***
Почти смирившись с уготованной ей участью, она заполняла порученный отчет, рыдая взахлеб и воя от осознания собственной слабости. Она плакала до болезненной пульсации в висках, скулила до режущей боли в горле и грудине, кусала бледные губы до крови. А когда слезы закончились и голос охрип, тяжесть внутри отдавалась уже по-другому. Ребра трещали от распирающей горечи, а сердце обреченно кровоточило, принимая в себя все больше штыков безысходности. Сакура хорошо помнила страдания Наруто, когда заключенный в нем демон выбирался наружу. Свирепая чакра кровожадного существа оставляла на его теле тяжелые раны, которые плохо исцелялись даже ирьениндзюцу. А душевные муки Узумаки невозможно было описать словами. Но он никогда не сдавался. Этот мальчишка потом и кровью добивался своих целей, светился, словно яркий факел в беззвездную ночь, он не потухал… Не ломался. Но что станет с пламенем, накрытым непроницаемым колпаком? Что станет с жизнерадостной и невинной душой, которая обернется безвольным инструментом в руках бессердечного человека с особым видением мира? Что станет с хрупким сосудом, если вылить из него всю жизненную силу? Сакура помнила, в каком состоянии находилась Цунаде, когда женщина впала в кому. Ей никогда не стереть из памяти это изуродованное морщинами и истощением дряхлое тело, тело человека, отдавшего все свои запасы энергии ради спасения сотни безвинных людей. Она всегда восхищалась Пятой. Цунаде была сильной духом и очень благородной женщиной. Она разглядела в хилой и слабовольной девчонке потенциал, заставила ее крепко встать на ноги. Научила быть полезной. Научила быть сильной. Научила спасать кого-то кроме себя. Но и ее пламя сейчас опасно дрожало. Сакура все бы отдала за то, чтобы просто убедиться, что шишо в порядке. Звенящая тишина зловеще давила. Кап. Чернила с кисти жирной кляксой испачкали письменный стол. «Никакой Ирьёнин не прекратит лечение, пока жизни его членов команды не прекратятся.» С тяжелым вздохом Сакура отложила кисть и с отвращением отпихнула от себя бумагу с недописанным отчетом. Подавленно уронила голову на ослабшие руки. «Никакой Ирьёнин никогда не должен стоять на передовой.» Она не видела ни единого выхода, ни одной лазейки. Она никогда не знала, следят ли за ней сейчас. Она должна была смириться, но не могла. Не имела ни единого права. Наруто не сдавался. Он сбивал в кровь костяшки пальцев, принимал на себя любые удары, с шипением терпел боль, сцепив зубы, но никогда не отступал. Он с улыбкой шел вперед навстречу новым испытаниям. Она не смогла бы предать его. Шишо не сдавалась. Она сумела запугать всех внутренних демонов своей несгибаемой волей. Пятая спасла огромное количество людей, в том числе Сакуру. Девушка не могла так просто расстаться с жизнью. Не могла унизить последнюю волю Цунаде. «Никакой Ирьенин не должен умирать, пока не умрут все члены его команды.» Голос Сенджу звонко и строго раздался у нее в голове. И Сакуру вдруг осенило. С холодной решительностью утерев слезы с опухших красных глаз, она живо села за отчет. Она допишет его, раскроет каждую деталь, каждую мелочь. Но Данзо не отдаст. Нет, был, был иной выход. Если есть хоть единая вероятность, что в одиночку медику не справиться с ранением, он не приступит к лечению до прибытия других. Если Сакура не могла самостоятельно помочь своим друзьям, то необходимо было привести помощь. Так она и решилась на побег.***
У нее не было времени или возможности собрать вещи, ведь часть из них была конфискована, а часть осталась в родительском доме — Коноха остро нуждалась в медицинской силе, поэтому ее бы не послали ни на какие миссии в ближайший месяц. Ей пришлось бежать налегке, на солдатских пилюлях в сочетании с сухпайком и флягой воды — большего в ее сумке с медицинским снаряжением не унести. На рассвете она незамеченной преодолела западные врата деревни, направляясь в Страну Ветра. Ей помогут. Не посмеют отказать. Сунагакуре перед ней в долгу. «Гаара поможет… Он Казекаге… Он друг Наруто…» — словно мантру повторяла про себя розововолосая, не смея останавливаться. Срок «действия» солдатских пилюль был строго ограничен (как и их количество в наличии у Сакуры), но при их правильном распределении возможно было преодолеть расстояние до Суны без привалов — Харуно упрямо продолжала готовить пилюли по собственному рецепту, делая их в целом более щадящими, чем стандартные. В общем и целом, собственных ресурсов организма Сакуре должно было хватить на путешествие, но все же было несколько довольно существенных нюансов. Изнурение как моральное, так и физическое вкупе с питанием только энергетическими продуктами и неожиданной нагрузкой могли плохо сказаться на нервной и сердечно-сосудистой системах. Как врач она уже не раз пыталась спрогнозировать свое состояние хотя бы к границе пустыни (если ей повезет добраться), но оценки утешительными не были. Действие боевых пилюль, употребление которых началось за два дня до побега ставило жесткие рамки — полное истощение должно было встретить ее тело через каких-то пару суток. Сакура молилась всем богам, лишь бы успеть. Лишь бы смочь. «Гаара поможет… Он Казекаге… Он будет на Гокаге Кайдан… Мы придумаем… Мы сможем…» Прошло три или четыре часа, когда Сакура, ни на секунду не смея замедлиться, преодолела значительную часть лесной полосы, которая не кончалась от самой Конохи. Приходилось избегать всех мелких поселений и деревушек, ведь там ее станут искать в первую очередь. Мысль о хвосте подгоняла, но… с каждым новым вздохом, каждым шагом и толчком липкий страх все сильнее въедался в кожу.***
Открытое пространство с нешироким ручьем встретило ее неприятным сюрпризом. Едва завидев стоящего у нее на пути человека, Сакура резко затормозила. Ее дыхание перехватило, когда она узнала форменный серый жилет АНБУ Конохи, торчащую из-за спины рукоять катаны. Нагнали. Сердце ее готово было остановиться прямо здесь и сейчас. С нарастающей внутри тревогой, почти паникой, она обернулась через плечо. В пятнадцати метрах от нее появился еще один агент. Бледная рука плавно потянулась к набедренной сумке. Пять кунаев и три взрывных печати. Тайдзюцу ее не спасет — не в этом случае. Ее физические параметры ничтожны против всех возможных ниндзюцу, которыми ее могут осыпать. Но без боя она не дастся. Это не миссия, не экзамен. Она одна, и никто не придет на помощь. Она по-прежнему связана по рукам и ногам. Сакура вздохнула полной грудью, сжимая кунай побелевшими пальцами. Она ниндзя-медик. Ей нельзя умирать. Вздохнула и сорвалась с места. «Гаара поможет… Гаара… Казекаге…»***
Сакура никогда не боролась за жизнь так отчаянно, даже бой с Сасори сейчас казался менее напряженным — тогда она была не одна. И полна энергии. Почти вся ее сила состояла из чакры, поэтому сейчас Сакура пыталась удерживаться на значительном расстоянии от преследователей. Пришлось вернуться к черте леса — она ни за что бы не смогла сражаться на поверхности воды. Толчок. Отрыв. Сюрикены со свистом разрезали воздух, втыкаясь в стволы, пронзая ветви. Сакура рвалась вперед, ища глазами подходящее место. Рывок. Оглядка. Высмотрев небольшую опушку с взрытой землей, камнем бросилась вниз. Коснулась раз земли ногами и швырнула под себя кунай со взрывной печатью. Вспышка. Грохот. Дым. Пыль поднялась густым облаком, скрыв Сакуру от чужих глаз. Ждать пришлось недолго — напряженный слух уловил скрежет металла за спиной. Сакура с готовностью развернулась и поставила блок. Лязг. Удар коленом. Выпад. Промах. Хук. Она едва успела увернуться от атаки вырвавшегося из-под земли второго АНБУ, когда первый точным взмахом катаны выбил оружие из ее рук. Черт. Все складывалось как нельзя хуже. Ей не давали оторваться, нападая с двух сторон. Она еле успевала блокировать режущие удары мечей. Замах. Выпад. Промах. Режущий свист. Треск ткани. Катана обрушилась на спину секущим ударом, вспарывая плоть. Отскочив в сторону, Сакура сцепила зубы, не имея возможности даже приглушить обжигающую боль чакрой. Перехватила кунай и, открывшись, в прыжке бросилась на АНБУ справа, ногами выбив меч из его рук. Кувыркнулась, яростно шипя, и напала сзади, используя захваченное тело (насколько хватало ее физической силы) как щит. Выбросила ногу вперед, сделав подсечку, и вогнала кинжал оппоненту в глотку, безжалостно провернув лезвие. Отшвырнула тело и ринулась в сторону. Труп коснулся земли и исчез в клубах неизвестной техники. Пропитанная горячей кровью одежда неприятно липла к спине. Разорванный плащ бесформенной тряпкой, будто бы насмехаясь, задевал рану при каждом резком повороте. Но Сакура приказывала себе не чувствовать боли. Включить все рецепторы, кроме болевых. Скрывшись в еще не осевшей пыли, Сакура бросилась обратно к черте леса. Все звуки смешались воедино, и она уже не могла различить, слышит ли собственный топот или чужой. Вдруг перед нею высокой преградой выросла широкая земляная стена. Девушка оглянулась в поисках преследователей, но увидеть ничего не успела. Взрывные печати, вмурованные в стену, были активированы. Оглушительный взрыв сотряс округу, грубо отбросив девичье тело.***
Смена Сая закончилась, когда минутная стрелка в шестой раз за новые сутки оказалась в строго вертикальном положении. Он не смел задерживаться: в этот раз он точно, четко знал, что должен сделать. Он давно выбрал сторону. Он чувствовал, что выбрал правильно. И потому спешил.***
Сакура очнулась в черном песке и тлеющих щепках. Она почти не чувствовала тела — не было боли, ничего, лишь тяжесть… Давящая, неподъемная свинцовость в груди, сковавшая легкие. Она судорожно раскрыла рот, но воздух почему-то не втягивался в пылающее горло. Ее грудь не поднималась, будто все мышцы разом свело. Она тревожно забилась в пыли, лихорадочно стараясь переместить тело, перекинутое спиной через ствол поваленного дерева. Кое-как скатилась на живот и предплечья, жадно сделав первый вдох. Грудная клетка взорвалась режущей, почти оглушающей болью, выбив мучительный стон из разбитых губ. Горящее горло содрогнулось в жгучем булькающем кашле, и Сакура с удушающим хрипом отхаркнула кровь. Перед глазами все плыло, в ушах адски звенело. Правая часть головы, ухо и волосы были пропитаны горячей кровью. Куноичи с трудом села, прислонившись спиной все к тому же дереву и, тяжело дыша, ощупала грудь. К некоторым местам невозможно было прикоснуться. Перелом. Чертов перелом. Ребер или… Пытаясь успокоить дыхание, Сакура расфокусированным взором окинула местность. Разглядела размытые силуэты, медленно приближающиеся к ней, попыталась отползти, но снова зашлась жутким кашлем. Набедренную сумку с кунаями сорвало во время падения, но даже с ними она не смогла бы больше сражаться. Она просто не успеет оказать себе помощь. Безысходность. Беспомощность. Сакура в панике шарила руками в пыли и щепках, пытаясь найти хоть что-то похожее на оружие. Ей было больно дышать, но дыхание все равно предательски учащалось. Она не заметила, как начала плакать. От боли и страха. Всхлипывая и вздрагивая, корчась от адской боли в груди, она продолжала судорожно искать хоть что-то, что ей поможет, но ничего не было. Ее трясло. Колотило. Глотая сопли и глухо сипя, она из последних сил зашевелила ногами, пытаясь от чего-то оттолкнуться, в жалких попытках отсрочить неизбежное. Один из силуэтов завел руку за спину, вынимая катану. Она отчетливо видела блеск лезвия. У Сакуры внутри все сжалось. Она забилась почти в истерике, в горьком бессилии, а потом сгорбилась в очередном болезненном приступе, сплевывая липкую кровь и слизь из легких. Вдруг что-то черной тенью пронеслось прямо перед глазами и поднырнуло под ослабшее тело. Сакура беспомощно закрылась руками, но удара не последовало. Вместо этого она ощутила, как ее подняло в воздух, как вокруг усилился ветер. Разлепив зажмуренные веки, она с удивлением обнаружила, что находится на спине огромной нарисованной птицы. Это значило… «Сай!» Крепко ухватившись руками за жесткие выступающие контуры, Сакура в неверии посмотрела вниз. Художник оказался ровно там, где она была мгновения назад. Его чернильные звери ожесточенно бились с ее преследователями. Сам он поднял голову вверх и коротко бесстрастно кивнул, не надеясь, что она заметит. Но она разглядела. Дышать стало чуть легче. «Спасибо…»***
Птица донесла куноичи до границы Страны Рек, где, плавно приземлившись, растаяла черной жижей. Сакура, прислонившись к стволу, полезла в уцелевшую медицинскую сумку. Ее плащ был изорван до непригодного тряпья, но даже сейчас из него можно было извлечь пользу. Она глубоко выдохнула, максимально сузив грудную клетку, а после морщась от боли, наложила толстый слой бинтов почти на весь торс. Она не могла определить, какой тяжести был перелом — квалифицированную помощь придется искать уже в Песке — но уменьшить подвижность ребер и их трение о уже раненные легкие (о чем молчаливо свидетельствовало кровохарканье) она могла. Сверху бинтов она обмоталась плотными кусками верхней одежды, сдавив грудь. Только после этого она позволила себе сделать глоток воды. Но путь еще не окончен. Ей предстояло преодолеть пустыню — самый сложный отрезок, а измученный нагрузкой и травмами организм грозил подвести в самый неподходящий момент. Небрежными движениями смахнув запекшуюся кровь с исцарапанной правой стороны лица, Харуно проверила наличие свитка (как же хорошо, что она догадалась поместить его в металлический футляр!), оглянулась и тронулась дальше.***
Сакура не смела останавливаться. У нее не было никаких сил бежать, но она упорно шагала вперед. Справился ли Сай? Послали ли за ней кого-то еще? Пустыни она достигла уже глубокой ночью. Ветер нещадно бил в лицо и каждым новым порывом стремился опрокинуть изнуренное тело. Сакура повязала остатки покромсанной ткани себе на голову, защищая лицо от песка. Даже ночью здесь было довольно душно. Песок не успевал остыть и нагревал воздух. У Сакуры слипались глаза, подгибались колени, ноги утопали в песке. Все тело ужасно ломило, а рана на спине, которую по вполне очевидным причинам не удалось даже обработать, зверски ныла. Усталость медленно подчиняла себе целительницу — шум в ушах стал почти постоянным спутником. Она иногда вздрагивала всем телом. Не от ветра, не от тепла, не от страха. От утомления. Трясущиеся конечности объяло болезненным жжением, а давящая повязка на груди клонила туловище к земле, будто бы она была не из марли и сукна, а из свинца и меди. А после восхода наступил сущий ад. Импровизированный платок, конечно, закрывал ее голову от прямых лучей солнца, но сама ткань была черного цвета и нагревалась безбожно. Ветер не только не прекратился, но и усилился. Он безжалостно бил ей в лицо, не давая даже вдохнуть. Воздух обжигал. Изнеможенный организм не давал экономить воду. Песок пропитал волосы и одежду, неведомым образом просочился сквозь слой повязок, чувствовался и на языке. Сакура потеряла счет времени. Каждый новый шаг давался ей с трудом, ослабшие ноги не слушались, будто бы все мышцы резко рассосались. Неприкрытые участки тела будто горели — как не крути, ее кожа не была приспособлена к таким условиям. «Гаара… Гаара…» В глазах вдруг потемнело. Голова пошла кругом. Сакура пошатнулась и упала на подкосившиеся колени. К щекам прилила кровь, а мышцы пресса резко свело. Она едва успела приспустить платок с лица, перед тем как ее стошнило. Ее рвало минут пять: всей выпитой накануне водой, зелено-бурой смесью из желчи и крови, а потом она долго и кроваво откашливалась и отплевывалась, глухо хныча от боли и слабости. Слезы скатывались на обожженные щеки и тут же высыхали, оставляя солевой налет на лице. Тень. Ей нужна чертова тень. Она не помнила, как шла дальше. Почти ничего не видя, спотыкаясь и покачиваясь, она добралась до одного из скалистых холмов. В стране было много различных эродированных «гор», созданных ветром и временем. Небольшая пещерка нашлась интуитивно. Силы окончательно покинули Сакуру, как только она зашла в тень. Она достала флягу и поднесла ее к сухим обветренным и потрескавшимся губам, но не получила и капли. Вода закончилась. А пересохшее горло отчаянно требовало влаги. Она просто передохнёт и тронется дальше, осталось немного. Просто передохнет… Просто… Ее сознание помутилось, и она погрузилась в черноту. Последнее, что она ощутила — грохот собственного падения и тупую боль в области затылка. «Гаара…»***
Канкуро не был искусным дипломатом, но был доверенным лицом Казекаге, поэтому дипломатических миссий у него было немало. По возвращении с очередной из них, напрямую связанной с предстоящим собранием, его застигла песчаная буря. Самумы — довольно частое летнее явление для здешних просторов. Распознав его приближение, Канкуро слегка сменил свое направление в поисках убежища. В Стране Ветра это правило распространялось на всех, ведь даже опытные шиноби в пыльной мгле могут запросто сбиться с пути. Достаточно было укрыться за твердыми породами с подветренной стороны и терпеливо переждать погодный каприз. Кукловод быстро отыскал подходящую пещеру — судя по высоте надвигающегося облака пыли и песка буря продлится еще пару часов. А перекус и короткий отдых в комфортной тени лишними не будут. В окрестностях Суны ежемесячно находили трупы. Их никогда не было мало: кто-то не выдерживал температуры и жгучих ветров, кто-то умирал от жажды и истощения, кто-то получал смертельные укусы ядовитых змей или скорпионов, кто-то просто терялся. Поэтому, завидев в синеватой тени неподвижное тело, он не был сильно удивлен, хотя перспектива укрываться с трупом тоже не импонировала. Мерзкой вони гнилой плоти не последовало, лишь запах пота, крови и рвоты. Но когда ему на глаза среди серого налета пыли попался едва различимый розовый оттенок волос, единственный ему знакомый, в груди Канкуро что-то предательски екнуло.