***
С трудом открыв глаза и сначала не поняв, где она находится, девушка встала с мозаичного пола. Пройдясь по залу, где несколько мгновений назад ступал бог, она не нашла никаких следов, будто его тут и не было на самом деле. Только в воздухе блуждал сладковатый аромат божества, который вскружил нимфе голову. Из леса послышались радостные песни, Фелия поняла, что пора идти на поляну, ведь Уен и Сан ждали её. Пробираться сквозь кусты, которые были освещены лишь луной, было довольно тяжело, но спустя некоторое количество царапин перед Фелией наконец-то показался свет. Вся поляна была украшена огоньками, повсюду бегали веселящиеся детишки, а Фелия весьма неуклюже вылезла из кустов, несколько нимф обратили на неё внимание, что-то не одобрительно шепнули и, перешептываясь, пошли дальше. Сана и Уена нигде не было видно, похоже эти горе-любовники опять соединились где-то для удовлетворения плотских утех . Вдруг по всей поляне раздался звон колокола. Боги пришли. Весь лесной народ склонился перед ними, лишь Фелия осталась стоять в тени, она не верила богам, они не спасли ее в трудный момент, они потеряли её уважение. — Приветствуем вас, жители леса, спасибо за ваш тёплый приём, который вы оказываете нам не первое столетие, — по поляне прошёл шёпот, ведь рядом с двумя известными богами — Хонджуном и Сонхва, стоял еще один неизвестный, — сегодня, с нами впервые спустился бог, рождённый в день Главной Луны, — Минги… Дальше девушка не слушала, не было необходимости, но имя этого бога, оно заставило что-то перевернуться внутри.***
Сана и Уена до сих пор не было видно, хотя речь богов уже давным давно закончилась, и можно было свободно перемещаться. Пока девушка высматривала в толпе своих друзей, она не заметила как кто-то подошёл к ней со спины. — Привет, — мелодичный голос раздался прямо над ухом, девушка обернулась и встретилась взглядом с богом. — Привет, — безразлично ответила она, хотя внутри разразился пожар. Этот бог возволновал её одним своим видом. — Я вижу, что тебе совсем не весело почему же? — Прошу, не лезь не в свое дело, и без тебя тошно, — как обычно нагрубив, Фелия развернулась и, тяжело ступая, побрела в сторону домиков. Минги так и остался смотреть ей в след. Но не успела она пройти и пары шагов как случилось это. — Ой, а это у нас кто? — перед девушкой возникла довольно высокая фигура, — неужто наша угрюмая Фелия потеряла своих дружков? — Я никого не потеряла Юнмин, оставь меня в покое, — она подтолкнула его и хотела было пройти, но что-то удержало её на месте. Юнмин не собирался просто так отпускать свою жертву. — И ты подумала, что я позволю тебе уйти? — парень не ослаблял хватку, он угрожающе склонился над Фелией и мрачно сверкал глазами, — я буду припоминать тебе этот день до самой твоей смерти. Ведь ты именно та, из-за чьей неполноценности погибли мои родные, ты не заслуживаешь даже ступать по одной со мной земле. — Тебя не смущает, что здесь находятся боги, которым ты поклоняешься, ведь если они только увидят… Тебе никогда не стать тем, кем ты хочешь — сказала девушка сквозь зубы. Боги обязательно заступятся за неё если почувствуют агрессию. — Ох дорогая Фелия я не хочу тебя расстраивать, но боги успели сложить о тебе плохое мнение, неужели ты забыла, что из-за тебя чуть не погиб Хонджун. И то, что твое дерево сожгли, это лишь малая часть того наказания, которое ты получила не в полной мере. Запомни — ты пустышка, тебе нечего хранить в своем сердце, ты совершенно никудышная, настолько бесполезная, что даже мараться об тебя мерзко! — помолчав несколько секунд Юнмин брезгливо оттолкнул девушку от себя, от чего та пошатнулась и почти упала. — Если я и не могу быть той, кого будет слушать народ, то ты и подавно, не станешь таким! — девушка молча развернулась и пошла в глубь леса, её снедала обида, теперь в её планах было забиться куда-нибудь подальше, лучше всего вообще в запретную бухту, чтобы не видеть и не слышать никого. Минги молча наблюдал за унижением Фелии, сидя под раскидистым дубом в окружении благоухающих смеющихся нимф. Богам вовсе было не запрещено развлекаться с ними, проводить ночи, но любить было нельзя. Если полюбишь — тебя изгонят, каким бы важным и нужным богом ты ни был. А изгнание — самое страшное наказание для бога, ведь боги жили в роскоши и развлечениях, им не нужно было беспокоится о пище и воде, они питались только для удовольствия, сон также не был необходим, небеса всем обеспечивали небожителей, но в изгнании бог спускался на землю. На земле никто не заботился о метяжных, и кров и пропитание нужно было искать самим, болезни, не трогающие божеств на небесах, наступали на них на земле, ведь изначально все боги являлись людьми, лишь время все также не было властно над ними. Но голод и холод не были бы страшны, если бы низверженных не лишали их магических сил, каждому богу было понятно, что долго прожить на замле, не имея ни гроша за душой для бессмертного божества было невозможно, в конечном счёте низверженных ожидала смерть. Всем в головы вбивали с детства то, что любить можно только представителя своего класса, если ты бог, то будь добр люби бога, не важно какого пола, к этому старшие боги не проявляли строгости. Минги за свои 18 лет никогда не понимал этого правила, ну полюбит он простую нимфу, почему он не может взять ее к себе на небеса? И сколько бы Сонхва не распинался перед ним, его действия не возымели успеха.***
Сонхва не на секунду не отходил от Хонджуна, он знал, что девчонку оставили в живых, и это его настораживало, мало ли что она может выкинуть в этот раз. Было страшно за себя и Хонджуна, но больше всего за Минги, который в этом году первый раз спустился на землю с небес, был весьма юн и неопытен. Сонхва до сих пор не понимал, каким образом он согласился нянчиться с ребёнком, ведь в его планы входило жить спокойно рядом с Хонджуном и ни о чем не беспокоится. Хонджуна он любил всем сердцем и в тот вечер он не пережил бы его смерти, после того случая прекрасный молодой бог стал менее разговорчив, и как будто охладел к Сонхва. Безусловно, это резало сердце бедного божества острым ножом, но он верил в то, что Хонджун образумится, и он Сонхва безусловно в этом ему в этом поможет. Из раздумий египтянина, коим он раньше являлся, вывело представление, устроенное предположительным королем леса и этой девчонкой. Сонхва заметил, что нимфа ничуть не проигрывает ему в острословии, но ещё сильнее он удивился, когда заметил куда направлен взгляд Минги, он явно был заинтересован в молодой нимфе. Только этого ему не хватало. — О великий Ра, Хонджун, солнце моё, у нас будет очень сложный год. Просто дайте мне сил, — Хонджун неловко сжал своими маленькими ладошками руку старшего бога и приободрительно улыбнулся. Год и правда будет тяжёлым.