(wont you let me) walk you home from school

Несмотря на то, что точка кипения у каждого безусловно своя, как бы твёрдо ни уповал человек на собственное благоразумие, запасы всякого, даже воистину ангельского терпения рано или поздно всё равно иссякнут. Если уж на то пошло, должны же в конце концов существовать определённые, объективно разумные пределы тому, какое количество однотипных изображений младенцев за короткий срок может воочию узреть простой смертный, прежде чем станет очевидным, что подавляющее большинство новорожденных больше смахивают на крошечных, наводящих безотчётный ужас инопланетных существ. Что же касается Бена, судя по всему, в его случае критический порог был пройден где-то между самым первым как бы невзначай подсунутым ему под нос детским фото и последующим миллионом на первый взгляд абсолютно идентичных снимков. Крайняя сложность создавшейся ситуации, помимо всего прочего, состоит ещё и в том, что буквально весь февраль вплоть до второй половины марта Бен вынужден провести чуть ли ни в параллельном измерении, незаметно для себя очутившись в странном зазеркалье, где практически каждое телодвижение — будь то серьёзный, конструктивный диалог или же случайная, по сути ни к чему не обязывающая беседа — разыгрывается по вполне конкретному сценарию, в конечном счёте сводясь к одному и тому же предмету обсуждения. «Вот тут запечатлена первая настоящая улыбка Джейми! Тут он издает череду милых, невнятных звуков, неуклюже хлопая в ладоши своими пухлыми ручонками! А вот здесь он впервые приподнимает головку, лёжа на животике!» К своему собственному удивлению Бен, в большинстве своём, умудряется сквозь пальцы смотреть на откровенную, почти что маниакальную одержимость По собственным отпрыском, снисходительно потакая относительно невинному капризу новоиспеченного родителя и соглашаясь идти на поводу у того, в частности потому, что Дэмерон на данном этапе жизни каким-то непостижимым образом может по праву зваться его лучшим/единственным другом. Как бы там ни было, все, что в итоге остаётся Бену, это под любым предлогом снова и снова порываться сменить тему в тот самый момент, когда речь в очередной раз заходит о ребёнке. Это же при ближайшем рассмотрении случается гораздо чаще, чем можно было бы предположить, принимая во внимание сопутствующие обстоятельства и тот прискорбный факт, что даже во время бесед, в которых, казалось бы, определённо не прослеживается ни видимой причины, ни уважительного повода для упоминания сына, По всё равно каким-то чудом удаётся приплести к делу своё драгоценное чадо, что, мягко говоря, к середине марта уже сидит у Бена в печёнках, чертовски действуя на нервы. И без того незавидное положение отягощается ещё и тем, что, в прямом окружении мужчины его вполне обоснованное недовольство подобным развитием событий, по всей видимости, не разделяет больше никто. Будто ежедневная необходимость созерцания бесконечного потока детских фотографий сама по себе не является достаточно изощрённой пыткой, в конце февраля прямо посреди планерки По с бухты-барахты решает прилюдно продемонстрировать целую подборку из семнадцати бесконечно длинных видео (грёбаных видео) сына под ни на секунду не стихающий аккомпанемент восхищённых вздохов и всхлипов присутствующих в помещении коллег — своей захваченной врасплох, пленённой (в самом что ни на есть прямом смысле этого слова) публики. К неподдельному ужасу Бена, пока в процессе просмотра Джанна то и дело норовит взвизгнуть от восторга, а Финн всю дорогу не прекращает широко лыбиться, Роуз на пару с Рей в мгновение ока, фактически на глазах у всех и вовсе теряют человеческий облик — и это, как ни странно, даже не фигура речи, поскольку обе девушки — будто по команде — принимаются в унисон имитировать сюсюкающие, воркующие звуки, обычно ассоциируемые разве что со стаей диких, оголодавших голубей, заприметивших излюбленное лакомство и вот-вот намеревающихся накинуться на островок рассыпанных по тротуару хлебных крошек. Отчётливо ощущая, как того и гляди испарится последняя капля его самообладания, Бен в который раз только страдальчески закатывает глаза, что есть мочи стараясь не свихнуться при виде разворачивающегося у него под носом абсурднейшего зрелища, чтобы ненароком не учинить публичную расправу. Хотя… один конкретный, практически ирреальный эпизод всё же делает его существование посреди этого дурдома более-менее сносным, почему-то крепко засев у Бена в памяти. В то самое мгновение, как По пролистывает, должно быть, сороковую по счёту фотографию купающегося в раковине Джейми (Как же иначе! Только взгляните на эти маленькие, пухленькие пальчики с ямочками! Эти мягкие, пушистые, растрепанные волосы! Эту трогательную резиновую уточку!), а Бен, будучи больше не в состоянии вынести не единого сентиментального комментария, все же не может удержаться от того, чтобы громко фыркнуть себе по нос уже от одного осознания, в какое избитое клише за предельно короткие сроки умудрился превратиться его друг, сам только недавно в открытую насмехающийся над вконец одержимыми своим потомством мамашами и папашами, неожиданно поднявшая голову по другую сторону стола Рей ловит его неодобрительный взгляд, прежде чем Бен успевает накинуть на лицо привычную маску отстранённого безразличия. Стоит их глазам встретиться, и на лице девушки тотчас расцветает лёгкая, едва различимая улыбка, сопровождаемая закатыванием глаз — точно знак солидарности, навеянный пониманием всей нелепости ситуации, возможно, даже демонстрация искреннего сочувствия — будто и она тоже, вопреки видимости, успела изрядно подустать от вечных детских тем, вконец перенасытившись нескончаемой болтовней об одном и том же. Однако не успевает Бен и глазом моргнуть, как наполненный смешинками взгляд Рей снова устремляется к экрану телефона По, в то время как её звенящий колокольчиком, наполненный нескрываемым энтузиазмом голос снова вливается в общий то и дело поддакивающий хор, в который раз спеша заверить, что: «Да он просто само чудо!», и оставляя Бена со странным, в сущности иррациональным ощущением потери. В любом случае, к чему понапрасну зацикливаться на том, что ему, вероятно, только померещилось?.. Что характерно, начиная со дня его рождения, Лея, похоже, также задаётся целью обратить новоиспеченное отцовство По в очередное орудие пыток, которое она собственно и порывается задействовать всякий раз, когда решает окончательно доконать его, как заезженная пластинка талдыча о «неумолимом тиканье часиков» и неотложной необходимости создании семьи в скором будущем. Бену же, в свою очередь, удаётся сохранять рассудок, пожалуй, только с помощью единственной доступной ему, эффективной тактики, заключающейся в упрямой решимости пропускать мимо ушей каждое новое поползновение Леи превратить его жизнь в сущий кошмар. И если усердные старания на этом поприще, прежде всего благодаря многолетней практике, протекают с каким-никаким успехом, то игнорировать приступы ревности, зарождающиеся в груди мужчины при виде дикого восторга его матери в отношении всего, что касается По и его малыша, оказывается куда сложнее, учитывая, что Бен прекрасно понимает, что сам он никогда не узнает, каково это — быть объектом гордости своих родителей, хотя бы частично оправдав возложенные на него надежды. Хотя разве приходится ожидать чего-то иного, когда речь заходит о Лее, успокаивает себя он, в конце концов, ему ли не знать, что давить и нагнетать напряжение при любой подвернувшейся возможности входит в ряд её прямых обязанностей. — Почему бы тебе не сходить на пару свиданий? — будто бы между делом как-то бросает мать в своём офисе во время одного из запланированных визитов, потому что, естественно, Лея должна была поднять этот вопрос именно в тот момент, когда ментально и эмоционально истощённый Бен уже собирался покинуть кабинет — точно суть заключается вовсе не в рядовой беседе с собственным сыном, а в тактическом приёме, призванном застать врасплох противника в разгар шахматной партии: — Подумать страшно… Хоть убей, даже уже и не припомню, когда ты нас с кем-то знакомил в последний раз. Как ни странно, в сознании самого Бена надолго запечатлелась первая и последняя, чертовски неуклюжая попытка привести кого-то домой, состоявшаяся непосредственно по окончанию колледжа, когда ни о каком «нас» даже речи не шло, поскольку к тому времени его родители по крайней мере официально уже довольно продолжительное время состояли в разводе. Тогда Бен даже и помыслить не мог о том, что его мать и отец как раз находились на финальной стадии примирения, хоть это вовсе не удивительно, принимая в расчёт, что они соизволили поставить его в известность об этом факте только по истечении года с момента окончательного воссоединения. Он и по сей день хорошо помнит имя девушки, что после долгих колебаний привёл тогда в дом, прежде всего благодаря тому, что та с удивительным рвением, порой ни к селу ни к городу, принималась настаивать на том, чтобы к ней обращались исключительно как к «Кейт», несмотря на то, что родители — к её великому разочарованию — при рождении посмели наречь её Катриной. «Кейт», как ни посмотри, звучит гораздо изысканнее и уж точно не так старомодно, не упуская ни единого шанса, любила повторять она при любом удобном случае, видимо, исходя из того, что окружающие разделяли её граничащую с зацикленностью заинтересованность собственным именем. Само собой разумеется, стоило девушке с чувством собственной значимости сообщить об этом его матери, как Лея, натянуто улыбнувшись и приподняв бровь, поспешила одарить Бена многозначительным взглядом, словно с безмолвным осуждением осведомлялась, долго ли ей придётся терпеть это ходячее недоразумение. Не то чтобы неодобрение матери сыграло в дальнейшем какую-либо существенную роль, потому как в итоге их отношениям не суждено было продлиться и пары недель — Кейт неожиданно решила поставить точку, аргументируя разрыв тем, что Бен совершенно очевидно охладел к ней, не говоря уже о том, что присущая ему эмоциональная отстранённость, непредсказуемый нрав и вечно угрюмый вид неизбежно удручали, не вызывая у неё ничего, кроме раздражения. Если быть до конца честным, вероятно, все перечисленные аспекты имели под собой почву, но даже при всём при этом намеренно ядовитые, пусть и частично правдивые обвинения не могли не оставить в душе мужчины долгоиграющий, глубокий след. Теперь же его мать, кажется, явно вошла в кураж, то и дело выражая нешуточную обеспокоенность полным отсутствием любого намёка на личную жизнь, как будто есть что-то даже отдаленно предосудительное в его стойком нежелании снова становиться невольным свидетелем того, как бросив один лишь небрежный взгляд на его выбор, Лея, все равно вынесет безапелляционный приговор — естественно не в его пользу. Будучи совершенно не готовым к новому витку словесного спарринга, Бен в итоге спешит заверить мать в том, что она первой узнает о появлении в его жизни кого-то достойного особого упоминания, испытывая нешуточное облегчение при виде того, как Лея мягко улыбается, по всей видимости, предпочитая приятную ложь горькой правде, заключающейся в том, что Бену судьбой предначертано провести остаток жизни в абсолютном одиночестве. Хотя, по большому счету, даже это кажется ему сейчас вполне оправданной мерой, поскольку позволяет удалиться восвояси без лишних, не приводящих ни к чему мук и неоправданных хлопот. В начале марта, за две недели до начала весенних каникул, Пейдж принимает спонтанное решение навестить По на работе для совместного обеда, чтобы тот мог провести несколько лишних минут с ребёнком. В итоге ей не оставалось никакой другой альтернативы, как взять годичный «творческий» отпуск, тут же объявляет она случайно столкнувшемуся с ней в холле Бену, однако, как показывает практика, продолжительная изоляция неблагоприятно сказывается на её эмоциональном здоровье, буквально сводя с ума. Уютно устроившийся в её объятиях Джейми чуть слышно посапывает, пока его мягкая, крошечная головка покоится на плече матери. И всё-таки, в который раз утверждается в своей правоте Бен, глядя на безмятежно спящего малыша — самая что ни на есть точная, хоть и миниатюрная копия пришельца. — Не то чтобы я не ценила любое проявление поддержки со стороны своих родителей, — торопливо поясняет запыхавшаяся Пейдж, в глазах которой тут же вспыхивают хорошо различимые искорки гордости вперемешку с нескрываемой радостью от полученной возможности пообщаться со взрослым человеком после недель, проведённых в обществе младенца за беспрерывным прослушиванием Маленького Эйнштейна, Мо Виллемса и Раффи Чавукяна (незабвенные песни которого, смутно припоминает Бен, он слушал на своём маленьком магнитофоне; «чем чаще мы вместе, вместе, вместе, чем чаще мы собираемся, чтобы побыть вместе, тем счастливее мы»). — Ты не подумай, всё как раз наоборот. Я им безмерно благодарна! Вряд ли когда-нибудь сумею расплатиться за всё то, что они для меня сделали, но если мне ещё хотя бы разок придётся выслушать дежурный монолог о том, что «они просто находились по соседству, в итоге решив заглянуть для того, чтобы прочесть очередную лекцию о грудном вскармливании, поскольку у нас, видите ли, в этом отношении наблюдаются очевидные проблемы, а они в своё время, как никак, набили руку с нами девочками», клянусь, моё терпение треснет по швам, а там я за себя не ручаюсь… Не решаясь лишний раз даже моргнуть, Бен продолжает с неприкрытым ужасом таращиться на Пейдж, изо всех сил стараясь не позволить ошарашенному взгляду скользнуть по направлению к двери пожарного выхода. — Звучит… вполне логично. — А то, — с непоколебимой уверенностью в голосе отзывается Пейдж, прежде чем как ни в чём не бывало добавить: — Слушай, будь другом, подержи его секундочку? Иначе я сейчас описаюсь, ненароком устроив вам тут настоящий потоп… И так уже сдерживаюсь из последних сил… Даже не удосужившись довести предложение до конца, девушка абсолютно бесцеремонно помещает ребёнка прямо в руки Бену, который едва успев обхватить ладонью затылок и шею Джейми, инстинктивно опускает вторую в намерении зафиксировать малюсенькое тельце ребёнка в той позиции, которую ему приходилось прежде пару раз созерцать разве что со стороны, параллельно предпринимая бесплодную попытку возразить в след молнией проносящейся мимо него Пейдж. — Мне… Я понятия не имею, как… — принимается мямлить он, поддавшись внезапной панике, — не думаю, что это хорошая идея… — Бен, ради бога, хотя бы сейчас не делай из мухи слона, ты же видишь, мне срочно нужно в туалет! — торопливо выкрикивает через плечо Пейдж, прежде чем повернув за угол, в мгновение ока исчезнуть из поля зрения. Тому, что Бен вообще умудряется оказаться в данном, как минимум, затруднительном положении, не существует не единого приемлемого оправдания, и все же факт остаётся фактом — вопреки здравому смыслу он каким-то образом очутился посреди коридора старшей школы с шестинедельным ребёнком на руках… Что само по себе противоречит любым законам логики, возможно, даже служит прямым доказательством отсутствия высшего разума, потому как то, что Бен… держит на руках спящее, беспомощное дитя определённо не является заурядной, ординарной ситуацией. Не решаясь даже вздохнуть, мужчина, кажется, прямо на своём рабочем месте за считанные секунды теряет всяческую связь с реальностью, с приоткрытым от изумления ртом, будто под гипнозом, наблюдая за тем, как тихонько всхлипнув, а следом моргнув несколько раз подряд, пробудившийся после глубокого сна Джейми внезапно распахивает глаза, тут же принимаясь с неподдельным любопытством рассматривать своё непосредственное окружение. Бен же, не сводя напуганного взгляда с доверенного ему миниатюрного человечка, по-прежнему пребывает в состоянии полного шока — ибо один только факт того, что неподвижно лежащий до этого момента в его руках предмет неожиданно оказался одушевлённым, представляется ему чем-то из ряда вон выходящим. Всё ещё силясь прийти в себя, мужчина заворожённо наблюдает за тем, как Джейми сладко потягивается, в процессе только крепче прижимаясь в своей импровизированной колыбели, а когда малыш протяжно вздыхает в следующий раз, его крохотная грудная клетка чуть заметно вздымается в такт спокойному размеренному дыханию. Всё же, на что способен сейчас Бен, это вопреки себе упиваться представшей пред ним волшебной, где-то даже волнующей картиной. — Привет, малец, — хриплым от непонятного смущения голосом, наконец, шепчет он. В качестве ответа, Джейми, кажется, вполне довольный текущим положением вещей, издает булькающий звук, тем самым подтверждая слова По о том, что малыш удивительно непритязателен во всех смыслах этого слова, и этого осознания оказывается вполне достаточно для того, чтобы Бен внезапно… улыбнулся. Не по собственной воле — все дело в том, что буквально в последнюю минуту мужчина ловит себя на том, что его губы сами собой растягиваются в непроизвольной ухмылке, только это однозначно совершенно неосознанный акт, просто, он никак не может поверить, что… в его руках, непонятно как, очутилось крошечное живое человеческое существо. С огромными тёмными глазами и макушкой, полной густых тёмных кудряшек. По как-то упомянул, что когда Джейми только появился на свет, все его тело было покрыто лёгким пушком — голова, руки, спина. «Точно маленькая обезьянка, — ласково ухмыляясь, проконстатировал Дэмерон тогда, — маленькая обезьянка со странной, подозрительно напоминающей кокос головой, больше похожая на глубокого старика, чем на младенца. Ну, и страшненьким он был тогда, — добавил По, смеясь. — Если честно, довольно жуткое зрелище». Только вот младенец в руках Бена не представляется ему сейчас ни дряхлым, ни тем более жутким; более того, он выглядит… весьма трогательно. Маленький. Немного пухлый, на удивление тяжёлый, действительно мягкий и одновременно пугающе хрупкий. Как впрочем и полагается ребёнку. Его чуть раскосые, точь в точь как у матери глаза, буквально прикованы к лицу Бена, в то время, как и без того смуглая кожа в контрасте с присущей мужчине бледностью кажется еще более темной, однако в общем и целом пробегающему мимо случайному очевидцу вполне может померещиться, что Джейми его. — Привет, — не меняя ни регистр, ни тембр своего голоса, снова негромко произносит Бен, не видя ни малейшей необходимости разговаривать с ребёнком как-то иначе, чем с кем-либо ещё. — Уж извини, что так вышло, хорошо? — спустя проведённое в тишине мгновение продолжает он, чувствуя себя при этом чуть неловко, даже виновато: — Ты наверняка не рассчитывал проснуться на руках у абсолютного незнакомца. Немудрено… Знаешь, я бы на твоём месте тоже не особо обрадовался такому исходу. Как ни странно, в выражении лица ребёнка сейчас не отслеживается даже тени недовольства; более того, всем своим видом малыш излучает глубокое умиротворение тем, что проснулся в кольце больших и тёплых рук Бена. В качестве прямого доказательства, губы малыша чуть искривляются, складываясь в подобие улыбки и на мгновение обнажая беззубый рот. — Твоя мама скоро вернётся. Вот увидишь. С минуты на минуту. Пробормотав в ответ что-то нечленораздельное, Джейми тянет пухлую ручонку к носу Бена, без особого труда попадая прямо в мишень мягким выступом крохотной ладошки, что, принимая во внимание немалый размер «главного украшения» его лица оказывается вполне осуществимой задачей даже для не отличающегося выдающейся координацией грудничка. — Вот и я о том же. Представляешь, из всех людей в этом громадном здании ей взбрело в голову оставить тебя именно со мной, и вот теперь тебе приходится расхлёбывать последствия — терпеть мое общество. Довольно странный поступок, да? — О котором, надо признать, я сейчас ни сколько не жалею. Оглянувшись на звук голоса, Бен первым делом замечает буквально застывших в нескольких метрах от него Пейдж и По, на лицах которых на протяжении нескольких мгновений царит по сути говорящее само за себя, практически идентичное выражение нескрываемого удовольствия на пару с искренним умилением, пока усмехнувшись, старшая Тико не добавляет: — Похоже, ты справился на ура. Кажется, даже ни разу не уронил его. А это, как ни крути, бонус. Подойдя ближе, Пейдж уже было протягивает руки, чтобы забрать своего ребёнка, когда По внезапно останавливает её, не прекращая посмеиваться в процессе выуживания из кармана своего телефона: — Нет уж, погоди-ка. Я просто обязан запечатлеть этот момент на фото. Так сказать, задокументировать для будущих поколений. Кроме того, это же кадр на миллион, а мне необходимо иметь на руках веские доказательства. — Господи-боже-мой, — в знак протеста стонет Бен, бессильно наблюдая за тем, как По уже нажимает на кнопку, радостно хихикая себе под нос. — Сейчас же разошлю это всем, кого знаю. — Лучше сразу пристрели меня. Поскольку По, полностью проигнорировав реплику Бена, в данный момент, по всей видимости, крайне озабочен приведением своей угрозы в исполнение, мужчина возвращает Джейми матери, наблюдая за тем, как, одарив его благодарной улыбкой, Пейдж берёт сына на руки. Стоит её взгляду упасть на малыша, как лицо девушки немедля озаряется необыкновенным светом, буквально искрясь такой непередаваемой радостью, что Бен не может не отметить, насколько же она сейчас очаровательна, являя собой квинтэссенцию выражения истинной красоты — с нежной, удивительно гладкой кожей, наполненными любовью глазами и черными, чуть завивающимися прядями, заправленными за уши и доходящими до подбородка. — Серьёзно, Бен, — тепло шепчет Тико, — спасибо, что присмотрел за ним. Никогда не сомневалась, что на тебя можно смело положиться в трудную минуту. — Пожалуйста, — вспыхнувшая на лице Бена тень улыбки кажется сколь непроизвольной, столь и искренней, и он, на секунду замешкавшись, спешит указать на собственную шею, тем самым обозначая новую длину её волос. — Ты подстриглась? Испустив жалобный стон, Пейдж прижимает Джейми к груди, принимаясь баюкать его. — Прошу, не напоминай мне о том, какое жалкое зрелище являет собой на данный момент моя несчастная, когда-то вполне себе ухоженная шевелюра. Сопротивлялась до последнего, но в конце концов всё-таки пришлось ограничиться типичной «мамской стрижкой». Хотя это меньшее их двух зол, учитывая, что Джейми очевидно в какой-то момент задался целью во что бы то ни стало снять с меня скальп. От бижутерии в итоге пришлось отказаться по той же причине. — Нет, почему, тебе идёт, — спешит заверить её Бен. — Выглядишь просто замечательно. — Вот видишь?! Может, она хоть к тебе прислушается… Постоянно твержу ей об этом, как попугай, сто раз на дню пытаясь донести, казалось бы, простые истины. — Видимо, благополучно справившись с поставленной задачей, заключающейся в том, чтобы опозорить Бена перед максимально большим количеством людей, По засовывает телефон обратно в карман, прежде чем приблизившись к Пейдж, приобнять её за плечо, следом поднимая другую руку, чтобы обернуть ту вокруг мягкой пушистой макушки Джейми: — Разве твоя мама не редкостная красавица? Смотри, какая она у нас горячая штучка. Просто загляденье, да ведь? В том, что По на данном этапе жизни ни капельки не стесняется прибегать к детскому лепету, в открытую и прилюдно обсуждая с сыном привлекательность своей жены, по сути нет ничего удивительного, однако это не останавливает Пейдж от того, чтобы слегка поморщившись в полууспешной попытке изображения праведного негодования, слегка хлопнуть мужа по руке. А Бен внезапно ловит себя на том, что пристально наблюдает за ними — их маленькой семьёй — чувствуя, как в груди что-то слегка покалывает — точно небольшой, но настойчиво мерцающий в старой лампаде огонёк. — У меня… мне нужно успеть кое-что провернуть до конца перемены, — бормочет он, не узнавая звук собственного голоса, хотя ещё несколько минут тому назад, понятия не имел, чем заняться в ближайший час, по сути служащий его обеденным перерывом. — Отлично вам провести время, ребята. Сделав шаг вперёд, мужчина уже было собираясь пройти мимо, однако Пейдж окликает его, прежде чем тот успевает окончательно скрыться из вида за ближайшим углом. — Стой, — неожиданно громко восклицает Тико, вынуждая Бена резко обернуться. — Мы тут с По как раз собиралась поинтересоваться, свободен ли ты в эту субботу? Может, заскочишь к нам на пару часиков? — Старики на добровольных началах предложили присмотреть за Джейми на выходных, — оживлённо добавляет Дэмерон, прежде чем следом проворчать себе под нос, — хотя я до сих пор не до конца убежден в том, что это не очередная попытка заговора с целью похищения внука под шумок… Снова хлопнув его по руке, возможно, на этот раз чуть более твёрдо, чем раньше, Пейдж бросает на мужа полный немого укора взгляд, полностью игнорируя тот факт, что он опять открывает рот в знак протеста. — Как бы там ни было, — строгим, не подлежащим возражению тоном продолжает она, осадив По, прежде тот успевает произнести и слово, — раз уж представилась такая уникальная возможность хотя бы на несколько часиков снова почувствовать себя взрослыми людьми, грех ею не воспользоваться, ну и заодно отпразднуем новоселье… В общем, мы решили устроить дома небольшую приватную вечеринку. Как относишься к тому, чтобы составить нам компанию? Нахмурив брови, Бен заметно колеблется с ответом, поскольку и без того незавидная участь быть третьим лишним ещё меньше прельщает его, когда речь заходит о неадекватном поведении Пейдж и По под действием алкоголя. Дело в том, что он уже совершил эту ошибку однажды, в один из вечеров став невольным свидетелем совершенно жуткой сессии обжимания, в результате твёрдо поклявшись себе в том, что больше ни при каких обстоятельствах и ни за какие коврижки не пойдёт на такие жертвы. — Роуз тоже будет, — добавляет Пейдж при виде его явной неохоты утвердительно отвечать на поставленный вопрос. — И её новый парень… А он, вроде, планирует привести свою соседку по комнате или что-то в этом роде… Как там её… — Детка, вот опять ты начинаешь… Сколько можно повторять, речь идёт о Финне и Рей. Сотню раз упоминал их имена, не говоря уже о том, ты лично с ними встречалась… — Ну, уж прости меня непутевую клушу. Как ни старайся, всех всё равно не упомнить… В ответ По только усмехается: — Здрасьте, приехали! Чего я в принципе и боялся. Рассеянность, забывчивость — на лицо явные признаки «беременного мозга»… — … И вообще, где собственно написано, что есть хоть что-то криминальное в том, чтобы с изрядной долей скепсиса относиться к человеку, по которому, как недавно выяснилось, единственная кровная сестра сохла на протяжении последних нескольких месяцев… — Так, минуточку — поспешно встревает в перепалку Бен, прежде чем разговор успевает принять новое направление. Неловко прочистив горло, мужчина демонстративно выпрямляется, решительно игнорируя внезапный выброс адреналина, который тотчас разливается по его венам при упоминании имени Рей. «Спокойствие, только спокойствие», — строго велит себе мужчина, параллельно пытаясь заглушить ритмичный гул в ушах от стремительно прилившей к голове крови. «Главное, веди себя естественно». — Я-то вам там зачем? Почему бы не пригласить… ну, не знаю. Ту же Джанну? Закатив глаза, По неодобрительно фыркает: — Видишь ли, Пейдж крепко вбила себе в голову, что чётное количество гостей — один из главных факторов успеха любой вечеринки. Более того, согласно её искреннему убеждению, пропорциональное соотношение мужского и женского пола играет чуть ли не решающую роль в достижении… Как ты там это величаешь? — Гармонии! Что тут непонятного? Таким образом, никто не выпадает из гущи событий, — раздраженно поясняет она. — Обеденный стол с комфортом вмещают шесть человек, и я не могу позволить, чтобы кто-то сидел в стороне, чувствуя себя лишним. Поддержание природного баланса — это минимум, что мы можем сделать. — Вот тебе пожалуйста. Обосновала так обосновала! Баланс, гармония, равновесие и всё такое, — добавляет По, с нескрываемой надеждой глядя на Бена исподлобья. — Ну, что, присоединишься к нашей тёплой компании? Выручай, дружище, а? Чуть склонив голову, Бен поднимает глаза к потолку, делая вид, что мысленно проверяет содержимое своего календаря, чтобы наверняка убедиться в том, что у него на упомянутую дату ничего не запланировано: — Хорошо, я вроде свободен в субботу…  — Чудесно-расчудесно, — похоже, приведённая в полный восторг его заявлением, радостно восклицает Пейдж. — Чуть позже По пришлёт тебе наш новый адрес, время и прочие детали. Спасибки, Бен. — Коли на то пошло, давай-ка, я прямо сейчас добавлю тебя в групповой чат… — Чего-чего? — неуклюже переминаясь с ноги на ног, немного растеряно уточняет Бен, — На этом моменте, пожалуйста, поподробнее. Что ещё за такой групповой чат, о существовании которого я узнаю только теперь? Утвердительно кивнув, По не прекращает улыбаться, когда по-прежнему не сводя взгляда с зажатого в ладони телефона, нажимает на экран, похоже, добавляя Бена в ранее упомянутый им секретный групповой чат, для участия в котором тот, по всей видимости, вплоть до этого самого момента был не достаточно крут. — Не обижайся на нас, чувак, — ухмыляясь, мягко настаивает По, будто прямо сейчас без особых трудностей способен прочесть мысли Бена по поводу происходящего. — Ты же по определению на дух не переносишь всё, что хотя бы косвенно связано с групповой активностью… как впрочем и с пустой болтовнёй… — Точно по волшебству, обычно пассивный телефон в кармане Бена принимается настырно гудеть, оповещая о поступившем сообщении, при виде чего губы По снова расплываются в широкой улыбке, прежде чем тот наконец удосуживается оторвать взгляд от экрана своего сотового. — Вот и всё. Теперь ты один из нас. Считай, что с сегодняшнего дня ты официально примкнул к нашей подпольной группировке, став полноправным членом очень узкого круга посвящённых людей. С чем тебя и поздравляю. Лишь смутно осознавая, что, успев попрощаться, Пейдж и По уже начали двигаться в противоположном направлении, Бен, будто сквозь сон, выуживает из кармана телефон, а разблокировав экран мобильника, первым делом замечает непрочитанное сообщение от По Дэмерона, осведомляющее его о том, что Бен Соло, надо полагать, и впрямь был добавлен в групповой чат под названием «Повстанческий альянс» и знаменем небольшой аватарки, изображающей хорошо известный образ Дэвида Боуи с альбома Alladin Sane. Его мобильник снова оживает, кажется, теперь ни на минуту не прекращая жужжать и деловито вибрировать во влажной ладони. Первые два сообщения поступают с неизвестного номера с калифорнийским телефонным кодом. «О, боже! Срочно ущипните меня, кто-нибудь! Это что же? Соло с младенцем на руках?!» «АХТУНГ! ПРОШУ МИНУТУ ВНИМАНИЯ! НЕВИДАННЫЙ ДОСЕЛЕ АТТРАКЦИОН! НА РУКАХ У СОЛО НАСТОЯЩИЙ РЕБЁНОК!» Не проходит и мгновения, прежде чем на экране всплывает имя Роуз, заставляя Бена моргнуть от удивления — если честно, он совсем позабыл о том, что у него вообще был её номер. «Бен, снимаю шляпу, честно даже не предполагала, что ты способен на такой неслыханный подвиг. Хотя, сдаётся мне, что моя сестра просто всучила тебе Джейми, даже не удосужившись предварительно осведомиться, готов ли ты морально к этому крайне серьёзному шагу? Минуточку… Что я вижу?! Неужто это слёзы испуга?!!! Или же радости???? Надеюсь, вы довольны собой, поскольку я нахожусь буквально на волоске от того, чтобы посреди урока разрыдаться от умиления прямо за столом, окончательно опозорившись на глазах у своих первокурсников». Спустя секунду на экране возникает имя По, а вместе с ним и вышеупомянутая фотография Бена с Джейми в руках, которую тот, видимо, забавы ради, отправил во второй раз для всеобщего сведения. Самое удивительное заключается в том, что Бен разве что с большим трудом узнаёт себя на снимке, на котором он выглядит, пожалуй, слегка раздражённым — вероятно, потому, что Дэмерон застал его врасплох — но в общем и целом… вполне довольным. Полнейший абсурд, учитывая, что глаза его действительно сияют от неприкрытого волнения, а уголки рта чуть приподняты, создавая впечатление застенчивой улыбки. Само собой разумеется, отправителем следующего сообщения снова оказывается По: «Будущий чемпион [смайлик в виде напряженного бицепса] Как видите, мой только что вылупившийся на свет сын уже в курсе того, как умело вить верёвки даже из по общему признанию самых что ни на есть пуленепробиваемых личностей». Новое сообщение настигает Бена с калифорнийского номера — того же, что и раньше: «Соло, никогда бы не подумал, что ничто человеческое тебе не чуждо. Тем более сентиментальность. Я поражен. Чего уж тут — прямо-таки горжусь тобой:)». Нахмурив брови, Бен принимается буравить свой внезапно активизировавшийся телефон растерянным взглядом, не обращая ни малейшего внимания ни на до боли знакомый звук школьного звонка, ни на хлынувший в коридор несколько мгновений спустя, кажется, бесконечный поток старшеклассников. Всё, на что сейчас способен мужчина, это машинально шагнув в сторону, прильнуть к ближайшей стене, чтобы не мешаться под ногами у пробегающих мимо многочисленных жителей школьного муравейника. Честно говоря, что он понятия не имеет, должен ли вообще отвечать на поступающие одно за другим сообщения… И, если да, то с какой периодичностью? Проблема состоит как раз в том, что Бен совершенно не знаком с правилами конструктивной и адекватной переписки в групповых чатах, не говоря уже о том, что львиную часть жизни его абсолютно не волновал данный аспект современной реальности. Тем самым только усугубляя положение, прежде чем мужчина успевает хоть что-то набросать в ответ, его телефон снова принимается гудеть, уведомляя о поступлении нового сообщения от По: (Мы все гордимся тобой!), и Бен из последних сил сдерживается от того, чтобы громко застонать от разочарования. Каким, спрашивается, образом можно продуктивно принимать участие в дискуссии, если к тому времени как ему удаётся придумать мало-мальски вразумительный комментарий, участники форума уже многократно умудрились сменить тему? Не придумав ничего более подходящего, в конце концов он останавливается на: «Вам собственно за что платят? За кудахтанье или преподавание?» Поступившее следом с калифорнийского номера уведомление извещает: «НЕ НАДО ЛЯЛЯ! Я, ЕСЛИ ЧТО, НА ЗАСЛУЖЕННОМ ПЕРЕРЫВЕ». Тогда, как Роуз, видимо, также не может не вставить свои пять копеек: «У моих сейчас внеплановая контрольная, только, пожааалуйста, не нужно ябедничать на меня своей маме». По — в своём репертуаре — не долго думая, ограничивается одновременно смеющимся и плачущим смайликом. После нескольких мгновений подозрительного молчания, на экране Бена возникает новый, незнакомый ему номер — однозначно не калифорнийский, однако также не принадлежащий ни Роуз, ни По. С кодом 312. Чикаго, — внезапно понимает Бен, чувствуя как бешено бьётся в груди его сердце при одной лишь мысли о том, кто именно находится на другом конце провода. «Наимилейшая фотография», — гласит короткое сообщение, сопровождаемое сплошной чередой смайликов: облачко, лицо ребёнка, пара широко открытых глаз. «Добро пожаловать в «Повстанческий Альянс!» Всё ещё не решаясь пошевелиться, Бен выжидает несколько секунд, и убедившись в том, что мобильник окончательно заснул, всё-таки аккуратно кладёт его в карман, прежде чем оттолкнувшись от стены, влиться в поток направляющихся каждый по своим делам взрослых и детей. Как ни странно, зародившееся по пути в офис в груди мужчины тепло не покидает его на протяжении всего дня, сопровождая буквально повсюду — точно жаркий язык пламени, то и дело облизывающий холодную поверхность окружающих его стеклянных перегородок светильника. Внимательно следя за тем, чтобы уголки губ случайно не дрогнули в предательской улыбке, так и норовящей разлиться по его лицу, Бен строго-настрого запрещает себе придавать произошедшему большее значение, чем то несомненно заслуживает.