LOTR Shorts Collection

— Тебе когда-нибудь хотелось забыть, кто ты такой?       Вопрос был задан так лениво, так что Арагорн, услышав его, даже не поднял головы. Маленькая дырочка на колене его штанов грозила превратиться в большую дыру, если ее не залатать, а он хоть и не был портным, хорошо знал, как зашивать. Но вопрос Боромира привлек его внимание, и Эстель заколебался, размышляя и держа иглу наготове. — Я… — при всей своей простоте это был трудный вопрос. Арагорн мысленно повторил его, изучая со всех сторон. Он слышал потрескивание костра, по другую сторону от дерева, к которому прислонился. Хоббиты уже свернулись калачиком под одеялами; они все больше привыкали к темпу их похода, но по-прежнему каждый вечер с нетерпением ждали отдыха.       Солнечный свет быстро угасал, и скоро станет слишком темно для шитья, а любопытное лицо Боромира удерживало Эстеля от завершения пошивки. — Возможно, — наконец согласился Арагорн, — Но даже если бы я не помнил, это не изменило бы того, кем я был, — Боромир нахмурился, и Арагорну стало интересно, что же он надеялся услышать. Воин Гондора скрестил руки на груди и прислонился спиной к своему дереву, закрыв глаза. — Это верно, — неохотно согласился Боромир. Арагорн подавил желание продолжить разговор и вместо этого вернулся к своему шитью. Казалось, ничто из того, что он когда-либо говорил, не радовало Боромира.       Последние лучи солнца наконец-то погрузились в сумерки, когда Эстель откусил конец нити и осторожно положил драгоценную иглу на место в своем рюкзаке. Он слегка вздрогнул, поспешно натягивая штаны на голые ноги. Было слишком холодно сидеть с голыми ногами так далеко от костра.       Но вдруг чужие руки сомкнулись на бедрах Арагорна, и он резко вздрогнул, едва успокаиваясь теплым ладоням, прижатым к его холодной коже. Моргая, он посмотрел на лицо Боромира, еще больше удивляясь тому, как тот подошел так близко и не заметно. — Ничто не изменит того, кто ты есть, не так ли? — тихо спросил Боромир. И что на это можно было ответить? Ничто не могло изменить сущность рождения Арагорна. У него было с десяток имен, на которые он откликался, и все они принадлежали ему. Даже если бы он упал в белоснежные лепестки забывчивости, он все равно был бы самим собой. Иначе он не мог.       Мягкое прикосновение чужих губ к коже Арагорна оглушило собственные мысли, Боромир прижался нежным поцелуем к обнаженному изгибу его бедра, и Странник внезапно осознал…       Это должно было случиться, сказал он себе, отдаваясь объятиям Боромира и позволяя ему прижать себя к земле. Его губы были таким же мягким и влажным на шее Арагорна, как прежде были на его бедре. Мог ли Эстель винить Боромира за такое желание, когда всего за несколько мгновений понял, что сам хочет того же?       Он обхватил голову Боромира ладонями, изучая нежный изгиб его черепа кончиками пальцев. Тьма поглотила их, и любое желание было позором. Желание откинуть золотые волосы, чтобы увидеть красоту Боромира, целующего его живот, оставалось только желанием.       Сильные руки скользили по бедрам, и все, что Арагорн мог сделать, — это подавить стон благодарности от горячего, манящего прикосновения губ Боромира, когда он взял в себя член Арагорна. Это было слишком быстро, остался только лишь вкус влажного тепла, прежде чем Боромир отстранился. — Замолчи, — прошептал он, прижимаясь губами к влажной коже. Арагорн бездумно кивнул, запустив одну руку в собственные волосы, крепко сжал их. Боромир грубо двигался, мягко посасывая, и то, что у кого-то мог быть такой умелый язык, казалось невозможным. Арагорн извивался, увиливал, пытаясь вырваться из этого всезнающего рта, но руки, обхватившие его бедра, напряглись, удерживая его в плену этой сладкой пытки.       Эстелю хотелось что-нибудь сказать, заскулить от желания, закричать от наслаждения всем этим, но слова застряли у него в горле и душили, чтобы не испугать спящих. Или, что еще хуже, не заинтересовать любопытных.       Вместо этого Арагорн закрыл глаза, прикусив губу, когда наслаждение достигло своего пика, и выплеснул свое удовольствие на ласкающий язык Боромира, погружаясь в этот дар, каким бы он ни был. Это был слишком краткий миг забвения… Во рту у Боромира остался солоноватый привкус, его губы были горячими по сравнению с гораздо более холодными губами Арагорна.       Он помог Эстелю окончательно влезть в штаны и легко застегнуть их, так как пальцы Арагорна уже начали дрожать.       Странник хотел что-то сказать, знал, что должен был это сделать, но усталость тянула его, а руки Боромира были такими теплыми и уютными, и он ничего от него не просил. — Ничто не изменит того, кто ты есть, — пробормотал Боромир. Его голос звучал так печально, что Арагорн пытался бороться со сном, желая что-то сказать, хотя, что именно, он не знал. Чужая рука успокаивающе поглаживала его спину, и Арагорн, наконец, сдался, погрузившись в тихое забытье сна.