Цветение

Мария Евникия спешно шагает по коридору, на ходу здороваясь со всеми пациентами. Она заглядывает в тёмные, дурно пахнущие палаты, которые скорее походят на камеры смертников (хотя, Мария почему-то думает, что даже камеры смертников куда более комфортные) и, каждый раз перебарывая приступы тошноты, мило улыбается. Мария потратила несуразные месяцы, убеждая себя в том, что она пригодна для такой работы, что способна выдержать многое, что готова помогать людям. В итоге, хоть она и надеялась на то, что Брайрклифф станет её вторым домом, он превратился в её личную камеру пыток. Евникия закрыта здесь, огорожена от всего остального мира, точно так же, как и эти бедные сумасшедшие, с разницей лишь в том, что она одета в рясу и имеет возможность взглянуть на небо. Ей хочется убежать каждый раз, как она выбирается наружу с доктором Арденом, однако она твердит себе, что бежать нет смысла. Но она всегда понимала, что дело только в ней. Что если она отступит, у неё не будет шанса выжить в настоящем, реальном мире. В нём не выживают такие, как она. В нём выживают такие, как Лана Уинтерс. Лана Уинтерс. Как только эту девушку привязали к кровати и закрыли на замок, Мария почувствовала, как её сердце рвётся на части. В тот же день, когда Лана ступила на порог лечебницы, она не казалась безумной. И в этом заключается невероятная, дикая догадка Марии, которой она так боится: Лана здесь по ошибке. Могла ли идеализированная сестра Джуд, разумная и справедливая женщина, в которой Мария души не чает, запереть в таком кошмарном месте абсолютно здорового, невинного человека? Лана Уинтерс, любопытная журналистка, которая, возможно, увидела то, чего видеть не стоило, собралась написать об этом в своём номере и за это была наказана? Теперь эта молодая девушка находится в компании отсталых головорезов. Мария следила за ней. Она видела, как Лана равнодушно курит дешёвые сигареты, видела, как безмятежно она спит, даже видела, как она что-то записывала в блокноте, но не сообщила об этом сестре. Она пришла к выводу, что Лана Уинтерс оказалась слабее обстоятельств и поэтому очутилась тут. Там же, где и Евникия. Две стороны одной монеты. Она наконец-то отворила нужную камеру и вошла внутрь. Здесь пахло немного лучше, чем у остальных, но сырость портила первое впечатление. Мария повела носом и тут же устремила свой взгляд на Лану. Девушка сидела на кровати со своим исписанным блокнотом, наспех делала пометки и точно не собиралась ложиться спать. Заметив Евникию, она насторожилась, собираясь отбросить блокнот в сторону. Уинтерс помнила, до чего довело непослушание в прошлый раз. — Сестра, — Лана дёрнулась и накрыла блокнот простынью. — Я… — Сестра Джуд желает вас видеть, — Быстро проговорила Мария, боясь забыть, зачем пришла. Лана несколько мгновений всматривалась в глаза Марии, словно пытаясь предугадать, зачем бы она понадобилась сестре Джуд в такой поздний час. Напрасно. Евникия даже предположить не могла. Мария протянула ей старую, потрёпанную кофту. В такое время зимой коридоры были ледяными, а в этих палатах доходило и до обморожения. Лана благодарно кивнула и взяла одежду. Когда их руки соприкоснулись, Мария тут же отпрыгнула назад. Лана, кажется, этого и не заметила, но монашка заметила всё. Поджатые, испуганные, но прекрасные губы Уинтерс, её глубокие, карие глаза. Её бледная, покрытая родинками и мелкими царапинами кожа, холодные, тонкие пальцы. Её тело, пока она накидывает тёплую кофту, её готовность жить и её право на свободу. Мария затаила дыхание, в страхе отвернувшись. Что происходит? Она отворила дверь и с нетерпением ждала, пока Лана выйдет. Марии хотелось поскорее отправиться домой и забыть этот момент напротив иконы, с молитвой на устах. — Прошу вас, не рассказывайте о блокноте. — С надеждой проговорила Лана, остановившись в дверном проёме, ровно напротив Марии. Её дыхание обжигало. — Это всё, что у меня осталось. Мария проглотила стоящий в горле ком и насильно улыбнулась. — Не волнуйтесь об этом. Путь от палаты до скромного кабинета сестры Джуд занял не больше пяти минут, но для Ланы он продлился целую вечность. Она не доверяет никому. Она боялась. Всё её нутро сжималось от неописуемого страха, засевшего глубоко в сердце именно в ту ночь, когда Джуд сочла нужным применить шоковую терапию. Тогда Лана поняла, что эти люди не знают милости, готовые на что угодно, лишь бы стабильно получать зарплату. И что самое ужасное — сестра Джуд ненавидит остроумных и дерзких, таких, как Лана, а если сама сестра Джуд ненавидит тебя, твоя жизнь становится намного сложнее. Лана мысленно проклинала себя за то, что была настолько невнимательной, позволив сестре Евникии застать её за писательством. Всю дорогу Лана ловила на себе её подозрительные, оценивающие взгляды, и точно определилась: если сестра Джуд решит снова попрактиковаться в уничтожении памяти черепной коробки Уинтерс, Лана перестанет быть аккуратной и тихой. Она сбежит отсюда к чертям собачьим, унесётся в темноте ночи или на рассвете, и не важно, кто будет с ней: кровожадные лики или свихнувшиеся уродцы, неважно, какое зло она выпустит наружу, неважно, сколько жизней отнимет в процессе — она уйдёт. И если когда-нибудь ей придётся вернуться обратно, она сделает это только для того, чтобы уничтожить каждый миллиметр этого места. Она растопчет репутацию Брайрклиффа, она принесёт страдания, она… — Мисс Уинтерс? — Мария тихо позвала её. — Вы в порядке? Лана заторможено посмотрела на неё, слишком отдавшись своим бурным фантазиям. Возможно, ничего из этого делать и не нужно будет. Возможно, ангел по имени Мария Евникия хотя бы раз в своей жизни поступит не по правилам, а по уму. Возможно, что-то доброе и есть в её глазах. Ответить Лана не успела. Её бережно толкнули за порог и закрыли дверь. Увидев сестру Джуд, Мария сразу же расцвела. Её сосредоточенный на плечах Ланы взгляд испарился, за что она была благодарна Богу, и всё внимание переключилось на Джуд. Она зашла в кабинет вместе с Уинтерс, послушно ступая следом за ней. — Вы хотели меня видеть? Сестра Джуд считала, что контроль страхом работает намного лучше контроля уважением, и с радостью готова была проверять свои принципы на прочность. Лана — её творение. Несломленная, непокорная, знающая закон журналистка, привыкшая лезть не в своё дело, надеющаяся написать блестящую историю о Брайрклиффе, в конечном итоге оказалась подавленной и уничтоженной, морально и физически. Сестра Джуд уже не та, говорили они. Сестра Джуд слишком стара для этой работы, говорили они. Но Сестра Джуд продолжает доказывать обратное, с каждым новым пациентом. Она гордилась собой за то, что сотворила с этой девушкой. Заставила грязную лесбиянку подчиняться, опустив голову. Джуд смотрит на неё и видит своё превосходство. — Присаживайтесь. — Джуд указала на стул. Мария вздрогнула, когда Лана отошла от неё. Евникия готова была развернуться, чтобы уйти, но Джуд тихо остановила её. — Сестра, я вынуждена попросить вас остаться. Что-то внутри Марии предательски ёкнуло от страха, но она хотела верить, что Джуд этого не заметила. Она всегда равнялась на Сестру, стараясь выиграть её уважение и восхищение, Джуди казалась ей совершенной, сильной, статной, хитрой. Даже в самых откровенных мечтах Мария не стала бы воображать себя таковой, но чем ближе Джуди, тем лучше. Лана неотрывно смотрела на Сестру. Её внутренности холодели от страха, пока Джуд листала документ с делом. — Мисс Уинтерс, рада сообщить, что завтра вы покидаете нас. Лана непонятливо мигнула и что-то заставило её обернуться, лишь бы встретиться взглядом с Марией. Та, побледнев, внимательно слушала Сестру, не смея перебивать. Но что это? Лана не верит своим ушам. Неужели её наконец-то отпускают? Мысли о мести на минуту покинули её разум, она готова была поклясться, что никогда больше не вернётся сюда, готова была отречься от прошлых намерений и оставить всё позади. Лана позволила себе улыбнуться. Мария точно знала, что губы Уинтерс растянулись в очаровательной улыбке, что её глаза выразили бесконечную, искреннюю доброту, что её щёки, и всё лицо вообще, покраснело от счастья, налилось румянцем. Евникия не хотела отпускать Лану: девушка чувствовала, как с присутствием Уинтерс всё стало совершенно другим. Поскольку Джуд выжидающе наблюдала за Ланой, Мария решилась переспросить. — Сестра Джуд, что вы имеете ввиду? Джуд бросила недовольный взгляд в сторону Марии, но тотчас же расслабилась. Она пожала плечами и довольно откинулась на спинку стула. — То и имею, сестра Евникия. — Она снова обратилась к онемевшей от радости Лане. — Вы, уважаемая, более не являетесь пациенткой Брайрклиффа с завтрашнего утра. — Вы наконец-то поняли, какую ошибку допустили, сестра. — Подытожила Уинтерс. — У меня нет личных вещей. Ни одежды, ни денег. Если вы дадите пару долларов на такси, я могу уехать сейчас же. — Уехать на такси? Нет- нет, — Джуди усмехнулась. — Никакого такси. Наш водитель сам доставит вас в Архангель. — Что, простите? — Вы находитесь у нас на лечении третий месяц, Лана-Банана. — Джуди серьёзно посмотрела на неё и ткнула пальцем. — Но ничего не меняется. Очевидно, вы трудный пациент. Прямая дорога вам в Архангель. Мария сразу же уловила ситуацию. Нет, в Архангель Лане нельзя было. Никоем образом. Огромное сооружение, намного больше и крупнее Брайрклиффа, выстроенное пять лет назад в семи милях отсюда, Архангель кишит опасными личностями. Это место, где происходят страшные вещи. Это не лечебница. Это кладбище никому ненужных душ, которые потеряли свой шанс на жизнь в ту самую секунду, как перешагнули порог Архангеля. Мария никогда там не бывала, но сестра Джуд много рассказывала об этом месте. Кажется, она сама страшится его. — Разве это необходимость, Сестра? — Воскликнула Мария чуть эмоциональнее, чем требовалось. — Вы не человек, — На лице, по-прежнему розовом от волнения, блестели мокрые слёзы. — Вы монстр! Лана было дёрнулась в сторону сестры Джуд, как Марии пришлось остановить её. Это получилось спонтанно, рефлекторно. Она схватила её за плечи и изо всех сил прижала к себе. Лана тут же онемела, вся её решительность куда-то пропала, она растеклась в тёплых руках Евникии, иногда протяжно всхлипывая, но в основном молча. Лана ощутила запах рясы Марии, запах её кожи, её дыхание на своей шее. Она ухватилась за неё, как за последний шанс, спасательный круг. И такой заботы она не чувствовала никогда. Такой немой поддержки, той ауры, что витала между ними. — Отведите её обратно в палату, сестра. Сделайте это в последний раз. — Послышался голос Джуди. Мария закрыла глаза. То, что она чувствовала, находясь с Ланой, было необъяснимо. Что, если она больше никогда не почувствует подобное? К чёрту чувства, но как можно позволить отправить в ад невинного человека? Евникия представила, как Лане рассекут глотку во сне, или обесчестят в душевой кабине, или забьют до потери памяти. Она знала, что смерть — слишком легко для Архангеля. Это камера пыток. Там у неё не будет кровати, сигарет и общения. Вместо музыки там стоны боли, вместо дыма — страдания. И главное — у неё не будет шансов на побег. А если уж её застанут врасплох — убьют. Сами работники пристрелят на месте. Что с ней станет? Что станет с этим прекрасным человеком? — Нет! — Выкрикнула Мария. — Прошу вас, сестра! Дайте мне месяц, один лишь месяц, я излечу эту бедную душу! Не отрекайтесь, умоляю! Джуди, распахнув глаза, непонятливо смотрела на Евникию. — Неужели вы сами займётесь её лечением? — Да, да! — Уверенно проговорила Мария, ощущая, как Лана медленно оживает в её руках. Сестра Джуд взглянула на драму, разворачивающуюся перед ней. — Бог всегда готов дать второй шанс, разве нет, сестра? Разве не вы сказали мне это? Джуди вздохнула. — Я даю вам неделю. Это большее, на что я способна. — Благодарю вас, сестра! Ваше великодушие безгранично! Мария наклонилась к Лане и помогла ей подняться, как если бы у неё была сломана нога. Они неторопливо вышли из кабинета, пока сестра Джуд успела крикнуть вслед: — Знайте, это бесполезно. И добавила, когда дверь захлопнулась: — Не суждено.