Анна. Лекарство от ликвидации

Анна сидела на форуме в Интернете. Сверху над шапкой сайта загорелся красный значок, обычно показывающий новые уведомления, новости на сайте, изменения в репутации или личные сообщения. Она кликнула на значок и открыла страницу уведомлений. Ей пришло служебное сообщение под заголовком: «Ваша репутация была изменена». Анна не ждала ничего нового: репутацию могли как повысить, так и понизить, а на сайте она была давно, и кликнула на сообщение не ожидая ничего конкретного: «Здраствуйте, AnnaHamilton. Ваша репутация изменилась: уровень репутации был понижен (-4) пользователем John Yard. Ваш текущий уровень репутации составляет: 320. Комментарий: "хватит учить меня жизни и говорить о всякой ерунде! Ты сама-то жить не умеешь, понятно?" Всего доброго!» Ее всегда удивляли технические сообщения форумов, особенно «Всего доброго!» Как можно понизить уровень репутации, продолжая желать всего доброго? Лицемерие какое-то. Впрочем, она была на том форуме давно и заработала приличную репутацию. Четыре минуса от какого-то Ярда особенно ничего не решали. Анна никогда не встречалась ни с каким Джоном Ярдом, даже и не горела желанием (Гамильтон жила в Техасе, а Ярд в Вашингтоне), они лишь общались на одном сайте, и то, не знакомств. У нее не было лучшего сообщества в Интернете кроме этого ресурса (на других сайтах она общалась поверхностно), да и этот ресурс не принимал ее с распростертыми объятиями. Анна Гамильтон не совсем была обычной американкой, а может быть и совсем не американкой. Она не посещала клубы, рестораны, дискотеки. Она жила как бы двумя жизнями: настоящей, не совсем типичной, и попытками общаться в Интернете с простыми смертными. Все из-за того, что Анна Гамильтон была секретным агентом. Она много раз думала, стоит ли вообще что-то доказывать разным людям в Интернете? Как показало ее личное изучение (именно личное, а не потому, что начальство приказало, работа с Интернетом не была ее профилем), в сети часто присутствуют люди, имеющие различные коммуникационные проблемы. Из них: псевдоученые, сектантская шайка-лейка, сторонники различных маргинальных взглядов, нередко психически нестабильные лица и так далее. Гамильтон знала, что этот Джон Ярд — шизофреник. То, что он пишет иногда логично, если бы не его расстройство, в соответствии с которым он иногда воображает себя директором крупной телекомпании (существующей только в его сознании, разумеется). Об этом она узнала сама, найдя его страницу в других соцсетях. В употреблении алкоголя или наркотиков не замечен, просто родился. Минус от него в репутацию она не могла воспринять иначе как сомнительный. Возникает вопрос: если Анна Гамильтон не уважала людей на форуме, с которыми сидела и знала про них самые темные скелеты в шкафу, зачем она вообще пользуется ресурсами со всякими там Джонами Ярдами? Разве что она является военным психоаналитиком. Она не являлась. В круг ее обязанностей входит сопровождение саперов, прикрытие, ликвидация, штурм, точечное убийство с расстояния и многие другие военные задачи. Это ребенок из пробирки, выращенный военными специально для военных. Ее отцом стал генерал Мэтью Розенберг, человек не молодой, которому на момент детства Анны было примерно пятьдесят. Мамой она называла формально его дочь Нэнси Розенберг и она была намного младше. Так что еще с младенчества Анна наверно усвоила стереотип, что женщины — красивы, а мужчины — как придется. Внешность мужчины для нее точно не играла никакой роли. Анна была белой европейкой, а ее приемная военная семья сплошь состояла из мулатов. Это всегда было для нее загадкой. Но военные родители мало что объясняли ей самой. Лишь в тринадцать лет они сказали, что она не их биологический ребенок. Мэтью и Нэнси даже не жена, а дочь и отец. Но как говорила Нэнси, выносила и родила Анну другая женщина, и поскольку сама жизнь Анны — совершенно секретна, имя этой женщины также находится в секрете. Выращенная в Техасе при палящей жаре, попеременном звучании английского и испанского языка, периодически встречающихся мулатов и негров (как правило, мексиканцев, так как штат Техас граничит с Мексикой), она почти не знала снега, холода, да и проливные дожди являются редкостью. Все перечисленное было уже на некоторых заданиях в других странах. Когда Анна пошла во младшую школу, потом в среднюю школу, позже и в высшую школу, ее забирал собственный автомобиль, но вез он ее не домой, а в секретную военную школу. В этой военной школе ее обучали всевозможным навыкам обращения с оружием, ведению рукопашного боя, боевым искусствам. Иными словами, готовили будущего солдата. Перед тем как она стала школьницей, Мэтью Розенберг запретил ей приглашать одноклассников и одноклассниц в резиденцию, хотя и не запрещал разговоры в самих школах. Это связано с тем, что резиденция является секретной и об ее расположении никто не должен знать. Анне многие завидовали. Думали, что она происходит из богатой семьи, что ее отец какой-нибудь известный бизнесмен. Когда она направлялась во вторую школу — секретную и военную, ей даже запрещено было говорить, что она военная, но не запрещалось «придумывать ответы». Придумывала она разное. Обучается музыке, потом записалась на танцы, позже передумала и занялась рисованием. Подруги, потом и мальчики вечно просили что-нибудь спеть, нарисовать или станцевать. Во младших классах она напела несколько мелодий, услышанных в телерекламе и ряде фильмов, а их это устроило. Нарисовала несколько простых картин, например дерево на небесном фоне. Но в средних и старших классах это уже не работало. Анну напрягала сложная жизнь, связанная с ее будущей военной карьерой, которую заранее определил Мэтью. Ей нельзя было говорить никому другому, кто она такая и что на самом деле происходит в ее жизни. Помимо собственно военных искусств ей приходилось учить множество ерунды, связанной с рисованием, танцами, музыкой, поэзией, чтобы верно удивлять своих одноклассников, а те — не должны ни о чем догадываться, равно как и знать правду. Иногда Анна Гамильтон (и это не было ее настоящей фамилией, так как она Анна Розенберг) и сама не знала, какая она на самом деле. Больше всего ее смущал вопрос: «расскажите немного о себе». Когда вся твоя жизнь под грифом «совершенно секретно» — нелегко дать ответ. Она была в восьмом классе, ей захотелось погулять и она проходила мимо какого-то клуба (конечно, она туда не заглядывала), услышала громкую рок-музыку с гитарами. Исполнитель пел, иногда даже кричал с сильным испанским акцентом английского: I see the pain, but I don’t feel it, I see the worldwide problems, But I live with the clear undestanding That’s I don’t care to change it. (Я вижу боль, но я ее не чувствую, Я вижу глобальные проблемы, Но я живу с четким пониманием, Что я не хочу менять их). Позднее она нашла эту песню в Интернете, но не на крупном лейбле, а на не шибко популярном любительском сообществе в соцсетях. Анна прослушивала этого парня, если ей было очень больно, хоть и пел он не без ошибок. Но звук гитар был, конечно, профессионален, что не скажешь об акценте. Особенно ей нравилось окончание этой музыки, которое звучало тональностью ниже и более медленно. Она представляла типичного слушателя этой музыки на какой-нибудь вечеринке или одинокого человека с бокалом вина со слезами на глазах, но пить ей было нельзя даже на праздники. Мэтью Розенберг ее так воспитал: на первый взгляд кажется, что он был мусульманином, да если бы. Его деятельность не имела к исламу никакого отношения, хотя он боролся в том числе и со псевдоисламским терроризмом. Под эту музыку она придумала полусмехотворный ответ на вопрос: «расскажите немного о себе». Она даже заучила текст словно театральную роль: «Я — человек без прошлого и без будущего, я живу только настоящим. У меня вообще нет никакого прошлого. Как я появилась? Да очень просто. Был поставлен телепорт два метра на два метра с цифровой клавиатурой в Эль-Пасо, Техас, в него был введен длинный пароль: создать такое-то тело с определенными данными. Код ввели и вот из портала появляюсь я: Анна Гамильтон. Прошу любить и жаловать. Моя внешность и мой настоящий возраст не всегда соответствуют облику». Анна никогда не использовала этот ответ, хотя текст и описание, а также вставленные шутки сначала расходились, а потом после множества повторений и они стали однообразными, как будто она читает одно и тоже. Но, во-первых, никто не поверит, взрослые люди сочтут глупым бредом какой-то школьницы, а то и школьника (лишь рассказала одной подруге в том же Интернете, к тому же ей нравился такой юмор). Дело в том, что даже юмор Анны и многие другие свойства личности формировались в изолированной среде, а значит были понятны только ей самой. В школе хотелось сочинять шутки, удивлять одноклассников и подруг, но над шутками Анны смеялась только она сама и это выглядело нереально глупо. Во-вторых, этот текст все же содержал долю правды, шутливый он или нет, она не должна его рассказывать. Нет, не то чтобы было большое будущее, телепорты там, клонирование. Клонировать людей и сейчас не умеют, а когда Анна родилась, примерно в 2074 году — и подавно не умели. До порталов и вообще очень далеко. Правда была в другом: вероятность, что ее кто-то угадает минимальна, надо располагать, как здесь часто любили говорить, «фоновыми знаниями». Как любила говорить лично Анна: «надо быть человеком из индустрии». США давно уже вели эксперименты по усовершенствованию среднестатистического американца, хотя бы в военных целях. И поэтому ДНК Анны Гамильтон (Розенберг) не было чистой, как и само ее происхождение. Ее биологическим отцом является какой-то мигрант в США, но солидный: получил гражданство, неплохо знает язык, одно время сидел без работы. Однажды увидел объявление: «требуются доноры спермы». Поскольку другой работы не было, жены тоже, он пошел именно туда. Мигрант прошел тест и его неслучайным образом определили в качестве успешного кандидата: масса его мозга в килограммах была самой тяжелой среди прочих доноров и при этом не объяснялась гидроцефалией, опухолью, ожирением или каким-либо иным заболеванием. По массе тела он был слегка пухловат. Армии США нужны были умнейшие кандидаты. Ему не сказали, что будут делать со спермой. Он не получал никаких новостей когда фактически стал отцом, и наверняка был уверен, что его сперма использовалась в каких-нибудь тестах по изучению сперматозоидов, а потом была уничтожена. Политика США этого периода была такой, что секретные технологии внедрялись даже там, где вроде бы никаких секретов нет. Просто была скрыта часть справочной информации. Разумеется, фамилия донора не Гамильтон, это так, случайно выбранная вторая фамилия для конспирации. Дети из пробирки, выпускники секретных военных школ, тайно работающих в разных штатах и городках на территории всей США должны стать солдатами нового поколения. Солдатами будущего: когда обычный солдат бесполезен или посылать его слишком рискованно. Эксперименты с роботами не увенчались успехом: ИИ был все еще невозможен или существенно ограничен в сценарии поведения, поэтому в ход просто шел качественный биологический материал. Конечно, их ДНК пытались модифицировать под задачу. К примеру, могли увеличить количество зародышей и сделать близнецов, а то и тройню вместо одного. Качественно менять ДНК? Ну, слухи ходили, конечно, но даже если это правда, информация об изменении ДНК перед оплодотворением в любом случае секретна. Нельзя просто так взять и дать русским, китайцам, французам, итальянцам или кому угодно узнать секреты американской армии. Хотя слухи ходили, конечно, о них знали и канадцы, и китайцы, и русские, и евреи, но и достоверность слухов неизвестна. Например, существовал слух, что таким солдатам увеличивают иммунитет, чтобы у них быстрее заживлялись раны. Существовал другой слух, что такие солдаты имеют повышенный уровень агрессивности, особенно важный при штурме зданий, забарикодированных агрессивными сектами, террористами или наркокартелями. Согласно третьему слуху, такие солдаты почти не вырабатывают адреналина и, в отличие от обычных, ничего и никогда не боятся. Анна не особо верила в достоверность слухов: более чем вероятно, что ни один из них не соответствовал действительности, скорее являлся фальшивой попыткой угадать нежели просочился из самой индустрии. Если специальный солдат будет сверхагрессивен, как это показывают в фильмах, у него будет тяга к доминированию и лидерству, и подчиняться приказам он не будет. Если же у него не будет адреналина, то он не сможет действовать по ситуации. Вот только увидел снайпер какого-то человека, даже четкий прицел не навел, и сразу же стреляет. Попадет ли этот сверхагрессивный снайпер? Скорее всего, нет. Таким образом у Анны Гамильтон (Розенберг) было как бы три отца. Один, ее биологический, которого она никогда не видела и даже если его не убили (а они могли пойти и на это), она все равно никогда его не увидит. Условная военная семья, которая ее воспитывала и развивала, это Мэтью Розенберг и Нэнси Розенберг, отец и дочь, а не муж и жена. Другой отец был больше документальным, заказчик ее воспитания и развития, какой-то военный чиновник с самых верхов. Разумеется, его имя совершенно секретно. Это он инициировал ее рождение и мучение в жизни. Анна Гамильтон точно не знала этого, скорее всего ни один солдат не знал, кто его заказчик, но не исключала, что заказчиком мог быть и сам Мэтью Розенберг. Хотя это может быть хоть Президент США, хоть нынешний директор ЦРУ или Госдепартамента. Школьные годы запомнились ей двояко. С одной стороны, ей нравилась природа, дожди, а с другой она почти ни с кем из одноклассников не могла познакомиться. Смешно, что они не стали выбирать самую дорогую частную школу, видимо у частников больше риск слива информации, чем у заведений, финансируемых самим штатом. Хотя Гамильтон — ее вторая фамилия по второстепенным документам для мирка, даже если кто-то это украдет, они все равно не будут ничего знать. Согласно легенде — сирота, родители якобы погибли в автокатастрофе, она сама пролежала в коме год и вышла. Позже ее удочерил какой-то бизнесмен, у которого жена и дочь погибли в ДТП, а Анна похожа на них внешне. Это все. Вот типичная сцена из школы: говорит она с какой-нибудь подругой о моде, шмотках, мальчиках, кухне, уходе за волосами. После школы это длится недолго: ей даже точное время запомнилось, примерно полчаса. Как в середине разговора возле нее перед порогом школы появляется личная охрана и говорит: — Анна, пройдите пожалуйста с нами, вы опаздываете на занятия. Охрана никогда не говорила перед другими учениками, что это за занятия. Они никогда не спрашивали, какую легенду придумала Анна, куда якобы ходит после школы (танцы, рисование или что-то еще). Видимо точно также они говорили и другим солдатам-детям. Два гладко выбритых охранника среднего возраста в черных костюмах с пружиной возле шеи (провод от наушника) и рацией провожали ее к такой же черной машине такое большое количество раз, что она уже сбилась со счета разочарования. Почему ей нельзя просто поговорить с подругами или друзьями? Так или иначе, но встречались ситуации, когда охранники лгали об опоздании, а занятия в военной школе начинались не иначе как через час. Звонить своим друзьям тоже было нельзя. Когда она училась, на занятиях была четкая и понятная структура. Сначала одна школа, а потом другая. Позже одиночные прогулки или чтение статей в Интернете. Гамильтон самообразовывалась при помощи Интернета, а не колледжа или университета. Потому, что если бы не Интернет, она бы ничего не узнала, кроме жестокости, заданий и военного дела. После обучения началась утомительная служба, а вот кто точно ее друзья в жизни она не знала. Ей казалось, что в школе у нее вообще не было друзей, кроме как поверхностных.