*
Абсолютно взбешённый разговором с классным руководителем, Рома стоял у школы и ждал Даню. Мужчина еле боролся с желанием закурить прямо посреди детской площадки. Пока у малыша была физкультура, ёбнутая училка сорок минут промывала Худякову мозги, и сейчас он просто был выжат как лимон. — Эй, Данёк, я здесь! — Рома издалека заметил свою кучеряшку. — Ромочка! — мальчик побежал к нему со всех ног, бросаясь на шею. — Я так давно тебя не видел! — Всего-то три дня, — закатил глаза Худяков. — Но ты давай зубы мне не заговаривай. Мне учительница позвонила и всё рассказала, — он присел на корточки возле ребёнка, проводя пальцами по синяку на его лице. — Дань, ты всего лишь во втором классе! А уже драки. Даже со мной такого не было. — И что мне теперь не заступаться за себя? — Данечка сложил руки на груди, надувая губы. — Что они тебе сказали? Давай я их побью и дело с концом! — Ага, очень смешно! Ничего они не сказали… — Дань, — Рома поднял его голову за подбородок. — Я, конечно, и просто так подраться могу, но ты бы точно не стал без причины руки распускать. Чем тебя обидели те пацаны? Они из твоего класса? — Из моего… — Даня явно не хотел жаловаться. — Угу, а причина? — Да они достали! Они издеваются из-за того, что я из детского дома! Говорят, что у меня один родитель, и тот злобный мужик. Они обзывают тебя и говорят, что ты меня оставишь тут! Потому что… ты не приходишь… забирать меня из школы, — Данечка больше не мог сдерживать слёзы, поэтому аккуратно закрыл личико руками, отворачиваясь. — Да они просто завидуют, заяц, — Рома улыбнулся. Ему было безумно приятно, что Даня заступался за него и за их семью. — У них наверняка всякие орущие мамки и жирные бати, которые сидят у телека целыми днями. А я у тебя такой ахуенный! — он поднял Данечку, который несмотря на свой возраст, всё равно оставался лёгоньким малышом, и понёс к машине. — Как насчёт заскочить в нашу любимую кафешку? С самыми вкусными в мире молочными коктейлями. — Ты правда самый лучший, Ромочка. И я люблю тебя, — Даня обнял Худякова за шею. — Просто я не могу уже больше слушать их гадости. Я не понимаю, почему то, что я из детского дома, делает меня хуже других. — Ну слушай, мелкий, — Рома помог малышу забраться в машину, а сам уселся за руль. — Мы живём в таком обществе, где процветает дискриминация, — он завёл машину и тронулся с места. — Любые структуры, любые группировки на этом строятся. Особенно такие, как школа, универ, кружки всякие и так далее. Тебя могут дискриминировать за всё. За то, что ты гей, что ты чёрный, что ты не ешь мясо. Даже то, что я сейчас сказал чёрный, а не афроамериканец, по сути, расизм. А расизм – одна из форм дискриминации. Вот такой наш мир ужасный. От этого никуда не спрятаться. На этом держатся определённые группы людей. Держатся на издевательствах над другими. Вот например, твои одноклассники. Они сплочены общим делом – унижением тебя. Пройдёт время, и они переключатся на кого-то другого, то, что ты из детского дома уже не будет такой уж проблемой. В классе найдётся какой-нибудь гей или ещё кто-то. Все начнут с девчонками гулять, а он будет в стороне. И будет типа: «А ты что, пидор что ли?» И пошло-поехало. Так что это очень жестокий мир, мелочь моя. И реагировать на каждый его выпад агрессией – себе дороже. Я далеко не сразу это понял, и сколько нервных клеток потерял. Сколько рёбер и носов переломал. Так что подумай о себе, о своём здоровье, и прими всю эту ситуацию сейчас. Осознай, что в мире дохуя просто тупых необразованных мразей, которые считают, что лучше знают, как тебе жить. Да плюнь ты на них. Разве их мнение имеет значение? — Я бы и не обратил, если бы они что-то говорили про меня. Но они говорят плохо о тебе. Я не могу такое терпеть. Ты же за меня заступался много раз. И я за тебя. Это ведь и есть семья. Где люди любят друг друга, поддерживают и защищают. — Ну, тут я с тобой поспорить не могу, малява, — Худяков умилённо улыбнулся, ища, куда припарковаться. — Только заступаться можно не только кулаками. В следующий раз просто унизь их в ответ. Словами. И дело с концом. Потом они ещё подумают, как рты на тебя раскрывать. — Я попробую. Спасибо, — Даня задумался, машинально отстёгиваясь. — Ты как всегда дал хороший совет, Ромочка. За это я тебя и люблю! — Идём уже за коктейлями, — мужчина заглушил машину и разблокировал двери. — Я думал, ты будешь ругаться. А ты ещё и угощения мне покупаешь, — Данечка довольный выпрыгнул из машины, вешаясь на Ромину руку. — Я не могу ругаться, ведь на твоём месте поступил точно так же. А коктейль тебе за синяк! Чтобы скорее поправлялся.*
После разговора с классной руководительницей, Роме казалось, что он неплохо справился. Но, как оказалось, только казалось. Его, как она выразилась, несвежий, неопрятный вид и явное похмелье, вызвали у неё сомнение насчёт родительских способностей Худякова. И она, как последняя сука, пожаловалась на него в органы опеки. Чтобы они хорошенько проверили его самого, его образ жизни и какие там вообще условия для ребёнка. И, как и положено подобным службам, они застали эту маленькую семью врасплох. Просто посреди субботы, их любимого дня, когда можно было не думать о делах и уроках, а просто играть и тискаться, они позвонили в дверь и начали сыпать претензиями. — А в чём, собственно, проблема? — напрягся Рома, когда выслушал, кто эти люди и откуда они. — На вас поступила жалоба от классного руководителя Даниила. По правилам, мы вынуждены проверить, обоснована ли она. — Вот она старая су… суперская женщина! — Худяков фальшиво улыбнулся, пропуская этих неприятных баб в квартиру. — Вы дадите нам пару секунд? Даня обделался соусом и переодевается в комнате. Я не хочу, чтобы вы видели тут моего ребёнка голым. — Мы пока осмотрим кухню, если вы не против. — Как будто у меня есть выбор, — себе под нос пробубнил Рома и помчался в комнату к Дане. — Данёк, только не паникуй! — Ч-что? — Данечка прижал к себе футболку и часто заморгал. — Пришли бабы из опеки. Твоя стерва-училка нажаловалась, что я с похмелья был, когда ходил к ней по поводу твоей драки. — И-и что? Меня заберут?! — Нет-нет! Ни в коем случае, — мужчина помог Дане одеться и посадил на кровать. — Просто надо немного поиграть в хорошую семью, окей? Называть меня папой, рассказать, что ты спишь в своей комнате, показать всё и так далее. Чтобы они поняли, что я хороший. Ну как хороший, хотя бы нормальный! — Я всё сделаю! — со всей отвагой заявил малыш, спрыгивая с кровати и хватая Рому за руку. — Идём! — он потащил своего героя на кухню, где дамочки уже обшарили весь холодильник. — Здравствуйте! Я Даня! — Здравствуй, малыш, — одна из женщин приторно мило улыбнулась, щипая Данечку за щёчку. — Мы пришли посмотреть, как вы с папой тут живёте. — Мы отлично живём. Лучше всех, — иногда Роме казалось, что «лучше всех» – любимое Данино выражение. — Папа у меня лучший на свете. Таких больше нигде вообще не существует! — Хорошо. Покажешь нам свою комнату? — Идёмте, дамы, — галантно склонил голову малыш, показывая на свою комнату. — Входите, — он пропустил комиссию вперёд. — Вот тут у меня кровать, под кроватью тайный домик, который папочка сделал для меня! У окна стол, чтобы делать уроки. Тут в шкафу все мои вещи, у меня их очень много, посмотрите, — Даня раскрыл шкаф. — Вот тут форма для школы, а тут для прогулки. А рядом шкаф с игрушками. Папа покупает всё, что я хочу, но в меру. Я знаю, что многие дети, которые долго ничего не получали, а тут вдруг получают всё, могут стать избалованными. Папа регулярно проводит со мной поучительные беседы. Последняя на днях была про дискриминацию. Я многое узнал, — мальчик наконец закончил свою пламенную речь и прижался к Роме, боясь, что этого может быть мало и его всё равно заберут. — А откуда у тебя вот тут синячок? Ты можешь снять футболочку и показать нам, что всё остальное тело чисто. — Вы не имеете право раздевать моего ребёнка! — Рома очень разозлился, присаживаясь на корточки и обнимая уже до смерти напуганного Даню. — Вы видите, он вас боится. Синяк у него из школы, потому что он подрался с одноклассниками! Этого вам ваша классная руководительница не сказала, когда жаловалась? Я теперь ответную жалобу на неё написать хочу! Что она за детьми уследить не может, и они приходят домой покалеченные. — Не кричите, пожалуйста! Пока что вы только подтверждаете слова о себе. — Да? Это какие же? — Что вы пришли неопрятный, с похмельем, кричали, матерились, не контролировали себя во время разговора. — А может это потому, что я работал над музыкой трое суток? — Рома устало потёр переносицу. — Я не пил ни грамма. Никакого похмелья там не было. То, что я небритый был, да. То, что кричал, ну было дело. Просто потому, что я был зол из-за того, что она не контролировала ситуацию, и по итогу моему ребёнку было плохо. На Даню я ни разу не повышал голос, даже близко. И он искренне может вам это подтвердить. — Рома… папа только любит и обнимает меня. Он никогда на меня не кричит. Я не буду врать, что он вообще не кричит. Он часто ругается с дядями с работы. Но на меня никогда, — Данечка вцепился пальчиками в Ромины цепочки. С первых дней у него вошло в привычку успокаиваться за счёт них, и теперь он даже не замечал этого, цепи притягивались к его рукам сами по себе. — Вы же видите, что у нас дома всё отлично. Полезная еда, йогурты, фрукты всякие, даже суп нам приходят варят. Витамины мы самые лучшие пьём. Комната у него в чистоте и порядке, он одет обут. Накормлен. Учится хорошо, можете дневник посмотреть. Я когда могу, всегда делаю с ним уроки, хоть интеллектом и не блистаю. Да, как человек я говно. Но как отец я стараюсь изо всех сил. На несколько невыносимых секунд повисло молчание. Рома прижимал к себе Данечку, уже готовый драться за него, а эти ужасные женщины на лицо были абсолютно невозмутимы. — Мы отклоним жалобу и сделаем выговор тому, кто её подал за ложный вызов, — одна из них что-то записала в бланке и поставила подпись. — Но мы ещё зайдём на следующей неделе, чисто ради профилактики. И всё же советуем вам поубавить ненормативную лексику. В идеале, свести её к нулю, — она поднялась со своего места и вышла из комнаты. — Знаете, я просто хотела добавить… — вторая женщина задержалась, смотря на Рому с улыбкой. — Я за время своей работы встречала тысячу полных семей, где родители матерились как сапожники, били своих детей, употребляли много алкоголя и у них была просто полная антисанитария. Но никто даже не думал забирать у них детей. Просто потому, что семья, где есть мама и папа, априори считается нормальной и правильной. А то, что ребёнок растёт в постоянных криках и травле, никого не волнует. Вы не думайте, что к вам действительно обоснованно придираются. Вы замечательный отец. А так следят за вами только потому, что вы мужчина. — Вот тебе и ещё один пример дискриминации, Данёк, — Рома постарался улыбнуться незнакомке в ответ. — Спасибо. Для меня Даня правда лучшее, что случалось в моей жизни. Он невероятно глубокий и умный для своих лет человечек. И я буду стараться ему соответствовать.*
Прошло уже несколько дней с напасти злобных дамочек из опеки, а Данечка всё никак не мог отойти. Цеплялся за Рому пуще прежнего и никуда не хотел его отпускать. Просто истерики закатывал, даже если Худяков хотел просто выйти на балкон покурить. Как бы мужчина не пытался донести до Дани, что всё хорошо, что никто его не заберёт и больше никто их не обидит, он ни в какую не успокаивался. Вбил там себе что-то в свою маленькую красивую головку и только и делал, что сопли на кулак наматывал весь день напролёт. Рома уже из сил выбился. Ничто так не выматывало его, как слёзы любимого барашка. Даже сутки беспрерывной работы он бы перенёс с большей лёгкостью. — Даня, сходи дверь открой, пожалуйста, — звонок пришёлся на самый неподходящий момент. Рома ещё не успел смыть пену с лица, а из одежды на нём были лишь трусы. — Нет! Там, наверное, снова злые тёти! Не хочу! — запротестовал ребёнок, забегая к Худякову в ванную и прячась за ним. — Да не тёти это! — закатил глаза мужчина. — Это Маша. Просто сходи и открой. — Маша? Зачем Маша? Что она тут забыла? — Даня сильно нахмурился. Как только Ромина подруга появлялась в квартире, мальчика сразу окутывала необъяснимая ревность. — Ты как разговариваешь, мелкий? — Рома залепил ребёнку несильный подзатыльник. — Она посидит с тобой, пока я уеду по делам. Ну иди же открой дверь! Она сколько там уже стоит, блять! У Данечки было ещё миллион вопросов, но первым делом он всё-таки побежал открыть дверь. — Привет, — без особого энтузиазма поздоровался он с Машей. — Прости, что долго не открывали. Я был с Ромой в ванной. — Ну, меня это уже не удивляет, — девушка, конечно, не хотела обвинять друга в латентной педофилии, но не могла упустить возможности вбросить локальную шуточку. — Привет, мелкий. Чё как? — Всё как обычно хорошо. Ещё бы я не думал постоянно про эту опеку… — Всё, я уже опаздываю! — Худяков на ходу натянул толстовку, выбегая в прихожую. — Скоро буду. Не балуйтесь и постарайтесь не сломать диван, как в прошлый раз, — он чмокнул подругу в щёку, потрепал малыша по кудрям и убежал, еле успев обуться. — Вы с Ромой пара? — как только дверь закрылась, в лоб задал интересующий его больше всего вопрос Даня. — Что? С чего ты это взял? — Маша усмехнулась, снимая пальто и проходя в гостиную. — Ну, вы целуетесь. Он доверяет тебе меня, а я его любимый ребёнок. Вы смеётесь вместе, кино смотрите, когда ты у нас остаёшься. Ты много ему помогаешь. Я думал, это и есть отношения. — Ну да, отношения, — Даня напрягся после этих слов, опуская голову. — Дружеские отношения. Как бы тебе это сказать… Рома, он не любит девушек. Так, как любят их обычно мужчины. У него были отношения с несколькими, и после этого он окончательно понял, что девушки ему не интересны. Ты… понимаешь? — Да, он рассказывал мне про геев, — малыш с трудом переваривал полученную информацию. — Но он никогда не говорил, что сам им является. — Ну потому, что он, наверное, би. Я не знаю! В любом случае, я ему неинтересна как девушка. Много лет назад мы с ним пробовали встречаться. Быть парой, как ты и сказал. И у нас ничего не вышло. С тех пор мы лишь друзья. — Ты меня успокоила! — Даня выдохнул, падая на диван и обнимая свою плюшевую игрушку. — А почему ты так не хочешь, чтобы мы были парой? — Дело не в тебе. Я просто не хочу, чтобы у Ромочки был кто-то. Хотя бы… пока что. Мы только появились друг у друга, ещё так мало времени прошло… — Но ведь уже почти три года! — перебила его Маша, присаживаясь рядом. — Но мне всё равно мало! Я просто хочу, чтобы максимально долго Ромочка был только моим. Ему же и так хорошо… без девушек и парней. Он работает, а всё свободное время на меня тратит. А так ещё будет кто-то… От таких мыслей мне хочется плакать. — Но ведь это очень эгоистично, малыш, — она обняла мальчика, зарываясь пальцами в его волосы. — Я понимаю, что ты очень любишь Рому. Он твоя семья. Но не твоя собственность. Ты должен смириться с тем, что рано или поздно в вашей семье появится кто-то ещё. Мужчина или может даже женщина, кто его знает. Это нормально. — Лучше поздно… — грустно выдохнул Даня, отворачиваясь к окну. — Но я всё понимаю… Рома очень хороший, и ему нужен кто-то, кто будет любить его по-взрослому. Не только я… — Ну и что ты нос повесил? — Маша попыталась пощекотать его бочка. — Давай мультик посмотрим, повеселимся. — Я не очень хорошо себя чувствую… — Даня стёк с дивана, еле поднимаясь на ноги. — Все эти переживания с этой опекой меня слишком вымотали. Головка болит. Я пойду в комнату, попробую поспать? — Конечно иди. Если что, я буду здесь. Приходи, если вдруг станет хуже. Мальчик кивнул и поплёлся в спальню. Хотелось только, чтобы Рома скорее вернулся домой. И больше ничего.*
— Привет. Рома вернулся довольно быстро, всего через пару часов. И за всё это время Даня так и не вышел обратно к Маше. Она уже и прибралась, и кашку ему сварила. Но ребёнок её будто игнорировал. — Привет, — девушка отложила книгу, потягиваясь. — Ты быстро. — А Даня где? — Худяков разделся, озадаченно смотря по сторонам. — Он ушёл в комнату. Сказал, что плохо себя чувствует и хочет поспать. — Маш, ты дура или как? — повысил голос мужчина. — Ясно же, что он плакать туда ушёл! Он тебе сказал, что его расстроило? Или может ты ему что-то не то сказала? — А я прям похожа на бабу, которая доводит ребёнка до слёз! — Маше было обидно от такого тона. — Нет бы спасибо сказать, что осталась, что пыталась поддержать его. Нет, Маша как всегда дура. — Спасибо, — закатил глаза Рома и скорее пошёл к Данечке. — Здорово, Данёк. Ты чего тут один? — Грущу, не видно что ли?! — Даня явно злился на него, и мужчину это напрягло до ужаса. — И что же случилось у тебя такого, что нужно грустить? — Худяков упал на кровать возле ребёнка. — Это правда, что ты гей? — Даня решил идти напролом. — Чего блять? — от неожиданности слишком громко выпалил мужчина. — Ну или би. Я ещё не разобрался в разнице этих терминов. — Это тебе Маша сказала? — сжал кулаки Рома. — Да. Ты не пойми, я не могу быть против этого. Это твоё право. Я просто всё думаю о том… что в первый день ты сказал мне: «как это мужик с мужиком спят в одной кровати». Но ведь геи и есть мужики, которые вместе спят. Тогда получается… ты просто не хотел спать со мной? — Так, понятно. Меня очень и очень напрягает, что у тебя слишком развито мышление для твоих лет. Ты ещё не должен думать, а тем более, спрашивать о таких вещах, — Худяков присел, чтобы говорить на серьёзные темы было удобнее. — Да, мне нравятся мужчины. И это явно не твоё дело, но всё же. Я так сказал тебе в первый день, потому что ты был ещё совсем мелким, блять! Я не мог тебе навязывать, что спать мужикам вместе – это норма. Это, конечно, норма. Ну типа там все равны, любовь есть любовь и вся хуйня. Но я не хотел тебе это… блять, как сказать-то? Ну, навязывать. Чтобы ты привык спать в постели с мужиком и в будущем думал, что только так быть и может, понимаешь? Если тебе, когда ты подрастёшь, будут нравиться парни, я бы хотел знать, что это чисто твои ощущения, а не потому, что своей компанией в постели я навязал тебе это как наиболее предпочтительную форму любви. Надеюсь, ты понял, что я имел ввиду и не будешь больше на меня обижаться. — Я и не обижался, — Даня спустился с кровати, с грустью смотря на Худякова. — Но я всё понял. Ты имеешь право спать, с кем захочешь. И я должен сам решать, кто и как мне нравится, — малыш медленно стянул с кровати свой пледик. — Я, наверное, сегодня лучше посплю у себя… — Хорошо, — внутренне, конечно, Роме хотелось закатить глаза, но он решил показать, что уважает любое решение своего ребёнка. — Если это твоё действительно обдуманное решение, я не могу быть против. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Ромочка. Данечка прихватил ещё любимого плюшевого Локи, что лежал на его половине кровати, и медленно, будто ожидая, что его сейчас остановят и позовут обратно, потопал к своей комнате. Но Рома его не окликнул. Он искренне надеялся, что так для ребёнка будет лучше.