Don't go away

Навечно запомнил Эм, как тогда, Во время какой-то тусовки, Позвал его Рем: «Иди-ка сюда, Да выпей ты хоть газировки. Ну что ты один там? С нами садись! Не стесняйся, ты нам ведь родной. Братик, расслабься! Ешь, пей, веселись! Почему ты зануда такой? Как бы развлечь мне тебя? — лишь скажи. Ты же знаешь: на всё я пойду. Эм, улыбнись, ну давай, не брюзжи!» — «Отпусти. Я к себе побреду», — «Эми, не надо. Останься, прошу! Ты один — не могу я смотреть, Грустен всё время…» — «Пусти», — «Не пущу! Почему ты, скажи, стал тускнеть? Годик назад пах и цвёл, как шафран, Смеялся, печален столь не был… А что теперь? Где же тот мальчуган?..» — «Давно обратился он в пепел», — «Эм, ты чего?» — «Что ты гложешь меня? Пойми же: и сам я страдаю! А ты, вопросами в угол гоня, Не видишь, что я погибаю!» Эмерсон сел; теперь Ремми молчал; Комнате на них было плевать. «Что происходит, брат? — Лейт вопрошал. — О том можешь хоть мне рассказать?» Баррет вздохнул. Рисковать он мог чем? Не сдадут же его в интернат. Расскажет сейчас — не будет проблем, Когда сам догадается брат. Эмерсон Баррет, так рассуждая, Был намерен уже всё признать, Как вдруг грянул крик, парня спасая: «Будем в «Правду — желанье» играть?». Рем покосился, но встал и пошёл; Эм направился следом за ним. Он думал о том лишь, что бы нашёл, Если б не закричал аноним. Гости, хозяева — сели все в круг И задания стали давать: «Водки попей», «Изобрази рыбы звук», «Попробуй три минуты визжать». Были вопросы, но каждый — тоска, Типа: «Давно ли был первый секс?», «А часто ли лезет в штаны рука?», «При взгляде на что рвотный рефлекс?». Играли и пили до ночи они, Ведь у пьяных страннее слова. Эм вдалеке был от чужой болтовни — В рот не взял он ни капли вина. Он не считал ту потеху тоской, А видел в ней даже забаву; Тактика Эма была таковой (Её игрок выбрал по праву): Заданий чужих решил избегать, В этом плане щадить остальных, Где неловкий вопрос — там промолчать, Не вскрывать и секреты других. В паре слов, Барретт за всеми следил, А вот сам соблюдал тишину, Ведь очень потешной он находил В глазах друзей вина пелену. Пил ли Ремми, не видел влюблённый, Но сумел догадаться, что да, И, вроде, был он уж опьянённый, Когда его пришла череда. Лейт, равнодушно толпу оглядев, На братишке свой взор задержал, После чего, словно песни припев, Вдруг стандартный вопрос он задал. Баррет замялся; подумал: «Чёрт с ним! Изменю той старой затее. Выберу действо. Посмотрим за сим. Надеюсь, я не пожалею». «Выбрал желание», — Эми сказал. Тут Ремми хитро улыбнулся. Баррет воспринял сие как сигнал И невольно он содрогнулся. Рем поспешил успокоить его: «Слушай, Эмс, только не паникуй; Сложного я не прошу ничего, Ты всего лишь… меня поцелуй». Хоть он и не пил, но вмиг протрезвел — Так сказалась на нём брата речь. Ответить Эм ничего не успел — Рем сумел его раньше привлечь. Комната, люди — вмиг все пропали, Страсть ударила сладкой волной; Вздохи жаркие лишь нарушали Их смочённый экстазом покой. Боле ничто не смело разрушить Сладко-приторный их поцелуй. Лишь Себастьян гнев мог бы обрушить, Да его закружил сабантуй. Буря эмоций, безумства искра — Именно так, как Эм представлял. Вмиг отступила былая хандра, Ведь сбылось то, о чём он мечтал. Эм заключил: начало романа, Как вдруг Рем поцелуй прекратил. Теперь всё, того нет уж дурмана, Что их вместе на время сплотил. И пропали уж бури и искры, И вся комната уж ожила, Но забылись все прежние риски: Душа Баррета вмиг расцвела. Подумать успел: мечта наяву; Сбылось, что могло только сниться. Сам Рем решил помешать торжеству — Попытался он объясниться: «Эми… прошу, не сердись на меня, Мы же можем забыть сей курьёз. Помнишь? со мной что ни день — то херня, А это… было ведь не всерьёз». Эм осознал вдруг, что сгинул внутри, Словно главная часть разбилась. Осколки кромсают душу — замри, Чтобы хуже не становилось. Так, лишь проросши, цветок уж зачах. Но одного не понял поэт: Вином в этот вечер Рем и не пах, Что сам признал спустя много лет.