И в "Тэльме" танцевали ангелы...

Темнота… Раскатным гулким эхом Бьётся сердце где-то под рукой… Перевод. На фронт. Почти уехал. Увозя надежду за собой. Увозя всё то, что недоделал. Недодал, не произнёс. Отсёк. Не вернул… Израненное тело Где-то там – в грязи среди дорог. Вновь в грязи… Плевать. Глаза пустые. Выдохнуть. Смешно. А что хотел? Ноет грудь. И все слова застыли. Те, что так сказать и не посмел. Да смешно. Наивно, глупо верить В то, что можно что-то изменить. Перевод. Закрыты плотно двери Остаётся лишь глаза закрыть. И не слушать гулкие раскаты. И не ждать знакомые шаги. Где сейчас те грома перекаты? Лучше пусть уж долбятся в виски. Лучше пусть они, чем злая память. Пусть они, чем молча представлять То, как тело стонет под губами. Как порывом нежно обнимать. Как шептать в висок. Дышать неслышно. Накрывая жаром и огнём… Застонать. Где дождь по этой крыше? Чтобы заглушить то, что о Нём! Застонать. По коридору эхом Быстрый шаг. К палате. Свет в дверях И тугие створки не помеха. Крошится осточертевший страх... Разом – в дрожь. И выдохнуть несмело. И плевать на белые бинты – Тело помнит то, что телу делать Даже, если сожжены мосты. Он. Вдохнуть. Не грезится, не снится. Запыхался, словно бы бежал. Улыбнулся. Дрогнули ресницы. В сердце враз всё то, что не сказал. Стоило увидеть сожаленье, Стоило смущенье разглядеть… Неужели просит он прощенья? Не позволит, всё же, умереть? Остаётся? С ним? Он остаётся? Выдох-вдох И зелень глаз поймать… Только что-то тонкое вдруг бьётся, Заставляя небеса сверкать. Грохот. Дым. И сорванное сердце. Выцепить отчаянье в глазах. Это – смерть. Он знает мегагерцы. Всё – как там, где бесконечен страх. Всё – как там. Кроваво и надрывно. Гул. Огонь. Звенящие виски. Дрожь в руках. И холод сводит спину. И одно последнее: — Беги… Вскинуться, забыв про все преграды. Выдохнуть в трясущуюся чернь: —Дин! Поймать оторопевшим взглядом Удивленьем. И накрыла тень. Застонать, сползая вниз на плиты. Ничего. Не так ещё умел! Отшвырнуть тяжёлый пласт гранита. Вытащить. Изранен. Побледнел. Кровь и стон. И раны под руками. Взрыв в виски. И сверху дикий гул. Оттащить. И отопнуть ногами Чудом уцелевший старый стул. Где-то дверь. Трясущиеся стены. Крики. Визг. Упрямо чуть привстать. Что это? Раздроблено колено? Ну и что! Сейчас на всё плевать! Позади звенящие осколки. Окон нет. Взорвавшаяся ночь. Отскочить от падающей полки… И – под руки. И на выход. Прочь. Вытянуть, считая каждый камень, Что попал не в голову. Обнять. — Ну же, Дин… Разбитыми губами Еле слышно, через рёв позвать. Оттащить, с трудом минуя двери. Двери? Да! И – в дымный коридор. Стонет ночь. Застыло в страхе время. Кровь во рту. Не отпускать. — Майор! Не отдал. И на пол чуть не рухнул. — Помогу! Давай! Струной в виски. Обернуться. Вниз простенок ухнул. Разбивая плиты на куски. Всё крыло. Одним удачным залпом. И огнём залит пустынный двор. Оттолкнуть горящую каталку. И – в звенящий криком коридор. — Так, сюда! Давай, приятель, ну же! Шевелись! Там некого спасать! Обернуться - вдруг, кому-то нужен? Взрыв. Огонь. — Скорей давай! Догнать. Подхватить бесчувственное тело, Не смотря на дрожь своих колен. — Всё! В подвал! И нервы до предела… Обогнуть обломки белых стен. «Тэльма» стонет, залитая кровью. Вороньё испуганно молчит. Небо, передёрнутое мглою... И кружит в нём мессершмитт, кружит…