Девушка с жемчужной сережкой

Дженни поднесла к губам зачарованную раковину, призванную увеличить громкость ее голоса: — Прощайте, король Пак-Ван. Гулкий хор голосов граждан, пришедших отдать последнюю дань уважения умершему правителю, повторил слова: — Прощайте, король Пак-Ван. Двое крепких высоких мужчин закрыли крышку, скрыв бледное тело от сотен взглядов. — Теперь, когда прощание проведено по обычаю, покиньте площадь, не оборачиваясь. Коронация произойдет под наблюдением главы объединения знахарей и колдунов, наместники городов принесут клятвы верности сразу по прибытию. Дженни замолкла, спустилась с невысокого наспех сколоченного помоста. Толпа горожан, облаченных в черное, медленно начала стекаться вниз по склону, все дальше от замка. Дженни подошла к бледной Розе, простоявшей всю церемонию прощания в рядах королевских приближенных, и обняла. Обе подавленные девушки понимали тяжесть ситуации и осознавали необходимость быть сильными. Отстранившись от сестры, Дженни увидела Хван Бокён, деликатно дожидавшуюся ее. — Попроси Лалису проводить тебя до комнаты, — шепнула Дженни Розанне. Кивнув Хван Бокён, Дженни направилась к ней. — Давайте пройдемся по саду, мне тяжело находиться здесь, — попросила Дженни, поравнявшись с ней. Та ответила молчаливым согласием. Хван Бокён была не молода и не стара. Поговаривали, будто ведьмино проклятие сделало ее жизнь длиннее жизни обычного человека, но никто не знал насколько. Сама Хван Бокён не распространялась об этом. Появилась она во дворце среди правления предыдущего короля и сразу укрепилась на должности юридической помощницы в ведении государственных дел. Хван Бокён, наблюдая опыт нескольких поколений, мастерски делала выводы о том, как логичнее и выгоднее поступать, оценивая ситуации в долгосрочном плане. Обойдя крыло замка, они вступили в сад. Весь восточный склон круглый год был усыпан цветами, и садовники нашли этому выгодное применение, оборудовав красивый сад. Лишь оказавшись в цветущем и благоухающем месте вдали от гроба, Дженни сняла полупрозрачную вуаль. — Вам нужно в полной мере понимать опасность, которой сейчас подвергаетесь Вы с Розанной, Дженни-Ёван*. — Я еще не королева, — покачала головой Дженни. Хван Бокён понятливо улыбнулась и философски пояснила: — Не будем отрицать неизбежное. Вы боитесь и это нормально, но со временем это пройдет. Дженни взволнованно перебирала в руках вуаль. — И завет Вашего отца… Интересно, но импульсивно и необдуманно. Цель не оправдает средства, но традиции… — Имеешь ввиду турнир? — Да. Хван Бокён смерила Дженни строгим взглядом, но сразу после, смягчившись, пояснила: — Турнир создаст хорошие условия для покушения. Не сомневайтесь, найдется немало претендентов захватить власть над королевством или хотя бы поживиться информацией. Придется привлечь колдунов, чтобы проверять всех торговцев, прибывающих на ярмарку. — Все кажется таким невозможным. Думаешь, Розанна тоже в опасности? — Да. Вы, как правительница и сестра, должны предоставить принцессе круглосуточную охрану. Дженни замерла, в раздумьях. Хван Бокён остановилась рядом. — Я понимаю, но это стресс для нее. Не знаю, сколько времени ей потребуется, что свыкнуться с тем, — Дженни резко и прерывисто вдохнула воздух носом, вздрогнув, — с тем, что папы больше нет. Хван Бокён протянула руку, и Дженни ухватилась за нее, как за последний оплот жестокой реальности. Хван Бокён молчала, не торопя ее. — Тогда пусть охраной займется Лалиса, они хорошо ладят. Хван Бокён скептически хмыкнула: — Они проводят много времени вдвоем. Дженни нахмурилась, тогда Хван Бокён снисходительно, будто ребенку, пояснила: — Если вы планируете выгодно выдать Розанну замуж, следите за ее репутацией. — Хван Бокён! — Дженни не сдержала гневного возгласа. — Это было в высшей степени невежливо и мерзко с твоей стороны, предположить такое! Я не мой отец, и то, что мне придется выйти замуж по расчету, не значит, что я выберу такую же судьбу для Розе. Она не будет разменной монетой. Твои намеки неуместны. Хван Бокён, на лице которой проскользнуло явное удивление, не стала развивать тему дальше, вероятно, оставшись при своем мнении. Обе молчали, не пересекаясь взглядами. Дженни, ощущая, как отступают неожиданно нахлынувшие эмоции, позволила мыслям спокойно течь. Лицо ее разгладилось, вуаль в руках прекратила дрожь. На сад, невольно ставший свидетелем неприятного разговора, опустилась тень замка. Солнце пересекло центр неба, колокол тонкой башни ударил полдень. — Я составлю приглашения и отправлю гонцов, чтобы турнир был организован через 3 дня. Мы должны опередить всех, кто придет со злыми намерениями, — Хван Бокён говорила негромко, но с четким пониманием того, что ей следует сделать. Дженни ответила так же тихо: — Выдели награду лучшему рыцарю из казны. Нужно официальное объяснение турнира. Стоило Хван Бокён отвернуться, Дженни окликнула ее: -Хван Бокён! Ярмарка. Та понимающе улыбнулась, давая понять, что разберется самостоятельно. Дженни, простояв в тишине еще около минуты, наклонилась и сорвала ярко-алый цветок. *** — Знаешь, я даже рада, что Дженни сказала тебе охранять меня, только не знаю от чего, — голос Розе звучал непривычно негромко. Может, из-за того, что возня в коридорах создавала фоновый шум, который не могла скрыть даже тяжелая дверь комнаты. — Лучше я, чем кто-то еще. На турнире с нами будет Минхо, и на ярмарке, если захочешь погулять там. Лалиса поставила локоть на стол и, склонив голову, оперлась ей о ладонь. Розе сидела на мягком тканевом мешке, набитом шерстью, рядом со своей кроватью. — Думаю, мне придется заглянуть к портной завтра с утра, если я хочу новое платье на ярмарку, — вслух рассуждала Розе. Лалиса неуверенно поинтересовалась: — Ты же знаешь, что турнир это завуалированные смотрины для Дженни? Розе кивнула, словно между делом. — Надеюсь, ее муж будет добрым, и они влюбятся друг в друга. — Розе, — Лалиса старалась говорить мягко, глядя ей в глаза. — Возможно, Дженни придется сочетаться браком с человеком, которого она не будет любить. Это ее долг перед королевством. Розе неловко повела плечами, обняв себя руками. — Холодно? — спохватилась Лалиса, поднимаясь, чтобы закрыть окно. Розанна часто умалчивала о своем дискомфорте до тех пор, пока кто-то не замечал этого и не предлагал помощь. Ей нужен был кто-то, кто бы заботился о ней, и Лалиса каждый раз негласно предлагала свою кандидатуру. Из открытых ставней действительно задувал холодный вечерний ветер. У Лалисы даже проскользнула мысль о том, что уже поздно и пора бы уйти к себе. Розе, будто догадавшись, о чем думает Лалиса, попросила: — Останься со мной ненадолго. Все эти события… Дженни не до меня, она занята коронацией и турниром, и я чувствую себя немного одиноко, — слабый голос Розе прозвучал как раз в тот момент, когда Лалиса отвернулась от темноты за окном. Одиночество было знакомо Лалисе. Раньше оно часто приходило вечерами, которые она коротала в казармах, военных походах и лазаретах. Родителей Лалиса помнила плохо, друзей находила среди боевых товарищей. Днем на одиночество не хватало времени. Став старше, Лалиса оставила воспоминания об этом в прошлом, предпочтя теплую реальность настоящего, в которой у нее были близкие. Лалиса снова села на стул. — Дженни должна выделить тебе комнату, ты практически живешь здесь. — Не преувеличивай, я все-таки работаю на нее. Розе заметно помрачнела: — Не могу привыкнуть к тому, что Дженни теперь королева. И… к тому, что папы нет. — Розе, — Лалиса подорвалась с места, но Розе остановила ее неловким взмахом руки. — Не надо. Обе замолчали, не собираясь возвращаться к больной теме. — Перед турниром заклинатели обновят защиту твоей комнаты, чтобы никто из колдунов магией не добрался. А для физической защиты — я с Минхо, — Лалиса вновь заговорила, рассеивая повисшее в воздухе напряжение. — Будешь со мной все время ходить, а ночью под дверью стоять? — горько усмехнулась Розе. — Если понадобиться, буду. Розе не отреагировала, прикрыв глаза. Лалиса, опасаясь того, что сказанное было слишком резким, ждала. Наконец, Розе продолжила: — Пусть тебе выделят комнату рядом, либо останешься со мной. Так даже лучше. Лалиса попыталась улыбнуться. Иногда Розе была настолько наивна и мила в своих порывистых решениях, не рассматривая их в длительной перспективе, что казалась избалованной. Впрочем, возраст и положение позволяли ей это. — Дверь закрыта? — поинтересовалась Розе, поднимаясь. — Нет, но никто не войдет, если ты не позволишь. Единственное, чем Розе всегда оставалась озабочена — личное пространство, нарушать которое позволялось только Лалисе. Лалиса пропустила момент, когда эта грань была разрушена, может, ее даже никогда не существовало. Они всегда были близки; ближе, чем с кем-либо другим, но лишь платонически. Лалиса видела Розе во многих ситуациях, во многих образах: счастливой, плачущей, больной, в бальных платьях с диадемой в волосах, разбитой, восхищенной. Конечно, в этот бесконечный список входили и моменты, когда Лалиса становилась невольным свидетелем переодевания, и когда Лалиса являлась его участником, помогая завязывать ленты или шнуровки, когда Розе хотела быстрее закончить с этим без служанок. Так было всегда — просто после долгой разлуки простая смена одежды казалась интимнее. При построении замка технологии позволяли сделать комнаты не только квадратными и прямоугольными, но причудливые формы извилистых коридоров и так существенно усложнили работу, поэтому было решено не мудрить с комнатами. По этой причине планировка комнаты Розе выглядела необычно. Напротив кровати, плотно придвинутой к верхнему углу западной стены, расположилось зеркало высоты человеческого роста. По левую сторону от зеркала находился небольшой одежный шкаф, образующий закуток, скрытый от взора пересекающих порог комнаты. Распахнув шкаф, и выудив из него ночную рубашку, Розе отвернулась к зеркалу. И это сделало все еще более странным. Сосредоточенно глядя куда-то, Розе принялась стягивать платье. Чуть прогнувшись в пояснице, Розе вывернула руки под странным углом у себя за спиной, пытаясь пальцами поймать ускользающую застежку. Лалиса задержала дыхание, а когда поймала себя на этом и заставила сделать вдох, он получился куда более судорожным и громким, чем должно было быть. То, что Лалисе нравились не только парни, но и девушки, она поняла еще во время службы в армии. Во время пьяного кутежа, после получения надбавки к жалованию, а может, после чьего-то повышения, Лалиса точно не помнила, она видела, как многие парни-сотоварищи уходили с девушками. Видимо, в какой-то момент, она оказалась в числе ищущих уединения парочек. Наутро, проснувшись с головной болью, сухостью во рту и миловидной девушкой, которая быстро собрала вещи и в смущении скрылась, все стало проясняться. Впрочем, Лалиса честно старалась не заглядываться на симпатичных девушек, с которыми иногда приходилось пересекаться по долгу службы в казармах. Просто сегодня это случилось неожиданно, и раньше она не смотрела на Розе так. Лалиса отвела взгляд. Было что-то неправильное в том, чтобы вторгаться в личное пространство, не получив согласия на это. Лалиса не отличалась высокоморальностью, но Розе ценила границы, и то, что они не были четко обозначены для Лалисы, не значило их отсутствие. Розе, не нарушая их общего молчания, прикрыла дверцы шкафа, и подошла к кровати. Ей удивительно шло ночное одеяние — длинная плотная ночная рубашка, широкий ворот которой обнажал ключицы. Откинув тяжелое одеяло, Розе осторожно забралась под него, оперевшись спиной об изголовье. — Поверить не могу, что скоро все изменится! Розе быстро заговорила о турнире, замужестве Дженни, изменениях, которые появятся в их жизнях. Понимая, что ей нужно выговориться, Лалиса слушала, иногда покачивая головой, давая понять, что заинтересована. Розе говорила все быстрее и быстрее, голос срывался, и Лалиса переставила стул ближе, чтобы взять Розе за руку. Та, казалось, собиралась заплакать. Теплая ладонь в руках Лалисы дрожала, второй рукой Розе нервно перебирала ближний край одеяла. Наконец, ресницы заблестели, но слезы так и не покатились по щекам. — Пообещай, что будешь рядом! Лалиса кивнула и склонилась, мимолетно касаясь губами маленькой ладони. Розе замерла, потрясенная этим жестом выражения глубокой преданности. — Я…я думаю, тебе нужно идти, — Розе звучала неуверенно и немного устало. Ей нужно было подумать. Лалиса поднялась, ей тоже было необходимо разобраться кое в чем. Уже переступая через порог, она обернулась, бросив последний взгляд на Розе. Та сидела на кровати, опустив голову и обхватив себя руками. Уже в коридоре, заслонив за собой дверь, Лалиса прижалась лбом к холодной стене. Чувства Розе не были ее виной, но тот факт, что она косвенно влияла на это, был неприятен. Однако сейчас надо было разобраться с ее собственными чувствами. *** Когда до начала турнира оставалось считанные полтора часа, Дженни целиком охватило отчаяние. Ее охранники, лиц которых она даже не запомнила, не отходили ни на минуту, но она все равно чувствовала себя брошенной. Хотелось увидеть кого-то знакомого, но и Лалиса и Розе затерялись в глубинах замка, Чарльз занимался организационными вопросами. Уже вчерашним вечером, принцы с приспешниками обосновались в городе у подножья дворцового холма в гостиных дворах. Турнир для всех них был хорошей возможностью не только проявить себя в качестве почетного звания рыцаря, но и получить лакомый кусочек территории. Пусть королевство и было небольшим, здесь располагалось множество рудников, богатых самоцветными камнями рудами, приносивших правителям весомую прибыль. Все понимали, что союз с Дженни даст любому королевству толчок к развитию. Всего на материке, как и на почти любом другом, находились семеро королевств, из которых четыре должны были вскоре (после смерти короля или женитьбы принца) отойти во владение принцам, еще два короля прямых наследников не имели. Последнее же королевство, лежащее ближе остальных к востоку, только недавно заполучило новую королеву Дженни. И теперь правительница королевства восходящего солнца должна была найти своего короля. — Дженни-Ёван, — голос Хван Бокён оказался как никогда кстати, выдернув ее из раздумий. Они обе стояли во внутреннем дворе дворца, на котором только недавно проходило прощальное поминание. Сейчас же внизу склона расположились деревянные трибуны, небольшое поле, предназначающееся для сражения. — Присмотритесь к Роджеру и Давиду, это лучшие кандидатуры. Точнее станет ясно после проведения торжества в честь вашей коронации. Будем ждать, кто предложит лучшие условия. — Хван Бокён, — Дженни подняла взгляд на нее, — Предложение будет сделано во время торжества? — Да, все верно. В день, посвященный ярмарке, я выслушаю условия советников и представителей, выясню лучшие и составлю брачный договор, который затем будет передан вам. Когда вы согласуете его, следующим вечером торжества вам сделают предложение с оговоренными условиями. Все звучало просто, но в душе Дженни поселилось что-то темное и тяжелое, что отказывалось покидать ее. — Не печальтесь, Дженни-Ёван. Мне не понять вас, но примите мои искренние сожаления, по поводу сложившейся ситуации. Помните, ваши родители бы вами гордились. Хван Бокён, старающаяся подбодрить, казалась милой, если не думать о том, в каком плане она воспринимал людей. Даже многие годы в ее профессии не сгладили этого — взгляд на людей, как на объекты, значительно снижал авторитет Хван Бокён в глазах Дженни. — Не волнуйтесь так, ваша задача всего лишь пробыть на трибуне во время турнира и сохранять лицо. Вечером отужинаете в такой благородной компании, сможете познакомиться ближе. У принцев прекрасное образование, не успеете заскучать. Будьте приветливой и хорошей правительницей. Впрочем, вы и так знаете это без меня, — оборвала себя Хван Бокён, но затем все же продолжила после недлительной паузы. — Развейтесь и погуляйте в последние дни своей незамужней жизни. Дженни сдержанно кивнула и, опустив подбородок, позволила волосам рассыпаться по бокам от лица, оставляя доступным только обзор впереди. То, что взгляд вперед позволил видеть лишь место для турнира, было символичным. Хван Бокён тихо скрылась, оставив Дженни под наблюдением охраны. Спустя несколько минут ее окликнул тихий робкий голос. Обернувшись, Дженни увидела молодую девушку, совсем еще ребенка, которая излишне вежливо и неуверенно спросила позволения подготовить Дженни к турниру. Это значило, что сейчас придется долго стоять перед зеркалом, пока она не будет выглядеть достойно для столь серьезного мероприятия. Однако, в этот раз все обошлось проще: темное платье с подъюбником, доходившее до середины лодыжек, надевалось легко. Украшение, служившее обязательным символом власти, тоже было выбрано простое — крупные молочные жемчужины, нанизанные на нить, выдерживающую расстояние между ними, хорошо смотрелись на фоне темного платья. На левую руку ей повязали такой же белый платок. Глядя на себя в напольное зеркало, обрамленное массивной рамой, Дженни с удовлетворением признала, что выглядит одновременно уверенней и миниатюрнее, чем раньше. Хлопотавшая с ее волосами пожилая служанка, поправляя их в завершающий раз, прослезилась, со словами о том, как гордится тем, что их государством заправляет такая королева. Бабушки у Дженни не было с самого ее рождения, но что-то заставило ее саму обнять расчувствовавшуюся служанку. Внизу громогласно протрубил рог, в момент, когда Дженни вышла из центральных дверей замка. Первый сигнал был подан принцам, их свите и оруженосцам, чтобы те поспешили расположиться на своих местах, в ожидании. В это время Дженни и всем людям с ее стороны, кто должен был присутствовать на турнире, надлежало собраться во внутреннем дворе, чтобы начать спускаться после второго сигнала рога. Дженни огляделась вокруг. За ее спиной, словно тени, стояли мрачные охранники, чуть поодаль от нее была Розанна, рядом с которой следовали Лалиса и Минхо. Еще дальше находилась небольшая линия колдунов и целителей. И в завершение процессии — стайка фрейлин, Хван Бокён и главнокомандующий армии, старый друг покойного короля. Рог протрубил во второй раз, и процессия двинулась по направлению к трибунам. Дженни, преисполненная благодарности за то, что холм был не слишком высоким, и на спуске была оборудована неплохая дорога, все время смотрела под ноги, опасаясь споткнуться. Это вряд ли бы заметил кто-то издалека, но представление о людях строится на мелочах. Наконец, спустившись к подножью холма, все поднялись на трибуны и устроились на своих местах. Две п-образные трибуны были расположены напротив друг друга, находясь по отношению к замку боками. Между деревянными трибунами залегла овальная арена, расчищенная земля, готовая принять битву. На строительство ушло лишь три дня, поэтому Дженни сполна оценила качество и объем работы за короткие сроки. Со своего места ей было хорошо видно рыцарей-всадников, обращенных лицом к замку. Они, вместе с лошадьми и оруженосцами, стояли в промежутке между трибунами, и разглядеть лица с такого расстояния, тем более в надвинутых шлемах, не представлялось возможным. Однако яркие ленты в гривах лошадей давали смутную надежду различать всадников. Раздался третий гудок рога, всадники взобрались на лошадей, и двое из них, закрыв забрала, выехали вперед. Оба взглянули на Дженни, лишь после этого разъехавшись к разным трибунам. Красная лента, как обозначила для себя Дженни, оказалась у ее трибун, желтая лента — у противоположных. Представление Дженни о турнире было весьма неконкретным. Она знала, что для окончания боя один из участников должен оказаться на земле, но когда после очередного гудка рога лошади понеслись друг на друга, а всадники подняли длинные копья, Дженни тихо вскрикнула и закрыла лицо руками. Дико заржала лошадь, металл ударился о металл, но оба удержались в седле. Всадники поменялись местами, и вновь понеслись друг на друга. На этот раз красная лента промахнулся с ударом, но вот желтая лента была точнее. Его копье ударило точно в грудь красной ленты, и тот, не выдержав столкновения, откинулся назад и свалился на землю, чуть ли не под копыта лошадей. Желтая лента остановил лошадь и дождался, пока красная встанет на ноги, поднимет оружие. Когда оруженосец остановил лошадь красной ленты, и тот пошел в их сторону, желтая лента отъехал в свою сторону. Для них двоих оставался последний решающий раунд. Дженни следила за процессом, время от времени задерживая дыхание. Ей не хватало растерянного сочувствующего взгляда Розе или ехидных комментариев Лалисы, которые позволили бы ей отстраниться от сражения. Наблюдать за чужими падениями было странно и немного неловко. Дженни не сильно волновалась за участников, поскольку все они были ей незнакомы, но представив, что бы почувствовала она, испытав публичный унизительный проигрыш, Дженни ощутила почти физически ощущаемый дискомфорт и скованность в плечах. Ей не доводилось часто ощущать это на себе, но пара неприятных эпизодов, когда ее прилюдно стыдили, быстро всплыли в памяти. Третий раунд оказался таким же провальным для красной ленты, как и предыдущий, но на этот раз он вовремя сгруппировался при падении, и оно выглядело достойнее, чем предыдущее. Провал есть провал, поэтому соперники спешились и пожали друг другу руки, прежде чем удалиться на временный перерыв и уступить поле второй паре. — Следующими выступят Уильям и Давид. Государство, которым вскоре будет править Уильям, расположено удобнее для нас, но оно куда меньше, чем территория государства Давида. Но с логической точки зрения, неудобно управлять государством, разделенным между собой площадями других государств, — негромко прокомментировала Хван Бокён сзади. — Посмотрим, как они себя проявят, и что предложат их советники. Второе сражение прошло скучнее, чем первое. То ли всадники были опытнее предшествующих, то ли наоборот, новичками, но за первые три раунда никто из них не оказался на земле, поэтому был добавлен еще один. Зеленая и синяя ленты понеслись друг на друга заново, но прямо перед самым столкновением гнедая лошадь синей ленты внезапно затормозила, прижала уши к голове и фыркнула так, что всю ее морду перекосило злостью. Зеленая лента быстро сориентировался и увел поводьями свою лошадь в сторону, и лишь это спасло его от попадания под копыта синей лошади. Та поднялась на дыбы и грозно заржала, принц еле успел прижаться корпусом к седлу, удержавшись. Испуганная лошадь зеленой ленты чуть было не сорвалась на сбитый галоп, но всадник притормозил ее, рысью добрался до промежутка между трибунами и второпях спешился. А вот с лошадью синей ленты происходило нечто странное, не видимое Дженни доселе. Лошадь опустилась на ноги, но вместо того, чтобы успокоиться, она рванула вперед. Кто-то рядом вскрикнул, и Дженни не была уверена, принадлежал этот голос ей или Розе. То, что происходило на поле, было пугающим, и то, как скоро принц окажется на земле, было вопросом одной минуты. Так и случилось. Лошадь, несущаяся по полю, не стала терпеть груза в виде человека, закозлила и всадник вылетел из седла, пропахав животом на земле небольшую борозду. Тотчас же на поле вышли несколько человек, призванные поймать и успокоить лошадь, а верный оруженосец подбежал к хозяину, помог тому подняться и увел его от беснующийся лошади. Победителем был признан зеленая лента, поскольку синяя оказался на земле, пусть зеленая и не приложил к этому руку. Объявленная пятиминутная пауза дала Дженни возможность оглядеться вокруг. Все зрители невозмутимо ждали продолжения, будто ничего не произошло. Дженни аккуратно повернулась к Розе, заметив, что Лалиса стоит непозволительно близко и утешающее шепчет что-то Розанне. Та выглядела подавлено, явно не готовая увидеть, как чьей-то, пусть и чужой, жизни угрожала опасность. Дженни бы не отказалась, чтобы кто-то тоже же поддержал ее. Пауза не продлилась долго, вскоре зеленая и желтая лента оказались лицом к лицу. Повисшее в воздухе напряжения холодило кожу, казалось, что даже прохладный ветер, прошедшийся по голым лодыжкам, удачно подгадал момент. Лошади двинулись навстречу, постепенно ускоряясь. В этот раз никто не ушел от удара. Желтая лента принял копье в плечо. Его корпус круто развернуло, но он удержался в седле, даже не сменив курс движения лошади. Зеленой ленте повезло меньше. Удар тупого наконечника пришелся ему в низ живота. Всадника подкинуло, он выпустил поводья, вцепившись левой рукой в переднюю луку, но сила удара оказалась значительнее, и он вывалился из седла на землю, запутавшись одной ногой в стремени. Однако, быстро оправившись от неловкого падения, зеленая лента вернулся в седло. Второй и третий раунды не изменили счет. Копья попадали мимо цели, всадники удерживались в седлах, а лошади вели себя послушно. Но было заметно, насколько неуверен в себе зеленая лента. Каждый раз он отводил лошадь поводьями немного в сторону, будто боясь столкновения. Это и сыграло решающую роль: то, что зеленая лента не принял существенных попыток сравнять счет, позволило желтой ленте, особо не напрягаясь, одержать победу. — И победителем объявляется принц Роджер! — закричал выступавший в роли комментатора глашатай, отложив рог в сторону. Всадник на серой в яблоко лошади с желтой лентой в гриве подъехал к трибуне и замер, стянув шлем и пристроив его на седле. Дженни почувствовала, как Хван Бокён, весь турнир простоявшая за ее спиной, склонилась к ее уху и произнесла шепотом: — Отдайте ему платок, с этого момента он Ваш фаворит. Дженни встала, вместе с первым шагом потянув за уголок платка нетвердой рукой. Встретившись взглядом с принцем, она немного успокоилась. Тот смотрел уверенно, на секунду улыбнулся, возможно, пытаясь приободрить Дженни. Спустившись вниз по ступеням, она оказалась прямо напротив принца. Все вокруг, казалось, затихли. — Поздравляю с победой, — тихо выдохнула Дженни, прислонилась животом к перегородке между ними и осторожно вытянула вперед руку с платком. Лошадь сделала пару мелких шагов вперед, и принц принял платок, на секунду задержав руку Дженни в своей. Принц отъехал от трибуны, подняв вверх руку с платком, демонстрируя платок. Серия гудков ознаменовала его победу, и все понимали, что эта победа не только на турнире. Публичная передача платка показывала фаворита королевы и наиболее вероятного претендента на престол вместе с ней. *** Дженни в последний раз поправила перчатки, замерев перед дверью. Хван Бокён, дожидавшаяся ее рядом, сохраняла ледяное спокойствие, отчего Дженни чувствовала себя еще неуютнее. Где-то там, в глубине бальной залы уже находилась Розе, которой, как младшей принцессе, следовало войти в залу раньше королевы. Так как бывшая чета правителей Пак покинули этот мир, в залу Дженни должна была ввести Хван Бокён. Она же в будущем должна была дать благословение на бракосочетание. Наконец заиграла нужная музыка, в зале стало значительно тише. Голоса умолкли, остались лишь перешептывания и льющиеся звуки музыки. Хван Бокён подхватила Дженни под руку, дверь перед ними распахнулась. Дженни на секунду ослепил свет, блеск и лоск. Бальная зала всегда была такой, но теперь она, наводненная дамами в пышных платьях с шуршащими подъюбниками и кавалерами, осанка которых больше напоминала палку, чем живого человека, казалась излишне торжественной и помпезной. Под мелодичные звуки виолончели Дженни оказалась втянута в залу. Хван Бокён больно сдавила ее руку, напоминая улыбаться, и повела ее к трону. Проходя через коридор людей, почтительно склоняющих перед ней головы, но продолжающих облизывать ее оценивающим взглядом, Дженни чувствовала себя диковинкой из зверинца, на которую приходят взглянуть люд, покачать головой, ткнуть пальцем и вынести вердикт «удивительны чудеса природы, впрочем, мордашка и миленькая». Хван Бокён подвела ее к трону, мгновенно оказываясь за ее левым плечом, одобрительно шепнула что-то и указала взглядом чуть правее. Там, на троне размерами поменьше, сидела немного испуганная Розе. У нее на щеках и кончике носа сохранялся легкий румянец, выдающий смущение. Дженни надеялась, что ее собственные щеки не пунцовые, а лишь умилительно-нежно-розовые, как у Розе. Люди подходили волнами. Стоило одним отойти, за ними сразу оказывались другие. Дженни не могла выкинуть из головы ассоциацию с маяком, окруженным темным морем, волны которого раз за разом бросаются на камни, разбиваются мелкими солеными брызгами и уносятся обратно в бескрайние просторы. Все кланялись, представлялись, и, в конце концов, имена в голове Дженни полностью спутались. Когда знакомство, наконец, закончилось, гости отступили к стенам, образовывая неровный круг, Хван Бокён вышла из-за трона, склонилась перед Дженни и протянула ей руку. Дженни вложила свою ладонь в ее и встала. Бал должен был быть открыт танцем действующей правящей пары, либо правящей единицей и выбранным исполнителем роли родителя. Заиграла музыка, Хван Бокён вывела ее центр зала. Куранта, танец, открывающий бал, был плавным, но энергичным, напоминал шествие. Дженни позволила себе спокойно вздохнуть, насладиться танцем и музыкой. Хван Бокён была хорошей партнеркой, все же ей досталось много времени для практики. Дженни же пришлось репетировать в танцевальном зале, в то время, как в соседней учебной зале занималась с приглашенными учителями Розе. Завершив очередной поворот мелкими семенящими шажками, Дженни замерла и чуть поклонилась. Со всех сторон раздались легкие хлопки. Дженни выпрямилась, удивленно взглянула на Хван Бокён. Та кивнула ей, отпустила руку. Так начался бальный вечер. Партнеры сменяли друг друга, вместе с танцами, Дженни танцевала и танцевала, пока в один момент ни оказалась в руках худощавого парня. Он производил неприятное, даже отталкивающее первое впечатление. — Простите? — Как только заиграла музыка, Дженни решилась заговорить первой. — Эльвин, Эльвин-Ванседжа**, — услужливо подсказал парень. Его взгляд тут же сполз по шее Дженни, затем снова вернулся к лицу. — Что ж, приятно видеть вас здесь. Надеюсь, вам понравится время, проведенное в моем государстве, — Дженни произнесла дежурную вежливую фразу, ожидая конца танца. Эльвин вызывал отторжение, а время почему-то медленно тянулось. Взгляд Эльвина забегал, будто припоминая что-то. — Понравится, не сомневайтесь. Он поплотнее перехватил руку Дженни своей мокрой ладонью, когда она, содрогаясь изнутри, заулыбалась. Лишь когда принц Эльвин опустил ее, неохотно передавая в руки следующему, Дженни смогла вздохнуть спокойно. Крепкий парень с простоватым выражением лица, чем-то похожий на мастерового, уже был знаком ей с турнира. Роджер-Ванседжа, победитель конного турнира, главный претендент на ее руку и престол. — Дженни-Ёван, — он почтительно кивнул, но во взгляде проскочила улыбка, которую Дженни часто видела раньше в глазах Лалисы. Дженни любила людей, которые улыбались ей, а по мимическим морщинкам в уголках глаз Дженни сделала вывод, что Роджер улыбается часто. — Роджер-Ванседжа, — она улыбнулась, приветствуя в ответ. Роджер закружил ее, затем вновь притягивая к себе. — Та женщина, всюду следующая за Вами, случаем не Ваша тетушка? Выглядит весьма недовольной Вашим потенциальным замужеством, и, мне кажется, завоевать ее расположение будет сложно, — предположил Роджер, осторожно придерживая Дженни. Дженни коротко засмеялась, понимания, насколько верно наблюдение Роджера. — Нет, не тетушка. Это Хван Бокён, государственная помощница и советница. У нее всегда такое лицо, будто она враждебно настроена ко всему миру. Впрочем, это действительно так. Она немного настороженно относится к новым людям, но смею заверить, о Вас у нее сложились наилучшие впечатления. — Ваши впечатления обо мне совпадают с впечатлениями Вашей советницы? — Роджер улыбнулся немного лукаво. — Роджер-Ванседжа! — Дженни смущенно отвела взгляд. — Конечно, мои впечатления о Вас значительно лучше впечатлений Хван Бокён, но это не дает Вам право делать так. Роджер на секунду растерялся, неуверенность выступила в его взгляде. Он уточнил: — Делать как? — Флиртовать со мной. Роджер недоуменно переспросил: — Почему? Вам некомфортно со мной? Или Вы заранее не рассматриваете возможность нашего бракосочетания? — Роджер-Ванседжа, — Дженни вздохнула. — Давайте не будем торопить события. Не буду лгать, Вы действительно являетесь моим наиболее вероятным будущим мужем, и Вы симпатичны мне, но позвольте нашему общению течь в естественном темпе. Я хочу стать вначале друзьями. Пауза не затянулась надолго, и Роджер, быстро обдумав что-то, кивнул. — В таком случае, прошу простить меня за излишнюю торопливость. Я понимаю и принимаю Вашу позицию касательно наших отношений. У меня остался один, но важный вопрос. Сможете ли Вы дать мне честный ответ? — Ох, я не могу ничего обещать Вам вслепую, но отвечу настолько честно, насколько могу. Роджер внимательно посмотрел на Дженни, будто стараясь поймать ее на лжи. — Есть ли тот, кому уже принадлежит Ваше сердце? — Нет. В затихшей музыке, образовавшей паузу, вздох Роджера показался особенно драматичным, но он быстро вернул себе прежнее выражение лица. — Похоже, наше время вышло. Благодарю за приятное общение. Роджер мимолетно коснулся губами ее перчатки и отстранился. Принц, танцевавший с Дженни третьим, не выделился ничем, кроме красивого лица и пустого разговора. Дженни успела заскучать, после того, как ее окатило ведром разочарования. В ее представлении высокие статные принцы с величественными чертами лиц и глубокими голосами должны говорить что-то интересное и возвышенное, например, обсуждать искусство. Принц Уильям же, казалось, был не заинтересован в ней. Его совершенные манеры не скрыли скуки, и даже великолепные танцевальные навыки не развлекли Дженни. Поэтому, Дженни поначалу не расстроилась, когда танец кончился, и начался новый, медленный и тягучий. Последний из принцев — Давид, казался усталым и умудренным жизнью, а еще травмированным. Память Дженни ненавязчиво подкинула в красках эпизод падения синей ленты, и, сопоставив факты, Дженни пришла к тому, что Давид, вероятно, пострадавшая синяя лента. Они танцевали неспешно, и Дженни не знала, было ли специально подгадано так, чтобы танец с Давидом был таким, или же это было простое совпадение, но чем бы оно ни было, это было к месту. Смотреть на то, как Давид осторожно переступал с ноги на ногу и старался не задеть Дженни, было неприятно. Если бы не эти смотрины в виде турнира, требуемые покойным отцом, Давид был бы цел. Дженни постаралась вложить в танец все сожаление по этому поводу, но под конец, почувствовав, что этого недостаточно, Дженни пробормотала: — Сожалею, что так вышло. Будет уместно пожелать наискорейшего выздоровления? Давид ответил ей так же тихо, поскольку музыка на этот раз не была достаточно громкой, чтобы скрыть разговор от ушей сплетников: — Не вините себя в том, в чем нет Вашей и косвенной вины. Обстоятельства не всегда милосердны к нам, как и удача. Лишь музыка утихла, Хван Бокён утянула Дженни к тронному месту, откуда все и началось. Облегчение от того, что Хван Бокён вновь избавила ее от необходимости говорить и руководить вечером, окутало ее внезапно, немного дезориентировав. Хван Бокён говорила громко и уверенно, но недолго. Витиеватые слова и обращения, использованные ею, ускользнули от осознания Дженни, но общее содержание она уловила — Хван Бокён благодарила всех за вечер и танцы и приглашала отужинать в банкетной зале. Хван Бокён закончила, и воцарилась неловкая тишина. Дженни никак не могла понять, что от нее ждут, и, посмотрев на Хван Бокён, Дженни встретилась взглядом с Розе, которая стояла по другую руку разраженной советницы. Розе, кажется, понимала, что нужно сделать, поэтому Дженни беспомощно уставилась на нее, надеясь на подсказку. — «Реверанс», — одними губами в абсолютной тишине произнесла Розе. Дженни внутренне просияла, и пауза завершилась синхронным реверансом сестер. Как бы Дженни ни казалось, будто прошла почти минута их немого диалога, на самом деле на это ушло около десятка секунд, и большинство гостей даже не обратили внимания на заминку, занятые тем, чтобы предстать перед королевой в лучшем свете. По пути к банкетной зале, Хван Бокён одарила Дженни парой тяжелых взглядов, но так ничего и не сказала, и Дженни не стала развивать эту тему дальше. Более половины вечера осталось позади, сейчас нужно лишь дать Хван Бокён и советникам время на обсуждение и поужинать. Банкетная зала встретила гостей столами и горящими в канделябрах свечами. Дженни впервые сидела во главе стола, пусть место короля справа от нее и пустовало. Розе, расположившаяся по левую руку, как принцесса, заметно успокоилась — еще на входе в залу она шепнула Дженни пару ободряющих слов. Принцы сидели вблизи, сразу же за линией мест родственников, коих насчитывалось очень мало — лишь Розе, поэтому Дженни не пришлось прилагать усилия, чтобы услышать всех. Остаток стола заняли подданные и фрейлины. На столе в красивых резных и фарфоровых тарелках были выложены всевозможные яства, однако есть не хотелось; в желудке поселилось волнение. Разговор не заладился с самого начала. Принцы не были раньше знакомы ни между собой, ни с Дженни, а достаточными коммуникационными навыками для поддержки комфортного неформального общения обладал только Роджер. На том и порешили — Роджер и Дженни обсуждали всевозможные мелочи, Розе иногда смеялась и делилась своим мнением, да Давид и Эльвин поочередно добавляли что-то к словам Роджера. Уильям отмалчивался, но Дженни заметила его внимание в сторону Розе; пару раз он что-то тихо говорил Розе, и та сосредоточенно кивала. Дженни считала, что все прошло весьма достойно, и когда она, попрощавшись со всеми и пожелав доброй ночи, покидала банкетную залу, их с Розе встретила Лалиса. Взволнованная, она слабо улыбнулась, увидев, что все в порядке. Голоса фрейлин, щебечущих у самой двери, ворвались в стройный порядок мыслей Дженни и прервали его: — Поговаривают, его возлюбленная даже беременна от него, поэтому он так внимательно относиться к королеве. Она не должна ни о чем догадаться. Но знаешь, это так романтично, отказаться от брака с королевой ради простой возлюбленной! Дженни остановилась и круто развернулась на каблуках. — Что? Фрейлины ошарашенно застыли, но тут же склонились в поклоне, сообразив, кто перед ними. Лалиса шагнула вперед, недобро улыбаясь. — А теперь вы ответите на все вопросы королевы и прекратите распускать грязные сплетни в ее присутствии, если хотите сохранить свое место в замке. Дженни мысленно поблагодарила Лалису. С фрейлинами можно было быть и помягче, но способы Лалисы существенно сокращали время, которое пришлось бы потратить на бессмысленный монолог, призванный приструнить сплетниц. Расправив плечи, Дженни хмыкнула: — Что ж, и о ком был ваш диалог? — Ёван, — одна из фрейлин, чей наряд был поярче, вздрогнула.- Это лишь сплетни! — Какая часть из этих сплетен — правда, и о ком это? — Дженни повысила голос и повторила вопрос. — Дженни-Ёван! Внезапно заговорила Розе. — Сольхён, не трать наше время. -Розанна-Онджу! — вторая фрейлина встрепенулась. Розе вновь позвала ее так же мягко: — Сольхён. — Конечно, Онджу. Мы о Роджере-Ванседжа, но знаете, эти сплетни могут быт лишь сплетнями. Говорят, у него есть беременная возлюбленная из простых. — Спасибо, Сольхён. Идите, но впредь следите за своими словами. Лалиса не шутила, когда говорила о возможном смещении. Фрейлина еще раз коротко, но глубоко поклонилась, и юркнула в другой коридор, уводя подругу за собой. — Откуда ты знаешь ее? — Лалиса повернулась к Розе, в недоумении. — Мы несколько раз пересекались в библиотеке, она рассказывала мне новости замка. Ей скучно, нечем заняться, — Розе подняла руку, жестом останавливая Дженни, которая хотела что-то сказать. — Прежде чем ты скажешь, что сплетни — недостойное королевской фрейлины занятие, дай им что-то, что будет интереснее сплетен. — Зачем ты их держись в замке? — спросила Лалиса, особо не интересовавшаяся внутренней жизнью обитателей замка. — Не знаю. Папа нанял их, чтобы у нас были подружки, а сейчас они украшают балы и приемы своим присутствием, — развела руками Дженни. — А еще, если прислушаться к их болтовне, можно узнать кое-что интересное. — Он бы в любом случае завел любовницу. Пауза выдала неуверенность и горечь Дженни, но она не сказала об этом вслух. — Доберешься до комнаты без происшествий? Я провожу Розе, — Лалиса, решив закончить неприятный разговор, с сомнением посмотрела на Дженни. Та судорожно кивнула и развернулась, быстро удаляясь. Слезы стекали по щекам новоявленной королевы. *** Дженни волновалась с момента пробуждения. Виной тому то ли вчерашние события, то ли предстоящая ярмарка — она не знала, но чувство неуверенного предвкушения тянулось в течении всего завтрака, Розе даже осторожно осведомилась, как она себя чувствует. Дженни в ответ неоднозначно помотала головой, позволив Розе восторженно рассказать, как забавно комментировала вчера турнир Лалиса. Потом, после процедуры переодевания, Дженни встретилась с Хван Бокён. Та была твердо настроена, но Дженни не собиралась сдаваться. — Я не хочу видеть рядом с собой охрану сегодня, хотя бы на ярмарке! Я надену все защитные амулеты, которые потребуются, я даже согласна на охрану, если они будут держать дистанцию метров в пять. Дай мне ощущение свободы, перед тем, как меня скуют узами брака с нелюбимым! Хван Бокён прищурилась, внимательно глядя на Дженни, и, наконец, сказала: — Это Ваше право, но осознавайте, что Вы ставите в опасное положение все государство. Несмотря на то, что это звучало грубо, Дженни не придала этому значения. Хван Бокён и раньше пыталась управлять ею через чувство вины, но в последнее время это получалось все хуже и хуже. Она старалась не говорить о чувствах, потому что заботилась о благе государства, но окружающие не разделяли ее взглядов. Оставив позади Хван Бокён, Дженни вышла из залы, спиной чувствуя ее напряженный взгляд. Сердце ликовало: она любила ярмарки, любила суету покупателей и гуляющих, гомон продавщиц, цветастые вывески и воздух, тяжелый от букета ярких пряных ароматов. Рынок превращался в ярмарку только по праздникам, делая их еще более желанными. Чего только там не встретишь! Игрушки и поделки на любой вкус, безопасные магические причуды, прошедшие контроль колдунов замка, уличных фокусников и артистов, продающих свое мастерство подороже в редкие времена ярмарок, когда большая часть города собиралась здесь. В этот раз ярмарке отводился лишь один полный день, поэтому городской рынок должен был перемениться за одну ночь. Дженни поправила сумку, лямки которой неудобно повернулись на плече, и направилась к выходу из замка. Путь ее лежал через внутренний двор, затем вниз по склону, и пересечь пару улиц в городе. Мнимая свобода восхищала ее, хотя следующие за ней охранники немного выводили из душевного равновесия. Дженни надеялась, что на ярмарке, где будет много людей, ее хотя бы на секунду упустят из виду. Августовское солнце заливало улицы и дома теплым желтым светом, но почти не грело. Люди на улицах спешили в ту же сторону, что и Дженни, поэтому она без стеснения разглядывала прохожих, не обращающих на нее пристального внимания. Долго задерживать взгляд на королевской особе считалось неуважением, поэтому внимание, которое Дженни получала вне замка, состояло из быстрых смазанных взглядов и почтительных поклонов головой, если люди замечали, что она смотрит на них. Ярмарку она услышала издалека. Мелодичное пение и гул разговоров не оставили места сомнениям — искомое место вот-вот встретится. Так и оказалось — Дженни вышла к началу рядов ларьков и прилавков. Рынок состоял из трех длинных двухсторонних линий торговых точек и двух проходов между ними. Никакой упорядоченности здесь не было, прилавки со сладостями соседствовали с магическими ларьками, артисты устроились между игрушками и поделками. Все пело, плясало и звенело. Дженни прикрыла глаза, растерявшись от буйства красок и звуков, так редко встречаемое ею. Она с наслаждением вдохнула запах цветов, доносившийся откуда-то слева. Ее даже посетила мысль купить букет, только непонятно кому. Когда ее случайно задел локтем проходящий мимо мужчина, затем рассыпавшийся в извинениях, Дженни пошла вперед, выбрав наугад один из рядов, где толпилось меньше людей. Она собиралась развеяться, купить каких-нибудь безделушек и сладостей. Прогуливаясь мимо прилавков, Дженни не раз останавливалась, привлеченная яркой вывеской или криками продавщицы. Самым интересным, что было на ярмарке, ей показался бледный прилавок с парнем, собиравшим броши. Изделия выгодно сверкали на солнце на фоне коричневого ларька, отдавая не то золотым, не то бронзовым блеском. Дженни остановилась и разговорилась продавцом, оказавшимся совсем юным парнем. Тот только-только окончил школу, и отец-ювелир отправил его продавать броши собственного производства на ярмарку в качестве практики прежде, чем допустить его к работе с камнями. Дженни долго рассматривала удивительные броши, не в силах определиться, какую хочет купить. Парень осторожно поинтересовался, кому она подбирает украшение, и, узнав, что Дженни хочет купить символичную мелочь для Розанны, предложил некрупную брошь в форме связки полевых цветов. Когда Дженни собиралась расплатиться и попрощаться, простое толстое кольцо внизу витрины привлекло ее внимание, и она взяла и его для Лалисы. Лалиса не любила украшения, которые имели лишь декоративную функцию, но такое простое кольцо подходило ей, и Дженни купила бы его, даже если бы Лалиса сказала, что оставит его лежать в коробке ненужных вещей. Дженни шла вперед, задумавшись. Высокий женский голос впереди пел знакомые слова, которые Дженни хорошо помнила. Ей нравилась эта песня со шлейфом легкой грусти, и она подошла к двум девушкам, одна из которых играла, а вторая была обладательницей чудного голоса, привлекшего Дженни. Их уже окружили несколько человек, остановившихся послушать. У деревянного, грубо сколоченного ящика, на котором сидела музыкантка со скрипкой в руках, лежала темная кепка с мелочью внутри. По скудной сумме, казалось, музыкальный дуэт недавно заглянул на ярмарку. Голос девушки заставил Дженни ностальгически улыбнуться. Даже если нет толку в сожалениях, Я отчаянно думаю о тебе (я была неправа). Как если бы ничего не произошло, Я улыбнусь тебе, если увижу тебя вновь. Дженни слушала, думая о том, как больно было автору песни, вложившему в нее свою душу. Расставания пугали Дженни, уходившие люди всегда ранили ее сердце. Чувствовали ли другие люди то же самое? Когда девушка умолкла, и мелочь посыпалась со звоном в кепку, Дженни тоже вытащила из сумки сумму побольше, надеясь так отблагодарить девушек. Обе исполнительницы почтительно склонились, вероятно, узнав Дженни, и та, чтобы не смущать, направилась дальше. Она невзначай подумала о Роджере и тех сплетнях, услышанных ею вчерашним вечером. В ней созрело желание спросить его лично. О том, что она скажет в ответ, если тот признается в том, что это правда, Дженни тогда не подумала. Остановившись у продавщицы цветов, Дженни оглянулась вокруг, выбирая, куда ей пойти дальше. Внезапно она заметила бордовый берет, а затем и саму Розе, державшую за руку Лалису. Они выглядели странно вместе — смеющаяся Розе в белом платье и серьезная Лалиса в темном. Люди вокруг выдерживали небольшую дистанцию между собой и яркой парочкой, не зря Лалиса предусмотрительно прицепила на плечо нашивку члена королевской армии. Дженни почувствовала, как сомнения о Розе отпустили ее — сестра явно наслаждалась ярмаркой и обществом Лалисы. Пройдя целый ряд до конца, Дженни остановилась на пару минут, отдохнуть от громкого гомона ярмарки. Здесь не было тихо, но звук еще не набирал такую мощь, как в середине ряда. Как бы Дженни не любила громкость и яркость ярмарочных гуляний, стоило сделать небольшую паузу. Солнце, замершее над головой, давало расплывчатое представление о времени, о котором Дженни не волновалась — под вечер она сама почувствует усталость и вернется в замок к назначенному сроку. Дженни села на ближайшую скамью, вытянув ноги. Легкая тянущая боль, сопровождавшая каждую длинную прогулку, была знакома ей и сильного дискомфорта не приносила. — Дженни-Ёван, — негромкий голос поприветствовал ее, и его обладатель сел рядом с ней. — Доброго дня, Роджер-Ванседжа. — Возьмите. Надеюсь, эти цветы украсят вашу комнату, — Роджер протянул ей небольшой благоухающий букет, который смущенная Дженни положила на колени. Дженни повернулась к Роджеру. Тот оставался таким же обходительным, как и на ужине, но даже расслабленная поза не могла скрыть его волнения. — Вы здесь не просто так, — аккуратно начала Дженни, не зная, как вежливо подступиться, но парень помог ей, продолжив. Роджер кивнул и заговорил: — Я хотел извиниться за вчерашний инцидент. Я знаю, что до Вас дошли слухи о моей интрижке с незнатной девушкой, и вынужден признать со стыдом, что это правда. Но смею заверить Вас, что это не более чем интрижка, и я расстанусь с девушкой, как только вернусь обратно. Горечь в словах Роджера заставила Дженни сомневаться. — Сколько длилась эта интрижка? Даже тихий голос Дженни прозвучал громко в тишине, воцарившейся между ними. Роджер опустил голову. — Полтора года. Затянувшееся молчание не нарушила даже бабочка, порхнувшая на цветы на коленях Дженни. Она с наигранным интересом следила подрагиваниями хрупких крыльев, не решаясь высказаться. — Даже если нам придется сочетаться узами брака, — начала Дженни, пытаясь поймать взгляд собеседника, — Я не заставлю Вас бросить возлюбленную. Никто не должен страдать из-за сложившихся обстоятельств, Вы, как никто другой, должны понимать это. Реакция Роджера ясно дала понять Дженни, что решение, выбранное ей, верное. Принц расправил плечи, удивленно глядя на нее в первые секунды, пока осознание сказанного приходило к нему. — Дженни-Ёван, Вы… Вы будете хорошей королевой. Счастливчик тот, кому достанется Ваше сердце. Бабочка вспорхнула вверх. — Увидимся вечером, Роджер-Ванседжа. — Увидимся вечером, Дженни-Ёван. Уходящий Роджер почему-то оставил с Дженни атмосферу благополучия и спокойствия. Дженни гордилась принятым решениям, и даже мысль о том, что ее будущий муж влюблен в другую, не навевала грусть. Возможно, им с Роджером лучше быть партнерами, чем разыгрывать отношения, скрываясь друг от друга. Дженни поднялась со скамьи, зажав в руке букет, как напоминание о разговоре, и пошла в сторону второго прохода. Тот был не короче первого, но в этот раз Дженни хотела прогуляться обратно, останавливаясь лишь затем, чтобы купить что-нибудь, чтобы быстрее вернуться в замок. Она шла в сторону замка довольно быстро, бегло читая вывески и присматриваясь к людям. Гуляющие сменяли друг друга, превращаясь в одну толпу, голоса продавщиц слились в один гул и Дженни, наконец, спустя половину дороги, позволила себе остановиться. Дальше она побрела медленнее. Глупо было рассчитывать добраться обратно за двадцать минут, если прогулка по первому ряду заняла пару часов. — Не хочешь купить что-нибудь? У меня есть сладости и травяные отвары с магическими свойствами. Дженни удивленно повернулась в сторону говорящей и замерла. Девушка с завораживающим голосом расположилась в темно-зеленом ларьке и удивительно хорошо вписалась туда. Темные волосы, темные глаза и уверенный пронизывающий взгляд заставили Дженни недоуменно поинтересоваться: — Вы ведьма? Та засмеялась, но представилась: — Ты очаровательная. Меня зовут Джису, и я травница. Дженни смутилась, однако уже загоревшийся интерес не дал ей уйти. — Ты не местная, Джису? — По мне видно, да? — ответила травница вопросом на вопрос. Осознание того, что Джису не догадывается, что Дженни и есть королева, пришло к Дженни неожиданно и весьма позабавило ее. Сначала Дженни не могла придумать, что попросить, но стояло раз взглянуть на букет, и идея пришла к ней. — У тебя есть что-нибудь, что заставит мои цветы дольше не увядать? Джису отвернулась в сторону стенда поменьше: — Неожиданный запрос, но попробуй вот это. Она протянула небольшую колбочку со светлым зеленоватым раствором. — Добавляй понемногу каждый раз в воду, когда будешь менять ее. По составу абсолютно безопасный и нетоксичный, но голой кожей лучше не дотрагиваться, останется неприятная пленка, — Джису рассказывала с энтузиазмом, казалось, она была по настоящему была заинтересована. — Полторы тысячи вон. Из сумки Дженни достала деньги и выложила на прилавок, забрав из руки Джису колбу. Пробка в ней выглядела качественной, но Дженни не рискнула переворачивать ее. Убирать и доставать вещи из сумки оказалось одной рукой оказалось неудобно, Дженни торопилась, чтобы не копаться в вещах слишком долго, отчего движения стали еще более неловкими и судорожными. — Просто положи букет на прилавок, — подсказала Джису. Удивительно, какой эффект возымело это простое действие. Дженни успокоилась, застегнула сумку и расслабилась. Первоначальные эмоции вернулись к ней, но интерес к Джису ощущался странно, приправленный горьким пониманием того, что ей никак больше не удастся пересечься с ней вновь. Джису вдруг потянулась к другому концу прилавка и вытащила небольшую коробку с леденцами. Выбрав из них круглый светло-розовый, она с улыбкой протянула его Дженни: — Надеюсь еще раз встретиться с тобой. Как тебя зовут? У Дженни перехватило дыхание. Она, с каким-то внутренним ликованием, взяла леденец за палочку, осторожно касаясь руки Джису, и ответила: — Я Дженни. Королева династии Пак. Губы Джису на секунду забавно округлились в удивлении, но она не потеряла самообладания, не отводя взгляд от Дженни. Даже небольшая пауза, необходимая им чтобы вздохнуть, вскоре была прервана Джису: — В таком случае, проведи этот праздник весело, Дженни-Ёван. И Дженни вновь почувствовала себя разоруженной. Она смогла только кивнуть и отступить на пару шагов назад. Тут же волной проходящих мимо Дженни оттеснили от ларька травницы. Она не стала сопротивляться. Когда Джису пропала из виду, Дженни на пробу лизнула леденец. Легкая не приторная сладость осела на языке. *** Дженни нервно сжала кулак до побеления костяшек. Роджер протянул ей руку, приглашая на танец будущую невесту, и перед ее глазами пронесся калейдоскоп картинок. Хван Бокён, настойчиво просящая «сделать все правильно», умирающий отец с навязчивым желанием выдать дочь замуж, Роджер, вручающий цветы и затем говорящий о своей возлюбленной, и, наконец, Джису. Дженни приняла приглашение, спиной ощущая взгляды тех, кто упустил шанс заполучить ее. У Дженни был план, и Роджер не заслуживал быть использованным для его исполнения. Он, будто предчувствую, спросил: — Что-то не так? Дженни растянула губы в вымученной полуулыбке, на лбу выступила морщинка. Осторожно, почти не шевеля губами, они шепнула: — Прости. Роджер не стал переспрашивать, хотя у него явно возник вопрос. Вместо этого на финальной ноте он, бережно придерживая, наклонил Дженни и отпустил лишь после все присутствующие рассыпались в аплодисментах. — Дженни, — Роджер опустился на одно колено, извлек из-за пояса кольцо и протянул ей. — Станете ли Вы моей женой? Дженни быстро облизала губы. Как же хорошо, что на церемонию допустили лишь принцев, их советников и Розанну. Не хотелось бы, чтобы эту сцену увидели другие, а присутствующие будут молчать, чтобы их собственная репутация и чувство достоинства не пострадали. Роджер ждал, ждали и все остальные, в молчании. Сердце Дженни стучало так громко и сильно, будто собиралось пробить грудную клетку. — Я, — она глубоко вдохнула. — Нет. И бросилась из залы.