1986 год, осень.
— Ничего не понимаю. Почему ты кинул меня, если… если так любил? Вишня приподнял одну бровь и немного наклонился вперед, чуть ли не падая из-за своей неустойчивой позиции на диване. Хилл усмехнулся, провел кончиком пальца по горлышку бутылки, за которую взялся, опустошив примерно третий стакан. — Не перебивай.1983 год, весна.
Погода стояла по истине прекрасная. Цветы только-только пробудились от ледяного сна, неуклюже раскрывая нежные лепестки. Хилл стоял возле лавки своей бабушки и кусал губу. Женщина приняла его с небывалой любовью и яркой, хоть и по-смешному морщинистой, улыбкой на устах. Они сидели час, два, а может и вечность. Просто болтали обо всем, и ни о чем вместе взятом. Мужчина выводил пальцем узор на фарфоровой чашке и медленно отпивал обжигающий кровь и кожу кофе. Мисс Хилл нахмурилась лишь на секунду, а потом покачала головой, откладывая собственную чашку на поднос. — Ты ведь так и не задал вопрос, который хотел? Хилл дергается, в то время как женщина лишь складывает руки в замок и улыбается, удобнее расположившись на своём кресле. Аарон, как в детстве, прокашливается и выпрямляет спину. — Как ты относишься к тому, что парень любит парня? Бабушка задумчиво постучала по подлокотнику ногтем и прикрыла глаза. — Мир устроен по-странному, знаешь? Люди зависимы от мнения других, а те самые «другие» зависимы от информации. Все хотят грязи, скандалов, хотят смотреть и веселиться. — Это не ответ на вопрос. — Не ответ, — женщина кивнула и снова улыбнулась, осторожно поднимаясь с кресла. — Но и больше ты от меня не услышишь. И Хилл ушёл, забрав свою кожанку одним резким движением. Остальное время шло спокойно. Вишня был все ближе, а желание сильнее. Аарон чаще касался парня, прижимал к себе, таскал с собой, помогал выпутаться из любой неприятности. Держал слишком близко, но в тоже время по-своему слишком далеко. А потом появилась Сара. Маленькая, наивная, по-своему энергичная и веселая. Добрая, вежливая, но в какие-то моменты чересчур серьёзная и дерзкая. Добившаяся не малой славы за такой короткий промежуток времени, проведенный в городе. Брюнетка, стройная, горячая. Напоминающая Вишню почти всем. Она проявляла интерес к главе драконов, и надо было быть слепым, чтобы не заметить этого. Они целовались, стали проводить вместе больше времени. Бабушка была счастлива; она любила Сару как родную, и тоже самое могла с уверенностью сказать про Хилла. Вишня же в это время занимался документами, расходами и, как правая рука главы, подменял того. Осень выдалась хмурой и до чертиков холодной. Справившись с делами казино, уже давно за полночь Вишня, не спеша, шёл домой. Листва приятно хрустела под ногами, и он не торопился, хотя от мороза кончики носа и ушей явно покраснели. Фонарь возле дома Хилла забавно мигал, и брюнет усмехнулся, засмотревшись на него и не заметив, как споткнулся обо что-то и упал прямо на газон. Собственные вещи стояли сложенные, с запиской поверх них. Первое время Вишня жил в казино. Пихал вещи по углам, старался выглядеть опрятным и веселым, а так же избегать Хилла, но временное убежище быстро вскрылось, а дом Адель, как нельзя вовремя, сгорает, из-за чего брюнет принимает решение жить именно там. А потом… Потом Сара уезжает. С Майклом. Хилл чувствует себя преданным, раненным в самую спину. Раны хоть и не видно, но они шипят и гноятся, из-за чего мужчина становится уязвимым. Он пьёт. Болтает со всеми подряд, ибо его некому выслушать. И тогда-то Адель подбирается к тому. Слишком близко и слишком быстро. И Хилл тонет во всем этом, так и не решаясь поговорить с Вишней.1986 год, осень.
— И все же, ты пришёл. Вишня упирается руками в собственные колени. Хилл кивает и поднимает руку с бутылкой бурбона, делая несколько глотков залпом, оповещая, что это конец его сказки. И всем видом показывая, что он не счастлив, и не будет. — Хотя, лучше бы не приходил. Брюнет свободно качается всем телом, таким образом буквально спрыгивая с места на свои две. Руки нервно сжимаются в кулаки, и, чтобы не ударить собеседника, Вишня кладёт их в задний карман брюк. — Ты струсил. Ты побоялся того, что тебя не примут. Родители, которым на тебя и так насрать, бабушка, которая не дала тебе точного ответа, драконы, которых ты мог бы заткнуть взашей. В паре со мной, конечно. Хилл открывает рот чтобы что-то сказать, но тут же замолкает, ибо ему нечего. — Знаешь, Хилл, думаю, можно попытаться переписать эту сказку. Мужчина непонимающе выгибает бровь и наблюдает за каждым движением собеседника. Вишня садит на колени того, хватает за футболку и грубо тянет на себя, буквально впиваясь губами в чужие. Их поцелуй пропитан чертовым алкоголем, от чего губы, искусанные при рассказе, жжет ещё сильнее, но Хиллу кажется, что это чертовски приятная боль. — Завтра. В казино. В твоём кабинете, в пять утра. Вишня встает и идёт на выход, останавливаясь у самого порога. — И если ты придешь, учти. Ни одна девушка больше не посмеет мутить с тобой или жить, ты понял? Не дождавшись ответа, Вишня уходит. Сам не знает куда, но эту ночь он здесь не проведет. Хилл трогает свои губы кончиками пальцев и думает. Думает, стоит ли браться за перо и переписывать концовку. Думает, что времени на выбор мало. Думает о Вишне, Адель, а ещё о Саре. И бутылка летит в стену, с противным звуком разбиваясь на кучу мелких осколков.