Осколки тепла

Что за напасть сошла на 104-ый отряд этим утром, Жан не знал. Просто однажды за ужином какой-то смазливый паренек в шутку бросил: мол, все вы такие уроды, смотреть на вас страшно. Морду ему бить никто не полез, все понимали, что сказывается перенапряжение на тренировках, однако на следующее утро Жан имел счастье наблюдать удивительную картину: Энни вертелась у зеркала и тихо спрашивала у стоявших рядом Имир и Кристы, не слишком ли у нее горбатый нос. Имир фыркала и продолжала придирчиво рассматривать кончики своих волос. Криста и ухом не вела, не до того ей было – надо было вздыхать из-за маленького роста. Вертящаяся поблизости Саша жаловалась Конни на невесть откуда взявшийся лишний вес и задумчиво косилась на его бритую макушку. Жану оставалось только вернуться в свою комнату. Чтобы тут же вылететь из нее, пока его не заметили Бертольд и Райнер, увлеченно исследующие тела друг друга – наверняка на предмет «изъянов», подумалось Жану. На улице было не лучше. Микаса укоряла Армина и Эрена в их худобе, не давая мальчишкам вставить и слова в свою тираду. Ханна смущенно отворачивалась от Франца, пряча лицо в ладонях, а Томас с Миной завели глупый спор о том, кто же из них менее красив. Марко – ожидаемый последний оплот разума во всей этой непонятной ситуации – обнаружился на заднем дворе. Он сидел под старым деревом, уткнувшись лицом в колени и неразборчиво напевая какую-то детскую песенку. – Эй, – Жан приземлился рядом с ним и, откинувшись на ствол, коснулся плеча Марко. – Что за черт творится с ребятами? Этот вдруг низким стал, у этой кожа жирная… Марко вздрогнул от звука голоса, но поднимать взгляд не спешил. – Не знаю, – буркнул он в колено. – Тебе плохо, что ли? Марко, эй, посмотри на меня, в чем дело? – в той упорности, с какой Марко отказывался выполнять его просьбу, Жан почуял неладное. – Только не говори мне, что и ты у себя дефект какой во внешности обнаружил. Вы все с ума посходили? – Но их же много. – Что? Кого много? – Веснушек. У меня все лицо в них, – Марко наконец посмотрел на Жана. – И они так выделяются! Я себя постоянно неуютно из-за них чувствую. Скажи, они ведь и правда некрасиво смотрятся, да? – Марко потянулся навстречу Жану, тот непроизвольно отшатнулся. Марко расценил это как положительный ответ и совсем сник. Жан закатил глаза. Это было даже не смешно. Ну кто сказал этому дураку, что обилие веснушек – это обязательно некрасиво? Вот он, Жан, всегда считал россыпь солнца на лице Марко привлекательной донельзя. Когда тот морщил нос, они сбегались в маленькую кучку, заставляя Жана любоваться. Когда Марко смеялся, лицо его будто светилось – это веснушки смеялись вместе с ним. «Тоже мне, некрасиво. Услышь я такое от Имир, может, и не стал бы спорить, а ты очень милый». Жан не сразу понял, отчего лицо Марко вспыхнуло вдруг маковым цветом. – Милый? Он сказал это вслух, черт возьми. Отказываться от своих слов было бессмысленно. – Безумно милый, – подтвердил Жан, сгребая Марко в объятия и легко целуя его в кончик носа. Удостоверившись, что Марко не имеет ничего против – напротив, удобно расположился на нем (и когда они успели упасть на землю?), – Жан принялся осыпать поцелуями пылающие щеки, каждую веснушку на них. – Дурак, дурак, – прошептал он в перерывах между поцелуями, которые почему-то уже переместились на губы и шею, – ты просто не имеешь права стесняться своих веснушек. И Марко поверил ему.