не было бы счастья, да коронавирус помог

            Апрель 1973 года, в целом, выдался бы довольно неплохим месяцем. Он, после холодного, промозглого, ещё не избавившегося от навязчивых проявлений зимних холодов марта, радовал всё более теплыми и солнечными днями. Однако, кажется, это было единственным, чем он мог порадовать как граждан СССР, так и, в общем, всего мира. В особенности апрель, конечно, стремился разочаровать сборную Советского Союза по баскетболу. - Ребята, у меня для вас прискорбные известия, - Владимир Петрович Гаранжин вошел в залитый светом баскетбольный зал, где, ожидая начала тренировки, уже разогревалась сборная СССР по баскетболу, в большей степени, по правде говоря, разминавшая языки. Произнесенные тренером слова отвлекли мужчин от разминки. Гаранжин с легкой усмешкой, будто бы блеснувшей на усталом лице, оглядел замерших спортсменов. Те смотрели на него со слегка загоревшимся в глазах интересом. - Владимир Петрович, ну не томите что ли, что за известия такие, да ещё и прискорбные? - Модестас Паулаускас, как капитан сборной, хотя, скорее, как самый нетерпеливый среди товарищей по команде, первым подал голос. Остальные, переглянувшись, вновь перевели вопрошающие взгляды на тренера, как бы поддерживая вопрос капитана. - Я думаю, вы все ребята прогрессивные, газеты читаете, радио по утрам включаете и в курсе того, что в мире происходит? - Владимир Петрович оглядел команду, которая, вновь переглянувшись, нестройно закивала. - Тогда все вы уже наверняка знаете, что призрачная, как её раньше называли, угроза неизведанной коронавирусной инфекции, - начал со вздохом Гаранжин, - отныне уже и не призрачная для советских граждан, как и для большей части мира, а действительно серьезная. Сборная в миг напряглась, лица товарищей нахмурились, а вдруг побледневший Ваня Едешко особенно серьезно переглянулся с Сашей Беловым, стоявшим от него по правую руку. - Знаем, Владимир Петрович, - серьезно, с едва различимыми стальными нотками в голосе, произнес Сергей Белов, сдвинув черные брови к переносице. - Тогда, думаю, вас не сильно ошарашит новость, которую мне только что сообщил товарищ Моисеев, - продолжил Гаранжин. - А новость такова, что, по решению Спортивного Комитета, с завтрашнего дня на неопределенный срок прекращаются тренировки всех спортивных команд в связи с опасностью жизни и здоровья спортсменов. К сборным это тоже относится, особенно к олимпийским чемпионам. В баскетбольном зале, всё ещё залитом апрельскими солнечными лучами, воцарилась гробовая тишина. - Вы это сейчас серьезно говорите, не шутка? - Модестас не был бы самим собой, если бы первым не отмер и не вспыхнул, с трудом поверив сказанному. Сережа Белов, стоявший рядом с товарищем, тоже, кажется, ощутимо напрягся. - Смешная была бы шутка, Модя, - тяжело вздохнул Владимир Петрович, - да вот только Моисеев с таким вещами шутить не станет, сами знаете, ровно как и Спортивный Комитет. Так что, ребята, сегодня у нас последняя тренировка перед перерывом, который Бог знает сколько продлится. Поэтому, предлагаю вам все-таки отмереть и времени зря не терять, а после обсудим план индивидуальных тренировок на время так называемого "карантина". И отмереть советской сборной по баскетболу все-таки пришлось. - Pragaras*! - взмокший Модестас, кажется, не просто дошедший за долгую последнюю тренировку до точки кипения, а выкипевший уже раз так 10, первым влетел в раздевалку сборной, мимоходом снеся со скамейки сумку Алжана, стоявшую ближе всех к входу и никого, собственно, не трогавшую, - из-за какой-то очередной выдуманной болезни теперь что ли дома взаперти сидеть придется??? Сергей, шедший следом за разъяренным литовцем, подобрал сумку товарища по команде и вернул на место, смерив тяжелым взглядом серо-голубых глаз Паулаускаса. - Не выдуманная она вовсе, инфекция коронавирусная, а настоящая и опасная, - тихо проговорил Ваня Едешко, со вздохом опускаясь на скамью в противоположном от Модестаса углу и потирая плечо, которому в последние минуты тренировки досталось всё от того же сверкающего карими глазами литовца. Что поделаешь, баскетбол - контактный спорт. Притихший Сашка Белов сел рядом с другом. - Да и чем же она так опасна-то, а? - Модестас, всё ещё взвинченный, ехидно обратился к Ване, - воспалением легких люди каждый год болеют, ничего удивительного. А опасна-то она кому? Пенсионерам всяким, да слабым и болезным ещё. Просто очередное оправдание вашей советской медицине придумали, - злобно закончил Паулаускас. - Да уж, нашей медицине явно отмазок недостает, - Сашка Белов, грустно улыбнувшись будто бы собственным мыслям, вздохнул, - вы как хотите, ребят, а я спорить не хочу, - и Саша принялся стягивать тренировочную форму, поспешно собираясь в душ и скорее домой. Ваня последовал примеру друга, вновь побледнев и опустив глаза в пол. Модестас вдруг, в миг остыв и сморгнув, наконец, пелену ярости с темных глаз, осознал, что сказал. Какой бы выдуманной и неопасной эту болезнь ни считал он сам, Саша Белов, иногда, кажется, чуть ли не дни прожитые начинавший считать, был действительно напуган и уязвим. Пускай до этого он, ещё с самого появления инфекции в мире, и виду не подавал, что переживает. То-то Ванька в последнее время нервный больно, бледный, вокруг Саши ещё больше обычного крутится. Ай да Модестас, ай да товарищ-капитан. Всё только о себе и думаем. Литовец уронил лицо на широкие смуглые ладони, прочесал длинными пальцами рыжую челку, отливавшую медью, и оглядел товарищей. Те, серьезные и уставшие, не произнося ни слова, медленно собирались домой. Даже Сёрежа Белов, настоящий стальной стержень команды, единственный человек, способный останавливать Модестаса и усмирять бушующее в том порой пламя чуть ли не одним только взглядом холодных стальных глаз и крепкой хваткой на плече, молчал. Молчал уставше и молчал слишком серьезно, даже для себя самого. Модестас сник совсем. Прощание у сборной Советского Союза по баскетболу перед уходом на карантин, не весть знает сколько собиравшимся продлиться, вышло очень тихим. Стоя на площадке перед дворцом спорта, баскетболисты крепко жали руки, хлопали по плечу и желали друг другу хорошенько отдохнуть, раз уж выпала возможность, не забывая напомнить о необходимости регулярных индивидуальных тренировок. Однако, как бы приободряюще не звучали слова товарищей по комнаде друг другу, настроение всей сборной было никаким. Модестас пытался было извиниться перед Сашкой, однако тот лишь с усталой улыбкой махнул рукой, мол, в порядке всё. Легче никому не стало. Потихоньку ребята стали разбредаться по домам. Последними прощались Белов и Паулаускас. Задержав смуглого литовца в крепких дружеских объятиях чуть дольше, чем кого-либо другого, и, возможно, чуть дольше, чем вообще стоило, Серёжа заглянул тому в темные, казавшиеся почти черными в наступивших сумерках, глаза и произнес с какой-то особенной усталостью: - До встречи, Модь. Модестас смог лишь кивнуть в ответ и так и остался стоять в одиночестве, смотря вслед удаляющемуся Серёже Белову. В широкой груди литовца вдруг начала медленно разгораться новая буря. Серёжа полной грудью вдыхал вечерний апрельский воздух, который был ещё холоден, не успев прогреться под лишь разгорающимися днём лучами весеннего солнца. Серёжа не оборачиваясь шел прочь от дворца спорта, стараясь думать о том, как бы скорее добраться до метро, чтобы выйти на Проспекте Ленина, пройти мимо Площади Гагарина, направляясь к дому, стоявшему совсем рядом от неё, подняться, даже не запыхавшись, на 5 этаж и очутиться в своей маленькой двухкомнатной квартире и выдохнуть. Серёжа всегда был и остаётся спокойным и сдержанным. У него внутри - стержень стальной, в таких же стальных глазах отражается его целеустремленность, решительность и как будто бы непобедимость. Серёжа - один из лучших игроков сборной СССР, Серёжа не зубами победу вырывает, а так игру ведёт, что победа сама приходит. Баскетбол - Серёжина цель, единственная страсть, смысл жизни. Так всегда было. Серёжа был уверен, что только так всегда и будет. Серёжа с некоторых пор уверен только лишь в том, что даже он может ошибаться. В двери самой крайней квартиры на 5 этаже на Ленинском проспекте звякнул ключ, затем раздался скрип, а после - хлопок.             

***