Сборник драбблов

— Тише-тише. — Да я и так тихо! Шутливо переругиваясь между собой, они ввалились в комнату — запыхавшиеся, раскрасневшиеся и немного пьяные. Совсем чуть-чуть, так, что не считается даже. Во всём был виноват, разумеется, климат. Когда ты у моря-океана, то в любом случае становишься легкомысленным, а особенно если ты ещё и немножко пьяненький немец в объятиях другого немножко пьяненького немца, зацелованного солнцем так, что начинаешь немного к этому самому солнцу ревновать, то кто тут, скажите на милость, виноват? — Ты, между прочим, не балерина — и весишь прилично. — Между прочим, я грациозен, как молодой сервал… и вешу здорОво! — ЗдОрово весишь, молодой сервал, — а вот улыбаться так искренне, радуясь собственной недошутке, это уже удар ниже пояса, где, как известно, нужно только гладить, целовать, а также иные приятности творить. Такую улыбку нельзя оставлять безнаказанной и несцелованной. Такую улыбку вообще необходимо держать ото всех в тайне, за семью замками, люди головы теряют от таких улыбок, между прочим! В неловких и совсем не балетных па они, путаясь ногами, кое-как добрались до призывно манящего разноцветными подушками диванчика. Шутливо сражаясь за главенство в этом танце, который брачным назвать было нельзя только потому, что танцевали оба, они, наконец, прекратили обмениваться смешками, тычками, словно подростки, и остротами. — Поцелуй меня, — вдруг серьёзно попросил Шнайдер, опускаясь на диван. Пауль сперва обхватил его лицо ладонями, прижался к губам — почти нежно, почти невесомо — и оседлал откинувшегося на диванные подушки Кристофа. В следующее мгновение раздался хруст. Пауль испуганно замер, глядя, как округляется в трогательном «о» удивления рот Шнайдера. — Я тебе что-то сломал? — севшим от страха голосом спросил Пауль. — Ты не поверишь, Рихард, тут так странно получилось… — начал Пауль довольно бодро. — Ты прав. Уже не верю, — мрачно ответил тот, глядя на осколки собственных дорогущих дизайнерских очков, которые неугомонный товарищ, друг, земляк и почти брат протягивал ему с самым невинным видом.