Молчание тундры

ГЛАВА 16 - Что ты наделала, глупая! – Наместник отвесил племяннице тяжёлую пощёчину. Среди присутствующих во дворе, большинство было из тех, кто ездил на рыбалку; но люди всё прибывали, и вскоре вокруг дома вождя образовалась толпа - весть быстро разлетелась по деревне. В приотворённые ворота то и дело заглядывали любопытные. Собаки, увязавшиеся за рыбаками, когда те в спешке побросали у внешних ворот сани с рыбой, теперь остервенело лаяли на людей и друг на друга. Диана стояла на крыльце, испуганно глядя на этот галдёж. - Это я взял её с собой, - сказал Ник. Грязь на одежде парня присохла и вся заледенела; в глазах юноши читалось полное смятение. - А кто тебе разрешил? – закричал Адам. – Если я не взял её, значит, ты тем более не имел права! Тот ничего не ответил. - Решай со всем этим что-то, Дарун. На кону – честь моего дома, - произнёс Халгар, едва сдерживаясь от гнева. В это время, растолкав толпу, во двор ворвался отец Ника, - он тяжело дышал, вероятно, от быстрого бега. Когда мужчина увидел сына, его взгляд наполнился болью и отчаянием. Несколькими мгновениями позже пришёл один из рыбаков, который сообщил этому человеку о случившемся. - Мы приносим извинения за то, что произошло, - проговорил отец Ника и взглянул на наместника со слабой надеждой, что их всё-таки отпустят. Движимый желанием защитить единственного сына, он потянулся к юноше, но Халгар грубо оттолкнул его. - Мне извинения ни к чему, я требую наказания! Он похитил невесту моего сына! - Неправда! Я сама захотела поехать! - вмешалась Лит. - Молчи, пока тебя не спросят! – прикрикнул Дарун и обратился к Нику. - Кто разрешил тебе брать её? Зачем ты это сделал? - Я не хочу, чтобы она становилась женой Адама. Халгар злорадно расхохотался, а его сын покраснел от гнева. - А чьей женой ты хочешь, чтобы она стала? – спросил наместник, глядя на парня с издёвкой. - Моей. Лит зажмурилась. Диана, стоявшая на крыльце, тихо вскрикнула. - Ты что, браги нализался? – рявкнул Халгар, удерживая Адама, который рвался к Нику. – Или нажрался тухлой рыбы? - Сын батрака! Чему тебя учил твой отец? – возмутился Дарун. - Я научил его всему, что нужно знать мужчине, в том числе и выбору жены по сердцу. Любой свободный человек клана имеет право претендовать на руку дочери вождя, - ответил отец Ника. - Любой свободный может – это ты правильно сказал. Но ты несвободен, – возразил наместник. - Я выкупил себя и сына. Мы теперь – вольноотпущенники. - А земля? – спросил Халгар. – Без земли человек – ничто! Лит непонимающе уставилась на Ника. - Но ты говорил, что вы выкупили землю… Юноша виновато опустил голову. На его лице было страдание. - Я солгал. - Без земли человек не может считаться свободным, или ты забыл закон? – спросил наместник. - Закон так давно не читался в этой деревне, что немудрено и забыть, - начал оправдываться отец Ника. – Мало кто из сельчан умеет читать, но ведь нет даже книг с этим законом, - они сгорели в печах вместе со стенами школы. Такой манёвр с намёком на обвинения вывел Даруна из себя. - Ты был учителем! Кому как не тебе знать закон и научить ему своего сына. Часть присутствующих одобрила слова наместника. Другая часть молчала, и только некоторые выразили протест. Один из рыбаков пробормотал: - Ник ещё мальчишка… - Это не оправдание, - возразил Халгар. – Проступок нужно наказывать, чтобы другим неповадно было. - И как ты предлагаешь их наказать? – спросил наместник. - Убить, - ответил вместо него старейшина. Ник вздрогнул и беспомощно посмотрел на отца, словно не понимая, что происходит. Губы мужчины дрожали, а сам он не двигался от потрясения. - Это несправедливо! - возмутилась Лит. - Что по закону – всё справедливо, - ответил Халгар, даже не взглянув на девушку. - Но они не сделали ничего плохого! – закричала она в отчаянии. - Я же здесь – живая и невредимая! - Один виновен за то, что не знал закона, другой – за то, что его забыл, - ответил наместник. - Но я не буду убивать их за детскую шалость. Старейшина смотрел на Даруна с нескрываемой злобой. - Но ты же убил Нунга, - сказал он. - Он был моим слугой. - А они – мои рабы! Рабы, которые нанесли мне смертельное оскорбление! – воскликнул Халгар, продолжая сверлить наместника взглядом. - Нунг был старик, а они молоды. У нас людей мало. Это кощунственно – убивать молодых и здоровых. Из толпы послышались одобрительные замечания. - Наместник прав, они не заслуживают смерти! Когда люди зашумели и принялись спорить между собой, Халгар двинулся к Даруну. Тот подался назад, но выдержал взгляд старейшины. - Забыл, благодаря кому стал наместником? – пригрозил Джосгар. Он сделал ещё шаг, и Дарун снова отступил, задевая сапогами сложенные вдоль стены дома ящики, - дальше отходить было уже некуда. - Они не заслужили смерти – это раз, и так решило большинство – два, - ответил наместник. - Я требую созвать собрание старейшин! - Твоих прихвостней и лизоблюдов? Справедливости на собрании больше нет. К тому же, вождь имеет право выносить решение самолично, не прибегая к советам. - Но ты не вождь. - У наместника те же полномочия. У него лишь нет прав делать вождями своих наследников. - Именно поэтому ты не позволил им родиться? – проговорил старейшина, оказавшись с Даруном лицом к лицу. Наместник побледнел как полотно, в горле пересохло, и он почувствовал, что перестаёт владеть собой. Всё катилось в пропасть. - К чему ты к-клонишь?.. – Его язык заплетался. - Я видел Диану у хижины ведьмы, и знаю, за какими снадобьями она туда ходит. Интересно, для чего ей они, ведь девушка не замужем. Может, спросим людей, стоящих здесь, - что они думают по этому поводу? Лит, видя, как Дарун и Халгар о чём-то напряжённо спорят, и дядя, похоже, вот-вот уступит, решила вмешаться. Она собралась с духом и подошла к старейшине, тронув его за локоть. Халгар резко обернулся, и Дарун шарахнулся прочь от него, пряча бледное лицо. У Лит всё внутри трепетало от волнения и страха, но её слова прозвучали уверенно: - Если ты сейчас же не уйдёшь отсюда, я всем присутствующим расскажу, что ты меня домогался, когда я была ребёнком. - Говори, – паскудно осклабился старейшина. – И все будут считать тебя шлюхой. В это время заговорил Дарун. Люди, окружившие Ника и его отца, прекратили спорить и размахивать руками. - Когда я учился в академии и изучал историю рода Нерала Талима, то наткнулся на один закон. Это право «справедливой крови», когда какая-либо из двух сторон не желает примириться и простить обидчика. В таком случае, обиженный имеет право взять правосудие в свои руки, и вождь освобождается от обязанности быть судьёй. - Нет такого закона! – послышалось из толпы. - Вообще-то есть. Все посмотрели на старика, который это произнёс. Он стоял за воротами дома, и люди расступились, пропуская его во двор. - Бим, - проворчал Халгар. – Пьяница и бездельник. Что может знать этот дурак? Иди домой и вари свою брагу. - Я не учёный, но я много пожил на этом свете, и знаю, что такой закон был, - ответил старик. - Правила, которые напридумывал Нерал Талим, когда ушёл по ту сторону гор, в тундре не действуют! - снова выкрикнул кто-то из толпы. - Это закон, которому следовали наши предки, а значит, Нерал Талим его придумал до того, как ушёл на юг, - возразил Дарун. К Биму присоединилось ещё несколько стариков. - Вы что, все с ума посходили на старости лет? Что это за коллективное безумие? – рассвирепел Халгар. - Такой закон был, и доказательства перед тобой, - развёл руками наместник. – А теперь, поскольку вопрос решён, попрошу всех покинуть мой дом. Диана, закрыв лицо руками, побежала в дом. Осуждённые стояли плечом к плечу и растерянно озирались вокруг. Казалось, они ещё не осознавали случившегося. Или отказывались осознавать. Халгар, казалось, был озадачен. - Ловко ты съехал, - сказал он наместнику, когда люди стали расходиться. – Где там эта твоя академия? Попрошу Шайлу наслать на неё чуму. Но я всё равно победил, и они умрут. - Смысл был не в том, чтобы спасти их от смерти, - ответил Дарун. Самообладание вернулось к нему. – Я отстоял свою честь и завоевал уважение клана. А вот тебе не позавидуешь: убьёшь их – и тебя будут считать мясником; а если помилуешь – будут говорить, что ты не держишь слово. - Это мы ещё посмотрим, - сказал Халгар, и, приказав осуждённым следовать за ним, ушёл. Когда во дворе никого не осталось, Лит медленно побрела к воротам и затворила их. - Зачем ты вмешалась? – упрекнул её Дарун. – Сколько раз говорить тебе – не лезь в мужские разговоры. Лит кинула на наместника негодующий взгляд. - Почему они пострадали? Почему всегда страдают невинные? - Было б лучше, если бы на их месте оказалась ты? - Но ты мог этого не допустить! – воскликнула девушка. – То же самое случилось с Нунгом! Ты убил его! Он был ни в чём не виноват, а его даже не похоронили – просто бросили в тундре. Ника с отцом можно было наказать податью, бичеванием, отлучением от храма, да чем угодно! Убийство – последнее дело! Сколько ещё это будет продолжаться? Неужели тебе вообще плевать? Это же твои люди! Кто о них позаботится, если не ты?! - Мне надоели твои истерики! - закричал Дарун. - Какая же ты дура, раз до сих пор не поняла, что благодаря Халгару я стал наместником. Я сейчас был бы нищим, а ты – шлюхой. Теперь понятно? Наместник со всей силы шарахнул ногой по ящикам возле стены, и они разлетелись по двору в разные стороны. Лит вздрогнула, закрывшись руками. - Именно поэтому мы должны быть с ним осторожны. Что за глупость ты сказала ему? Девушка готова была признаться всем людям ради спасения Ника и его отца. Но теперь… Теперь сказать об этом дяде наедине почему-то стало ещё сложнее, чем в двенадцать лет, и ей пришлось сказать первое, что пришло в голову. - Я попросила не убивать их. Попросила быть милосердным. - Милосердным? - Дарун презрительно фыркнул. – Вот поэтому из женщины никогда не получится вождь. Милосердие – удел слабых! Наместник лишь озвучил мысли Лит. Проявлять милосердие и лгать – вот удел таких как она. Удел рабов, детей, женщин и стариков. Ведь только тот, кто силён и свободен, может быть справедливым и говорить правду. Потому что для этого необходимо мужество. А что такое милосердие? Маска. Его не существует. Кто вообще по-настоящему способен быть милосердным? Если бы кто-то умолял Лит не убивать Халгара, она бы не проявила милосердия. Потому что её сердце желало мести и расправы. - Если ты обвиняешь меня в жестокости, – сказал Дарун. – Лучше сначала задай себе вопрос: из-за кого все эти люди погибли? Женщины испокон веков совершают одни глупости, а мужчины потом за них страдают и умирают. *** - Я просто хотела посмотреть на тундру, – проговорила Лит. - Что я сделала такого, что кто-то должен за это умирать? - Ты не виновата, - ответила Диана. - Можно лгать себе и оправдываться до бесконечности. Но правда от этого не перестаёт быть правдой: три жизни загублены по моей вине. - Они – жертвы жестокости. Просто так получилось, что ты оказалась рядом. Не вини себя, Лит. Хочешь, заварю тебе горькой травы? - Что случается с теми, из-за кого гибнут невинные? - Не задавай себе таких вопросов. - Я задаю этот вопрос тебе. - Не знаю. Наверно… ничего хорошего. *** Закон «справедливой крови» вскоре осуществился – тихо, молчаливо, без свидетелей. Просто двое из селения Дор-Лунда перестали существовать. Отец и сын. Но длинными ночами над тундрой ещё долгое время слышался протяжный плач двух одиноких женщин. Матери и дочери. ГЛАВА 17 Лит стали запирать в комнате на замок, а Диану на время переселили в другую комнату. Общаться сёстрам не запрещалось, но только через дверь и в присутствии охраны. Дарун поставил караул, чтобы за спальней племянницы всё время приглядывали. Теперь девушка не могла больше никуда выйти. За несколько недель она исхудала и зачахла как цветок, которого лишили солнца, а после тяжело заболела. Приходил жрец из храма – готовил отвары, читал заговоры; но всё зря – больной становилось только хуже. В конце концов, он сказал, что Лит нужно выходить на свежий воздух и солнечный свет. Дарун нехотя согласился и стал подыскивать слуг, которые сопровождали бы племянницу во время прогулок. И это действительно помогло – девушка пошла на поправку. Однажды вечером она вернулась позже обычного, когда солнце уже село. Слуги отвели её в комнату и уложили в кровать. Парень, охранявший спальню днём, ушёл, а сменщик почему-то так и не появился, и Лит вдруг по нелепой случайности осталась одна. Она соскочила с постели и выглянула за дверь. Никого. Тогда, наспех одевшись, девушка выбежала из комнаты. Одержимость зверя, вырвавшегося на свободу, овладела ею, и только одна мысль упорно колотилась в мозгу: «Бежать прочь!» Бледная, с растрёпанными волосами, Лит слетела по лестнице вниз, устремившись к входной двери. Когда скрипнула половица, девушка зажмурилась от страха, но не остановилась. Она кинулась во двор, и там – никого. Подобрав юбки, Лит выбежала за ворота, - те оказались не заперты. Это удача. Девушка помчалась по Прямой улице мимо домов, в которых уже зажигались огни. На небе вспыхивали крупные звёзды; земля проносилась под ногами. От свежего воздуха у Лит закружилась голова, грудную клетку распирало. Воодушевлённая каким-то неясным порывом, девушка чувствовала, что будто ещё немного, и она взлетит прямо к звёздам. Пробегая мимо храма, Лит подумала о статуях в нишах и представила себя одной из этих воителей прошлого. Она ничего о них не знала, но сейчас как никогда была к ним близка, живя и дыша мечтой о том, что когда-нибудь хоть на долю приблизится к их величию. А может быть, это сам Нерал Талим ведёт куда-то? Ведь что-то же пробудилось у неё внутри, - в голове звенело, словно тысячи голосов из услышанных в детстве легенд ожили и теперь звали в тундру, а она с радостью повиновалась их зову. Зная, что главные ворота на ночь запирают, девушка решила последовать по пути, о котором ей говорил Ник. «После того, как спустишься с холма, иди прямо и налево. Там живёт Бим. Ну, тот старик, который варит брагу…» Вот его дом. Только теперь предстояло сделать всё, что сказал юноша, наоборот, ведь она не возвращалась, а уходила. Значит, нужно идти направо и прямо, а затем подняться на холм. Дорога забирала вверх. Лит поскальзывалась и падала в грязь, даже разбила колено в кровь, но всё равно упрямо продолжала взбираться. «Поднимешься на пригорок и увидишь всю деревню как на ладони. Спускайся по левую сторону, там в ряд стоят три хаты…» Оказавшись, наконец, на вершине холма, девушка окинула взглядом поселение. И правда – окрестности видно даже лучше, чем с балкона. Оставалось только спуститься к внешней стене. Наконец, когда путь был проделан, от частокола Лит отделяли только заброшенные хижины и выгребные ямы. Здесь оказалось совсем мрачно. Разломанные ставни болтались на окнах, зловеще скрипели от ветра двери на ржавых петлях. Из окон глядела чернота, а во дворах было сиротливо и одиноко. Из ям поднимались зловонные испарения. Чудом не провалившись в грязь, Лит добралась до стены. «Пойдёшь влево вдоль частокола и увидишь груду камней. Там есть собачий лаз…» Ощупывая брёвна, девушка двинулась по направлению к воротам поселения. В неверном свете луны и звёзд то и дело мерещились камни, за которыми мог скрываться лаз. Наконец, за одним из нагромождений рука обнаружила отверстие в стене. Здесь сгнила древесина. Лит откинула мусор, растолкала камни ногами, и, опустившись на четвереньки и руками расчищая себе путь, пролезла под частоколом. Когда девушка поднялась на ноги, ветер дунул ей в лицо тысячей запахов цветущей тундры. Север расцвёл мгновенно, внезапно. Наконец-то, на свободе. Лит взглянула в небо, на мириады звёзд. Одна из них мерцала над горами и горела особенно ярко. «Души героев попадают на небо и превращаются в звёзды. Оттуда, с небес, они указывают смертным путь…» Так говорил Нунг. А он не мог лгать. И Лит устремилась за своей путеводной звездой. Тундра растаяла, бесчисленное количество луж и маленьких озёр блестело в лунном свете. Ноги увязали в воде, дыхание сбивалось, девушка падала, но снова подымалась и бежала, пока не выбилась из сил. Экстаз закончился. Лит снова была пятнадцатилетним подростком, ничего не знающим о жизни. Больным ребёнком, который нуждался в отдыхе, тепле и пище. Она села на камень отдышаться и почувствовала, как начинает замерзать в промокшей одежде. Болело разбитое колено; не до конца излеченная болезнь давала о себе знать головной болью. От долгого бега в горле стоял ком, навалилась слабость. Лит попыталась подняться, но тело не слушалось. Колени подгибались, и девушка снова опустилась на камень. Что с ней случилось, и куда всё ушло? Голоса в голове вдруг замолчали, - может, их и не было вовсе? А она-то уже почти поверила, что это Нерал Талим открывает тайный путь, предназначенный ей одной. Путь достойной и интересной жизни. Поднялся шквалистый ветер, тучи заслонили небо, и путеводных звезд как не бывало. Лит оказалась в полной темноте. Что дальше и куда теперь? В голове возникали неприятные вопросы. А что она вообще ожидала? Как посреди ночи вдруг в небе откроется портал, хлынет свет, и в ореоле клубящихся облаков появятся добрые всадники и заберут её? Или что сам Нерал Талим протянет ей руку? Лит почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Кто-то жестоко обманул её. Предал. Разбил все мечты и бросил под ноги. Девушка укуталась в сырую накидку и посмотрела на Дор-Лунду. Лит ушла довольно далеко от поселения, к самым предгорьям. В деревни мелькали огни, - вероятно, её уже ищут и к утру найдут. Что будет тогда? Что может быть хуже, чем то, как она жила последние недели? И Лит стало тошно от собственной жизни. Наказание Даруна будет жестоким – возможно, он испинает племянницу или поколотит палкой, исхлестает кнутом, врежет по лицу. Или даже убьёт… Смерть? Внезапная мысль осенила девушку. Почему она не подумала об этом раньше? Это же так просто. Своей смертью она положит конец своему бессмысленному существованию и искупит смерти невинных людей, которые погибли из-за неё. Одной жизни, конечно, мало, чтобы искупить целых три, но это всё, что есть. Это придало Лит сил и заставило пойти дальше. Из-за туч выглянула луна, и девушка увидела утёс, круто вздымавшийся вверх отвесными террасами. Сил осталось не много, но их хватит, чтобы на него взобраться. Больше Лит ни о чём не думала, а только шла, карабкаясь в горы, цепляясь за корни растений, раздирая пальцы до крови. Спина и ноги болели, от холода колотил озноб, но девушка шла вперёд. К своей последней цели. Майские ночи в тундре коротки – предметы уже обретали очертания, но до рассвета было ещё далеко. Наконец, девушка оказалась на вершине утёса. Она подошла к краю обрыва и замерла, глядя в пропасть. Далеко внизу в зарослях шумела река, и этот просыпающийся мир был прекрасен. Лит вспомнила свою недолгую жизнь, и задала вопрос, а что в ней было хорошего? Вспомнила детство, проведённое с Нунгом. Где сейчас этот старик? Может, на небесах с героями, ведь он был хороший. Может, помнит о ней, видит её? Потом подумала о Диане. Глупая добрая девушка. Потом о Нике и его отце. Их растерянные взгляды, когда вынесли приговор, навсегда останутся с Лит. Вспомнила о том, как впервые пошла в храм, и как люди улыбались ей. Она хотела быть их вождём, хотела помогать им, но теперь всё в прошлом. Вокруг – только обман, пепел разбитых надежд. Лит посмотрела в последний раз на Дор-Лунду, которая серым пятном виднелась в долине. Затем развела руки и шагнула вниз. Розовая чайка, спугнутая с гнезда, вынырнула из зарослей и взвилась под синий небосклон.