Баллада о Наёмниках

Выпад правого кулака в корпус. Ударить ручкой зонта по запястью, отклонить в сторону. Удар локтя, горло. Пригнуться, развернуться, толкнуть в локоть навершением. Пинок, корпус. С резким щелчком раскрыть зонт, позволить ступне скользнуть по полотнищу и толкнуть вверх, сбивая Гвен равновесие. Фыркнув, она отскочила в сторону, переступила и вновь бросилась на меня. Сжатый кулак мелькнул в воздухе, я отклонился в сторону, позволяя ему пройти в считанных сантиметрах от лица. Она шагнула вперёд, пытаясь подловить меня резким пинком — я легко подпрыгнул, сгибая ногу и её удар снова ушёл в пустоту. Тростинка и ураган — несмотря на свой рост, Гвен нечеловечески сильна — ей ничего не стоит поднять вес, вдвое больше своего собственного или сломать взрослому мужчине предплечье, просто сжав его в руках. Поэтому — никаких жёстких блоков, никаких клинчей и никаких захватов — если Гвен поймает меня за руку, я проиграл. Никаких захватов, никаких клинчей — и я танцевал, уклоняясь от её ударов, отбрасывая их в сторону своевременными ударами зонта или легко перехватывая её руки, уводя кулак в сторону. Помимо всего, она ещё и чертовски быстра — я едва успеваю встречать каждый выпад. Для стороннего наблюдателя идут секунды, для меня время тянется, как резиновая нить. Гвен, как и всё её племя, настоящий кошмар для классических, европейских магов, полагающихся на палочку и на дистанцию — мне довелось сцепиться с парочкой её старших родственниц и опыт я бы не порекомендовал никому. Непредсказуемые, резкие движения — рваная грация засадного хищника, как сказала когда-то Октавия. Гвен азартно улыбалась — для нас двоих, это не тренировка, это почти игра — я уклонялся, парировал, скользил между её выпадами, а она пыталась меня поймать. После очередного промаха — на этот раз, хлопок моей ладони увёл её кулак вверх, чуть не выбив девушку из равновесия, Гвен подпрыгнула вверх, на пол-своего роста и резко ударила вниз ногой. Я отклонился назад, пропуская удар над собой, оперся на руки и кувыркнулся назад, легко приземляясь на ноги. Гвен азартно фыркнула и прыгнула вперёд, пытаясь застать меня в тот краткий миг, пока я восстанавливал равновесие. Пригнуться, перехватить её двумя руками — за запястье и под локоть, потянуть на себя и вверх, подсечь кончиком ботинка за лодыжку и отпустить. Развернувшись в воздухе и возмущённо мяргнув, Гвен пролетела мимо меня и тяжело рухнула на спину. Я поправил шляпу, перехватил зонт, болтающийся у меня на запястье и склонился над ней, протягивая руку. — Один-ноль в мою пользу. Гвен обиженно фыркнула и легко поднялась на ноги, отряхивая спину от редких сухих листьев. — Ты мухлевал! Я пожал плечами: — Единственный способ победить. — Хм! — Ответила Гвен и гордо задрала нос. Позади раздались медленные, редкие хлопки. Мы одновременно повернулись. На крыльца веранды стояли Билл и Флёр — Билл довольно улыбался, всё ещё продолжая аплодировать, Флёр же очаровательно щурилась, рассматривая наш задний двор. Огороженная живой изгородью широкая площадка, на которой растут редкие кусты ирисов — ностальгия Лютора по потерянной родине. Сейчас, её центр, покрытый песком, превратился в арену, в место схватки — Матеуш и Ольга азартно рубятся на деревянных мечах, да так, что по всей площадке стоит треск. Буйная мешанина движений — выпадов, блоков и ударов на первый взгляд. На второй, чёткая и грациозная система — эти двое умеют сражаться на мечах, не просто машут ими, как палками. И если треск и грохот их схватки не разбудили Билла и Флёр, то точно разбудило другое — дробовик в руках Октавии. Стоящий с ней Лютор ленивыми взмахами палочки создавал и отправлял в полёт фарфоровые диски. Октавия же с довольной улыбкой палила по тарелочкам. БАХ! Щёлк-щёлк. БАХ! Щёлк-Щёлк. Дробовик в её руках грохотал, словно судейский молоток, выплёвывая в воздух дробь. На фоне этого бедлама, Феликс был почти не слышен — он тихо настраивал натяжение лука, регулируя тетиву при помощи едва заметных рычажков. Его лук ужасно контрастировал с внешним видом владельца — если Феликса, в его кожаной куртке, татуировками на лице и обмотками на предплечьях, приняли бы за своего в каком-нибудь фентезийном городе, то лук — очевидно, кричаще современен. Вместо простой деревяшки, скреплённой леской — причудливая пластиковая конструкция с двумя круглыми... Колёсами на вершине, там где крепится тетива. Оптический прицел сбоку и удобные прихваты, повторяющие очертания ладони. Лук невелик размером, при натяжении вовсе складывается едва ли не вдвое, но бьёт с такой силой, что на пятидесяти метрах может прошибить и деревянный нагрудник кентавра. — Неплохой бой, — бросил мне Билл с видом заправского критика. Я ухмыльнулся, снимая шляпу и поклонился — выверенным, заученным движением. Лопатки вместе, спина прямая, голову вверх — так и только так кланяются зрителю. — Льстец. Октавия довольно хмыкнула, щелкнула рычажком предохранителя, перехватила дробовик за цевье и направилась к Флёр. Та же заинтересованно наблюдала за схваткой Ольги и Матеуша — они даже не думали прерываться. — Эй, Леди. Флёр вздрогнула, разворачиваясь к Октавии. — У вас, в Шамбартоне, есть маггловедение? Или как вы там его называете? — Было, — осторожно подтвердила Флёр, — я проходила лишь общий курс. — Общий, говоришь, — Октавия будто попробовала слово "общий" на вкус, — и что в этом общем сказано об оружии? Флёр мило наморщила лоб, вспоминая. — В целом... — она бросила задумчивый взгляд на дробовик в руках Октавии, — в целом... Я бы хотела услышать лекцию от специалиста. Октавия довольно прищурилась: — Верное решение. Опустив руку к поясу, она извлекла из кармашка дробовой патрон — красный цилиндрик с медным основанием и швырнула его Флёр. Та ловко поймала его и заинтересованно осмотрела добычу. — В отличии от вас, магов, с вашими волшебными палочками, нормы придумали кучу новых и занимательных способов перевести друг друга на компост, — начала Октавия, прохаживаясь из стороны в сторону. Билл, уже выслушавший подобную лекцию годом раньше, стоял рядом с Флёр, положив ей руку на плечо и с лёгким интересом смотрел на патрон в руках девушки. — Огнестрельное оружие — основной способ ведения схватки, будь то разборка между двумя подвыпившими реднеками или война сверхдержав. Принцип действия... Обрати внимания на дно — ту медную штучку. Прервавшись, Октавия кашлянула, сняла с пояса фляжку с водой и сделала глоток. — Так вот, дно. Упрощая, там расположен заряд взрывчатого вещества. Патрон загружается в ствол — Октавия похлопала по ствольной коробке дробовика, — это как полая труба со специальным устройством в конце. Когда я загружаю патрон и нажимаю на спусковой крючок — видишь, эту закорючку для пальца, механизм срабатывает и подрывает заряд в дне патрона. В гильзе патрона, там где всё красное, расположена куча маленьких металлических шариков. Взрыв толкает их вперёд, они вылетают из ствола, попадают в мишень и... Октавия щёлкнула пальцами. Скучающий Лютор вновь взмахнул палочкой, отправляя фарфоровый диск в полёт, высоко вверх, между деревьев. Дробовик в руках Октавии коротко рявкнул, заставив Флёр вздрогнуть и тарелка разлетелась на множество осколков. — Бах, — удовлетворённо прокомментировала Октавия, — окажись там чья голова, итог будет тот же. Флёр поморщилась, явно представляя результат. Я сунул руку в шляпу, нащупывая там знакомую рукоять. — Это, то что стреляет кучей маленьких металлических шариков, называется дробовик, он хорош если стрелять вблизи. Ещё есть пистолет... Октавия подняла руку, ловя брошенный пистолет и продемонстрировала его Флёр. — Самое распространённое оружие среди сил правопорядка, или как вы там их называете. Маленький, удобный, в отличии от дробовика стреляет не кучей маленьких шариков, а одной большой металлической... Стрелкой, скажем так. Поэтому, целиться из него надо лучше, но стреляет он дальше и точнее. Ещё есть автомат... Нет, Нико, его не надо... Так вот, автомат — как пистолет, но стреляет очень-очень быстро. Ещё успею показать. Всё понятно? — У меня лишь один воп'гос, — Флёр проводила глазами пистолет, исчезнувший в глубинах моей шляпы, — зачем одной девушке столько о'гужия? Октавия мило улыбнулась: — Ну знаешь, кто-то коллекционирует платья, кто-то мечи, а кто-то пушки. Но шутки в сторону, тебе всё понятно? Флёр кивнула, задумавшись лишь на секунду. — Мне кажется, что всё не так сложно. — Потому, что такое известно и нормовскому десятилетке, — уточнила Октавия, любовно оглядывая дробовик, — есть куча, куча нюансов. Но тебе, пока что, достаточно лишь нескольких правил — не трогай оружие без присмотра, не пытайся его зачаровать и не стой между стрелком и целью — пуля не заклинание, дыру в голове чарами не восстановишь. Флёр настороженно посмотрела на дробовик в руках Октавии и наклонила голову. — Я запомню. — Умница, — согласилась с ней Октавия. Тренировочный меч в руках Ольги с треском вылетел из её хватки, падая на песок арены. Матеуш гордо усмехнулся, и указал своим мечом ей на грудь. Девушка лишь раздражённо фыркнула, снимая защитный шлем и с наслаждением распрямляя волосы. — Ой, да!.. Сколько там, шесть — три в твою пользу? Матеуш самодовольно кивнул и утёр лоб локтем, одновременно возясь с застёжками защитной накидки. Флёр удивленно приподняла брови — этим утром, Матеуш был одет лишь в мокрую от пота футболку и шорты и демонстрировал мускулатуру, куда как несвойственную зловещему некроманту. Ольга поймала взгляд Флёр и коротко улыбнулась: — Рыцарь, помнишь? Махать мечом и бегать в доспехе — не самая простая работа. — Ах, — Флёр наклонила голову, — конечно. Я хотела сп'госить, вы — б'гат и сест'га? Матеуш покачал головой, посмотрел на Ольгу и пожал плечами. — По крови — нет, — пояснила та, разминая плечо, — духовно — ближе всего. — Она его тётка, — уточнил Билл с лёгкой усмешкой. Флёр приподняла бровь и легко, лишь краешком губы, улыбнулась. — Это... Необычно. Ольга беззлобно фыркнула, толкая Матеуша в плечо: — Ой, видела бы ты нас в детстве, когда собиралась вся семья. Мы с ним постоянно дрались — я говорю, как можешь тётку колотить? Я же тебя старше? А он — бьёт. Матеуш горделиво хмыкнул, коротко ударил её в плечо и развернулся, совершенно не желая участвовать в разговоре. Ольга лишь закатила глаза. — Ну вот, ты видела? Опять! Флёр вежливо хихикнула, прикрывая рот рукой. Билл вздохнул и покачал головой. Лютор оттолкнулся от ствола дерева и с омерзительным звуком прочистил горло. — Так. Мы все сейчас здесь собрались. Выходим в поход уже завтра, так что... Он смерил Флёр с головы до ног пристальным, оценивающим взглядом — и точно не тем, с которыми полувейла встречалась каждый день. Так Лютор встречает потенциальных комбатантов, вне зависимости от пола, возраста и числа конечностей, на которых они передвигаются. — Французская школа магии. Предпочитают чары трансфигурации, предпочитают цепочки руке, предпочитают среднюю дистанцию. Я прав? — В целом, — Флёр серьёзно посмотрела на Лютора и отрывисто кивнула, — в целом, ве'гно. — Цепочки, Лютор? — Гвен подняла руку и с любопытством переступила на месте. — А, точно, — Лютор крякнул, почёсывая висок, — с тобой же не проходили. Короче, как колдую я, это тяжелая рука — куча силы в одно заклинание. Как колдует она — куча мелких, почти непрерывных. Не заденет одно, так другое. Что из двоих лучше? Зависит от того, кто как колдует. Хочешь увидеть? Попроси позже. Ясно? — Понятненько, — жизнерадостно чирикнула Гвен и широко улыбнулась Флёр. Та улыбнулась в ответ. — Обычно мы новичков, кто с нами идет, гоняем, — продолжил Лютор, тяжело прохаживаясь вдоль живой изгороди, — гоняли и Билла, и Сириуса, — но за тебя поручился Билл, так что тратить время на это я не вижу. Но... Он прервался и пожевал губами, подбирая слова: — Но, знать как мы сражаемся тебе надо. Так что сейчас — краткий экскурс, что и как. Я, как уже сказал, тяжёлая рука — бью медленно, но сильно. Мастер в трансфигурации — стажировался у Макгонагалл, если знаешь имя... Флёр с уважением кивнула — похоже, имя ей и вправду что-то говорило. Я лишь нахмурился — среди европейцев я знал лишь старинные и чистокровные фамилии, а наставница Лютора в их число не входила. — Так вот, — продолжил Лютор, — Оливия — хороший стрелок и разбирается в рукопашном бою... Оливия раздражённо фыркнула. Я — ухмыльнулся и подмигнул ей — фраза "разбирается" моей подруге явно претила. — ...Для простоты, представь что всё её оружие — те же волшебные палочки, что стреляют лишь бомбардами. Грубо, очень грубо, но общее представление тебе даст. Дальше... Феликс. Феликс бросил короткий взгляд в сторону Флёр, покраснел и коротко буркнул под нос. — Я стреляю из лука. Бедняга всегда так реагировал на дев — что на вейл, что на наших наяд. Стоит лишь им обратить на него внимание, и спокойный, даже мечтательный мужчина мигом превращается в краснеющего скромнягу, заикающегося почище Матеуша. — Пироманты Великого Цикла, — продолжил за него Лютор, раздражённый заминкой Феликса, — управляют пламенем. Почти любым пламенем. Никаких заклинаний, никаких чар, хватает лишь силы воли. Не горят в огне — окати ты такого инсендио, он лишь поблагодарит. Чем больше пламени вокруг, тем они сильнее — видишь, как светятся татуировки вокруг глаз? Значит, у него почти нет... Мнэ... Лютор замешкался, подбирая подходящее слово. — Почти нет свободной энергии, да. Значит его магия будет послабее, опять же, инсендио. Дай ему время, окати его огнём и зажжет так, что Адское Пламя побледнеет. Флёр с интересом прищурилась, изучая татуировки на лице Феликса. Он же покраснел ещё сильнее и, бросив в сторону Лютора недовольный взгляд, накинул на себя капюшон куртки, и уткнулся в оперение стрелы, делая вид что занят. Билл положил руку на плечо Флёр и покачал головой. Она печально вздохнула и наклонила голову. — Это звучит оч-шень, оч-шень инте'гесно — я никогда не слышала о чём-то подобном! Я могу узнать о вас попод'гобнее? Феликс, всё так же не поворачиваясь к нам кашлянул в кулак, пытаясь восстановить душевное равновесие, и с лёгкой запинкой произнёс. — Я р-рекомендую посетить Ониксовый Храм. Мы никогда не гнали прочь тех, кто пришёл за знаниями. Лютор вновь нетерпеливо фыркнул, привлекая внимание Флёр и перевёл взгляд на Гвен. Она же солнечно улыбнулась и нетерпеливо переступила на месте. Лютор задумчиво пожевал губами, смотря на Гвен и ненадолго замолк, подбирая слова. — У нас, в Хогвартсе, есть лесник. Хагрид. Наполовину великан. При этих словах, Флёр вскинулась, пристально посмотрев на Лютора. Я приподнял бровь, поймав взгляд Билла и кивнув на его пассию, он же успокаивающе кивнул в ответ. Лютор, не замечая реакции девушки, продолжил. — Как то, парочка моих одноклассников попала на отработку и решили над ним пошутить. На моих глазах били ему заклятьями в спину — подножки, ватноножные, понимаешь, мелкая такая и бесячая дрянь. Вот только Хагрид этого даже не заметил, понимаешь ли. Дернулся лишь когда один из кретинов попытался приложить его оглушающим. Флёр приподняла бровь. — И вы имеете в виду, что Гвен столь же устойч-шива к магии? Лютор пожал плечами. Одним слитным движением выхватив палочку из кобуры, он резко взмахнул ей в воздухе и выкрикнул: — Остолбеней! Гвен вскинула перед лицом скрещённые руки, пошатнулась от ударившей в неё красной вспышки и раздражённо фыркнула: — Что, не мог без демонстрации? — Ну, — Лютор криво усмехнулся и спрятал палочку в кобуру, — как говорят? Лучше один раз увидеть, чем сто — услышать. Гвен сердито наморщила нос, отвернулась и обратилась к Флёр: — А ещё я сильная. — Насколько сильная? — уточнила Флёр, не сводя с Гвен оценивающего взгляда. Как и любая колдунья, Флёр уделяла мало внимания что маггловским "хлопушкам", что ближнему бою, но не могла пропустить тех, кто чихать хотел на обычное колдовство. Вместо ответа, Гвен лишь улыбнулась и кивнула мне, сгибая ноги в коленях и ставя руки замком. Я сорвался с места, переходя на бег, подпрыгнул, приземляясь на её сложенные руки. Гвен резко распрямилась. Её рывок подбросил меня, словно выпущенную из камня пращу — я взлетел над головами Флёр и Билла, над крышей мансарды, сделал ленивый разворот в воздухе и приземлился ногой точно на подставленную ладонь Гвен, легко сохранив равновесие. Гвен победно улыбнулась, упирая свободную руку в бок. Я же взглянул на ошарашенную Флёр с высоты в пару метров и вежливо поднял шляпу. — Вот настолько сильная, — довольно сообщила ей Гвен и легко толкнула меня вверх. Я подпрыгнул, переворачиваясь в воздухе и падая спиной вперёд, позволяя ей подхватить меня в пародии на свадебный хват. Билл хмыкнул, и демонстративно хлопнул в ладоши. — Мне кажется, вы слегка напутали с ролями. Я опустился на ноги, поправил шляпу и легко пожал плечами. — Условности, мой друг. Всего лишь условности. Гвен довольно пихнула меня в бок и показала Биллу язык. — Думаешь, Нико не сможет меня поднять? Он сможет! Флёр мягко, мелодично рассмеялась: — Нисколько в этом не сомневаюсь. Билл закатил глаза. За его спиной, Матеуш и Ольга вновь начали фехтовать, с треском и грохотом наступая друг на друга. Лютор засопел и почесал себе затылок. — Так, Матеуш. Матеуш у нас взломщик заклятий. Пользы от него в прямом бою не так много — видела, как бедняга заикается? А с невербалкой толком так и не выходит, заклятий не жди, но щиты получаются отменные. Ну и сэр Робер, конечно, — Лютор кивнул на сражающуюся позади пару, — чертовски хороший мечник. Флер неуверенно поджала губы, с сомнением глядя на двух, что сражались позади неё. Ей, европейской волшебнице, сложно было представить, какую пользу может принести человек, вооружённый лишь мечом. Впрочем, свои сомнения она оставила при себе. Лютор прищурился, изучая её лицо и коротко усмехнулся. Билл недовольно нахмурился, но тоже смолчал. — И Нико, — после некоторой паузы произнёс Лютор, с долей замешательства посмотрев на меня, — Нико... А, к черту, покажи сам. Я коротко кивнул, поправляя зонт на поясе и повернулся к Биллу: — Ты позволишь? Билл заколебался, но всё же кивнул: — Давай... Давай помягче, ладно? Я коротко кивнул и обратился к настороженной Флёр. — Сыграем в игру, леди? Флёр нахмурилась, с подозрением глядя на меня. — Каковы будут п'гавила? — Очень простые, — я легко пожал плечами и выпрямился, щёлкая каблуками, — вы достаёте свою волшебную палочку и пытаетесь меня заклясть. Попадёте — я проиграл. Заставите меня уйти в сторону больше чем на шаг — я проиграл. Достаточно просто, верно? Флёр настороженно огляделась по сторонам. Она была далеко не дурой, но догадаться, что дело тут нечисто, мог бы и полный идиот — достаточно было посмотреть на то, как закончили свою схватку Ольга и Матеуш, разворачиваясь к нам, как самодовольно усмехалась Гвен, как развернулся к Флёр лицом Феликс и как щурилась Октавия. Один лишь Лютор раздражённо копал каблуком песок, явно желая заканчивать с представлением и побыстрее. Билл положил Флёр руку на плечо и успокаивающе ей улыбнулся. Флёр вздохнула, повела плечами, достала волшебную палочку и кивнула. — Хорошо. Мы начинаем? Я беззаботно приподнял шляпу. — Прошу вас! Флёр выдохнула, прищурилась, взмахнула палочкой и резко выкрикнула: — Остолбеней! Заклятье ударит в грудь, напротив сердца. Я резко провернулся на пятках, становясь боком, пропуская алый луч мимо себя. — Остолбеней! В голову, прямо в висок. Пригнулся, словно бы отвешивая поклон и вновь развернулся к Флёр. Она недовольно хмурилась, раздосадованная предыдущими промахами. — Петрификус Тоталус! Локомотор Мортис! Грудь, живот. Я прогнулся в пояснице так, что можно коснуться рукой земли, пропуская два разноцветных луча над собой и выпрямился вновь. — Остолбеней! Остолбеней! Инкарцеро! Вспышки заклинаний шли одна за другой так, что на окнах дома заиграли разноцветные отсветы, а Флёр всё не сбавляла натиск. Наоборот, после каждого промаха, она злилась всё сильнее, а заклинания били всё чаще. Пригнулся, пропуская одну вспышку над головой, оттолкнулся ногой, прыгая над заклятьем, извернулся в воздухе, приземляясь на руки и тут же подобрал ноги под себя — по ним чуть не стегнуло алой вспышкой. Ещё одно пронеслось в считанных сантиметрах от шеи, второе — взрыло песок под ногой, третье — просвистело, едва не сбив цилиндр. В считанных сантиметрах, едва, почти — Флёр давно уже отбросила все сомнения, и колдовала на пределе сил — палочка в её руках буквально танцевала, каждую секунду выплевывая цветные сгустки, а выкрики заклинаний слились в одну, едва различимую тарабарщину, прерывающуюся лишь вдохами. И всё же, Флёр промахивалась, каждый раз ударяя слишком поздно, слишком далеко, слишком невовремя. Земля позади меня превратилась в месиво от ударивших мимо заклинаний, а Лютор с руганью ремонтировал дыру в живой изгороди. Флёр же колдовала, азартно закусив губу и почти забыв обо всём. Я улыбнулся, отклонился в сторону, пропуская ещё одно заклинание и потянулся к зонту. Полотнище с готовностью хлопнуло, раскладываясь во всю ширь, следующее заклинание Флёр ударило в самый центр зонта и вдруг, расплескалось словно пролитая из кружки вода. Девушка ненадолго остановилась, непонимающе моргнув, но тут же азартно прищурилась, обрушивая на меня новую волну чар. На этот раз, большая часть её заклинаний бессильно разбилась о вовремя подставленный зонт. Черное полотнище не делало разницы между оглушающими заклинаниями и экспеллиармусом, между манящими чарами и сглазами — всё лишь бессильно вспыхивали и разбивались на искры. Флёр уже начинала выдыхаться — колдовать так, выбрасывая десятки заклинаний в минуту, может далеко не каждый волшебник. Легко улыбнувшись, я сделал шаг вперёд и провернул зонт в руке. Оглушающее заклятье ударило в край подкладки и повело себя словно вода, легко протекая между спиц и стержня, выплёскиваясь с другого края — прямо в сторону Флёр. Поток красных искр от развалившегося оглушающего заставил её испуганно взвизгнуть и отступить. Я лишь самодовольно усмехнулся и лениво отсалютовал девушке рукоятью зонта. Флёр зло оскалилась, локтем утирая выступивший на лице пот. Таранный удар, сметающий всё на своём пути. Я провернулся на каблуках и присел, выставляя зонт вперёд, прикрываясь им как щитом. Поток воздуха, что ударил в меня, содрал редкую траву, поднял круговорот песка и пыли и с грохотом пронёсся вокруг меня. Позади забранился Лютор — его чуть не зашибло воздушной волной. Я поднялся на ноги, щелчком сбил с плеча травинку и провернул зонт в руках, складывая полотнище и опираясь на него, как на трость. Флёр ошарашенно моргала, непонимающе смотря на зонт. — Что... Как... Что это... Я шагнул вперёд, не обращая внимания на то, как дёрнулась Флёр и поднял зонт, позволяя ей подробно разглядеть полотнище зонта. На первый взгляд, оно монотонно черного цвета. Но если приглядеться, можно разглядеть пятна — рисунок, очень похожий на шкуру леопарда. Очень большого леопарда. — Это, — тихо произнесла Флёр, — это... — Шкура нунды, — подтвердил я, проворачивая зонт в руке и вновь опираясь на него, как на трость, — у нашей семьи — семьи Кармента, очень много разных сокровищ. Было. Флёр заторможенно кивнула и обернулась к Биллу, ища в нём поддержки. Он же лишь легко улыбнулся и кивнул ей, будто бы говоря: "Я же тебя предупреждал". Поняв, что от него поддержки ждать не стоит, Флёр выдохнула, взмахом палочки накладывая на себя охлаждающие чары и убирая пот, удовлетворённо вздохнула и снова пристально посмотрела на меня, очаровательно хмуря брови. — И всё же я не понимаю, — тихо произнесла она. Я обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами. — Не вы, леди, первая. Флёр фыркнула и недовольно дёрнула плечом. — Нет, возможно не пе'гвая. П'госто... Mon Dieu, я не понимаю! Почему?! Я знаю о семье Ка'гмента, любой ев'гопеец знает! Вы знатная семья. Уважаемая семья. Зачем вы здесь? Зачем вы так ст'ганно одеты, так ст'ганно с'гажаетесь? Я не понимаю! Раздражение от проигрыша и острое ощущение собственной чуждости, преследовавшая Флёр на нашем острове — эта гремучая смесь вылилась в гневную тираду, достойную итальянки самых горячих кровей. Билл, остановившийся сзади Флёр, осторожно привлёк девушку к себе, Флёр облегченно откнинулась на его грудь и на секунду прикрыла глаза. — Спокойней, дорогая моя. Нико всё объяснит. И верно, объяснить я и собирался. Поудобнее опершись на трость, я поправил шляпу, ухмыльнулся раздражённому Лютору и выразительно откашлялся. — Говорите, что знаете про семью Кармента? И верно — кто же не знает? Знаменитые пророки, мы предсказывали судьбы ещё со времён Римской Империи, мы видели падение старого Рима и расцвет нового, видели натиск османов и гнев крестоносцев. Наши пророчества сотрясали сильных мира, возводили нищих на престол и низвергали императоров в грязь. А ещё, мы вымираем. Флёр моргнула, не ожидая последней фразы. Я лишь скорбно кивнул. — Инбридинг, леди. Мало какая семья чтит чистоту крови больше, чем Кармента. Мы связаны родством со всей Европой, но это — лишь клетка, прутья которой сужаются с каждым поколением. Мой дед был женат на своей двоюродной сестре, моя мать — троюродная племянница моего отца, а отец был зачат в браке брата и сестры — вновь троюродных, но тем не менее. Над нами уже давно нависла тень Габсбургов. Ненадолго задумавшись, Флёр всё же вспомнила что-то и неуверенно спросила: — Габсбурги... Вы говорите об уродствах? — Верно, — легко подтвердил я, — кровосмешение убивает. Сначала рождаются ущербные телом, затем — разумом, кровь и дух вырождается, а магия — гибнет. И я — один из примеров. Флёр непонимающе подняла бровь. И верно, я, пусть и невысок ростом, но всё же далеко не урод — совсем не иллюстрация ужасов инбридинга. — Мою внешность пощадило. Мою магию? Я обернулся, ловя взглядом Матеуша. Тот отложил меч в сторону и разрешающе кивнул, указывая себе на грудь. Я театрально взмахнул рукой, привычно и незаметно вытягивая из рукава свою волшебную палочку — короткую и узкую, словно небольшая указка и направил её на Матеуша. — Остолбеней! Вместо яркой алой вспышки, палочка выплюнула лишь бледную и блёклую искру, бессильно растёкшуюся по груди Матеуша — он даже не пошатнулся. Я же согнулся вдвое, опираясь на колени рукам и ловя ртом воздух — ощущение, будто бы сутки бежал без остановки. Гвен подошла ближе и помогла мне распрямиться, осторожно поддерживая под локоть. — Ну зачем ты так? — недовольно спросила она. Я выдохнул, качая головой: — Практическая... Уф... Демонстрация. — Демонстрация, — Лютор раздраженно смерил меня взглядом, — если ты откинешься, я лечение оплачивать не буду. — Когда мы п'гибыли, — заметила Флёр, задумчиво хмуря брови, — вы показали весьма занятное представление. Ваша... П'гоблема сложнее, чем простая магическая немощь, ве'гно? Приятно общаться с умными людьми. — Верно, — я согласно кивнул, пряча палочку в рукав, — я... Как бы сказать точнее, ограничен в своём влиянии на мир. Зачаровать кого-то, превратить камень в дерево, стол в свинью, заставить книги летать, а чайники — петь и танцевать? От меня такого можете не ждать, нет. Зато... Я выпрямился, театрально развел руки в стороны, и внезапно хлопнул в ладоши, тихо шепнув: — Activa imaginatio! Пространство за моей спиной взорвалось неслышным буйством красок. Множество иллюзорных фейерверков взрывались, плюясь разноцветными искрами, оставляя позади себя вьющиеся хвосты, кружась и извиваясь в воздухе. Алые, золотые, зелёные и синие — настоящее буйство красок. И всё это — абсолютно беззвучно. Я же, тем временем, вновь извлёк свою палочку и указал на стену дома, по правую руку от Флёр. — Чем меньше я влияю на мир, тем легче мне колдовать — мой голос раздавался словно бы из стены, — иллюзии — мой хлеб, мой талант и моё призвание. — Из того что я слышал, — включился в разговор Билл, — Нико — не уникальный случай. История знает таких магов — тех, кто мог колдовать лишь в очень, очень узкой специализации. Но Нико, с его иллюзиями, очень интересный случай. Я криво ухмыльнулся и поправил шляпу. — При всех недостатках, я не родился сквибом. Это уже плюс. Октавия, тихо наблюдавшая за разговором, вдруг шагнула ближе и обманчиво-мягко мурлыкнула: — И что плохого, в том, чтобы родиться сквибом? Я удивлённом моргнул. — Я разве тебе не говорил? — Говорил что? — уточнила Октавия. — Сквибов у нас в семье убивают, — легко пояснил я, — конечно, есть те семьи, где их просто вышвыривают на улицу и забывают о существовании, но семья Кармента... Скажем так, мы куда больше придерживаемся традиций. Я бы посоветовал спросить об этом у моего двоюродного кузена, но... Я криво усмехнулся и развёл руками: — Бедняжка задохнулся во сне. Ужасная трагедия. Октавия фыркнула, презрительно кривя губы. Билл раздражённо скривился: — Может быть, поменьше цинизма, Нико? — Жизнь и смерть — великая игра. И если ты не готов проиграть, то плохой из тебя игрок. Впрочем, — я оглянулся на недовольную Флёр, — быть может, я провел слишком много времени с Лютором. За это, я прошу прощения. — Ну конечно, — Лютор презрительно захрипел, прохаживаясь по песку взад и вперёд, — вини меня во всём, грёбанный макаронник. Отвернувшись от меня, он продолжил, обращаясь к Флёр: — Ну так вот, всех наших я перечислил. Главное правило — в поле, слушаем меня и не рискуем понапрасну. Далеко не отходим. Держись Билла, опыт у него есть — да и, дай боже, в по-настоящему опасные зоны мы не сунемся. Флёр задумчиво кивнула, бросила взгляд на Ольгу, что переводила дыхание неподалёку и спросила: — Вы пе'гечислили всех членов команды? Я думала... — Я же оруженосец, — Ольга помахала рукой, — мы всегда остаёмся позади. Так что... Я — официальный летописец этой компании — и не особо-то хочу менять место работы, если понимаешь о чём я. Сначала, Флёр лишь недоумённо моргнула, но потом перевела взгляд на Матеуша и понимающе кивнула — место работы Ольга может сменить лишь в том случае, если станет Рыцарем, а не Оруженосцем. Иными словами — если Матеуш умрёт в сражении или сложит с себя полномочия. — С этим разобрались, — продолжил Лютор, — теперь, давай-ка поподробнее разберём, чему вас учат в этом Шамбартоне... Судя по блеску в глазах Флёр, экзаменация обещала затянуться надолго — француженка решила отстоять честь Альма-Матер перед лицом саркастичного и грубого британца. Мы с Гвен переглянулись и одновременно направились к дорожке, что вела в город. Феликс, с радостью ухватившись за шанс оказаться подальше от Флёр и при этом, не показаться грубым, тут же последовал за нами. Октавия лениво помахала нам рукой, а Матеуш и Ольга и вовсе не заметили ухода, оживлённо переговариваясь друг с другом. Вернее, говорила Ольга, а Матеуш общался жестами, маша руками, словно заправский пианист. Вскоре, мы вышли из леса на пологий холм, с которого уже виднелся город. Полуденное солнце светило с неба так, что мне пришлось раскрыть над головой зонт, спасаясь от жара. Феликс же наоборот, снял капюшон, подставляя лицо под яркие лучи. Гвен заинтересованно сновала по дороге туда-сюда, останавливаясь, чтобы полюбоваться на цветок или гоняясь за Искоркой. Та же с радостным гавканьем то скрывалась в густой траве, то выпрыгивала из неё на дорогу. — Боюсь показаться заурядным, но всё же, — я провернул рукоять зонта, заставив его закрутиться как карусель, — кто что думает о новенькой? Гвен прищурилась и почесала подбородок. — Она миленькая. Ну... Не просто так, снаружи миленькая, но и изнутри тоже миленькая — если ты понимаешь о чём я. Я задумчиво кивнул: — Да, в ней есть что-то такое... Харизматичное. Феликс фыркнул, поправляя рукава капюшона. — Не в моём праве критиковать Билла за его выбор пассии, но всё же жаль, что это дева. Мне сложно находиться рядом. — Едва ли ты что-то с этим сделаешь, — заметил я. Феликс раздраженно фыркнул: — Упаси пламя. Я и не собирался. Просто... Надеюсь, в бою я смогу сохранить хладнокровие. Хм. Хм... Поправив лук и сердито передёрнув плечами, Феликс продолжил: — По крайней мере, она тянется к новым знаниям. Это уже плюс. — Насчет знаний, — Гвен фыркнула, сдувая упавшую на глаза прядь волос, — мне одной кажется, что она как-то недооценивает Октавию и Матеуша. В смысле, на меня такой реакции не было. На тебя тоже. А на них... — Об опасности огнестрела знает лишь один европейский маг из десяти, — я пожал плечами, — ещё хуже, если он не живёт среди магглов. Что же насчёт сэра Робера — поверь, на свете есть мало идей, что покажутся магам более дикими чем та, что им стоит бояться воина с мечом в руках. — Но ты же фехтуешь! — удивлённо возразила Гвен, — ты же сам говорил, что тебя учили фехтовать! — Это слегка другое, — я покачал головой, — каждый итальянский аристократ обязан показать мастерство с рапирой в руках, конём под седлом и дамой на балу. Фехтование — лишь благородный спорт. Идея же того, что рапирой тебя могут просто прирезать — поверь, никто к этому не готов. Я проверял на личном опыте. — Конём под седлом? — с интересом переспросила Гвен, — ты ездил на лошадях? — Разумеется, — с лёгкостью подтвердил я, — очень расслабляющее занятие. Если, конечно, лошадь подходяще натренирована. Если же она дурно воспитана — то ещё занятие. Некоторые могут и укусить. — Укусить? — Гвен посмотрела на меня и недоверчиво моргнула глазами, тёмными как два озера, — укусить? Лошади же травоядные? Зачем им кусать? — На этот вопрос у меня нет ответа. Гвен поёжилась: — А зубы? У них разве есть зубы? — Здоровые, — ответил я, борясь с улыбкой, — как у человека, пожалуй выглядят, но раз в пять больше. — О-ох, — Гвен передёрнулась. Ужас какой. — Неудивительно, — Феликс недовольно фыркнул, — от созданий, в которых половина от кентавра — добра не жди. — И мне больше нравятся коровы, — подтвердила Гвен, — они прикольные. — Нравится смотреть, или нравится кушать? — с улыбкой уточнил я. В ответ, Гвен показала мне язык, а затем, вдруг, задумалась. — Как думаешь, мне ведь нужно будет показать Флёр, как я умею превращаться? — Разумеется, — строго кивнул Феликс. — Увы, — подтвердил я. Гвен вздохнула. — Если это произойдет в поле, она может принять тебя за одну из лесных тварей, — продолжил Феликс, — это, как минимум, может отвлечь вас обоих. — Думаете, она не будет меня бояться? — осторожно уточнила Гвен, — в смысле, Билл сказал что это круто, но Сириус меня побаивался и... — Она вейла, — тут же ответил я, — не думаю, что она из тех, кто обратит внимание на твою... Как там говорил Сириус? Пушистую проблему? — Я не особо пушистая, — проворчала Гвен и недовольно повела плечами. — Отложив моё раздражение в сторону, — Феликс щелчком языка подозвал к себе Искорку и передал ей кусок вяленого мяса из сумки, — я не считаю, что она из тех, кто судит по внешности. — Хм-м, — ответила ему Гвен, сходя с дороги и внимательно вглядываясь в густую траву, поднимающуюся до колен. Феликс задумчиво мурлыкал себе под нос. Искорка, утомившись бегать по прямому и твёрдому асфальту, вновь взгромоздилась ему на плечи и лениво высовывала язык, подняв голову к солнцу. Город приветствовал нас ленивым гулом толпы. Узкие улочки полнились народом, следом за приходом в порт Лилии, вечно следовал краткий, но бурный торговый бум. Одни продавали, другие покупали, третьи мололи языками — Амфитеатр в центре, древние мраморные ступени-скамьи, полнились народом. В воздухе слышались звуки гитары, гул, гомон и музыка, доносящаяся из магнитофонов. Финис привычно раскланивался со своими соплеменниками — пироманты очень дружный народ, но страшно падки на лёгкую вычурность. Даже закадычные друзья молча раскланиваются при встрече, словно два буддиских монаха, а сразу после этого — начинают дружественную перепалку. Улицы полны студентов университета — сегодня суббота, а значит, вся молодежь острова устремится сюда, в центр, на ступени Амфитеатра, под тень статуи первого коменданта, к ларькам и небольшим лавочкам. Одни лениво сидят на ступенях, другие — опираются на перила, ведущие к воде. Оттуда слышен плеск и выкрики — спуск, ведущий от Амфитеатра в воду просто манит людей, предлагая найти укрытие от яркого и палящего солнца в мягкой прохладе океанских вод. Из всех лавок, занявших главную площадь, выделяется одна. Вернее, это даже не лавка, это — тролль. Массивный гуманоид с серой, как гранит, кожей, обвислым брюхом, носом-картошкой и круглыми, развесистыми ушами, возвышался над толпой словно огромный и, прямо сказать, уродливый маяк. На нём висело великое множество ящиков-переносок, больших и малых, на каждом из которых была надпись: "Ветки розового дерева", "Листья веретеницы", "сушёные топеройки", "огонь-трава". За спиной тролля возвышалось дуло орудия — не винтовки или ружья, а настоящей пушки, переделанной для ручной носки. — Горог! — Гвен взвизгнула от восторга. — Ты вернулся! Не тратя ни минуты, она сорвалась с места, с легкостью лавируя в толпе, легко прыгнула на высоту в собственный рост и повисла на шее у тролля, счастливо болтая ногами. Мы с Феликсом переглянулись и поспешили за ней. Горог — жертва вероломного нападения Гвен, ошарашенно заморгал, тихо и непонимающе ворча, скосил крохотные глазки на зелёную шевелюру и фыркнул, бережно хватая девушку за шиворот и поднимая наверх. — А... А-а! Малютка Гвен! А-а-а! Широко усмехнувшись и продемонстрировав всем поблизости тупые и жёлтые зубы, тролль в восторге затопал ногами, кружась вокруг себя в причудливом подобии на танец. Гвен извернулась в его хватке и села ему на предплечье, словно на сиденье карусели, хохоча и болтая ногами. Сделав несколько кругов, Горог остановился, шевеля широкими ушами и вновь широко ухмыльнулся моей подруге: — Малютка Гвен! — Гаро-ог! — не осталась в долгу Гвен. Я кашлянул, привлекая внимание тролля и строго произнёс: — Гарог, после того, как ты ушёл за добычей, я недосчитался пары своих вещей. Тебе есть, что мне сказать? Гаррог замер, в ужасе глядя на меня и потеряно шевеля ушами. — Гаррог не крал! — Неужели? — я хитро прищурился и шагнул ближе.— А это у тебя откуда? Я по-хозяйски запустил руку в карман тяжёлой, мешковатой куртки, что едва виднелась под многочисленными ящиками, потянул, дёрнул и извлёк оттуда кончик сложенного платка. Гаррог восторженно хрюкнул, глядя на свой карман. Гвен толкнулась назад, переворачиваясь и вися на руке тролля, словно летучая мышь. — Это, — сказал я, показывая на платок, — моё. Тролль потянулся к кончику белого платка пальцами, остановился, едва касаясь ткани и вопросительно посмотрел на меня. Я поощряюще кивнул. Он потянул на себя платок и удивлённо заворчал — к кончику белого платка был привязан красный. Гаррог дёрнул ещё раз, доставая из своего кармана связанные платки — но к концу красного был привязан зелёный. Он дернул ещё и ещё, с восторгом извлекая из кармана целую верёвку, состоящую из множества разноцветных платков. Я подхватил её конец, пряча верёвку в свой цилиндр, а она всё тянулась и тянулась — цветная лента, извивающаяся в руке завороженного Гаррога. Наконец, верёвка закончилась. Последний платок вылетел из кармана куртки вместе со стайкой призрачных птичек, тут же взорвавшихся неслышным фейерверком, к пущему восторгу тролля. Гаррог в восторге затопал ногами, а от кучки зевак, собравшихся неподалёку, раздались аплодисменты. Я снял шляпу и вежливо раскланялся, а Феликс фыркнул, закатив глаза. — Чудастер Нико! — радостно пробасил тролль, — Малютка Гвен! Огненный Феликс! Какой хороший день! — Привет, Гаррог, — я приподнял шляпу и улыбнулся, — поход прошёл удачно? — Гарог странствовал, — гордо подтвердил тролль, бережно хлопая по одной из коробок на боку, — Гаррог искал полезных трав, зверей хороших. Гаррог ходил по древним тропам, встречал семью у старых гор... После упоминания о семье, тролль заметно погрустнел. Причина этого была на поверхности — любой, кто понаблюдал за троллем больше пяти минут, сразу бы догадался, что для своего рода, Гаррог неприлично, невероятно умён. По стандартам своей расы, тролль, мыслящий на уровне десятилетнего ребёнка — настоящий титан мысли, легенда и неоспоримый гений — достаточная причина для того, чтобы племя объявило его изгоем. Будь у них силы, они бы и вовсе прибили ненавистного умника, да только вот Гаррог слабаком не был, а практикой затачивать стволы дерева, превращая их в гигантские самодельные копья, овладел ещё в юношестве. После нескольких лет странствий, чересчур умный тролль прибился к острову, подрабатывая торговцем и проводником — в джунглях Америки, Гаррог ориентировался с поразительной лёгкостью. — Древние тропы крови полны, — продолжил Гаррог, с тревогой глядя на свисающую с его руки Гвен, — кентавры вышли на охоту. Я медленно выдохнул, прикрывая глаза: — Восхитительно. Эти полулошади никак не угомонятся, верно, Феликс? Он зло прищурился, поправляя колчан за спиной. — Горделивые глупцы, поглоти их пламя. Хотят перевести свой род подчистую? В добрый путь! — И как раз в то время, когда мы идём на рейд! — пожаловалась Гвен, отцепляясь от руки Гаррога и легко приземляясь на землю. — Что-же, — татуировки Феликса на миг ожили, наполняясь цветом пламени, — пустим им кровь! Чуя напряжение хозяина, Искорка воинственно гавкнула, крутясь под ногами. Гаррог фыркнул, переступая с ноги на ногу и тревожно поглядывая на нас. Пусть тролль и был умён, он всё ещё с трудом принимал тот факт, что люди, как мы, тоже могут сражаться с кентаврами. Чувствуя напряжение, Феликс вздохнул, доставая из кармана куртки кошелёк и обратился к Гаррогу: — Ты принес корни пепельницы? — Два доллара, — с готовностью ответил Гаррог, показывая Феликсу нужный ящик. Феликс непонимающе моргнул: — Тут написано три доллара. — А я говорю — два, — упрямо повторил тролль, хлопая массивной ручищей по борту ящика. — О. Ты очень добр, — Феликс с благодарностью кивнул, отсчитывая купюры, — дай мне три штуки. И чешуя топероек — у тебя же есть их чешуя? Я кивнул Гвен и мы пошли дальше, оставляя Феликса и Гаррога позади — у нас в запасе был ещё один день на отдых и подготовку. А после — рейд, в самое сердце Южной Америки.