Мия так и не смогла заснуть. До рассвета бездумно прослонялась по огромному, опустевшему дому. Несколько раз брала в руки телефон, но тут же откладывала. Ведь, если бы что-то случилось, Ноэль бы позвонил? Значит, ещё не время... Пыталась поработать. Но статья никак не клеилась. Слишком далеко уносились мысли. Слишком беспокойно было на душе...
Но рассветные лучи изгоняли мрак, а вместе с ним и тревогу из сердца девушки. Он говорил, что идёт не за смертью. Он сильный, он вернётся. Просто надо ждать. Просто надо занять себя чем-то... Да.
Мия спустилась в подвал, отыскала коробку с луковицами тюльпанов. Вышла во двор. В лицо пахнуло утренней свежестью. Она полной грудью вдохнула чистый воздух, наполненный ароматами полевых трав и леса. Жемчужной россыпью на траве блестела роса. Девушка с наслаждением погрузила босые ступни в живительную влагу. Мягкие травинки покалывали и щекотали кожу...
Виктор пощекотал её ухо длинной травинкой...
Такие предрассветные вылазки из дома были особенной и оттого ещё более ценной редкостью. Инициатором выступила Мия. Но потом уже сам Ван Арт будил её за час до восхода солнца. И они, быстро одевшись, добирались до обрыва в лесу.
Здесь царило их время: зыбкая грань между вечным сумраком и всепобеждающим светом... Они не боролись, не спорили, а чутко слушали друг друга... Здесь грани их чувств, отношений играли по-новому: острее, ярче, нежнее...
Сейчас Мия уютно устроилась между его ногами, пытаясь поймать щекочущую её травинку.
— Попался! — торжествующе улыбается она, забирая трофей.
Ван Арт невозмутимо срывает другую. Капля росы на её кончике вспыхивает ослепительной искрой, отражая первые робкие лучи.
— Откуда берётся роса? — тихо, бархатно спрашивает он.
Мия старательно, словно на экзамене, вспоминает всё, что знает о процессе конденсации... Виктор, словно читая её мысли, улыбается одними глазами:
— Многие знания – многие печали... Греки верили, что это слёзы юной Эос.¹
— Вик, — она снова зачарованно следит за полётом его мысли.
— Чистейшая, мистическая субстанция, зарождающаяся при встрече двух миров: Света и Тьмы. Древние наделяли её необыкновенной силой, считая, что она несёт бессмертие, хотя само её существование эфемерно и быстротечно...
Мия сбрасывает сандалии. Поднимается и выходит из тени деревьев, подставляя лицо и ладони ласковому рассветному теплу. Босые ступни утопают в мокрой высокой траве.
— Иди ко мне, — манит она его. — Разуйся и иди... Ты так красиво рассказываешь... Хочу, чтобы ты сам ощутил...
Вампир качает головой. Двухсотлетнее порождение Мрака, босиком прогуливающееся по утренней росе, – такое слишком даже для воображения бездарных создателей бульварных шедевров. И он, конечно, не...
— Ну иди же, — она, улыбаясь, протягивает к нему руки...
Ван Арт снимает обувь, подворачивает серые джинсы.
— Я не понимаю, чего ты ждёшь от меня. Мы не чувствуем температуры...
— Вик, просто иди...
И он делает шаг... Другой... Выходя из привычного сумрака в чуждый его природе свет. Она притягивает его ближе. Виктор не сопротивляется. Он не чувствует температуры, но по ногам бегут странные щекочущие мурашки... А её восхищённый взгляд дышит отчётливо слышимым, осязаемым теплом.
— Знал бы, как ты красив сейчас, любимый, — шепчет она и, смутившись внезапной откровенности, прячет лицо у него на груди.
Виктор легонько приподнимает её подбородок, вбирая тепло, её лучистый свет. Сейчас между ними нет стен, преград, недомолвок и разногласий. Он открыт и беззащитен. И теперь она щедро делится своей, непонятной ему, неиссякаемой силой. Маленькие, мокрые от росы женские ступни встают на его. И это бесконечно интимное касание пробуждает в его холодном, бесчувственном теле новые непонятные ощущения... Он накрывает её тёплые, мягкие губы поцелуем. И удивительно, Мия не чувствует привычной прохлады...
Девушка безжалостно отбрасывала сухие, гнилые луковицы. Этот сорт, стараниями пожелавшего остаться неизвестным мецената (Вик, кто бы сомневался), был назван в её честь, «Мия». Необыкновенные, прохладно-голубые тюльпаны с нежными, шелковистыми лепестками... Осталось всего три, подающих хоть какие-то надежды...
На мгновение она замерла, внезапно осознав странную символику происходящего. Это ведь она, Мия, отсекает всё, что отболело и умерло... Это она – полуживые, слабые, почти безнадёжные три луковицы тюльпанов. Всё, что осталось от её души...
«Ну уж нет, мы ещё поборемся!»
И она решительно принимается за дело.
***
Всё идёт неправильно.
Ноэль меряет шагами пространство гостиной, как дикий зверь, загнанный в клетку... Нечеловеческие крики не прекращаются ни на мгновение. Уже пять часов. Пять часов несчастное тело, прикованное к койке, мечется из стороны в сторону, выгибаясь, выворачивая конечности из суставов. Цепи крепки. Чего не скажешь о том, что они держат... Кожа под железными браслетами свисает лохмотьями... И пока Ноэль позволил себе эту малодушную передышку, металл наверняка уже терзает освежёванные мышцы...
Дастин уехал. Ноэль сам отправил его, сославшись на необходимость следить за делами компании. Не сказать, чтобы молодой вампир этому сильно воспротивился. Впервые Ноэль видел ужас в глазах самоуверенного юнца...
Последние полчаса крики стали глуше. Но старый вампир не тешил себя иллюзиями: просто голосовые связки уже не справляются... Ноэль наливает в блюдо свежей воды. Спускается в подвал...
Тело продолжает вытанцовывать безумную тарантеллу. Страшная судорога изгибает его в невозможную дугу, так, что рёбра грозятся порвать грудную клетку... На запястьях и лодыжках под кандалами зияют отвратительные раны. В одном месте плоть разрезана до кости.
Ноэль отводит взгляд. Если регенерация завтра не вступит в силу, начнётся гангрена... Не занимайся самообманом... Несчастный не доживёт до завтра... Никому такое не под силу... Голосовые связки терпят окончательное поражение, и теперь он протяжно хрипит, срываясь на тонкий свист... И это ещё хуже.
«Что бы ни случилось...» Мудрый, рассудительный сдержанный вампир даже мысли не допускал, что может случиться так... И сейчас он даже рад, что младший сын оставил его. Некому видеть его лицо, его потерянный взгляд... Руки вновь тянутся к железным оковам – хоть немного облегчить муки.
«Пообещай, отец. Что бы ни случилось...» И вновь опускаются...
В который раз он обтирает мокрым полотенцем неистовствующее тело, и вода моментально окрашивается... В который раз он смачивает искусанные в мясо бесформенные губы... Пытается напоить его, приподняв голову... И вдруг замирает. В упор на него глядят мутные от запредельной боли серые глаза... Тело снова выгибает...
— По... мо... ги-и, — неразличимый сиплый шёпот.
Нет, это не Виктор, не его мальчик... Виктор бы никогда...
Ноэль уходит прочь, оправдывая себя тем, что нужно поменять воду...
Проходит ещё два часа...
Истерзанное тело уже просто трясёт в нескончаемой агонии... Ноэль хотел бы быть глух. Ноэль хотел бы быть слеп.
«В этом не будет вашей вины...» Ноэль знает, что ему проживать вечность с тем, что он видел в этом подвале... Тело резко вздрагивает... И замирает. Это происходит настолько неожиданно, что мгновение вампир бездействует... А затем бросается к нему, пытаясь уловить стук сердца... Но слышит лишь тишину... И эта тишина громче самого истошного крика...
Непослушные пальцы набирают знакомый номер...
***
Телефонный звонок прерывает её занятие. Мия бросается к трубке... Но это не тот, кого она ждала...
— Алло, Триша?
— Угу, ты как, подруга?
— Всё... в порядке.
— Вчера вечером проезжала мимо твоего дома. В окнах было темно. Интересно, где тебя так поздно носит?
Мия хмыкает:
— Режим мамочки активирован? Я сейчас... не там.
Триша наигранно удивляется:
— Даже так? Быстро вы!
— Триша, дело совсем не в этом.
— Ага, я верю. Ладно, я, конечно, обижена, но поговорить хотела не об этом.
— А о чём?
— Мне Дэрил вчера звонил.
— Даже так?
— Ой, брось! Мы нормально общаемся, типа как друзья...
— Триша...
— Ну что? Так вот, он просил быть осторожнее. Говорил, что по городу находят обескровленные тела. Тебе что-то об этом известно?
— Нет, но я выясню. Сегодня же. Спасибо за информацию, Триш. И на самом деле, будь осторожнее. Не гуляй вечерами.
— Ой, кто бы говорил...
— Всё может быть очень серьёзно.
— Хорошо, я поняла, — голос подруги стал тише. — Мы снова попали в переплёт?
— Пока не ясно, Триш.
— Судя по голосу, попали. Ладно, надеюсь, навестишь как-нибудь старую подругу.
— Обязательно. Как только, так сразу...
— Ну-ну...
Снова запахло жареным... Видимо, непреодолимые обстоятельства придётся преодолеть и нанести-таки визит в «Новую жизнь», пусть и в гордом одиночестве.
_______________
¹ Богиня утренней зари
