POV Люцифер
Стоило прогнать Непризнанную с бренной земли, как злость во мне вспыхивает с удвоенной силой. Следующие пару часов я провожу, словно в аду. Моя собственная голова становится пыточной камерой, не прекращая извергать всё более страшные фантазии о том, что может произойти с Уокер, пока я прохлаждаюсь на земле, пытаясь совладать с новыми силами. «Чёрт! Каким же нужно быть дураком, чтобы добровольно отпустить её в логово к своему отцу?» — пока я корю себя за содеянное, тревогу подпитывают воспоминания, и я прокручиваю одни и те же болезненные слова, что бросила она сгоряча в нашу встречу: «Я ненавижу тебя, Люцифер! Ненавижу!» — почему от этих слов внутри сжимаются лёгкие, будто от вакуума? Воздух застревает в глотке, а энергия, что сдерживаю внутри, разгорается в груди пожаром. Я ощущаю, как невидимая сила медленно сжигает сердце дотла, а привкус пепла, как горький осадок дешёвого кофе, застревает комом в горле. Ещё одно мгновенье, и дрожь под ногами усиливается, зловещая тьма, расползающаяся от моих босых ног, змеится по полу и точно ударом кувалды взрывает остатки дерева на полу, превращая его в древесную труху. Я злюсь сейчас не на Уокер, а на себя. Злюсь, что прогнал её, когда должен был оставить рядом. Я знаю, что она готова простить любой мой обман, с какой бы целью он ни был совершён, но до конца не понимаю — почему? Неужели и вправду она что-то чувствует ко мне? Но ведь я снова и снова отталкивал её от себя, пытаясь сберечь остатки света в её человеческой душе, выливая раз за разом ушат ядовитых слов ей на голову. А нужно было всего лишь найти в себе силы признаться, сказать слова, что замерли непроходимым комком: «Я знаю, у меня дерьмовый характер, Непризнанная, но потерпи немного, и ты узнаешь обо всём, что скрывается под моим окаменелым сердцем. Я расскажу тебе все тайны незнакомого для тебя мира, оправдаю каждое своё действие, что причинило тебе боль и острой занозой засело под сердцем. Только прошу, не спеши, не делай глупостей, о которых придётся жалеть нам обоим. Ведь каждую секунду с тех пор, как я увидел тебя на небесах, столкнувшись с тобой на ступеньках, я стремлюсь защитить тебя от самого себя…» Но вышло, как всегда, всё иначе. Я точно трус, не произнёс нужных слов, Уокер исчезла в водовороте, глядя на меня с раскаянием и каплей ненависти в глазах. А последнее я, несомненно, заслуживаю. Размышления сводят с ума, сердце с надрывом стучит в грудной клетке, топчась тяжёлыми ботинками по искалеченной за столетия душе. Дурное предчувствие отдаёт под рёбрами тупой, сосущей болью, и я догадываюсь, из-за чего. Непризнанная спустилась в самый центр ада. В эту самую секунду я слышу, как бесчисленное множество дьявольских псов исполняют последнюю серенаду по её светлой душе, и понимаю, что ждать больше нельзя. — Дьявол! — кулак расшибает дверную притолоку, стёсывая костяшки пальцев в кровь, но я не чувствую боли, никакой, кроме душевной. Нарастающее чувство тревоги подобралось всё ближе, заставляя меня на мгновение опешить, услышав в собственной голове тонкие отголоски звенящего голоса — её голоса! Он словно смазан ветром, он шепчет моё имя, а это значит лишь одно — Непризнанная в беде. — Чёрт, — картинка сложилась, как дважды два, в голове. Уокер призывает меня через сигилу в ладони, я ощущаю, как древняя энергия монеты, что врезалась в её ладонь, отзеркаливая, пульсирует в моей руке. В груди вспыхивает лютая ненависть к Сатане. Я чувствую неотвратимость надвигающейся катастрофы, и она обрушивается мне на голову кипящей злостью, перерастает в ярость. Я готов спуститься за Непризнанной в преисподнюю, вырвать глотку собственному отцу и любому, кто причинит ей боль. В пекло эти прятки, я тот, кто я есть, и если отец тронул её хотя бы пальцем, я убью его, прямо там, по середине тронного зала, окропив его проклятой кровью голубой лёд. — Апофис, ты ещё не забыл родную обитель? — змей, что целый час ожидал, притаившись возле двери, подползает к моим ногам. неодобрительно шипя. — Пора возвращаться домой, — наклоняясь, поднимаю недовольно выкручивающуюся змею. От переизбытка тёмной энергии, что заполонила дом, стены вновь задрожали, остатки от когда-то ровного пола заходили под ногами ходуном. Жёлтые глаза змея смотрят на меня с испугом, и перед тем, как переместиться на последний круг ада, я вижу удивление в глазах Адель и её приспешника. Слышу, как они кричат мне что-то вслед, но я растворяюсь в чёрной дымке, перемещаясь из Нью-Йоркского дома прямиком в центр ада.***
Ищейкам Сатаны не пришлось меня долго разыскивать. В полной мере ощущая их скользкие лапы в пронизывающей пространство и время энергии, я сам появляюсь в тронном зале, пытаясь застать отца врасплох. Но кроме дюжины стражников и мёртвого тела в самом центре, не нахожу никого: ни разгневанного дьявола, недавно убившего ангела, что лежит на полу, ни Непризнанной, взывающей к сигиле о помощи. Удивившись моему появлению, а также огромному змею, что явно прибавил в размере с момента перемещения с земли и теперь походил на упитанную анаконду, стражники, не тратя время на болтовню, призвали ищеек отца. А те, в свою очередь, учтиво склонив передо мной голову и, видимо, опасаясь моего нового друга, вежливо предложили проследовать за ними по велению повелителя ада. Кротко кивнув головой, я молча следую за архидемонами по коридору ледяного замка прямиком в кабинет Сатаны. Дурное предчувствие не зря взяло вверх надо мной на земле. Ещё недавно тёмные коридоры замка сейчас излучают перламутровую белизну. Каждый камень, пропитавшийся адом и кровью, был покрыт чистейшим инеем и походил на замок «снежной королевы», как сказали бы смертные на земле. Изрядно обледенелые стены зародили во мне подозрение. За тысячу лет, что прозябает отец в ледяном дворце, ещё ни разу Коцит не пускал свои ледяные щупальца так глубоко по замку. Блуждая по коридорам, я подмечаю, как много стражников встречается нам на пути, и если бы не знал Сатану, то точно решил, что он боится кого-то. Сегодня во дворце особенно холодно, даже собственное тело ощущает пронизывающие ледяные иглы чужеродной энергии. Лёд и прежде сковывал своим арктическим холодом близлежащие коридоры и комнаты, но не как сейчас. Когда даже я ощущаю на собственной шкуре тягостные порывы Сатаны беспрекословно подчинить себе холод озера, что выходит явно с трудом. Наконец дойдя до старого кабинета, стражники распахивают тяжёлые двери. Я ступаю ногой на голубую гладь, что проникла даже сюда, понимая, что в этом нет ничего хорошего. Ловлю себя на мысли, что Сатана, должно быть, знает, в чём причина таких неожиданных перемен в этом дьявольском озере. Ищейки отца не последовали за мной в кабинет, остались за дверью, и бьюсь об заклад, эти проклятые демоны радуются, что разыскали меня быстрее обычного — наивные олухи! — Люцифер, ты притащил из чистилища змея, — понимаю, что это был не вопрос, а утверждение. Вижу, как Сатана стоит ко мне спиной, наливая в два низких стакана огненный глифт. Он медленно разворачивается, протягивая мне один из них. — И как тебе сила Апофиса? Пришлась по вкусу? — он ухмыляется, как я и думал, стоило моей ноге ступить в чертоги ада, как дьявол почувствовал новый всплеск энергии. — Избавь меня от нравоучений, отец, — забираю протянутый им стакан и выпиваю залпом, не раздумывая. Огонь самой преисподней скатывается по горлу горячим комом, жжёт в груди. Он разгоняет по венам застывшую кровь, и на мгновение мне становится жарко. Апофис рядом со мной нервно ёрзает по полу, явно остерегаясь любого движения Сатаны. — Ну и? — с вызовом встречаю дремлющую тьму в глазах отца. — Какое из наказаний для меня ты придумал на этот раз? Адские псы? Забвение? Ловушка памяти? — усмехаюсь, а сам пытаюсь прочитать в его энергии хотя бы отклик, но отчего-то дьявол не злится на мои слова. — Занятные наказания, Люцифер. Должно быть, пытки не принесли необходимого действия, раз ты по-прежнему дерзок с собственным отцом. Но на этот раз я придумал кое-что другое, — ядовитой улыбкой растягиваются губы на спокойном лице Сатаны, пока на дне его дьявольских глаз вспыхивает живой интерес. Отец явно понимает, что я знаю про Уокер в аду, и только ждёт, чтобы я себя выдал. «О Шепфа, если ты слышишь меня, пусть дьявол изощряется надо мной, я стерплю любые пытки, лишь бы не было и намёка на наказание Непризнанной». — Не думаю, отец, что сейчас ты намного сильнее, чем я, — пытаясь завести беседу в новое русло, я усмехаюсь, бросая неоднозначный взгляд на змея, а следом на лёд под ногами. — Я ощущаю, как твоей энергией пронизан весь замок, ты удерживаешь Коцит и поэтому ослаб. Что происходит с озером? — только и успеваю сказать. Апофис, не разобрав моего взгляда и, видимо, приняв его за призыв к действию, неожиданно бросается на Сатану, но, не добравшись буквально метр, чудовище рухнуло на пол, извиваясь в агонии от боли, скручиваясь узлом. — Да как ты смеешь, щенок, натравливать на меня свою зверушку? — в следующий момент слышу тихий щелчок, кожа змея вспыхивает, подобно зажженной спичке, и кабинет наполняется запахом обгоревшей плоти. Сила дьявола заставляет и меня упасть перед ним на колени, попутно выронив из рук стеклянный стакан. — Не смей его трогать, — сквозь боль кричу, резко вскинув руку, я одним движением тушу огонь, что пожирал моего фамильяра. Пламя за считанные секунды гаснет под натиском моей новой силы, и корка льда от вибрации внутренней энергии трескает лёд, заставляя расползаться паутиной по полу. Гнев во мне кипит, вырываясь импульсами, то же самое я вижу в глазах Сатаны. Он явно не ожидал, что я смогу оторваться от пола и встать, и поэтому бросает на меня презрительный и одновременно восхищенный взгляд. Легким взмахом крыла я поднимаюсь на ноги, отряхивая ледяную крошку с брюк, чувствую, как радужки глаз заполнило пламя, а на коже, будто тонкие лианы, проступили бордовые жилы. Знаю, ещё немного, и ярости моей не будет конца, а это значит, я приму истинный облик. Змей тихо шипит за спиной, отползая к двери, но сейчас я не в силах разобрать ни слова. — Хочу напомнить, Люцифер, что одна очаровательная Непризнанная сейчас у меня в гостях, ты ведь знаешь? — вязкой тишиной расползлись по кабинету слова отца, отрезвляя. Он точно знает моё слабое место и бьёт словами, словно стрелой в мишень, в центре которого расположилось моё сердце. Тем самым он отвлекает меня от разрастающейся ярости. Я вижу, как Сатана тоже кипит от злости, тьма в его глазах играет не хуже моей, мы стоим друг напротив друга, как два разъярённых быка, но он заставляет себя ухмыльнуться, растянув в обозлённой улыбке уголки губ. — Мне плевать, — злобно бросаю, пытаясь скрыть за напускным безразличием свой обман, — ничего не имею общего с Непризнанными. — Так уж и плевать, Люцифер? А вот ей, очевидно, ты дорог. Она так умоляла спасти тебя из чистилища, что я нашёл это забавным. Обычный человек рвётся защищать высшего демона — уму непостижимо. И ты ведь уже знаешь, не так ли, что я согласился на сделку. То, что ты покинул чистилище сам, не отменяет её действие, — в злорадстве глаза Сатаны блеснули искрами, он обошёл свой стол и сел за кресло, складывая руки в замок над столом. — Хотя ты прав, что может быть общего между перспективным демоном твоего уровня и бывшим человеком? Если только стремление к власти, которое она позаимствовала у Ребекки? — еле сдерживая себя, я пытаюсь понять, к чему он ведёт. — Но на этот счёт не переживай, юная Непризнанная будет купаться в моей власти, ведь она практически согласилась стать моим собственным демоном. Сделка есть сделка. После нашей встречи я и сейчас чувствую касание её нежных рук на своей груди, сладкий вкус её губ и острую потребность в дикой страсти. «Он что, сейчас издевается?» — ещё хоть одно слово, и я готов вцепиться ему в глотку. — Хм… а я ведь и забыл, как это приятно, — с насмешливой улыбкой проговаривает отец. Когда я слышу его последние слова, мои крылья резко дёргаются за спиной, раскладываясь наполовину в боевую стойку. — Успокойся, я не для этого тебя искал, Люцифер. — Не верю ни единому слову, — дьявол разводит руками, а я не могу разобрать выражение его лица, насколько отец был серьёзен, произнося каждое слово, и есть ли в них правда. Но отчего-то я безвольно опускаю крылья вдоль тела, точно сдаюсь. Неужели Непризнанная и вправду согласилась на его предложение о власти. Искра надежды на то, что между нами не просто страсть, а что-то большее, так и не разгоревшись, потухла в груди. Всего на секунду я закрываю глаза, ощущая, как кружащийся водоворот гнева во мне медленно замедляет свой ритм. И вновь открывая глаза, я, будто смирившись с потерей, не чувствую ничего. Лишь пустоту. — Чего ты хочешь добиться своими словами? — Расслабься, Люцифер. Одна Непризнанная не может встать между отцом и сыном. Каждая девица в аду и на небесах грезит побывать в твоих покоях. А вот поставить под удар весь ад, она может легко! — Что ты имеешь ввиду? — успокоившись, подхожу к отцу и сажусь напротив в кресло. — Как видишь, пророчество сбывается, и Уокер отчего-то его неоспоримая часть. Возможно, оно про неё, и лёд Коцита проснулся не просто так, стоило ей появиться на небесах. Озеро чувствует силу прежнего хозяина. Будь проклят тот день, когда мы не убили Вельзевула. Я ведь приказывал тебе следить за Небесами, а что делал ты? Прохлаждался за выпивкой на вечеринках и трахал демониц. — Я сказал тебе сразу, что не играю в твои игры и следить за Уокер и Серафимом не собираюсь, — голос сорвался на рык, и в глазах отца от этого колыхнулась недовольная тьма. — Мне плевать, что будет с Небесами и неженками ангелами. Ад выстоит, чего бы нам этого не стоило, в хранилище миллионы проклятых душ. — Ты мой сын! — кулак Сатаны пролетел над столом и, коснувшись дерева, оставил на дубовой столешнице трещину: — Тебе не должно быть всё равно. Рано или поздно ты возглавишь ад. Я думал, что ты понимаешь это. Думал, ты вернёшься из чистилища другим, окрепшим и обозлённым. Захочешь вырвать власть из моих рук, но сейчас я вижу растерянного мальчишку, что потерял напрочь голову от никчёмной Непризнанной. — А кто говорит, что я этого не хочу? Отличный момент, чтобы свергнуть дьявола, пока он слаб, — усмехаюсь, глядя на взбешённого Сатану. — Ты не смог, иначе бы уже ворвался во дворец с собственной армией. А знаешь, почему? Ты боишься, что я убью младшую Уокер. Непризнанная — твоя слабость, Люцифер. А со слабостями нужно бороться, — от этих слов я почувствовал неприятный осадок досады. Да, я боюсь её потерять! И как давно меня волнует чья-то жизнь, кроме моей? Как эта вредная девчонка смогла пробраться так глубоко мне в душу и остаться там насовсем? Возможно, Сатана отчасти прав, Уокер делает меня слабее. — И как бороться со слабостью? — в этот момент я сам осознал, что выдал себя с потрохами: — Так, как боролся ты, послав на смерть мою мать? — услышав о Лилит, Сатана вдруг замер. — Она тянула нас вниз, ослабляя меня и моё влияние среди демонов своим ангельским миролюбием, «мир во всём мире», как банально. Бьюсь об заклад, она вырастила бы из тебя слюнтяя, — отец нервно встал со своего места, тяжёлыми шагами направился к книжному шкафу; вытащив оттуда потрёпанный временем блокнот, он кинул его передо мной на стол. — Если бы не моя жестокость и сила, то ад принадлежал Белиану, ещё хуже, если Агаресу. Ты этого хотел? Пресмыкаться и служить? Они метили на место владыки ада, а я не мог так просто отдать им освободившийся трон. Тем более после того, что сделала Лилит, — я бросил взгляд на потускневшую от времени обложку и взял её в руки, в памяти всплыл дневник моей матери — это был он. — Прочти ритуал, твоя мать пожертвовала собой ради величия нашей семьи. Это всё, что она смогла сделать, будучи демоном. Она хотела, чтобы ты продолжил нашу династию, а ты так беспечно оскверняешь её память, связавшись с Непризнанной, — голос Сатаны был как никогда серьезен и строг, как подобает «заботливому отцу», казалось, воспоминания о матери тронули в его проклятой душе давно забытые струны, и боль от давно исчезнувших воспоминаний пронеслась через столетия, отражаясь горькой печатью на лице. — Что за ритуал? — открывая блокнот, я начал перебирать хрупкие страницы. — Прочтёшь сам, я не собираюсь тебе всё разжёвывать. А пока подготовься к ужину, на нём придётся объявить о твоей помолвке с Мэйзикин, — удивившись, я окатил отца злобным взглядом, скрип моих зубов разрезал тишину, я знаю, что и отец услышал их противный скрежет. — Не горячись, Люцифер. Прочти к вечеру дневник, и тогда поймешь, что она тебе нужна. — Хорошо, — процедил я сквозь зубы, пытаясь унять свой гнев. В голове закрутились мысли о Уокер, о том, что она находится в замке и стоит её отыскать. Но, когда я вспомнил слова отца, что она согласилась стать «его» демоном ради власти, лицо исказила гримаса брезгливого презрения. «Сука!» — перебивая мысли о Вики, я возвращаюсь к делам. — Что с озером? — Я знаю, ты собирал собственное войско, оно тебе вскоре понадобится. Пробудилась тьма, первородная, та, что подчиняет себе Коцит. Предсказание сбывается, я был на Совете Серафимов сегодня, сам Шепфа обеспокоен происходящим. Ангелы заперты в Эдеме тысячу лет. Они долго были обособлены от воин в аду, но теперь, потеряв свой скрижаль, они боятся, что врата будут открыты, и тьма пустит свои корни на их нетронутой земле. Ад же, напротив, открыт для всех, и Серафимы требуют активировать демонический скрижаль, заперев всех демонов на месте, чтобы никто не выбрался и мы сгорели в собственном огне. Но у меня на скрижали другие планы, равновесие не дрогнет, по крайней мере, не при таких обстоятельствах. А для этого нам потребуется сосуд, — хищный оскал Сатаны заставил меня насторожиться. — Для этого не обязательно жениться на Мейз, — твёрдо произношу, — что за бред? Ты что-то задумал и недоговариваешь. И зачем тебе Непризнанная в аду, пусть и в роли демона, она слаба, отпусти её. Или ты так ненавидишь Ребекку, что по-прежнему грезишь о мести? — Непризнанная больше не твоя забота. Если всё пройдет, как надо, ты не только женишься на Мэйзикин, но и поднимешься на круг ада восстанавливать Дис. Ты начнёшь править оттуда и когда-нибудь займёшь моё место. Грядёт война, она уже на пороге, ты чувствуешь инородную силу вокруг, как и я. Для победы мы сдадим без боя ледяной замок, и это даст нам шанс запутать соперника и выиграть войну. Ты должен слушать меня, Люцифер, если хочешь остаться в живых. Высших демонов осталось немного, а ты всё же мой сын, как никак, — с каплей брезгливости бросил дьявол. — Нет, я не женюсь, — раздражённо встаю со своего места, прихватив дневник Лилит, и двигаюсь к двери, где, притаившись, дожидается меня Апофис. — Я не собираюсь плясать под твою дудку. — У тебя нет другого выхода, Люцифер, ты прочитаешь об этом в дневнике, всё предрешено: твой брак с высшей демоницей, появления священного сосуда, пробуждение Коцит, падение замка, слияние скрижалей и куча смертей, так предвидела твоя мать. А ты ведь знаешь, что она была провидцем в Эдеме до того, как пала в ад, — я замер на месте, так и не взявшись за ручку двери. Всё, что оставалось от истлевшего сердца в груди, сейчас развеялось по ветру, унося с собой последнюю каплю надежды. Надежды на что? На светлое будущее рядом с Непризнанной? Я, очевидно, брежу! — Хорошо, если Лилит и правда всё это предвидела, я согласен. Но ты не тронешь Непризнанную, — горько произношу, так и не развернувшись к Сатане, — зачем тебе она? — в ответ лишь ощущаю вязкую тишину. — Обещай, что отпустишь её и сегодня же отправишь на небеса, это не её война, она всего лишь человек, — мой голос от душевной боли перерос в звериный рык. — Хорошо, Люцифер, если она отвергнет моё предложение, мы решим этот вопрос. — в очередной раз не послушав свой разум, я доверился лукавому голосу дьявола, как оказалось, снова напрасно.***
— Это тебе, — повинуясь планам Сатаны, после прочтения дневника Лилит, я надеваю на палец Мейзикин чёрное кольцо с демоническим рубином. Теперь я понимаю, что хочет сделать дьявол, кем пожертвовать и для чего. — Ох… Люцифер, ты снова балуешь меня, — мой взгляд блуждает задумчиво по залу, когда демоница бросается ко мне с объятьями. Я нехотя отвечаю на поцелуй, натягивая вымученную улыбку, приобнимаю её за талию, как положено будущим «счастливым» супругам. Взгляд падает на накрытый стол, где сидят высшие демоны Сатаны и предводитель легиона —Дино. Среде гостей, прибывших на праздник, я пытаюсь понять, кто же тот самый предатель, про кого упоминала Лилит в своём дневнике, и натыкаюсь взглядом на ухмылку Вассаго. Он смотрит на меня с непередаваемым удовольствием, видимо, понимая, что нашим отношениям с Уокер, если они и были, наконец придёт конец. — Непризнанная, как вы вовремя, дорогая, — в собственной голове голос отца звучит помехами, краем глаза вижу, как он встречает вошедшего, но мне до них нет дела. Пытаясь состыковать в голове рваные фрагменты видения Лилит, я ничего не хочу воспринимать извне, лишь бы побыстрее закончился этот фарс. Наконец-то разворачиваясь на дверь, я обнимаю Мейз, стоящую рядом, и от увиденного застываю на месте. Решив сперва, что зрение меня подводит, я бестолково уставился на руку дьявола. Он нежно обнимает Вики за талию, хищно скалясь в мою сторону. На дне его глаз разгораются лукавые огоньки, а в её удивлённом взгляде читается ошеломление. — Вики? — мой голос хрипнет, ломаясь, как у мальчишки. «Сукин сын, — мысленно браню Сатану, — я так и думал, что ты выкинешь какой-нибудь финт». — Мы так не договаривались, отец. — А что здесь делает это отребье? — Непризнанная растерянно переводит свой взгляд с меня на дьявола. Её лазурные глаза блестят тревогой и болью, в то время как отец ехидно вскидывает бровь, празднуя очередную победу. — Люцифер, ты, как всегда, меня плохо слушал. Не стоит так горячиться, милая, — обращается он к Мейзикин, — я приготовил всем маленький подарок по случаю вашей помолвки, — Сатана будто нарочно накаляет момент, подбрасывая дрова в огонь, я замечаю, как от услышанного лицо Вики смертельно бледнеет. — Помолвки? — моё сердце вздрогнуло, сжавшись размером с напёрсток. — Простите, меня это не касается, — она опускает растерянные глаза на лёд, я вижу, как ей больно от услышанного, и собственное сердце останавливается в груди, прекращая бешено биться. Я слышу, как Мейзикин злорадно хмыкает возле меня, в то время как я проклинаю дьявола. Уже не слышу, что твердит отец, и снова не обращаю внимание на вошедшего, только вглядываюсь в лицо Уокер. Наблюдаю, как её поникшие от разочарования глаза вмиг вспыхивают волнительным удивлением. Как тонкие брови собираются на переносице от тревоги и как от нервов она закусывает пересохшие губы. Наконец-то расфокусировав взгляд, я вижу, как к Вики подходит Ребекка и, что-то пробормотав ей на ухо, удаляется за стол. Сатана провожает Серафима сверлящим взглядом, а меня и Мейзикин просит подойти к ним ближе. Медленные шаги мучительно сковывают горло удавкой, но я ровняюсь с Непризнанной, подмечая, как она вцепилась в Сатану мёртвой хваткой. От ярости её энергия тянется к моей в жадной попытке ужалить. Я не сопротивляюсь, пуская её острые иглы энергии в себя, давая почувствовать собственный опаляющий меня изнутри жар. Пальцы сами тянутся к её сжатому кулаку, она сминает ткань накидки ещё сильнее и тут же отдёргивает руку, прижимаясь к дьяволу. «Надеюсь, Непризнанная, ты делаешь всё это просто назло, » — тихий рык от моего недовольства выходит наружу, Вики фыркает, слыша его, и ещё сильнее прижимается к дьяволу. «Ну что же, будь по-твоему, Уокер, » — последние полчаса я нахожусь в раздумьях. Пытки Гаапа и россказни дьявола о пророчестве совсем не трогают меня. Сатана рассказал Непризнанной о странных событиях в её небесной жизни, а это значит лишь одно: он выполнил обещанную часть сделки, и с этой секунды никто никому ничего не должен. — Виктория, я готов услышать ответ на своё предложение, — отец переводит на меня глаза, усмехаясь, пока сердце в моей груди бьёт кувалдой по рёбрам, принося душевные пытки. Сейчас я понимаю, что от ответа зависит не только жизнь Уокер, но и моя. И я молю впервые Шепфа, чтобы она ответила отказом. Все в зале ждут от Непризнанной ответа, и наконец, бросая на меня испепеляющий взгляд, она произносит: — Я… я согласна, — оглушительная тишина повисла после сказанных слов. — Прелестно, — дьявол тут же взял её за руку, словно поймал на крючок ничего не подозревающую, глупую рыбу. — Виктория, ещё с утра у меня были сомнения насчёт тебя, но теперь я уверен, что всё пойдёт как надо. — Вики, не смей ничего обещать этому дьяволу, ты в своём уме? — Блять, что за бред! — одновременно с Ребеккой мы бросаемся на Уокер, сейчас Серафим возмущена не меньше меня. — У вас новая сделка, отец? — я чувствую, как тьма внутри взрывается, схлопываясь мыльным пузырём, но не выходит разрушительной силой наружу, а заполняет без остатка, точно копотью покрывая и въедаясь во всё, до чего дотянется. Я принимаю свою новую силу полностью, без остатка. Она, точно вселенская пустота, заполнила каждый уголок моего существа, так, что даже собственную душу теперь я не ощущаю. Один лишь мрак окружает меня со всех сторон и царствует над потерянной душой, кружит хороводом вокруг стёртого в порошок сердца. Я отпихиваю Мейз себе за спину, смотрю в лазурные глаза Непризнанной, чтобы найти ответ: почему она согласилась? В её потемневших от злости глазах застыл холодный лёд, который теперь мне никогда не растопить. С решимостью разнести всё к чертям, я делаю шаг к Непризнанной и, дёргая её за руку, шепчу чуть слышно: — А ты не врала, что ненавидишь меня, дрянь! Пользовалась мной, чтобы подобраться ближе к Сатане? — мой голос сейчас похож на шипение змей, всю горечь, весь яд, что скопился во мне от обиды, я выплёскиваю на ухо невыносимой девчонке, пока в мой монолог не встревает Мейзикин. — Люцифер, у нас уговор! — демоница влезает в огненное пекло, что сейчас раскаляется ещё сильнее между мной и Уокер, но я послушно отстраняюсь, понимая, что не хватало подвести ещё и её. Как говорят, беда не проходит одна, и уже через минуту все видят, как на запястье Уокер захлопывается демонический браслет. В тронном зале поднимается буря негодования. Сатана ругается с Ребеккой, я уверен, ещё пара мгновений, и наступит полнейший хаос. Серафим рвёт и мечет, вскочив со своего места, она хочет сорваться к дочери, но рука Агареса заставляет застыть её на месте. Непризнанная волнительно бегает глазами по залу, с укором поглядывая на меня, будто моя вина в том, браслет Лилит теперь находится на её руке. — Это конец, — тихо шепчу себе под нос, нервно расхаживая по залу, — проклятый дьявол, он всё испортил, — ярость плещется штормом в груди, я готов взорваться в следующую секунду. — Люци, успокойся, никто не тронет твою выскочку, — демоница бегает вокруг меня, пока я мечусь, как загнанный зверь. — Делай то, что задумал. Ты справишься. Как и обещала, я тебя подстрахую, — понимаю, что Мейз права, если не сейчас, то подходящий момент может и не наступить. Я вижу, как лёд под ногами хрустит и крошится, будто рождественское печенье. Момент подходящий для того, чтобы выкрасть у Непризнанной из комнаты оба скрижаля, перепрятав их в собственном тайнике. — Быстрее проваливай, Люцифер, я чувствую, что надвигается что-то тёмное, — демоница взмахивает огненными крыльями, скрывая меня на секунду из вида, давая возможность незаметно скрыться в хаосе, что воцарил вокруг.***
Как бы я не торопился вернуться обратно к ненавистной мне сейчас Уокер, пришлось ненадолго задержаться в её покоях. Скрижали лежали всё на том же месте, где она оставила их в прошлый раз: завёрнутые в руническое покрывало, они ждали своей очереди на столике рядом с камином. Какая оплошность со стороны дьявола — оставлять их так просто, без охраны. Но и понять его можно, доверенного лица в этом замке у него больше нет, а сам прикоснуться к покрывалу, пропитанному кровью Серафима, он не может. Заклинание из книги проклятой крови отлично справлялось с защитой от падшего ангела, хотя Сатана и был им давно. Подняв в руки два увесистых камня, я создал портал, вызвав облако чёрно-бордового дыма, и отправил обе реликвии, способные навсегда стереть с лица земли всех существ в этом мире, в свой тайник. Оба великих творения Шепфа теперь принадлежат мне. Тому, кто готов пожертвовать собственной жизнью, лишь бы не дать свершиться пророчеству, что готово погубить все три мира, поставив их на колени. И даже если для этого придётся навсегда закрыть ад, я это сделаю. Ещё мгновение, и я возвращаюсь обратно в тронный зал. Мимо меня пролетает огненный шар, чуть опаляя бордовые перья. Вокруг сражаются демоны легиона, обрушивая на нападающих магические хлысты. Предсмертной мелодией звучат мечи и копья, ударяясь друг о друга металлом, и в этом отчаянном танце смерти я вижу её. Ту, за чью душу я готов бороться с самим дьяволом, зная, что схватка за неё ещё не проиграна. Одним взмахом крыла появившись рядом с Непризнанной, я пронзаю своим мечом насквозь того, в чьей преданности я был уверен многие века. Вкладывая всю силу в удар, меч проскальзывает по самую рукоять сквозь рёбра, издавая противный, влажный хруст. Я чувствую, как сердце Асмодея дрогнуло в последний раз от поцелуя холодного метала и навеки остановилось. Непризнанная замерла от страха, кровь от меча, что вышел насквозь, окропило ей лицо мелкими брызгами, она смотрит то на меня, то на мёртвого Асмодея и от шока молчит. — Вики, ты слышишь меня? — касаюсь её лица, обхватывая ладонями: — Непризнанная, твою мать, очнись наконец. — Люцифер? — подобие мышиного писка слетает с её окровавленных губ, сперва она безумно рада меня видеть, но стоит ей очнуться и понять в полной мере, кто перед ней, она тут же отбрасывает мои руки со своего лица: — Ты вернулся? Зачем? У меня, как видишь, и без тебя всё прекрасно, — стыдливо прикрывая браслет на своей руке, она опускает глаза на пол. — Сам задаюсь вопросом, кто меня вечно просит спасать одну глупую Непризнанную. — А тебя никто и не просит! — сердито бросает. — Конечно, нет! Не хватало, чтобы кто-то меня об этом просил, — не давая ответить, притягиваю её к себе, оставляя требовательный и такой горячий поцелуй на желанных губах. Я чувствую, как Вики отвечает мне так же открыто и страстно, и это заставляет сердце сделать кульбит. — Довольно, Виктория! Я по-прежнему расстроен твоим выбором, — оторвавшись от губ Непризнанной, я перевожу глаза на демона, возникшего рядом с нами, и, оглядываясь по сторонам, понимаю, что все вокруг застыли на месте. — Кто он, Уокер? И откуда знает твоё имя? — Вики молчит. Я наблюдаю за демоном, точно чувствуя, что он один из высших. От него исходит древняя сила, тяжёлая и холодная, точно могильная плита, и, как в скале, в нём ощущается непоколебимая мощь, смешанная с безумием. Теперь я точно знаю, где чувствовал эту силу — в печати. В той самой, что помогла мне выбраться из чистилища. В той, что нашла Непризнанная, отрабатывая наказание у Геральда. Я понимал, что сила в ней велика, а значит, она принадлежит Вельзевулу; теперь мне стало ясно, кто находится передо мной. Распинаясь пред демонами, Вельзевул вальяжно расхаживает из стороны в сторону, словно это его дворец, а не Сатаны. Любопытный взгляд веет жестокостью, пренебрежением, и я ловлю его на себе, осознавая, что он не просто смотрит на незнакомца, он точно знает, кто я такой. — Я Вельзевул, один из древних правителей ада, создатель всех жутких тварей в чертогах и праотец низших демонов. Тысячу лет я дожидался своего часа, и он настал. Пророчество будет исполнено, преклонитесь передо мной, и я пощажу ваши жалкие жизни, — точно по мановению ока демоны вокруг преклоняют колени, оставляя горстку смельчаков остаться на месте, среди которых: я, Мейзикин, Серафим, бывший ангел и Вики. Я усмехаюсь, осознавая, как пафосно звучала его речь и как быстро она возымела действие среди находившихся в зале демонов. Слышу, как Вельзевул подзывает Ребекку к себе, и та, повинуясь, шагает к демону. — Моя ненаглядная Ребекка. — Мой повелитель, — неожиданно для всех Серафим становится на колени, и демон вынимает из её волос серебристый гребень. «Чёрт меня дери, » — не верю в увиденное, пока бывший Серафим до конца не превращается в демона у меня на глазах. Как так? Не нахожу ни единого логического ответа в голове, но почему-то не удивляюсь. Ребекка преклонила колено и служит кому-то кроме себя, что за фарс. Теперь понятно, отчего я чувствовал в её энергии постоянный гнев, она разъярённая бестия, а не ангел, и эта маленькая безделушка в её волосах скрывала истинный облик. — Я так и думал, — тихо шепчу рядом стоящей Уокер, но она не отвечает, удивлённо уставившись на собственную мать. Вельзевул всего на мгновение поднимает Ребекку с пола, в его голосе слышится холодная сталь, он хвалит её за отличную службу, а в следующую секунду по тронному залу разносится крик. — Постой, Непризнанная, — пытаюсь поймать Уокер за руку, но она ловко выскальзывает из моей ладони и кидается к матери. — Мама, мама… — я вижу, как бывшая Серафим падает на холодный лёд, лужа крови расползается под ней бордовым пятном, и Вики, кладя её на колени, что-то шепчет. «Нет, этого не может быть!» — только и успеваю засомневаться, собрав все пазлы в голове, понимая, что каждый в зале видит тягучий, чёрный туман из ладоней Непризнанной. Он вырывается из заточения, охватывая всё тело и крылья Уокер, окружая её в ловушку. — «Теперь я понимаю всё. Ребекка никогда не была человеком, а значит, Вики — демон?» — бросаюсь ей навстречу, чувствую, как каждая клеточка её тела испытывает невыносимую, адскую боль. Падаю перед Вики на колени, пытаюсь проникнуть в густой туман, что сковывает её тело, но энергия не пускает меня, озлобленно стрекача от ярости. Каждое новое прикосновение к её силе заставляет кожу на ладонях будто плавиться в раскалённой лаве. Она испуганно смотрит мне в глаза, в безмолвной мольбе прося о помощи, но я ничего не могу поделать с проклятым туманом. — Хочу представить вам мою дочь! — звонким набатом его слова звучат в моей голове. Демон встряхивает тряпичной куклой Уокер, ставя на ноги. Я оторопел и замер, завороженно уставился на её огромные, чёрные крылья, осознавая, что её отец Вельзевул. С немым вопросом: «А знала ли она, что высший демон?» — я заглядываю в её лазурные глаза, осознавая, как похожа она на Вельзевула, и она, поймав мой взгляд, отводит глаза. — «Вот и ответ! Значит, знала. Давно ли?» Не менее удивлённые демоны сходятся вокруг нас кольцом. Каждый хочет посмотреть на преемницу прежнего короля ада, а он, в свою очередь, рассматривает руку Вики с «подарком» от Сатаны. — Что же, Вики, с тобой становится всё интереснее, — я вижу, как он небрежно сжимает ей руку в области браслета, — на тебе браслет семидесяти двух демонов, и каждого из них загнал сюда я. — «О чём он говорит, никак не пойму, это же подарок отца моей матери?» — замечаю, как Вельзевул бросает на меня недобрый взгляд. — Об этом поговорим потом, а пока мой первый урок. Чтобы единолично править адом, не стоит оставлять в нём наследников, — зловещая улыбка и лёгкий кивок Вельзевула, точно топор, заносится над моей головой. — О чём ты, отец? — глаза Уокер нервно бегают между мной и демоном, мы оба сейчас понимаем, что урок дьявола закончится для меня плачевно. — Нет! — точно громом пронёсся её крик по тронному залу дворца. Вот что сделала со мной любовь к Непризнанной. С первого мгновения, как я увидел её на ступеньках школы, опаздывающую на урок к Геральду, — моя судьба была предрешена. С тех самых пор небытие раскинуло свои объятья мне навстречу и только дожидалось отмеренного мне часа. От удара в спину перехватило дыхание, дикая боль пронзила меня в районе лопаток. Я ощущаю, как привкус железа заполнил горло и, вырываясь потоком горячей крови, неминуемо ведёт меня к смерти. Где-то рядом раздаются гортанные крики, звон метала, но я почти их не слышу. Смотрю в её глаза, полные боли и слёз, пытаюсь напоследок вымолвить три слова, но воздух весь словно выбило из груди. От каждого движения тьма во мне вспыхивает и сразу гаснет, слова так и не выбираются из моих губ, я ощущаю только привкус смерти. Она, как распутная девица, готова одним поцелуем отправить меня в пустоту. Ноги обессиленно подгибаются, я падаю на лёд Коцита, в темноту, во мрак, желая лишь об одном — чтобы он наконец поглотил меня.