Final destination 3 by Christa Faust

Эшлин была в доме Эшли, готовясь к их поездке в солярий. Отец Эшли, Фредрик Фройнд, был гуру фитнеса с целым набором тренировочных лент, запатентованных устройств, чтобы взорвать жир с вашей задницы, живота или бедер, а также специальных встряхиваний и добавок, чтобы помочь вам получить все рваные и горячие. Ее мама, Тони, была отставной фитнес-моделью, которая сделала зеленый постинг в спортивной обуви, искусственном поте и мало что еще. В свои сорок два года Тауни все еще выглядела удивительно безупречно, более подтянутой и подтянутой, чем большинство девушек из средней школы Маккинли. Всякий раз, когда она ходила за покупками с Эшли, мужчины спрашивали, не сестры ли они. Она и отец Эшли познакомились, когда ее наняли, чтобы продемонстрировать Glute-Sculptor 2000 в одном из его рекламных роликов. Это была любовь с первого толчка на корточках, и с тех пор они были вместе. Эшлин всегда немного завидовала идиллической домашней жизни Эшли. Ее родители были богаты; ее дом был практически особняком, все прямо из какой-то всеамериканской телевизионной сказки. Эшлин, с другой стороны, не была так удачлива. Не то чтобы она была бедной или что-то в этом роде. Ее отец не бил ее и не пытался дотронуться до ее груди. Его просто никогда не было рядом. Он был своего рода бизнесменом, работающим в компании, которая занималась загадочными компьютерными делами, и он все время работал допоздна. Мама Эшлин умерла, давая ей жизнь, так что она была ничем иным, как застекленной фотографией на каминной полке, великолепной, улыбающейся женщиной, непостижимой и потерянной в прошлом. Мачеха Эшлин, Дейдра, была довольно милой, но у нее самой было две маленькие девочки, о которых нужно было беспокоиться, и Эшлин всегда терялась в суете. С тех пор как они познакомились на первом курсе Школы Маккинли, Эшли и Эшлин проводили вместе почти все свободное время. Мама и папа Эшли относились к Эшлин как ко второй дочери и в шутку называли девочек "близнецами"."Они даже зашли так далеко, что обозначили одну из гостевых спален как Эшлин, просторную, солнечную комнату с шикарной дизайнерской мебелью и ее собственной ванной комнатой. Там у нее было больше вещей, чем в ее собственном доме. В конце концов, дома ей приходилось делить комнату и один шкаф со своей сестрой Тайлер. В доме Фройндов у нее было достаточно места, чтобы растянуться. Иногда Эшлин фантазировала о том, как вся ее семья умирает в каком-то быстром, безболезненном несчастном случае, и ее официально усыновляют Фреунды. — А что ты наденешь на выпускной, Лин? — Спросила Эшли, роясь в красочном хаосе своего гардероба. — Не знаю, ли, — ответила Эшлин. — А как насчет тебя?" — Ну, эти платья совершенно скучные, скучные, цвета охотничьего зеленого, опрятные собачьи кровати, — сказала Эшли, делая кислое лицо. — Поэтому я бы сказал, что о красном не может быть и речи." — Слишком Рождественская, — согласилась Эшлин. — А как насчет этого милого, прозрачного, мятно-зеленого, типа ретро, платья Стиви Никс с глубоким вырезом и подолом из носового платка? Немного ветрено, богемно сексуально, но все же достаточно нарядно для официального выпуска." Эшли достала платье, о котором упоминала Эшлин, и протянула его своему мальчику. — Нет, — сказала она. — Тоже дитя цветов. Я хочу выглядеть собранным вместе. Классно, но все равно жарко." — Базовый черный? — Спросила Эшлин, небрежно листая номер журнала "Вог". — Ты не можешь ошибиться с базовым черным цветом." — Ты гений моды, Лин, — сказала Эшли, вытаскивая клочок маленького черного платья и торжествующе поднимая его вверх. — Маленькое черное платье и загар. Идеальный." — Кстати о загаре, — сказала Эшлин, глядя на свои модные маленькие часики. — Нам лучше поторопиться, а то мы опоздаем на встречу." — Да, — ответила Эшли, натягивая юбку на свои длинные, гладкие бедра. — У меня такие белые ноги, что я выгляжу совершенно мертвым человеком." — Ты же не хочешь, чтобы тебя приняли за эту чокнутую Эрин Алмер, — сказала Эшлин. — Да, конечно, — сказала Эшли. — Только если бы я набрала миллион фунтов и сделала тотальную модную лоботомию." Эшлин хихикнула при мысли о модной лоботомии. Казалось, что так много девушек в средней школе Маккинли получили такое лечение. Возьмите эту Венди Кристенсен. Она была хорошенькой девушкой, но у нее не было времени привести себя в порядок. Эшлин была рада, что они пригласили ее присоединиться к ним в солярии. Венди выглядела бы намного красивее с небольшим количеством цвета, и она могла бы даже принять некоторые советы о ее общем взгляде. Эшлин всегда очень старалась идти в ногу со всеми последними стилями, хотя, по правде говоря, она знала, что они с Эшли могли бы появиться в мешковатых мешках с коричневыми бумажными пакетами на головах, и мальчики все еще были бы на них. Но все же не всем так повезло, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы помочь тем, кому повезло меньше. Не говоря уже обо всей этой жуткой истории с полетом Дьявола и всем остальным. Эшлин должна была выбросить эту мысль из головы. Не было никакого смысла останавливаться на плохих вещах и получать все отрицательное. Им нужно было думать о своем выпускном бале. Для них было важно выглядеть как можно лучше, в честь студентов, которые не будут выпускаться. — Земля вызывает Лин, — говорил Эшли. — Входите, космический кадет." — Прости, Ли, — сказала Эшлин. — Я просто хотела узнать, не позвонит ли нам Венди. — Она проверила свой мобильный. Никакого сообщение. — Не волнуйся, Лин, — сказала Эшли. — Но ведь именно эта мысль имеет значение, верно?" Эшлин кивнула. — Да, конечно, — сказала она. — Пошли отсюда." … Эшли и Эшлин въехали на стоянку мини-молла в приглушенном и модулированном Acura RSX Эшли и припарковались перед яркими окнами Калифорнийского солнечного солярия. В такой мрачный, промокший дождем день яркая фотообоя с грохочущими волнами на золотом, усеянном пальмами пляже выглядела как оазис тепла и бодрости. Девушки вылезли из RSX и сгорбившись направились к двери солярия. Они были одеты в одинаковые розовые полупрозрачные дождевики, а на плечах висели спортивные рюкзаки. Они оба потягивали по 7-11 больших глотков, хотя Эшли пила диетический Коул, В то время как Эшлин предпочитала диетический Спрайт. Когда Эшли толкнула дверь, раздался неприятный электронный звонок: Бии-бонг, Бии-бонг . За стойкой портье, к которой были прибиты куски бамбука и фальшивая соломенная крыша из пальмовых листьев, никого не было, что наводило на мысль о какой-то пляжной лачуге, пожарная дверь в конце узкого коридора рядом с фреской была открыта с помощью банки содовой, и влажный ветер и шквал сердитых русских дул из заднего переулка. Эшли посмотрела на Эшлин и закатила глаза. — Только не это, — сказала она. — А ты сомневаешься? — Спросила Ашин, подняв брови. — В любой момент мы должны прийти сюда, — сказала Эшли. — Все по-старому, все по-старому." Она позвонила в колокольчик на стойке. Через секунду Юрий Ершов, менеджер солярия, просунул свою коротко выбритую голову с печальными глазами в дверь и огляделся. Из его опущенного рта свисала сигарета. Он был бледен, как бледный пирожок, - обычная шутка между девушками. Как можно работать в солярии и быть таким белым? К его уху был прижат сотовый телефон, и даже со стойки Эшли и Эшлин услышали пронзительный женский голос, кричащий по-русски. Юрий помахал девочкам рукой и виновато пожал плечами. Он поднял вверх палец. — Одну минуту, ладно? — он произнес Это одними губами, потом повернул голову и заговорил в трубку. — Танеша, детка, мне надо идти. Нет... нет, я тебе не отсосу. Я же на работе. Мы можем поговорить об этом позже." Эшли и Эшлин хихикали над неправильной фразой: "Я не отсасываю тебе." — Все кончено, Юрий, — сказала Эшли фальшивым театральным шепотом. — Отмахиваюсь от тебя." Он махнул рукой, чтобы Эшли замолчала, пробормотал еще что-то по-русски и захлопнул телефон, нырнув в магазин и стряхнув воду со своей щетинистой головы. — Прости, прости, — сказал он. — Сигнал сотового телефона-это дерьмо здесь. Я думаю, что солярии делают это. Я думаю, они испортили сигнал. Мне нужно выйти на улицу." — Почему бы тебе не воспользоваться этим телефоном? — Услужливо подсказала Эшлин, указывая на жесткую линию салона, которая стояла на стойке, окруженная листовками и зонтиками от тропических напитков. — Я бы так и сделал, но... — он указал на свой сотовый телефон, как будто это было злобное живое существо. — Таня, моя подруга, она каждую минуту думает, что я жульничаю. Она всегда проверяет меня, а потом хочет задать миллион вопросов. Босс дает мне дерьмо за телефонные счета, если я использую его жесткую линию." И тут, словно услышав его, зазвонил сотовый телефон. Он проверил определитель номера и съежился. — Мирма, — пробормотал он. — Я ей так и сказал.…" — Все в порядке, — сказала Эшли, махнув рукой в сторону двери. — Просто возьми его. — Иди отсюда. Мы знаем правила игры. Мы можем сами о себе позаботиться." Юрий нахмурился, задумавшись, потом кивнул. — О'кей, спасибо, — сказал он, с благодарностью показывая им большие пальцы. Он поспешил к задней двери, открывая телефон. — Таня? — сказал он. — Я же говорил тебе.…" Он взволнованно заговорил по-русски, а затем остановился, оглядываясь на девушек. — Эй, на этот раз никаких напитков в номере, хорошо? — он сам им сказал. — Конечно, — ответила Эшлин, и они с Эшли кивнули и послушно опустили свои наполовину полные большие глотки в мусорную корзину. — Как скажешь, милый." — Нет, нет, нет, — говорил Юрий в трубку сотового телефона. — Танеша, детка, она всего лишь клиент, клянусь тебе.…" Дойдя до задней двери, Юрий понял, что оставил свой импровизированный упор обратно на прилавок, но возвращение к прилавку означало бы, что он потеряет сигнал. Он в отчаянии огляделся по сторонам. Рядом с дверью стояла картонная коробка, полная тюбиков с лосьоном для загара. Он схватил тюбик, вышел наружу, поставил его между дверью и заемом и позволил двери качнуться. Убедившись, что толстая трубка не даст двери закрыться, он снова переключил свое внимание на телефон. Над его головой прогремел гром, и дождь пошел еще сильнее. Как только он вышел за дверь, Эшли вытащила свой большой глоток из мусорного ведра, высунув язык в сторону задней двери. Вместе, она и Эшлин подошли к стеклянной банке, которая была полна резиновых солнцезащитных очков, плавающих в синей жидкости. Надпись над канистрой гласила: "стерилизованные очки –осторожно. Алкоголь легко воспламеняется." — Каждый раз, когда мы сюда приходим, — сказала Эшли, вытаскивая очки из спиртного. — Я знаю, — сказала Эшлин, выбирая пару для себя. — Эта девушка, должно быть, самая лучшая любовница в мире." Эшли повернулась к ней, лукаво нахмурившись. — Ну и что же? Лин, о чем ты говоришь? — Она пренебрежительно фыркнула. — Третий лучший. Верх." Эшлин рассмеялась и подняла руку, чтобы дать ему пять. — Без сомнения, — проворковала она. — Первый и второй уже заняты." Девушки хлопали в ладоши, толкали друг друга бедрами, а затем повернулись к полотенцам на длинной настенной вешалке, чтобы вытереть очки насухо. Эшли повернулась к коридору, который вел в солярий, но Эшлин посмотрела на входную дверь и остановилась. — Подожди секунду, ладно? — сказала она. Она подошла к столу и взяла флаер и маркер. — Что ты там делаешь? — Спросила Эшли. Эшлин нацарапала что-то на обороте листовки, затем нашла какую-то кассету. — Никто не войдет и не увидит меня голой, — сказала она. — Во всяком случае, не бесплатно, — ответила Эшли, и обе девочки захихикали. Эшлин наклеила ленту поверх листовки и хлопнула ею по входной двери, затем повернула засов, запирая его. Записка гласила: "вернусь через тридцать минут". Она повернулась к Эшли. — Юрий может снять его, когда вернется, - сказала она. Эшли кивнула: — Хороший план. —Она по-кошачьи потянулась и встала на цыпочки. — Я собиралась провести двадцать минут в Мюллере, — сказала она. — Мы сделали это для похорон, и это оказалось совершенно потрясающе." Эшлин нахмурилась, неуверенная. — Но ведь это было всего неделю назад, — сказала она. — Мы все еще довольно загорели. Может быть, только десятиминутный тач АП? Я не хочу, чтобы все закончилось каким-то ужасным раком или чем-то еще." Эшли кивнула, обдумывая это очень серьезно. — Может быть, и так, — ответила она. — Я просто хочу убедиться, что мы выглядим наилучшим образом, Ну ты знаешь, как дань уважения всем тем детям, которые умерли той ночью, и... — она сглотнула, внезапно охваченная эмоциями. — И которые никогда не получат диплома." Эшлин прикусила губу, сдерживая собственные слезы. — Да, — ответила она. — Мы, как бы, в долгу перед ними, полностью." Они сжали кулаки и прижали руки к сердцам. — Пошли, — сказала Эшли, перекинув рюкзак через плечо и повернувшись к коридору, ведущему в солярий. — Давайте к этому приступим." Эшлин пошла в ногу со мной, и они храбро зашагали по коридору. — Прямо сейчас, — сказала она. У задней двери, незаметно для девочек или Юрия, крышка тюбика с лосьоном для загара открылась под постоянным давлением аварийной двери, и крем для загара начал медленно сочиться из трубки.