*
Их игра «мы семья и никогда не сосались голые в ванной» с успехом продолжалась до самого вечера. Ведь Данины друзья, пришедшие на праздник, даже не заметили, что между ними что-то не так. — Чего-то твой папочка сегодня слишком весёлый, — улыбнулся Лёша, пытаясь незаметно подмешать им в сок принесённый из дома коньяк. — Ну сегодня хороший день. С чего бы ему грустить? — отодвигая свой стакан, задумчиво отозвался Даня. — Не знаю, — парень пожал плечами. — Обычно он ужасно злой и нелюдимый. К нему и на шаг подойти страшно. — Он всегда отличный! — слишком пылко на это ответил Данечка. — Ему что, вечно ходить улыбаться как полоумному?! Он очень добрый и заботливый. Злости в нём, как в крошечном кролике! — Ладно-ладно, орать-то что сразу? — Лёша закатил глаза, убирая контрабандную бутылку. — Прости. Я просто сегодня не в настроении, — именинник схватил первый попавшийся стакан и быстрым шагом направился в свою комнату. Хотелось хоть пару минут побыть наедине с собой и отдохнуть от шума в доме. Ведь гостей собралось довольно много. В основном это были друзья и коллеги Ромы, ведь сам Даня не стремился особо заводить друзей. Ему хватало Лёши и Вовы. А когда надо поныть или пожаловаться, всегда выручала Полина. И хоть все друзья Ромы очень любили Данечку и жутко ему умилялись, для парня они всё равно были чужими людьми. И явно лишними на его празднике. Даня бы вообще с удовольствием провёл этот день наедине с Ромой. При условии, что они не смотрели бы друг на друга с натянутыми улыбками, не в силах выбросить из головы вчерашний инцидент в ванной. — Дань, ты чего ушёл? — без стука в комнате показалась голова Худякова. — Ничего. Просто захотелось минутку посидеть в тишине, — Даня залпом выпил содержимое стакана, не сразу понимая, что по ошибке забрал стакан Лёши, в котором коньяка было больше, чем сока. — Вот же сукин сын! — нервно выругался парень, глотая слюну, чтобы унять боль в обожжённом спиртным горле. — Кто? Что случилось? — Рома присел перед ним на колени, заглядывая в глаза. — Я… Забей, всё классно, — малыш обнял Худякова за шею, утыкаясь носиком куда-то ему в ухо. — Прости меня за всё, ладно? Я хочу, чтобы у нас всё было хорошо. Я ведь люблю тебя. — И ты меня прости, — Рома зарылся пальцами в Данины волосы, грустно улыбаясь. — Я не идеальный, знаю. И даже не нормальный. Просто Рома… — Мой Рома, — прервал его Данечка, не позволяя продолжать очередную самоунижающую речь. — Давай уже вернёмся к гостям. Мне кажется, этой вечеринке не хватает музыки, — он рассмеялся, наконец разрывая объятия и поднимаясь с кровати. — Среди твоих друзей же есть ди-джеи. Так давай оторвёмся по полной! Рома на это лишь покачал головой. И поспешил вслед за своим неугомонным ребёнком. — Дань, не хочу тебя расстраивать, но кажется, ты перепутал стаканы и забрал мой с коньяком, — Лёша обеспокоенно заглянул другу в глаза. — Перепутал? Мне кажется, я вполне осознанно выбрал именно тот стакан, — он забрал стаканчик из рук парня и, принюхавшись, снова выпил всё до дна. — Блять, похоже, я сегодня набухаюсь.*
— Дань. Данечка, пойдём в комнату, — Рома еле удерживал парня, который едва стоял на ногах. — Ну Рома! У меня же… гости! Ну как я могу уйти?! — пьяно восклицал Даня, мёртвой хваткой вцепившись в рубашку Худякова. — Гости уже уходят, малыш, — мужчина сам уже был изрядно пьян, поэтому сил поднять ребёнка на руки у него не было. — А тебе пора спатеньки. Да и мне тоже, — он всё же нашёл в себе силы потеснить Данечку к спальне, кивая Денису, чтобы тот как можно деликатнее выпроводил оставшихся гостей. — Ты злишься на меня? — плюхаясь попой прямо на пол, надул губки Даня. — Я не злюсь. Это твой праздник. И ты уже не ребёнок, можешь позволить себе впервые напиться. Уж лучше дома, когда я рядом, чем пить где-нибудь в подворотне и подвергать себя опасности. — А вчера ты говорил, что я ещё ребёнок, — почти шёпотом протянул парень, закусывая ворот рубашки. — Это совсем другое, — закатил глаза Рома, усаживаясь рядом. — Спасибо, что хоть перестал делать вид, что всего, что было вчера, будто и не было. — Так проще, — Худяков уставился в стену, не зная, что лучше сказать. — Так проще, чем признаться, что я отдал бы всё, чтобы повторять эти моменты снова и снова… — Ты… хочешь меня? — Даня уткнулся в плечо любимого, чтобы ни в коем случае не встретиться с ним взглядом. — Да, — не раздумывая, ответил мужчина. Повисла тяжёлая тишина, и прошло минут пять, прежде чем он нашёл в себе силы продолжить. — Но я обещаю с этим бороться. Ты не пострадаешь от меня, обещаю, — Рома повернулся и понял, что малыш на его плече уже давно отрубился, мирно посапывая и пуская слюни на любимую Худяковым рубашку. — Я люблю тебя, Дань. Больше всего на свете.*
Даня нервно смотрел на часы, кутаясь в одеялко. Каким бы он не был взрослым, страх темноты всё равно не отпускал его. Парню было жутко страшно находиться одному в большой квартире. Особенно, когда на часах было уже два часа ночи. Сегодня у какого-то Роминого друга был мальчишник. И было очевидно, что Худяков там набухается до чёртиков. Но даже с таким Ромой Данечке было бы безопаснее. А сейчас, помимо страха, он боролся ещё и с мыслями, что с мужчиной могло что-то случиться. Он весь вечер не писал, не звонил. Ни одной сторис не засветилось в его инстаграме. Поэтому страх вперемешку с какой-то жгучей ревностью никак не отпускал Даню. Пусть уж он придёт, завалится бухой в хлам спать на коврик, и тогда парню будет спокойно. Любимый дома и ему ничего не угрожает. А сейчас сердце просто сжималось от каждого шороха, от каждого звука. От каждого смс-оповещения. Но это всё был не Рома. Данечка уже почти уснул, уткнувшись носиком в любимый плед, когда дверь с шумом открылась, оповещая о том, что пьяная тушка дома. Он быстро вскочил с дивана, чуть не запутавшись в пледе и не расстелившись на полу, и побежал в прихожую, откуда всё ещё доносились необъяснимо громкие звуки. — Рома, — строго начал парень, потирая глазки. — Ты почему так долго? Ты обещал вернуться до двух! И не написал даже. — Заткнись, — грубо прервал его Худяков, скидывая куртку и опираясь на косяк. — Ч-что?.. — растерялся малыш, ведь никогда ещё не слышал подобного тона от своего Ромочки. — Я сказал заткнись. Замолчи, — он схватил мальчика за горло, впечатывая его в стену. — Р…Р…Рома, — прохрипел Даня, чувствуя, как в лёгких стремительно заканчивается воздух. — Хочу тебя, — последнее, что сказал Рома, прежде чем переместить руку с горла на плечо и впиться в чужие губы настойчивым поцелуем. От шока глаза Дани чуть не лопнули. Он распахнул их, совсем не моргая. Первой реакцией, конечно, было оттолкнуть. Может быть даже заплакать и сильно обидеться. Потому что страшно было до ужаса. Так страшно, что всё тело трясло, а сердце билось как бешеное. Но стоило Роме стать чуть мягче. Приобнять за талию, провести языком по губам, приподнять над полом, прижимая к себе ближе. Как страх сменился жутким возбуждением. Хоть и Даня понимал, что Худяков просто слишком пьян. В нём говорит алкоголь, ведь на трезвую голову он никогда бы не сделал ничего подобного. Сколько месяцев уже после того самого откровения накануне его дня рождения Даня его откровенно соблазняет и мечтает отдаться любимому, но мужчина не поддаётся, будто скала. Будто даже не смотрит в его сторону. А тут просто алкоголь оголил животные инстинкты. И непонятно было, что может ждать его дальше. Скорее всего боль, много боли. И почему-то Даня был уверен, что если он сейчас закричит. Ударит, оттолкнёт, Рома очнётся. Отойдёт от него и больше не притронется. Но этого совсем не хотелось. Если единственный шанс быть с Ромой – это под действием алкоголя, Даня готов был перетерпеть любую боль. — Рома… — жалобно начал ребёнок, наконец поднимая голову и всматриваясь в замутнённые Ромины глаза. Но что сказать дальше Даня не знал. Это было, будто остаток его здравомыслия пытался остановить всё происходящее. Но ничего не вышло. В следующую секунду Худяков подхватил подростка под задницу и потащил в спальню. Даня даже сразу не сообразил закричать или хотя бы попытаться оттолкнуть мужчину, только держался за плечи, пытаясь не упасть, хотя сильные руки точно не дали бы ему это сделать. Рома что-то бормотал в шею парня, потираясь щетиной о выступающую из-за края футболки кожу, вызывая неприятные мурашки. В этот раз парень бы не пожелал переступать порог спальни в таком странном настроении, но минута и он уже упал спиной на кровать, ещё одна и он оказался вжат щекой в подушку. Недолгое помутнение закончилось, и Даня начал отталкивать, неловко дёргая плечами, пока Рома грубым движением не перехватил запястья над головой. — Рома… Ром! Хватит. — За-мол-чи. Рома произнёс почти по слогам, отвешивая серьёзный удар парню по ягодице, на что тот тонко проскулил. Мужчина не контролировал свои действия, резкими движениями срывал то свою, то чужую одежду, отлетающую грудой к ножкам кровати. Тяжёлая рука переместилась парню на горло, сжимая так крепко, что не выходило выдавить из себя даже короткое «Ром». Тонкую спину осыпали укусы острыми зубами, расплываясь лилово-красными пятнами от шеи по позвоночнику и рёбрам. Для Дани было открытием, когда такие грубые действия вызвали определённую реакцию у его молодого тела. Хватка на горле немного ослабла и пальцы сдвинулись по шее и перехватили кудри, оттягивая на себя, причиняя приятную боль, к которой парень, на удивление, уже был готов. В голове Ромы всё было так спутано, что он даже не понимал, как так получилось, что парень перестал сопротивляться и начал послушно подставляться под зубы и шлепки. Дышать в подушку оказалось тяжело, а нависающий сверху мужчина сильнее вдавливал тело парня в матрас, сбивая под ним простынь. Даня сжимал ткань в руках и выкручивал запястья, получая очередной грубый засос, приправленный тихим рыком. С особым удовольствием мужчина стянул с бёдер парня тонкие шорты, которые были тому совсем ни к чему, и внимание Ромы остановилось на гладкой коже, скрывавшей округлые мышцы. Даня старался никак не думать о всех тех тренировках, которые устраивал себе, лишь бы накачать задницу. Чтобы Роме понравилось. Чтобы Рома захотел. Ненадолго руки пропали с истерзанной кожи, и парень уже подумал, что его всё же отпустят, и это вызвало иррациональное огорчение, он был буквально готов сам сесть на мужчину сзади, но весь его напор сбила разрывающая боль внизу, когда крупный член попытался проникнуть в нетронутый никем ранее проход. Даня сжался и закричал, но его рот был быстро закрыт ладонью, зажимающей скулы. Боль растекалась по всему телу и затмила собой всё вокруг, прошла таким плотным потоком, что мальчик даже не различал, когда это что-то большое внутри него стало ещё и двигаться. Роме происходящее доставляло практически садистское удовольствие, когда распятое под ним юное тело незаметно сопротивлялось и отталкивало. А как бы хотелось, чтобы оно его приняло, чтобы отдавало таким же желанием. Парень тихонько скулил и громко выкрикивал на особо глубоких толчках. Тонкой струйкой по ноге петляла кровь и происходящее должно было казаться адом, но оно им не было, потому что Даня не переставая думал о том, что ему хорошо. Что ему, чёрт возьми, нравится эта невообразимая боль, эти укусы и метки, кричащие «Мой». Ведь именно этого он и добивался. В глазах всё плыло, а пьяный мозг отказывался заставлять тело долго и интенсивно работать. Рома кончил быстро, его сбило волной облегчения и чистого кайфа, когда его партнёр замер под ним. Тяжёлое тело упало сверху, и парень оказался прижат к постели, хотя сам ощущал, что ему нужно ещё немного. Он совсем чуть-чуть, насколько позволяло пространство, пытался то отстраняться, то насаживаться и эта боль, наполнившая его тело, переросла в какое-то невероятное удовольствие, когда он ощутил такую близость Ромы. Слёзы медленно остывали на щеках, тело горело и отходило от потрясения пережитого оргазма, когда Даня пытался отдышаться и разглядеть лицо спящего Ромы, который лежал, уткнувшись в подушку, и шумно дышал.