Анна. Лекарство от ликвидации

Анна и Рик проснулись утром, часов в семь. Был выходной, суббота, так что они никуда не спешили. Обычно, они не спали полностью голыми. Рик был в белой футболке с рукавами, Анна в серой футболке и белом белье. Он понял, что проснулся первым и попытался перелезть через диван, не беспокоя ее. Затем вернулся в одну из спален. Хотел одеться, но пока решил этого не делать, и в итоге лег на второе место их общего дивана. Минут через пятнадцать она открыла глаза и увидела перед собой Рика. Он приятно пах, как будто недавно умывался, а не просто навис над ее лицом. — Как ты себя чувствуешь, Анна? — Хорошо. В порядке. Он навис над головой и поцеловал ее в подбородок. Она прекрасно понимала его желания, но хотелось принять душ. Впрочем, она не торопилась. Ей хотелось ощутить его ласки, впитывать каждое прикосновение. Рик медленно целовал и обнимал ее. — Рик, ты не мог бы... — Что, Анна? — Ты не мог бы снять рубашку? Я хочу видеть твое тело. — Конечно. Он сел на угол дивана и расстегивал первую пуговицу. — Сделай это перед моим лицом, пожалуйста. — Нет проблем. Рик приблизился к ней, заняв положение мужчины сверху. Он расстегнул пуговицы и спросил: — Ты могла бы раздеться? — Да, конечно, Рик. Но лучше ты раздень меня. — Не вопрос. Попробуй сесть. Анна выбралась из окутавшего ее легкого розового одеяла и села на диван. Она следила за модой в Германии, а там, в основном, была мода на короткие стрижки и каре. Так что она имела короткие волосы чуть ниже плеч, но не самые длинные, как некоторые другие женщины. Тем не менее Рик считал, что она прекрасна в любом облике. Он стянул серую кофту, увидел ее грудь в лифчике и начал расстегивать его. Он поцеловал правый сосок груди, а потом начал нежно лизать ее языком. Ее возбуждали эти движения и ласки, и она начала медленно постанывать. Он подключил правую руку и начал нежно давить на сосок. Рик почувствовал, что его член возбудился и он вытащил его. Лежащая на диване Анна протянула ноги и он снял ее длинные шорты, дизайнерские, с изображением высоких зданий и каких-то облаков. В роли любовников они были ничуть не хуже, и не лучше других. Да, с причудами, да, чуть другие, да, их не все поймут и так далее. Однажды Рик признался, что сексуальное желание у него возникает с утра. И они повторяли такие утренние рассветы уже десяток раз. Но первый раз было иначе, немного по-другому. Ведь начав интимные отношения она доверила ему самое важное. Может быть даже более важное, чем доверяют другие девушки. Он запнулся, видя ее между ног первый раз. Обычно женщины-гермафродиты принадлежали к двум категориям. Либо у них был небольшой член, растущий над влагалище (три или четыре сантиметра), обычно торчащий вместо нормального клитора, и напоминающий скорее большой клитор, нежели член (крайней плоти и мошонки он не имел). Маленькие члены таких женщин чаще были неактивны, реже они возбуждались от основного клитора. Мужские члены были большими и тяжелыми, боль их только заводила и возбуждала; напротив, ударяя по маленьким членам гермафродитам можно было сделать больно. Анна не была обычным гермафродитом, ее член не уступал мужскому и имел мошонку, был полноценным мужским. Влагалище находилось там же, где и у большинства женщин, но член с мошонкой был несколько ниже обычного мужчины. — Большинство адекватных мужчин поймут и примут это. — Большинство мужчин не захочет со мной общаться. Так что не спорь со мной: ты гермафродит, Рик, но не женщина. А я как женщина знаю, что это такое. Однажды я удавила одного ватой со смертельной солью: он не принял мое тело, хотел меня убить и не будь я суперсолдатом, сейчас бы здесь не сидела. Убийство не доказали, полиция ничего не нашла, подозревала наркомафию и связи хорошего студента биологии с плохой женщиной. Однако, костёл будет недоволен, узнав о каких-то неуставных убийствах по личным мотивам. — Я тебя понимаю, Анна. Ни Анна, ни Рик не относились к современникам «гендер — это социальная категория», он считал, что гендер — биосоциальная категория, то есть существует сугубо мужской и сугубо женский опыт. Помимо стимуляции грудей, секса совсем в первый раз не получилось. Дело в том, что показав себя, Анна почувствовала, что она более не доверяет Рику (до этого они занимались сексом в темноте, при свете Луны через окно, или вообще через повязки). Обычно, еще в чатах или на форумах, когда она писала, что гермафродит, ее блокировали, банили или вносили в черный список, в том числе и потому, что гермафродитизм не определяет сам по себе сексуальную ориентацию. А ей казалось, что быть геем или лесбиянкой сегодня проще, чем быть гермафродитом. Однажды она администрировала целый интернет-форум, и многие гордились Анной Гамильтон, но за каким-то чертом она решила рассказать правду. Большинство других администраторов были мужчинами, и они действительно ничего не сказали, а вот двое мужчин смутились. Ее пребывание на этом форуме тихо подходило к концу, но убрать Анну Гамильтон так просто нельзя. Кроме тела у нее не было никаких других нарушений (а если бы она неудачно пошутила?), то есть она обладала административным ресурсом, наработанными достижениями и неприкосновенностью. Сейчас она воспринимала Рика Кёртиса примерно также. Да, он увидел, сделал вид, что понял. Но его отношение к ней все равно изменилось. Вечером в тот первый день она сказала ему: — Рик, на какое-то время нам надо перестать общаться. — Она хотела добавить «например, навсегда», но не стала говорить. Мало ли где еще на службе Рик может понадобится, и потом, если он не хочет с ней спать, это еще не значит, что он не будет работать. — Почему? — Я чувствую, что здесь что-то не так. — Но что ты чувствуешь? — Твое отношение ко мне изменилось, правильно? Причем в худшую сторону. — Вовсе нет. — Но кроме стимуляции ты узнал то, что не должен был узнавать, в частности можешь донести о неуставном убийстве. Она маскировала настоящую причину различными фоновыми темами, скажем, нарушением устава в костёле. Тем более, на форуме ее подставили примерно также. — Мы оба с тобой называем организацию «костёл», а ведь они тоже недовольны этим словом. — Знаешь, Рик. Может быть, ты и не хороший, и не плохой, будь ты с лучшей женщиной, лучше меня. Даже с учетом того, что я у тебя почти то же самое. Но я не верю мужчинам, которые вообще знают об этой проблеме. Как правило, мужчинам это не нравится, и если это тебе тоже не нравится, я пойму. Наши отношения закончились и ты ничего не обязан мне из-за каких-то прежних подарков. Если хочешь, я и гитару верну. — Но я не говорил, что отношение к тебе как-то изменилось. — Ты можешь все что угодно не говорить. Я рассказывала об этом кучу раз и всегда все заканчивалось одинаково. Если какой-то мужчина знает, я должна прекратить с ним отношения. Так было всегда и так всегда будет. И не пытайся понять. — Ты забываешь о том, что я тоже гермафродит и ты это видела. — Ты гермафродит, но не женщина-гермафродит. Это две разные проблемы. Вероятность, что мы поймем друг друга — ноль процентов. У них была незначительная гендерная разница: ее член располагался ниже, на уровне влагалища, а мошонка торчала ниже ягодиц, его член соответствовал мужскому с расположением мошонки спереди, что казалось ей более уродливой точкой посадки органа, чем у мужчин, а влагалище было сверху. — Еще ты протестант, а у многих протестантов существует допустимое и недопустимое тело. — Я не знаю, кто там что тебе когда-либо сказал, но я не такой. И это не имеет никакого отношения к религии: я ей пользуюсь для успокоения самого себя, а не для осуждения других или поднятия самооценки. — Просто оставь меня, Рик. Уйди, прошу! Рик Кёртис стоял у порога входной двери, накинул легкую куртку от ветра, но еще не выходил. — Я дам тебе подумать ровно один день. Вечером в воскресение я вернусь. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор и наши отношения не закончились из-за какой-то ерунды. Анна закрыла за Риком, пошла на кухню, разогрела пиццу, лежавшую в пакете внутри морозильной камеры. Поев, она направилась в спальню, включила подаренный ноутбук, аудиокарту и наушники. Взяла электрогитару, подключилась. Дело в том, что в том же Интернете она искала различные способы улучшить звук электрогитары: одни советовали педали, другие — процессоры, третьи — ПО. Ее электрогитара работала за счет процессора. До этого она перепробовала кучу ПО, как самый дешевый вариант, потом купила одну педаль, а потом остановилась на процессоре. Она услышала его звук на демовидео. Процессор ей понравился с первого взгляда. Она играла различные восходящие и нисходящие последовательности арпеджио, символизирующие время. Как раз то, что ей предложил Рик, и что он от нее ждет. Анна подумала: на электрогитарах играли в основном мужчины, тем более, что инструмент явно предпочитает длинные пальцы коротким, а ими обычно обладают мужчины. Но они играли через процессоры или педалборды. Им так легко принять гитару, к которой необходимо что-то еще подключать, чем женщину со вторым органом. Гитара же неодушевленный предмет. Анна принесла стойку с микрофоном, ей захотелось добавить слов, и она напевала низким контральто: Wollen Sie? Wollen Sie? (Ты хочешь? — нем.) Wollen Sie liebsten mit mir? (Ты хочешь жить со мной? — нем.) Она не знала, как ответить на этот вопрос. Проще было дождаться завтрашнего вечера. Рик Кёртис вряд ли сообщит по поводу неуставного убийства. Не похож он на тех, кто предает. На следующий день вечером он пришел, как и обещал, и спросил: — Привет, Анна. Чего решила? — Инициатива должна быть у мужчины, по крайней мере я сторонник классики. Чего бы я не решила, если я тебя не привлекаю только из-за этого... Мне ты не интересен, Рик. — Что для меня: не изменилось ничего. — В конце концов ты протестант и консерватор, а религия для таких людей имеет первостепенное значение. — Ты знаешь, где мы оба работаем и кто нам платит зарплату, а также кто мы такие. Мужчина без вагины, может и осудил тебя, но я не вижу причин. — Тебе действительно все равно, Рик, что там у меня между ног? — Да, я хочу тебя, Анна: такой, какая ты есть. — Или это что, какая-то дурацкая проверка? Костёл вроде проводит чего-то подобное. — Я здесь по личным причинам, в костёле формальный выходной. Я бывал в выходные дни у них, там даже Администратора не было. Организация работает в режиме приема и получения жалоб, заявлений от агентов и других сотрудников, а также инсайдерской информации, которую предстоит проверить на месте. Не знаю точно, есть ли там Раппопорт, но думаю, что он не поедет туда из-за такой ерунды. Анна впервые узнала, что у нее могут быть симпатизирующие, сторонники. Даже если тысяча человек осуждает что-то одно, найдется кто-то другой, кто согласен. Кому это нравится и им все равно на стереотипы религии или общества. В конце концов, если она не выберет Рика Кёртиса, будет ли она вообще когда-то в отношениях при этих условиях? Альтернативы-то нет. После разговора у порога Рик вошел, снял верхнюю одежду и отправился на кухню. Они приготовили какао. Анна любила этот напиток, но не разводила его каждый первый день. Она спросила когда их кружки остывали: — В таком случае, мне интересно, почему я? Тебе нужен секс в жизни, только и всего? — Я хотел, чтобы ты услышала мою историю в ответ на твою. Но не уверен, должен ли я говорить. Чтобы я не сказал тебе, ты можешь решить, это все не по-настоящему, просто костёл проводит проверку. Разумеется, он не пошлет к тебе проверяющего агента, а будет действовать через кого-то, кому ты доверяешь. Но это не так. — А как? — спросила Анна, взмахнув руками. — Скажи, как? Что ты испытываешь? — Ты меня привлекаешь. Я хочу тебя. И твое тело меня не отталкивает, а приносит мне больше загадок, чем я ожидал. — Да, но я урод. Почему ты должен жить с уродом? Ты, наверное, достоин большего, а я тебя мучаю и не отпускаю. И ты как будто уходить не торопишься. Если это так, то иди; если тебе что-то не понравилось и ты ожидал другого. — Я хочу продолжения. — Ты не назвал ни свою мотивацию, ни свою причину. — Нужна ли причина для того, чтобы любить? — Расскажи мне, почему я тебя привлекаю? И я сама решу. — Окей, я ждал, что ты этого скажешь. Мало кто знает, и я никому об этом не говорил, в том числе потому, что не считал эти чувства религиозно допустимыми. Но когда я только узнал о сексе, задумывался о женщине с членом. Причем не о мозаичном гермафродите вроде меня, а о таком теле, где есть только член. — Насколько я знаю, это просто дилдо, натянутое на вагину в виде члена, но не настоящий орган, так что скорее всего ты смотрел порнофильмы. — Нет, это пришло без фильмов. Я не хотел, чтобы у женщины была вагина, только член. — А что ты хотел бы сделать с такой женщиной? Тебе нужна женщина с членом для чуть другого гомосексуализма? Или просто мечтал еще об анальном сексе? — Не поверишь. Во-первых, женщина с членом — загадка. Вот все думают, что между ног у нее ничего нет, а там сюрприз. Во-вторых, я задумывался о характере таких женщин. Если бы женщина была с членом, она бы была властной или обычной? Мне кажется, что ты можешь быть немного властной, ведь ты удавила того парня солью и глазом не моргнув. — Однако, я перекрасила свой пикап в черный цвет, какое-то время я все равно его забывала. Я вот думаю, Рик: зачем ты мне все это рассказываешь? И что ты хочешь от меня? Только секс и все? — Почему только секс? Мы можем жить вместе, устраивать праздники, а остальное — ты знаешь. Организация специально работает, чтобы ограничить качество нашей жизни. — Ладно, я понимаю. Вот ты мечтал о женщине с членом вместо вагины, но зачем тебе эта женщина? Я вот этого не понимаю. Ты пассивный гомосексуал? — Честно говоря, я никогда не занимался анальным сексом ни в активной, ни в пассивной роли. Я скорее думал о женщине с членом как о женщине с третьей грудью. Вот большинство женщин обычные, у них всего две груди, два соска. А я хочу не только сверху, но и снизу. Эта женщина была бы большой бомбой секса. Анна улыбнулась и хихикнула. — Прости, конечно, за смех, но ты хочешь мастурбировать мой член? Зачем, когда у тебя свой есть? — Я точно не знаю, как устроена сексуальность, Анна. Могу только догадываться. Мы много знаем о террористах, их инвесторах, ненавистниках и хейтерах, формах ненависти и разрушения. О любви только не знаем, лишь догадываемся. Люди мечтают о разном и нет в этом ничего зазорного. — Он приблизился к ее плечам. Она ожидала, что он ее поцелует, но он просто смотрел, как будто проверял. — Когда мое желание впервые пришло, годы наблюдал девушек в колготках и хотел, чтобы у них тоже был член. Еще я хотел взять нескольких мужиков с нормальной потенцией и женщин-гермафродитов, похожих на тебя, заставить их мастурбировать члены и посмотреть, кто кончит быстрее. Черт, это было так смешно слышать из его уст. Особенно когда он переходит из романтичного француза в извращенного немца, что было не понятно, говорил ли он это всерьез. В конце концов, может и не было этой истории. У Рика Кёртиса страшный талант к пародии, и он мог все заранее придумать, чтобы ее успокоить. Вот кажется странным, что этот человек не является пассивным гомосексуалом, а просто хочет мастубировать член женщины. Это по-настоящему? — А ты готов ласкать женщину для этого? Или ты сторонник жесткого подхода: раздевайся, снимай свои шорты и давай мне член? — Я готов к риску, и ты это знаешь, сколько раз я мог погибнуть. Не хотелось бы тебя потерять. Скажу больше, однажды я рассказал в последних классах про женщину с тремя грудями, но ничего не говорил о женщине с членом или гермафродитах, и те смеялись минут пять. После этого я и примерил маску клоуна, хотя в последние классы после того ржавого предмета меня считали смеющимся надо всеми хулиганом. Думали, что я сынок бизнесмена, который засчет денег вообще позволяет мне смеяться надо всеми. Везет же людям. Все рассказывают одни и те же истории, но по-разному. Анна рассказывала так, что все от нее шарахались, а Рик Кёртис менял детали или «забывал» отдельные факты и это были просто забавные истории для поднятия настроения. Тогда она сказала Рику Кёртису, чтобы он был серьезен перед ней. Ей не хотелось видеть рядом более успешного клоуна, она завидовала его способности «забывать» факты и превращать одно в другое, а главное, предвидеть мужскую сексуальную психологию. Что они воспринимают смешно, а что их раздражает. Чего Анна, как и остальные женщины, были лишены, если только лет десять не общались с мужчинами. — Ладно, для тебя я буду любым. Хочешь серьезного — пожалуйста.