Весь мир - театр! А я в нём кукловод)

***

      Беспамятство, как высшая благодать, снизошло на изнурённое истязаниями тело мужчины, которое, словно заигранная и надоевшая тряпичная кукла, было брошено у камина.       Разорванная одежда висела пропитанными кровью лохмотьями, а некогда бледно — серая кожа потеряла нетронутый облик, уступив место «дарам» многочасовых пыток. Породивший поистине нечеловеческие экзекуции волшебник молчаливо наблюдал за результатом своих стараний, подпитываясь остатками витавшей в воздухе энергии от испытанных учителем страданий.       В эти моменты он стремился запечатлеть в памяти каждое мгновение происходящего, впитать в собственное тело каждое полудвижение мага, мечущегося в агонии и не способного найти выход. Эта беззащитность пробуждала в давно угасшей душе пламя, заставляя её звучать неведомыми даже для самого юноши мотивами.       Никто из окружения гриффиндорского ставленника не мог заставить его чувствовать столь яркую палитру эмоций.       Чем больше страдал профессор, тем более живым чувствовал себя магик. Ощутимее становились такие человеческие чувства, как сочувствие, жалость, никогда ранее не трогавшие сердце опьянённого вседозволенностью парня. Касаясь их внутренним взором, он на некоторое время был способен осознавать мотивы и поступки других людей, их самые потаённые желания, мотивы и цели. Это вводило тронутого безумием волшебника в небывалый экстаз, словно наркотический дурман, требовавший постоянной подпитки новыми мыслями, видениями и действиями. Чем более реальным являлось происходящее вокруг, тем сильнее заглушалась нечеловеческая ломка.       Ради таких мгновений он, словно танцующая по воле кукловода марионетка, готов был продолжать происходящее бесконечно, но установленное Дамблдором время поджимало.       Поднявшись со стула, Поттер взял заранее подготовленное ведро воды и опрокинул на бессознательное тело.       Реакции не последовало.       Пришлось применить ещё одно, но со значительно более низкой температурой.       Слабо застонав, Северус приоткрыл глаза.       Ледяные потоки омыли многочисленные раны, на некоторое время заглушив непрекращающееся жжение, а жадно слизанные с губ капли ниспослали обезвоженному организму живительную влагу, в которой он так нуждался.       Привыкнув работать в экстремальных условиях, профессор обладал способностью даже из ничтожно малых крох получать питательные вещества, необходимые для продления существования настолько, насколько это возможно.       Увидев, что учитель вновь способен мыслить, магик присел рядом на корточки, честно признавшись:       — Я скучал, — но ответа со стороны невольного собеседника не последовало. Не теряя энтузиазма, Поттер добавил, — а ты?       — Не смешно, — презрительно процедил сквозь зубы зельевар, сдерживая неудержимо накатывающую волну боли от вновь кровоточащих ран.       — Ты умеешь смеяться? — удивлённо вскинув брови, спросил парень, но тёмный ничего не ответил, осознавая, что мгновение отдыха безвозвратно исчерпано. Впереди лишь горькое продолжение Ада, которого ранее профессор не мог представить даже в самом кошмарном сне.       Оказавшись узником собственного ученика, он был лишён сил человеком, на которого работал долгие годы и которому доверял.        Искренне веря в то, что подобным образом он мстит за смерть Лили, маг не удосуживался проверять истинность слов директора, который убеждал в своей искренности и непредвзятости.       Казалось, всё предельно ясно и не требует дополнительного толкования: Волан — де — Морт — зло.       Мало кто будет спорить.       Дамблдор — директор школы чародейства и волшебства, занимающийся подготовкой будущего состава для всех без исключения отраслей магического мира, декан Гриффиндора, студенты которого не были замечены в подлостях.       Так что же произошло?..       В какой момент им было упущено мгновение, когда бывший работодатель принял решение о бесполезности его работы?       Доверив истребление ученику, Дамблдор словно насмехался над бывшим Пожирателем, изводимым сыном его первой и единственной возлюбленной.       «Решил поглумиться… Ткнуть носом в мою слабость и юношескую нерешительность, которая так некстати вышла мне боком…»       — Ну скажи же мне правду… У нас осталось так мало времени… — сказал полушёпотом Поттер, наклоняясь к лицу профессора и неотрывно смотря в иссиня чёрные глаза, в которых, как могло показаться, обитала сама Бездна, поражающая своим холодом. — Неужели так привык к тому, что тебя молят?       Не получив ответа, волшебник грустно улыбнулся.       — Я понимаю. Невыносимо сложно искать замену чувствам, которые привык испытывать, но недополучать из — за давления общества с его нравственными устоями. Мне не сложно сделать так, как привык ты… — ещё сильнее понизив голос, добавил Гарри, продолжая сильнее погружаться в омут души зельевара, насколько было дозволено им самим, — …я… умоляю тебя…       На мгновение Поттеру показалось, что зрачки учителя расширились, но он не мог быть уверенным в этом наверняка из — за скудного освещения и истинного цвета глаз Пожирателя, продолжающего искусно скрывать истинные мысли своего хозяина, не проронившего не слова. Лишь сейчас студент понял, что принятое им за долгожданное дозволение было очередным продуманным ходом тёмного по затягиванию времени, которое требовалось на восстановление.       — Умно… Ты вновь перехитрил меня, — поджав губы, подытожил Поттер, устало взмахнув головой и смахивая непослушные пряди с глаз. — Если бы у нас было больше времени, я смог бы удовлетворить твою тягу к соревнованиям. Но сейчас его действительно нет. Поэтому тебе придётся вновь немного потерпеть. Легиллеменс!       Дрогнув всем телом, Снегг в одно мгновение напряг последние капли и без того истощённых ресурсов организма, чтобы противостоять более сильному на данный момент оппоненту.       Спустя около пяти минут магик нарушил тишину, сказав:       — Профессор, меня начинают терзать смутные сомнения, что тебе нравится боль… Иначе почему не желаешь пропустить меня и облегчить собственную участь? — ответом стала привычная тишина, но лишь одна мысль о том, что всё существо мага сопротивляется его действиям, возбуждала в избранном всплеск эмоционального исступления. — Неужели скрываешь нечто столь личное, что мне не стоит этого знать?.. — предположил студент, но декан вновь не поддался на брошенную ему провокацию, продолжая защищать разум от постороннего и столь наглого вмешательства.       Долгие годы пребывания в звании преподавателя Хогвартса, Северус не смел помыслить о том, что однажды в столь знакомыми стенах он станет жертвой и, словно беззащитная девица, будет отбиваться от нападения. Отвращение к происходящей ситуации накрыло тёмного с головой, заставляя пробудиться неугодные его сердцу воспоминания об издевательствах Мародёров.       Пытаясь отвернуться, мужчина удерживал рвущиеся изнутри откровения, пытающиеся подчинить его рассудок, отплатив за его желание отгородить искусно созданную и зрелую личность от того юнца, над которым насмехались. Так много сил было потрачено, чтобы перестать себя ассоциировать с неряхой из Паучьего Переулка, который получил возможность обучаться в Хогвартсе.       Воспоминания нещадно мстили, словно подыгрывая истязающему его волшебнику.       — Легиллеменс! — более настойчиво повторил последний, в несколько раз усиливая поток энергии, направленный на корчащуюся жертву и увеличивая интенсивность с каждой секундой. Уже через пять минут из носа профессора потекла кровь, стекая к тонким и иссохшимся без воды губам зельевара. — Надеюсь, ты получаешь удовольствие, иначе — я в замешательстве.       Спустя ещё десять минут силы тёмного мага иссякли окончательно.       Последний слой наспех выстроенного барьера рухнул, разразившись хрустом внутри черепной коробки и устраняя единственное препятствие на пути к сокровенным тайнам подсознания.       — Наконец — то… — с жадно горящими глазами самозабвенно прошептал Поттер, сокращая разделявшее их расстояние. — Нет у тебя больше защиты. Ты пуст… А я наконец — то имею возможность познать тебя настоящего… — с этими словами юноша в очередной раз произносит ставшие для него заветными словами заклятья, окунаясь в тщательно скрываемый мир Пожирателя, даже секунды в котором тянулись вечность. На деле прошло лишь несколько минут.       Резко выдохнув, будто после долгого нахождения под водой, магику потребовался время для восстановления себя. Каждой частичкой тела ощущая, как с него потоками стекает вязкая энергия, избранный пытался отряхнуться, но она впитывалась в поры его астральной оболочки, стремясь, насколько это возможно, парализовать непрошенного гостя.       Наблюдая за реакцией студента, сознание Снегга вновь осаждалось воспоминаниями о том, как в подобную ловушку однажды попала Лили, пытаясь узнать своего друга лучше и едва не утонув в концентрированном негативе собранной его душой Тьмы. Он помнил, как защитное поле ведьмы разрушалось под воздействием густо — чёрной ауры, защищающей установленные её хозяином границы, которые было не дозволено пересекать никому. Даже сам маг лишний раз не позволял себе спускаться в многочисленные комнаты подсознания.       Волна неприязни коснулась сердца мужчины, когда он понял, что Поттер посетил их все.       С трудом выравнивая дыхание, избранный, наконец, обернулся к своему наставнику, прожигая его взглядом, будто желал испить до дна остатки души и ища ответы в по — прежнему непокорных глазах.       — Теперь я понимаю, почему ты никого не допускал в свой мир… — прошептал юноша, не в силах поверить увиденному. Лишь наличие сопровождающих видений и ощущаемых им чувств позволяло подтвердить истинность полученной несколько мгновений назад информации.       Бросив быстрый взгляд на оставленные Дамблдором часы, магик прикрыл глаза.       Отведённое директором время истекло, а непреклонный профессор, несмотря на многочисленные пытки, до сих пор не проронил ни слова.       Питаясь его жизненными силами, избранный опустошил сосуд, лишив его последних сил для защиты.       — После увиденного… не могу кому — либо позволить коснуться твоих воспоминаний так, как это сделал я… Никто не должен знать то, что ты скрывал даже от себя самого. Директор не получит тебя таким. Никто не получит… — словно в трансе шептал магик, доставая волшебную палочку.       — Что ты задумал? — нарушив своё безмолвие, спросил Пожиратель, по недоумённому лицу которого скользнул безумный взгляд Поттера.       В несколько прыжков сократив расстояние, он уже сидел на коленях около учителя, трепетно прикрывая разорванную им в приступах безумия верхнюю одежду мага. Невесомо проведя по волосам собеседника, избранный будто впитывал каждое микродвижение, создаваемое его обожаемым пленником.       Почувствовав изменение в энергии студента, взгляд Снегга коснулась осознание задуманного.       — Гарри?..       — Он не узнает… — прошептал парень, наклонившись к лицу учителя, касаясь оледеневшей кожи горячим дыханием. — Я сделаю это так, как никто. Для тебя… Авада Кедавра! — практически невесомо выдохнув заклятье, Поттер видел как оно на несколько мгновений поглотило профессора, укрывая его от горячо ненавистного мира.       Продолжая стоять на коленях около тела, избранный видел, как зелёное свечение угасало во взгляде одновременно с жизнью, придавая долгожданный покой мятежной душе Пожирателя.