Капканы

Этой ночью Флетчер заснул поздно — наверное, часа в два или три. Чертова история магии никак не укладывалась в голове. В какой-то момент он решил запоминать даты ассоциативно: 1745 год — в семнадцать лет Мэттью попытался обменять у него домашнее задание по зельеварению на сорок пять шоколадных лягушек, после чего он, Флетчер, несколько дней провалялся в больничном крыле с больным животом. Способ оказался весьма удачным, и с ним дело пошло веселее, но где-то к полуночи Флетчер понял, что помимо самих дат нужно было учить еще и события, о чем он абсолютно позабыл. Так вот, он проснулся поздно, почти в восемь, наскоро умылся, почистил зубы, расчесал волосы, в последний момент заметил, что надел мантию наизнанку, выбежал из гостиной — и замер. На лестничном пролете стояла толпа учеников, от мелочи до последнего курса, которые, уставившись прямо на него, о чем-то возбужденно перешептывались. — Эээ… Привет? — неуверенно произнес Флетчер. — У нас какое-то собрание? Я что-то пропустил? — А ты обернись, — хмыкнул мускулистый блондин с Рейвенкло, которого Флетчер не знал. — У нас тут художник завелся. Флетчер с опаской обернулся, ожидая чего угодно — и, взглянув на портрет Полной Дамы, присвистнул. — Ну вот, — возмущенно произнесла она, — еще один. Как будто в моем унизительном положении есть что-то смешное. — Ни в коем случае, — поспешно замотал головой Флетчер. — Уверен, того, кто это сделал, ждут большие неприятности. Он поспешил затеряться в толпе и, только убедившись, что скрылся от взора портрета, позволил себе расхохотаться. Это было слишком, да, но это была отличная шутка — почему она не пришла ему в голову раньше? Кто-то положил руку ему на плечо, и, обернувшись, он увидел Майлза. — Ты это видел? — воодушевленно спросил тот. — Вот это сиськи! МакГонагалл лопнет от злости! Майлз учился на курс младше него и еще с тех времен, когда они были сопляками, считал Флетчера кем-то вроде своего наставника — после того, как он помог Майлзу с проявкой колдографий. Сейчас Майлз, говоря откровенно, был колдографом гораздо лучше Флетчера, но относиться к нему как к образцу для подражания не перестал. Сиськи и впрямь были выдающиеся, хоть автор и нарисовал их весьма схематично. Будь на месте Полной Дамы Флетчер, — ну, и будь он женщиной, конечно же, — он бы только обрадовался таким. Впрочем, кто их разберет, эти портреты. — Ты знаешь, кто это? — поинтересовался он у Майлза. — Есть какие-нибудь предположения? Глаза Майлза сверкнули, он схватил Флетчера за плечо и потащил в сторону Большого зала, куда потихоньку стекались вдоволь налюбовавшиеся портретом студенты. — Холли говорит, это кто-то из Хаффлпаффа, не может простить вчерашнего поражения. Но я не верю. У них бы на такое смелости не хватило. Ты же знаешь, у них, чуть речь заходит о риске, сразу поджилки трястись начинают. Майлз огляделся по сторонам и зашептал прямо ему в ухо: — Я считаю, это кто-то из слизеринцев. Им только повод дай подложить нам свинью пожирнее. Они почти дошли до стола Гриффиндора. Те студенты, кто уже сидел, усиленно делали вид, что ничего не произошло, так что Флетчер решил последовать их примеру. Они с Майлзом, усевшись на лавки, начали усердно ковыряться в манной каше, как будто занятия интересней в мире быть просто не могло. Время от времени Флетчер посматривал в сторону слизеринцев, пытаясь поймать взгляд Рэя — но тот, вопреки обыкновению, не оборачивался. Сиськи, — подумал Флетчер, — это слишком слабо для слизеринцев. Недостаточно глубокое оскорбление. Те бы наверняка написали что-нибудь про выскочек и грязнокровок. Флетчер поморщился: он давно привык либо не реагировать на эти слова, либо сразу лезть в драку, чтобы было неповадно, но это все равно было как будто наступить в дерьмо или увидеть в своей тарелке червяка. — Слушай, Флетчер, — голос Элисон вывел его из раздумий. — Ты точно не знаешь, кто это сделал? — С чего бы это? Боюсь разочаровать тебя, но сиськи — не мое. Элисон кинула на него хитрый взгляд из-под челки. — Брось, все знают, что твое и с кем ты предпочитаешь проводить время. А еще Кевин сказал, что вчера в час ночи тебя не было в спальне. Флетчер повернул голову туда, где обычно сидел Кевин, но тот уже ушел. — Передай Кевину, — сказал он, — что его внимание ко мне начинает утомлять. А еще — что я готовился к истории магии, хотя не понимаю, почему я вообще перед вами отчитываюсь. — Вот как? Тогда что произошло в 1760 году? — Я не сказал, что преуспел в подготовке, — отрезал Флетчер. — Зато я знаю, что 20 декабря 1778 произошло что-то важное, но вот что — хрен его знает. — Марфиус Дальновидный издал «Внутренний взор, взгляд изнутри», — укоризненно сказала Элисон. Флетчер хотел было сообщить, что в гробу видел Марфиуса с его дальновидностью и внутренним взором, как заметил, что Рэй встал из-за стола и идет в его сторону. Он представил шквал вопросов от сокурсников и, поспешно отодвинув тарелку так и не тронутой манки, двинулся ему навстречу. — Как ты думаешь, сколько человек уже спросило меня про эти художества? — поинтересовался Рэй вместо приветствия. Флетчер коснулся его предплечья, мягко направляя в сторону выхода. — Не знаю, — сказал он, стараясь говорить как можно более беззаботно. — Пять? Десять? Двадцать? — Не помню! — раздраженно ответил Рэй. — Потому что меня этим уже затрахали. Как будто раз я староста, то лично слежу за каждым учеником на факультете. — Я вообще не думаю, что это кто-то из ваших, — попытался успокоить его Флетчер. — Не ваш стиль, так сказать. — Да уж. Нарисовать… — Рэй задумался, видимо, подбирая слово. — Сиськи, — подсказал Флетчер. — Грудь, — отрезал Рэй. — Как-то это не вяжется. Они вышли во двор, и Флетчер сощурился от слишком яркого солнца. В такую погоду хотелось валяться на траве и думать обо всяких глупостях — а еще лучше эти самые глупости делать, а не зубрить историю магии. — Еще сорок минут до занятия, — сказал Рэй уже более спокойным тоном. — Как раз успеем повторить. Флетчер подумал: для того, чтобы повторить что-то, нужно это что-то знать, — но вслух этого, конечно, не произнес. Они расположились на пригорке под раскидистым деревом: Флетчер снял мантию, подложил ее под голову и улегся так, чтобы касаться затылком бедра Рэя. Пригорок оказался коварным, и он почти тут же начал сползать. Наконец приняв устойчивое положение, он открыл учебник, но вместо него уставился в просвечивающее между листьями светло-голубое небо. Пальцы Рэя погладили его по скуле, спустились на подбородок, затем снова поднялись вверх и зарылись в волосы. Флетчер совершил еще одну отчаянную попытку углубиться в содержимое книги — безрезультатно. — Абсолютно бесполезный предмет, — пожаловался он. — Как будто если на меня нападет какой-нибудь акромантул, он скажет — эй, Флетчер, ну-ка назови главные события восемнадцатого века, а не то тебе кранты. Небо и листья над ним закрыло лицо Рэя, который старательно сдерживал улыбку. — Зато ты научишься усидчивости и терпению. Представь — сидишь ты в засаде на какого-нибудь темного мага. Сидишь час, два, ты устал и уже готов сорваться. Но тут вспоминаешь занятия по истории магии и осознаешь, что по сравнению с ними сидеть в засаде очень и очень интересно. Флетчер поднял руку, положил ладонь на его щеку. Рэй кинул быстрый взгляд в сторону и коснулся губами где-то в районе запястья. Между листьев над его головой просвечивало солнце, заставляя Флетчера жмуриться. — Я вчера пытался учить даты по ассоциациям, — сказал Флетчер. — Всяким событиям, которые со мной происходили. — Здесь или вообще? — В основном здесь. Ты же знаешь, я не очень люблю вспоминать, что было до Хогвартса. — Ммм, — протянул Рэй. — А про меня там что-нибудь есть? — Очень идиотское, — признался Флетчер. — Когда я на первом курсе подложил Бенни Букер в портфель жабу, а ты потом ходил искал, кому ее пристроить. Рэй засмеялся. — У нас все тогда думали, что она тебе нравится, — сказал он. — Просто ты так по-дебильному выражаешь свои чувства. — На самом деле мне всегда нравился только ты. Просто в одиннадцать лет это было довольно сложно понять. Губы переместились с его запястья в середину ладони. — Возможно, тот, кто изрисовал Полную Даму, тоже на самом деле пытался обратить на себя внимание? Просто не смог достать жабу. — Мы можем перестать обсуждать это? — спросил Рэй, в голосе его мелькнули нотки раздражения. Флетчер, поднявшись, уселся рядом с ним, затем положил руку ему на плечо, приобняв, и несильно сжал. — Послушай, — произнес он, пытаясь вложить в свои слова как можно больше убедительности, — мне кажется, ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Да, всегда будут придурки, которые считают, что, если кто-то где-то напакостил Гриффиндору, виноват Слизерин. Но ведь это полная херня, ты ведь понимаешь? Плечо под ладонью Флетчера вздрогнуло. — Не в этом дело, — сказал Рэй. — Тогда в чем? Рэй повернулся к нему, чуть подался вперед, словно собирался поцеловать его, и тихо сказал: — Я надеюсь, что от тебя это никто не узнает. Флетчер нахмурился. — Разумеется. Так в чем дело? Рэй посмотрел куда-то ему за спину, затем в район уха и сказал: — Потому что это я нарисовал Полной Даме грудь.