Coincidence

Малфой сидел в своём кабинете, сложив кончики пальцев, и обдумывал все, что случилось. С Рождественского бала, который стал для него практически переломным, прошло несколько дней. А все потому что для него было на грани научного открытия, что такая зануда, как Грейнджер, может быть такой чувственной, что может так отвечать и отдаваться каждому движению. Драко вздрогнул и моргнул, смахивая с себя наваждение. Она напрашивалась весь вечер. Привычная Грейнджер в непривычном образе вперемешку с каплей иронии, грациозности и благородства. Было интересно уйти не с очередной дурочкой, а с кем-то, кто может хотя бы поддержать беседу. Эксперимент удался. После выхода на работу Грейнджер он видел редко. Иногда в Атриуме, иногда они пересекались на этажах, но она старательно его игнорировала. Выглядела она так же, как и всегда, порой казалась подавленной. Хотя, возможно, это ему так хотелось. Поговорить в стенах Министерства не представлялось возможным — это породило бы сплетни, а этого он не терпел. Поэтому он решил выйти пораньше и ухитриться поймать ее где-нибудь подальше от Министерства. Гермиона всегда ходила одной и той же дорогой. Она покидала здание Министерства, сворачивала направо, доходила до тихой подворотни и там аппарировала. В этот раз все пошло не по плану, потому что Гермиона не слышала, что ее зовут, а Малфой, едва поспевающий за ней, наконец нагнал ее и тронул за плечо именно в тот момент, когда она трансгрессировала. Таким образом, он оказался на полу прихожей Грейнджер, потеряв равновесие во время аппарации. — Малфой! Черт возьми! — сердце у Грейнджер едва не вылетало за пределы грудной клетки. — Что ты вытворяешь? — И тебе доброго вечера, Грейнджер. Я лишь хотел поговорить, — поднимаясь, произнёс он. — Кто же знал, что ты трансгрессируешь так стремительно. Гермиона скинула сапоги и пальто и прошла на кухню. У Малфоя сложилось ощущение, что молчание длится вечность. — О чем ты хотел поговорить? — судя по голосу, она ещё была раздражена. Малфой, чувствовавший себя на удивление расслабленно, последовал ее примеру и снял пальто. Драко с интересом посмотрел на Грейнджер, ставившую чайник. Она действительно не понимала предмета разговора или делала вид? — Грейнджер, ну ты же не думаешь, что я заскочил к тебе на чай, чтобы обсудить некомпетентность Фулиджа или расхлябанность отдела магических происшествий и катастроф. Гермиона закатила глаза: он не мог без своего сарказма. — Конечно, мне бы хотелось прояснить то, что между нами произошло, — между тем продолжил Драко. — Малфой, не произошло ничего сверхважного. Мы сдуру переспали, но на корпоративах и не такое бывает. Забудем и все на этом. — Мое самолюбие почти задето твоим «ничего сверхважного», но я стойко перенесу это. — Прекрати паясничать, — назидательно произнесла Гермиона, всовывая в ладонь любезно заваренную чашку чая. Она не хотела с ним обсуждать это. Она в принципе не хотела с ним ничего обсуждать. Тем более сейчас. И по правде говоря, она его избегала. Потому что ей было стыдно. И ещё потому что она не могла на него смотреть как прежде. Теперь этот чертов Малфой занимал девяносто процентов ее мыслей и с этим нужно было что-то делать. — Но ты явно не настроена на серьезный разговор — приходится выходить из положения. Гермиона внимательно посмотрела на него. Не таким она его помнила со школы. Он был противным, возомнившим о себе не весть что мальчишкой, вечно пенявшим на отца. В подростковом возрасте к этому списку ещё добавились рыскание, засовывание носа глубоко не свои дела и другие загоны, сопровождавшиеся неврозами, трусостью и отрешенностью. Нынешний Малфой был расслаблен, словоохотлив и теперь ему глубоко плевать на то, что творилось в чужих жизнях. И такой Малфой ей, черт бы его побрал, нравился. — Даже этот проклинающий взгляд не заставит меня уйти вот так просто, — произнес Драко, удобно устраиваясь на диване и вырывая Грейнджер из размышлений. Он удивительно органично вписывался в ее квартиру. Гермиона вдруг сама почувствовала себя гостем, наблюдая за тем, как Драко растянулся на диване, закинув одну руку на спинку, а другой, уперевшись в подлокотник, обхватил чашку. Он взирал на неё почти невинным взглядом, призывая присесть рядом. Гермиона села. — Любишь чай? — С каких пор ты так говорлив? — Я разговариваю с людьми, когда мне это нужно либо когда я этого хочу. — Хорошо, что тебе от меня нужно? — То есть тот вариант, где я хочу поговорить с тобой, ты не рассматриваешь? И вот опять. Он играет в психотерапевта, пытаясь анализировать невесть что. Гермиона устало вздохнула. — Да, с трудом верится. — А зря, Грейнджер. Едва ли за последние шесть лет я наскребу хотя бы пятерку приятных собеседников. Ты определенно лидируешь. — Комплимент сомнительный, но спасибо. — Ухажёр есть? — невзначай будничным тоном интересуется Малфой. Кажется, она поспешила с выводом, что он теперь не суёт нос в чужие дела. — Тебе-то что? — Грейнджер поперхнулась чаем, во все глаза смотря на безмятежного Малфоя. — Любопытно. — Есть. — Врешь. — Отчего же? — Теперь совершенно очевидно, что ты пытаешься избегать меня всеми возможными способами. Не в твоих моральных принципах спать с другими при наличии кавалера. Да и на балу ты была одна. — Ты спросил про ухажера — не про молодого человека, — господи, как отчаянно она врала. Но это уже было делом принципа — сбить спесь с этого засранца. Он щурится, пытаясь считать эмоцию по лицу, но оно непроницаемо. — И кто же? — Не твоего ума дело, — со смешком отвечает Гермиона, допивает чай одним глотком и встаёт с дивана. На лице играет улыбка. Улыбка победителя. Драко, кажется, хмурится. — Только не говори, что это тот несчастный Джон из сектора… — Малфой вскакивает с дивана и практически бежит за ней на кухню. — Да как же его… такая дурацкая должность… Ах да, сектор выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов! Ты что же, ему позволяешь ухлёстывать за тобой? — шокированный Малфой — ещё одна новая неопробованная опция. И довольно любопытная. — А что? — Если бы за мной таскалось такое, мне бы, по меньшей мере, было стыдно. И к тому же, получается, его как своего потенциального кавалера ты рассматриваешь, а я не прохожу по стандартам. Это интересно. — Малфой, во-первых, сдаётся мне, я слышу ноты ревности. Во-вторых, гораздо любопытней, почему ты так хорошо осведомлён о моих ухажерах и так отчаянно метишь в их ряды, — она иронично смотрит на него, приподняв бровь, и отворачивается к раковине. Малфой долго испепеляет ее затылок взглядом, прежде чем подойти вплотную, наклониться и поставить чашку в раковину. Он буквально кожей чувствует, как она вздрагивает и резко поворачивается к нему лицом. — Ты что делаешь? — голос у Гермионы предательски дрожит. Они заигрались, и эта игра выходит из-под контроля. — Доказываю тебе, что это не просто «переспали сдуру», Грейнджер. И я, наверное, буду прав, если скажу, что никто больше не вызывал у тебя таких эмоций. Тебе в новинку испытывать и желание, и симпатию, и ужас от того, что ко мне. Ты отвечаешь на каждое мое действие, — он провёл пальцем по ее руке, и на предплечье мгновенно появились мурашки. — Вот видишь. Глупо отпираться. — Ты безумно самонадеян, — от его самоуверенности Гермионе хотелось противостоять ему лишь больше, чтобы преподать урок, что не все, чего он пожелает, может оказаться у него. — Быть может, но вполне оправдано, — он подтянул ее ещё ближе к себе. Гермиона снова не помнила, как оказалась на собственном разделочном столе на кухне, закинув руки ему на плечи и растворяясь в поцелуе.