Закрытый в белой темноте, Прогнивший до сознанья, Повисну я на том кресте На кромке мирозданья. Забытый всеми на Земле, Окутан в своё горе. Когда-то будущий атлет… Того не станет вскоре.
Как бы не сверкал на солнце не тронутый машинами и людьми снег, больница была ярче. Она ослепляла людей, это пугало. Совершенно простая форма здания, будто ты бродишь по дешевой пиратской компьютерной игре нулевых годов. Ровный белый куб с идентичными чёрными окнами, даже сосульки на крыше были одинаковые. Ограждал это творение архитектурной мысли высокий кованный забор с пиками на концах, будто кто-то захочет сбежать. Внутренний двор больницы был безлюден и беден на деревья и кусты, всего две сосны и примерно десяток худых берёз, которые совсем не радовали глаз, но, возможно, летом это выглядит лучше. — Не потеряйся! Тут дикие леса, можешь к медведю в берлогу угодить. Кто тебя потом достанет? — шутил Малый, когда парни обходили больницу. Сзади она выглядела ещё страшнее. В окнах не мелькали халаты врачей, а железные подоконники ржавыми полосами стекали вниз, и если не приглядеться, можно решить, что это струи крови. Задний двор был меньше, на нём было только баки для безопасных отходов, дорожка для мусоровоза и высокие сугробы, между которыми еле видно калитку. — Туда? — спросил Андрей, ёжась от мокрого ветра. — Да. Только можно тебя попросить кое-что сделать, а точнее не делать, пока мы ещё не вошли? — Малый лихо развернул коляску так, чтобы преградить однокласснику дорогу. — Что же? — насторожился парень. — Первое, не пялься на людей, что там обитают. Второе, не разговаривай с мед персоналом, я всё объясню сам. Третье, данное заведение… — Малый помедлил, подбирая слова. — Типа хоспис! Люди оттуда не выходят, а если и выходят, то это просто чудо, шанс один на миллион. Поэтому, некоторые его жители, которые являются нашими друзьями, покажутся тебе грубыми и злыми, но это не так. Усвоил? — Да. А много там ваших друзей? И из-за чего они туда попали? — Нет-нет. Никаких вопросов, скоро сам всё узнаешь. Калитка громко заскрипела, и её протяжный вой эхом летел по всему двору. Пустоту предыдущего двора сменила аллея из кустов шиповника с яркими ягодами на сухих ветвях. Малый по дороге изредка пощипывал эти кусты и всё время морщился от вкуса плодов и фыркал, но не переставал дергать ягоды. Участок «хосписа» был более живописен, это был некий лабиринт из кустов и деревьев, в центре которого был позеленевший от тины фонтан. Во главе фонтана была статуя в виде девочки, которая держала на руках рыбу. Время коснулось её каменных рук, оставило следы из трещин на побелке, сломало край её развивающегося платья и даже четверть головы. За этим садом стоял ещё один белый куб с окнами, но немного меньше. Малый поднялся по горке к крыльцу и открыл дверь Андрею. — Добро пожаловать в Последний Дом. Много горя и слёз в нём. — пропел, будто хорист, колясочник. В нос сразу ударил резкий больничный запах, смесь из хлорки и спирта. Внутри было светло и, что самое главное, тепло. В небольшой комнате, куда попали парни, находилась регистратура, ряд новых кресел и столов для ожидающих, гардероб, где можно было сменить верхнюю одежду на халат для посетителей. — Знакомое лицо. — прозвучал мягкий голос со стороны стола регистрации. Андрей обернулся и увидел высокую и красивую молодую девушку. Девушка в медицинском халате окинула взглядом парней и улыбнулась. — Пришли навещать друзей? — Да, они в палатах? — ответил Малый. — Вам нужно поторопиться, близнецы собираются гулять. Малый, это твой новый друг? — кивнула девушка в сторону Андрея. — Да, он со мной будет навещать товарищей, он новенький, но я сам смогу ему всё тут покажу. — протараторил колясочник и, взяв Андрея за руку, потянул того к гардеробу. А мед сестра скрылась за стойкой что-то быстро печатая на компьютере и отвечая на звонки с двух телефонов. Переодевшись мальчики повернули в сторону двери с надписями «в верхней одежде не входить» и «режим посещения» Светлый коридор был настолько тих, что было слышно дыхание друг друга. По правую сторону были огромные окна без подоконников, чтобы нельзя было на них сесть или что-то положить. А слева двери палат с большими цифрами номеров и дополнительной гравировкой Брайля. В центре каждой двери была вставка из матового стекла за которыми иногда прибегали тени. За каждой дверью была своя история, своя трагедия. В конце коридора был широкий лифт. — На нижних этажах находятся те, у кого ещё есть шансы выбраться. Мы начнём отсюда. — Малый указал пальцем на самую крайнюю палату у самого лифта. — Помнишь, что я тебе говорил? Не пялься. Он лихо подкатил к двери и легким движением распахнул, при этом издавая непонятные звуки радости. — Хэй-хэй! Какие люди! — прозвучало дуэтом из палаты. Андрей робко переступил порог палаты и повернул голову в сторону примерного источника звука. В тот момент, когда он встретился взглядом с обитателями этой комнаты, парень понял, что ему не удастся сдержать слово, данное Малому. Перед ним стояли мальчики близнецы. Идентичные видом, мимикой, голосом и имеющие одно тело, две руки и три ноги на двоих. Проще говоря — сиамские близнецы. — А это кто? — спросила левая голова. — Тот новенький, про которого ты вчера рассказывал? — поинтересовалась правая. — Да, это новенький, мы еще не придумали ему прозвище, но это не на долго. — объяснил Малый. — Нет прозвища? — воскликнула одна голова. — Мы можем придумать! — продолжила вторая. — Рано вам ещё! Сами недавно вступили. — колясочник обернулся в сторону Андрея. — Это Двухголовые. Левая голова — тупая, а правая — еще и врёт, как чёрт. — Мы собирались гулять. — сообщила правая голова, а левая кивнула. — Позже пойдёте, сейчас давайте общаться и знакомиться. — Уже был на собрании, новенький? — Пока нет… — Я же говорил вам, что Большой Медведь в деревне! Чем слушали? Головы две, а мозгов как у курицы! Одной. — Э-эй! Не Шуми! — воскликнула правая голова и протянула свою руку Андрею. — Я правая голова, можно называть Филипп или Фил, но можно и просто Правый. Левую голову зовут Феликсом, можно Фел, но он не общительный. — А разве вам не запрещено называть свои имена? — пожал руку Андрей. — Нам плевать. — дуэтом ответили сиамцы. — Я же говорю, они тупые. — вздохнул Малый и подкатил к окну. Андрей начал рассматривать палату. Белую пустоту палаты скрывали яркие лоскутные вещи, покрывало, подушки, просто салфетки из остатков ткани. На самих близнецах была перешитая под их тело футболка из двух обычных. Кроме этого вся кровать была покрыта обрезками, нитками, пуговицами и прочей мелочью. — Надеюсь ты только сегодня такой молчаливый, иначе вообще скучно в клубе будет, и так все слишком серьезные. — улыбнулся Фил. Не успел Андрей ответить, как в разговор вмешался Малый: — А вам лишь бы поржать. — Чего это ты сегодня такой взбешенный? — Ничего! Сегодня оценок много получил «хороших», брат приедет, шею намылит. Говорит " Давай учись, поступишь в «иглу», мамке помощником будешь «, а я может не хочу туда поступать? Может я хочу актёром стать? У меня вон какая харизма! Хоть и на колесах, а девки так и падают штабелями. — От кого падают? От тебя чтоли? — расхохотались Двухголовые. — Если и падают, то от аромата, что ты источаешь! — Всё! Надоели вы мне! Одно дело, когда с вами видимся раз в неделю, и совсем другое, когда второй день подряд! У меня скоро мозги сварятся от вас. — Малый бросил на кровать Двухголовым пакет с нитками и развернулся к выходу. — Тут делать больше нечего, поехали на третий этаж. Андрей кивнул Двухголовым и поплелся за колясочником. Сиамцы кивнули ему в ответ и продолжили собираться на прогулку. Уже в кабинке лифта Андрей спросил: — Что такое «игла»? — Игла? А! Ты про это. Это колледж местный. Там выпускают всяких поваров, пекарей, продавцов, товароведов… Одним словом — скука. Вот старший брат настаивает, чтоб я после девятого класса туда пошёл учиться. Думает, что я не осилю одиннадцатый, хотя откуда он знает, сам с девятого ушёл. — Вот как. — Андрей не знал, что нужно было ответить. Третий этаж ничем не отличался от предыдущего, всё тот же коридор с матовыми дверьми, но значительно громче. Из какой-то палаты доносился смех. Новенький догадался, что именно туда они и держат путь. — Опять ты? Что-то тебя нагрузили на этой неделе. — сказал невысокий парень, сидя на тумбе и мотая ногами. — С Друидом случилась беда, я её заменяю. — закатил глаза колясочник. — Ай-яй! Что с ней произошло? Скоро к нам поступит? — Не дождёшься. Знакомтесь, это новенький. А это… — Я Светлый! Провожу спиритические сеансы, могу призвать Люцифера, а ещё говорю на латыни. — перебил его парень, спрыгнул с тумбы и проковылял к Андрею, волоча за собой капельницу. — Разве ты не должен сейчас лежать? Это может быть опасно. — Андрей указал на штатив. — Не переживай, это бесполезно, мне всё равно не долго осталось жить. — улыбнулся, сморщив нос, Светлый. От этих слов по спине Андрея пробежал холодок. Впервые он встречает человека, который так просто относится к смерти, тем более к своей. Андрей осмотрел с ног до головы парня. Он действительно выглядел болезненно. Худощавый, бледный, с пустым взглядом, который смотрел будто насквозь людей, на руках множество синяков от иглигл, разве что улыбка всё ещё была искренней и, можно сказать, детской. — Он сейчас будет рисовать Белого. Эй! Ты не спишь? Кто тебя так укутал? — за спиной Андрея началось какое-то движение. Новенький развернулся и увидел ещё одну кровать, кто на ней лежал, увы, не было видно из-за коляски Малого. — Спасибо, что спросил. Я никогда не сплю из-за этого придурка. — прозвучал басистый голос. — Белый сказал, что ему свет мешает жить, вот я и прикрыл его, как попугайчика. — захихикал Светлый. — Эй! Нельзя так о друзьях говорить! — Малый хлопнул по коленке. — Мы так долго упрашивали сестёр, чтобы тебя перевели к кому-нибудь из наших! А ты ещё и не доволен?! — Меня нужно было спросить. Может мне одному легче. — проворчал Белый. — Перестань быть таким скверным. Тут вообще-то человек пришёл запечатлеть твою красоту, а ты так себя ведешь, весь образ портишь. — Кто пришёл? — Привет. Я… — начал приближаться к кровати Андрей. — На стену клуба рисунок? — Что? — Андрей не понимал о чём шла речь. — Нет-нет! Для демонстрации потенциала. Послышался смешок, а затем голос произнёс: — Ну подходи же ближе, не укушу. Или у тебя глаз, как у орла? Тогда рисуй меня с соседнего окна. Андрей хотел подойти, но ноги его не слушались, он будто завяз в болоте. Внутри всё дрожало, поясница ныла, а в комнате будто стало намного холоднее. — Ну где он там? Глухой чтоли? — Спокойно. Сейчас доставим. — Малый подкатил к Андрею и толкнул того в сторону предположительного натурщика. Андрей прищурился и быстро шагнул вперёд. Чувство тревоги его покинуло, взамен стало очень спокойно и тепло, даже жарко. Щеки горели, будто после долгой прогулки на морозе. — Я Белый.* * *
Пока Андрей рисовал, Малый отправился к остальным жителям последнего дома, ссылаясь на то, что сам Андрей ещё успеет с ними наговориться. Андрей был не против, ведь общаться и рисовать Белого было очень интересно. Он был действительно прекрасен, если бы на земле существовали эльфы, они бы выглядели именно так. Белые с серебристый блеском волосы до локтей, фарфоровая кожа, тонкие черты лица и слегка вздернутый горделивостью нос. Но у эльфов однозначно не было бы этих алых глаз в оформлении седых ресниц. Белый был слишком красив, чтобы сидеть взаперти больничных стен и не показывать своё лицо миру. Даже его недуг, что навсегда приковал его к кровати, не делал его менее прекрасным. Жаль, что помимо поврежденного спинного мозга у него была ещё куча болезней из-за которых его время считалось в днях. Несмотря на это Белый вёл себя спокойно, не пытался «наговориться» или же куда-либо попасть, пока ещё мог. В Белом было что-то от трупа, но не от того, что источает ужасный смрад и пропитан пупариями, а от свежего, будто живого внешне, но уже не являющегося таковым. — Почему людей нельзя усыпить, как бездомных котов? Ведь от меня уже не будет никакого толка, я даже на донорство не гожусь. — печально прошептал Белый, пока Андрей укладывали его руки так, чтобы выглядело эстетично на рисунке. Было непривычно трогать теплые руки живого человека и не чувствовать никакой отдачи. Светлого к этому времени уже увезли на процедуры, а Малый ещё не вернулся, и художник остался наедине с натурщиком. — Неужели им так необходимо держать меня здесь, зная, что они уже ничего не изменят. — продолжал Белый, а Андрей молчал, он не умел поддерживать людей, хоть и хотел. — А из-за чего ты тут оказался? — решил спросить Андрей, чтобы хоть как-то продолжить разговор. — Если коротко я попал в аварию и повредил позвоночник. И это совершенно справедливо, я не зол на судьбу, честно я заслужил это всё. — Как заслужил? — Ха! Ты меня не застал в те времена, когда я был на своих двоих. — Белый немного помолчал и продолжил — И хорошо, что не застал. Возможно это карма мне вернулась. — И что же такого плохого ты делал, что карма направила тебя сюда? — Много чего. Я обидел кучу людей, включая своих родителей и деда, они дважды отмазали меня от реального срока, про бесконечные штрафы вообще молчу. Я не ценил вообще никого. Дети, женщины, старики, животные… Всех топтал. Имел дело с наркотиками. Даже говорить стыдно, а тогда делать стыдно не было. Полне логично, что они меня не навещают. Андрею стало невообразимо грустно. Он понял, что из этого здания действительно трудно выбраться, а Белому вообще невозможно. И несмотря на то, что парень вёл себя спокойно, будто принял свою жизнь такой, Андрей чувствовал отчаянье вокруг его койки, его можно было заметить в наигранном смехе, в алых глазах, в «случайно» скопившихся в уголках глаз слезах, в голосе. Если бы боль можно было описать, как человека, она бы выглядела, как Белый. Рисунок был почти готов, но в какой-то момент на бумагу упала слеза, а за ней вторая и третья. Андрей не понимал, как это случилось, ведь он даже не почувствовал их, а самое главное, он переживал, не увидел ли это его натурщик. Андрей незаметно перевел взгляд на Белого, тот смотрел в окно, будто не замечая присутствия кого-то ещё в палате. Тогда новенький продолжил рисовать, вот только под воздействием слёз, левый глаз натурщика предательски потек, чтобы это исправить Андрею понадобилось бы ещё время, но он не успел, так как в палату уже заехал Малый. — Ну что грустите? Неужели вы всё это время молчали?! — Я тебя удивлю, но существуют люди, которые умеют говорить меньше, чем миллион слов в минуту. К моему счастью Андрей входит в это число. — Ну не переживай, нам уже пора уходить, и ты насладишься тишиной. — Малый подъехал к новенькому и взглянул на рисунок. — Ну что там с карти… — Всё плохо? — съежился Андрей. — Ну это не мне решать, показывай «заказчику» Андрей робко подошёл к койке Белого и показал тому портрет. Первые десять секунд он молчал, округлив глаза, а затем неожиданно громко рассмеялся. — В те времена, когда я ещё был на ногах, меня часто рисовали, но чтобы ТАК! — задыхался от смеха альбинос. — Это что-то из позднего Пикассо. Мне нравится, спасибо тебе. — Оп! А вот и прозвище готовое! Пикассо! Как тебе? — обратился к Андрею Малый. — Да, мне подходит.