Я отдал сердце за дешевое вино

       У вас никогда не возникала мысль о том, что ночь настолько идеальна, что можно было бы совершить с ней двойное самоубийство? Серьезно. Как бы вы представили ее себе — эту полную тайн, необычайной красоты девушку, которая прямо сейчас проходила бы босиком по холодному асфальту, проложенному у самого начала еле освещенного порта города Йокогама? Ах да, порт. Раньше здесь было гораздо больше торшерных фонарей и газоразрядных натриевых ламп, которые достаточно ярко освещали набережную теплым желтым светом. Но из-за непривычно низких температур и холодного морского воздуха, они перестали быть настолько эффективны, и эту часть переделали под склад, заставив все огромными ричстакерами* и контейнерами для грузоперевозок, цвета которых при таком свете было практически невозможно отличить друг от друга.       У Дазая в запасе было немного времени поразмышлять над прекрасным, пока на горизонте, среди зданий, оборудованных под склады, не появился силуэт человека, которого он как раз и ждет. — А я уже начал переживать, Анго, — наигранно пожаловался Осаму, даже не подняв глаз на опоздавшего друга. — Думал, что ты не придешь.       Но в ответ последовала лишь глухая тишина, которую смел прерывать только шум морского прибоя. Темная фигура продолжала двигаться прямиком по направлению к шатену, донельзя медленно и бесшумно. Когда же друг от друга их отделяли всего несколько метров, гость решил о себе заявить. — Дазай.       Что же это? Не похоже на голос Сакагучи, совершенно не похоже. Этот раздраженный, но по-своему прекрасный тон мог принадлежать только лишь одному человеку. — Надо же, — в голосе Дазая были слышны неподдельные ноты радости. — Чуя Накахара! А чего так тихо и нерасторопно? Совсем на тебя не похоже.       Продолжая сокращать и без того небольшое расстояние, рыжеволосый парень остановился в двух метрах от своего бывшего напарника и всеми своими мимическими мышцами лица постарался показать, насколько был недоволен этой встречей. — И какого черта ты здесь забыл? — огрызнулся обладатель невысокого роста.       Их встреча, по сути, и не была таким уж сюрпризом, потому что они знали, что порознь обе половинки дуэта действуют в одиночку, несмотря на предостережения лидеров Боевого сыскного бюро и Портовой мафии. Встретиться бывшие напарники могут где угодно и когда угодно. — Я по одному очень важному делу, — спокойно ответил Осаму. — А ты тут чего? — И я по этой же причине, поэтому советую тебе побыстрее разобраться со своим делом и убраться отсюда подальше, пока я тебя не похоронил под тротуарной плитой. — Что-о? — в голосе вновь прозвучало наигранное разочарование. — Ты жестокий, Чуя-кун. — Ты же давно жаждешь смерти, так что тебя не устраивает? — Это должен быть максимально красивый конец. Я не хочу помереть в одиночку на этом сыром и до ужаса непривлекательном асфальте. При этом, — Дазай немного помедлил. — Это должно быть красивое двойное самоубийство, для которого мне просто необходима прекрасная леди.       На лице кареглазого суицидника появилась еле заметная улыбка, не отражающая в себе абсолютно ничего. — Но если ты согласишься умереть вместе со мной, я буду совсем не против. — Мечтай, придурок.       Как только Накахара собрался вновь открыть рот и продолжить фактически бессмысленные угрозы в адрес Осаму, как того уже и след простыл. На месте, где стоял шатен, осталась только лишь небольшая тень, которая с каждой секундой бледнела и растворялась на фоне мокрых плит, указывая на то, что в этот момент он находится в воздухе, в прыжке, успев бросить лишь короткое «прыгай, Чуя».       Рядом с рыжиком послышался звук удара маленького металлического предмета об асфальт и этот звук был очень хорошо знаком Накахаре, потому что как только ты услышишь его рядом, вряд ли потом можно будет подняться на ноги. — Твою мать! — все, что он успел бросить благодаря предательски запоздалой реакции.       Прогремел взрыв. Яркий столб пламени вздымался и, тянувшись к бесконечно черному небу, озарял своими красками весь окружающий его порт, дотягиваясь даже до яхт на противоположном берегу. Теперь можно было свободно прочесть надписи, что красовались на их широких бортах.       Клубы черного дыма не позволяли Дазаю, уже сидевшему на крыше одного из погрузочных контейнеров, увидеть происходящее и понять где именно сейчас находится его недонапарник. Но Чуя не заставил его долго ждать. По мере того, как рассеивался отвратительно пахнущий дым, можно было заметить, что рыжеволосый, согнувшись в три погибели, сидел в самом центре небольшой ямы, окруженной огромными кусками уже разрушенного им асфальтированного покрытия. С некоторых обломков его ненадежной баррикады сыпались мелкие камни. Дождавшись момента, когда же порывы ветра окончательно разнесут густые клубы черноты, слизняк одним рваным движением отпрыгнул в сторону, после чего тяжелые щиты одновременно рухнули на землю, беспорядочно упав друг на друга. — Браво, Чуя-кун, — отозвался Осаму, состроив милую мордоплясию. — Ты не умер. — Ты что, урод, издеваешься? — Вовсе нет. Я рад такому исходу, разве не видно?       Накахара упорно видел во всем этом представлении лишь издевку и это действительно выводило его из равновесия, которое рядом с шатеном в принципе-то было очень тяжело удержать. Но все же в ответ он лишь цыкнул и тактично промолчал.       Гиперболизировать свои эмоции у этой шпалы получалось очень даже хорошо вне зависимости от того настоящие они или нет. Это раздражало еще больше.       Как только Осаму уловил посторонние движения, улыбка сползла с его лица так же быстро, как и появилась. Он устремил свой взгляд на темный силуэт вдали, который достаточно быстро удирал у него прям из-под носа. Предположительно, это и был подрывник, покусившийся на жизнь Двойного Черного или кого-то одного из них.       Вероятнее, этот горе-наемник провалил порученное ему задание и решил свалить по-тихому, но о его истинных намерениях никто из дуэта не мог знать наверняка. — А наш друг-то уходит, — спокойно объявил Осаму, продолжая сидеть на одном из контейнеров.       Проследив за взглядом кареглазого, Чуя обнаружил где и на каком расстоянии сейчас находится его цель. Он отвел глаза от своего собеседника и, не задумываясь, ринулся в сторону причала, находившегося прямиком за складами, оставив за собой лишь запах жажды мести. Нет, Накахара не настолько категоричный, чтобы слепо убивать каждого, кто покусится на его жизнь. Он воздерживался от жестоких методов расправы и не пренебрегал жизнью других людей в подобных ситуациях, им двигало лишь желание узнать, какого черта. А что произойдет с этим человеком после признания, рыжик решит уже основываясь на ситуации.       Чуя опешил и был вынужден остановиться, потому что Дазай, за считанные миллисекунды оказавшийся на земле рядом с ним, буквально вырвал своего напарника из собственных поглощающих мыслей одним лишь приглушенным «остановись». — Чего тебе? — явно раздраженно, но в то же время с некой долей терпения, спросил рыжий. — Отпустим его. — Чего? Слушай, оставь свою двойственность и альтруистические замашки при себе. Я не собираюсь его упускать, растрачивая время на бессмысленные обсуждения с тобой. — Тебе не стоит о нем беспокоиться. Этот человек еще не раз встанет у нас на пути, а ты лишь упустишь драгоценные минуты, хотя можешь потратить их на выполнение своего важного задания, — напомнил Осаму. — Оно уже не актуально, можешь не переживать.       На этой весьма неоднозначной ноте их разговор прекратился и Накахара вновь порывался сбежать, чего и в этот раз шатен не позволил ему сделать, еле ощутимо схватив того за запястье. — Ну что еще? — Чуя, — обратился к нему Дазай, состроив достаточно серьезную гримасу. — Предай мафию вместе со мной. — Боже, придурок. Иногда меня напрягает твоя аффилиативная потребность. — И вовсе у меня нет такой потребности. Я нуждаюсь только в Чуе. — Говорил бы ты это своим женщинам.       Рыжик резко одернул руку, высвобождая ее из хватки своего ненавистного приятеля и, не дождавшись ответа, ушел прочь в сторону возвышающегося над Йокогамой здания Портовой мафии. Осаму молчал, провожая своего собеседника взглядом, неожиданно наполнившимся какой-то неизведанной печалью. Накахара скрылся из виду, а сердце пропустило один болезненный удар. — Я всегда был верен только тебе, Чуя.