Жара летнего воздуха

      Кольцо мерзкой покалывающей болью жгло на шее. Это резкое ощущение заметно выделялось на фоне остальной тяжелой ситуации. Мимо проносились вульгарные малиновые стены коридоров, по которым, не медля, Маки волокли двое не менее отвратительных личностей. Веревки, туго стягивающие за спиной запястья, решимость в любой подходящий момент вновь ринуться в бой, горящая сквозь долгую истощенность. И даже свежие ноющие ушибы от битвы не шли ни в какое сравнение с пекущей пыткой.       Все еще не привыкнув, девушка глубоко втягивала недостающий воздух, уже больше не тратя силы на бесполезное сопротивление. Тонкая полоса медленного потока темной энергии, что опоясывала горло, плотно сжимала его и грозила при опасном движении перерезать насквозь. Она словно душила не Талант, а саму Харукаву.       И хозяин магических оков сейчас как раз тащил ее за локоть на пару с еще одним типом. Юноша не намного старше Маки с пушистой копной светлых волос, за неумело напускным равнодушием в чьих узких серых глазах всегда проглядывало раздражение. Возможно, это оно выражалось в его специфической одежде глубокого синего цвета. Несомненно, он мог позволить себе носить ее только потому, что был серьезным «колдуном». Талантливые всегда выделялись на фоне порядков этого места.       Как же он был рад, что наконец-то поймал ее — после всех долгих пряток. И его напарник вполне разделял победное чувство. Единственное, что приглушало отвращение к этим двоим, было то, что торопили они к куда более гадкому человеку, чем и сотня таких вместе взятых придурков.       Несмотря на решимость, что старательно поддерживала Харукава, с каждым следующим шагом в сердце впивалась кислая вопиющая беспомощность. Ей по миллиметрам было пропитано это здание, она звенела в пьяных отзвуках эха — чувство, что спустя столько времени и старательного избегания, эта бездна все-таки утопит девушку.       Сколько же ухищрений, сколько сил, и все равно в итоге она оказалась здесь. Словно сама природа была против, упрямо возвращая любые дороги в темный мир — хотя это Маки и так хорошо знала. Вязкая душащая память возвращала в сознание образы из этого места, от которых девушка так жаждала избавиться. Вся долгая работа над стойкостью в минуты сходила на нет под их захлестывающим натиском. Помимо всех усилий воли тело начинало мелко дрожать.       Вот впереди замаячили светлые двери, заставляя мгновенно пожелать о задержке с безобидной компанией. Но уже спустя секунды их распахнули, открывая путь в зал.       Сложно было представить помещение еще тошнотворнее коридоров, но оно явно превосходило все ожидания. Облик знакомого интерьера едко впился в разум. То, что, видимо, должно было сойти за смелую оригинальность дизайна, оказывалось кислотно яркой безвкусицей, отлично отображающей извращенный ум хозяина. Оно больше походило на бордель, чем на логово организации беспощадных убийц. Маки всеми моральными силами старалась отгородиться от давящей атмосферы этого места — скользкой вульгарности его безумия — как и того, какая участь ожидала ее здесь.       Жестокие сволочи. Однако изнутри все ядовитее разъедала мысль, что по сути Харукава ведь тоже одна из них.       Двое приспешников протащили ее вглубь помещения, а затем опустили на темно-синюю плитку пола, наконец-то попуская хватки, от которых за неблизкий путь, наверное, на руках уже остались синяки. Секундное облегчение сменил резкий рывок за плечи, заставляющий стать на колени. Маки еще сначала решила вести себя рассудительно и спокойно, но зря терпеть совершенно излишнее наступление на ее гордость она не собиралась. Не теряя сдержанности, девушка твердо противилась натиску врага, но, несмотря на это, тот все же упрямо добивался своего. И, если второй даже немного отодвинулся от противостояния, то вот хозяин оков участвовал в нем со всей яростью — даже большей, чем сама Харукава.       Его чуть ли не добела высветленные волосы, что торчали во все стороны мятым шаром, умудрялись и с такого расстояния мерзко лезть к ней в лицо. С каждой секундой сквозь его вечный показательный холод все больше закипала злоба, то и дело вырывающаяся тихим рыком. И от того девушка становилась лишь собраннее, чувствуя превосходство — одну каплю заветной надежды среди тяжелой ситуации. В конце концов, противнику надоела возня: кольцо на шее вдруг беспощадно сжалось, а его колючее жжение словно пронизало все тело, впиваясь ледяным ядом в сознание.       Рука колдуна резко потянула вниз, и колени Маки с силой ударились о каменный пол. Машинально сообразив, сможет ли идти — все-таки сможет — девушка забыла о боли, но капля обнадеженности тут же испарилась с приходом охватившего душу гадкого ужаса. Харукава застыла, пристально наблюдая за медлительно входящей в зал с другой стороны знакомой светлой фигурой. Выплывая из-за гротескной то ли статуэтки, то ли вазы в углу, показался человек с всегда туманно прищуренными глазами и крайне мерзкой несильной улыбкой — именно тот, которого девушка надеялась никогда больше в жизни не увидеть.        — Харукава... — в показательной важности протянул он, вязким, словно деготь голосом, от одного звучания которого пробирало безмерно неприятное чувство. — Наконец-то ты снова здесь! Сколько времени выброшено зря, но теперь ты больше не будешь тратить свой драгоценный Талант впустую. Такое оружие должно быть в руках тех, кто может его оценить.       Маки опустила напряженно хмурый взгляд, наблюдая за ним лишь краем зрения. Она не собиралась смотреть, не собиралась снова разглядывать его — это было невыносимо от той скользкой тревоги, что совершенно бессознательно и с огромной мощью пробирала от въевшихся в память воспоминаний о «сотрудничестве» с этим типом.       Предводитель. С тех пор, как Отчаяние захватило полмира, в нем разрослось множество подобных организаций. Эта была одной из худших, как раз из-за «него». Даже боль вокруг шеи затерялась на фоне вопиющей настороженности и «предвкушения» будущего, которое неизбежно приближалось, если ничего не изменить. А что можно было изменить — оказывалось крайне сложным вопросом.       Безысходность. Она окутывала с каждой секундой, вступая в безжалостный бой с мужеством, которое Харукава тщательно прививала себе, как неотъемлемое условие цели «выжить». Упрямо и безустанно прикладывать все силы, иначе можно было просто остановиться и умереть.       И все равно... Маки оказалась здесь — в месте, что всем своим существом стремилась избежать.        — Посмотри, тебе, видимо, не понять, какая это большая трата. Абсолютная Убийца — выбрасывает дар на ветер, прячась по теням от собственной сути, — уши вяли, с такими серьезностью и искренним увлечением он говорил о подобных вещах: — Как же давно ты уже не убивала?        — С полудня, — холодно и едко бросила девушка. Ведь как раз благодаря нападению его людей так пришлось поступить.        — И ты смеешь называть это убийством? — гром недовольства звенел в его повышенном, но все еще сдержанно строгом голосе. — Я бы еще потерпел, если бы мне сказал это какой-то идиот. Почти никто сейчас не понимает главного... — от того, какая настоящая тоска просвечивала сквозь его суровый вид от этой больной мысли, по телу расходилась мелкая дрожь. — Но ты, Харукава, должна лучше всех знать: убийство — это тонкое искусство! И оно не имеет ничего общего с твоими жалкими попытками защититься и их вынужденными жертвами... «Вынужденные жертвы» — даже звучит противно! Эти суетливые действия грубо перечеркивают всю природу охотника. Жертвы обязаны быть продуманными и красивыми! А у меня сердце кровью обливается от того, что такими одаренными руками ты творишь столь низкую дрянь, как самооборона. Что талантливейшая убийца превращает себя в добычу, которой нужно защищаться...       Это было почти пугающе: видеть, как столь холодный и черствый человек изливает эмоции. Маки знала, что делает он это редко, но именно ей раньше часто удавалось застать его таким. И от этой привилегии, Харукава с огромнейшим удовольствием отказалась бы: от Таланта Убийцы, от всего внимания к нему этого помешанного.       Вокруг, наблюдая, стояли еще несколько людей ближе к стенам зала, и вдруг один из них с беспокойным видом подошел к лидеру, прошептав ему что-то у уха. Тот лишь безучастно кивнул, пока подручный возвратился на место.       Однако краем зрения девушка увидела, что в комнате сильнее началось движение: появлялись и уходили все новые люди, тихо и волнительно переговариваясь между собой в стороне, поглядывая на предводителя.        — Как же тебе нравится губить драгоценные для меня вещи... — задумчиво повернувшись в сторону, продолжил он: — Но ничего, потому твоей силой и должен управлять кто-то, кто понимает ее важность. И, хотя я человек, склонный к рассудительным сомнениям, видя все, уверен, что никто не сможет распорядиться ей лучше, чем я, — враг вновь повернулся и со смесью довольства и презрения посмотрел вниз на Маки: — Жаль, что вещи часто достаются тем, кто их совершенно не ценит. И ты бы хорошо заплатила за то, как чудовищно обращаешься с Талантом, но раз уж этот прекрасный дар твоя неотрывная часть, видимо, придется простить. Ведь, главное: на этот раз я точно сделаю тебя своим идеальным оружием.       Как же гадко становилось от того, как слова о прощении совмещались с его мерзкой улыбочкой. Она ясно говорила — он прекрасно помнил, что тренировки включали в себя самые что ни на есть настоящие пытки и не только.       Тихий, непреодолимый страх пропитывал душу. Как бы Харукава не отгоняла его, как бы холодно не держала лицо, внутри все равно трепетал его немой вопль. Так ярко и глубоко в душе, что до него невозможно было даже добраться и что-то сделать.       Насколько же давно убийца не испытывала такого страха.       События нещадно несли ее к аду, что страшнее смерти, не оставляя ни единой нити спасения. И потому тем более — тем более нужно было держаться. Этот худший, сокрушающий вариант, Маки обязана справиться, пережить его и спастись! Даже отсюда, даже если в процессе уже не будет хотеться. Выжить! Только выжить — сквозь самую вязкую тьму, с любой ужаснейшей болью.       Выжить... ведь иначе только мрак.        — Ну, я всегда здесь, чтобы помочь, — едко вставил колдун, с высокомерной ухмылкой глянув на девушку.        — Обойдешься, — с долей раздражения в спокойствии ответил предводитель, — теперь я пригласил профессионалов. Уже доверил дело дуракам в прошлый раз.       По тому, как сжалась хватка на руке, Маки тут же почувствовала, насколько бурно в юноше закипала злость.        — Ошибки Лиммо — не мои, — в тщательно подавленной ярости проговорил он, пока лидер вновь отвлекся на подошедшего помощника, вынуждая того проглотить весь свой гнев.       Отмахнувшись, предводитель повернулся к Харукаве, но на этот раз приспешник не отступал, несмотря на рисующийся на лице страх. Главарь был этим крайне недоволен и, сурово прикрикнув, быстро вышел вперед. И вдруг звонкий стук его каблуков перекрыл глухой грохот, а помещение содрогнулось, будто качнувшись из стороны в сторону. Тело словно на секунду подлетело в воздух.       И тут же, когда Маки еще даже не успела понять, в сердце появилась надежда. Неважно на что — пусть бы всех их хоть разом похоронило под завалами — что угодно, если оно прервет происходящее сейчас. Угрожающий дальний треск словно дал глоток свежего воздуха. Фоном раздался звук бьющейся мелочи, пока враги начали перекрикиваться между собой.        — Черт! Неужели нельзя не мешать в один долгожданный момент? — оскалившись, прорычал лидер. — Как они посмели разрушать наследие самой Джунко!        — Говорим же, это серьезное нападение — мы не справимся без Вас! — отчаянно произнес кто-то, подаваясь вперед.       «Очень серьезное, раз здесь гремят взрывы», — как ни странно, с воодушевлением отметила Маки, пока в голове уже стремительно собирались новые цепочки возможностей. Отвлечение — идеальный шанс сбежать. Им необходимо воспользоваться... при любой угрозе.        — Тц! Вы, уведите ее отсюда! — с откровенным гневом скомандовал предводитель, рьяно указав на девушку, и поспешил вон из зала.       Очередная волна грохота на секунду словно подбросила в невесомость, после чего враг тут же перешел на бег вместе с остальными. Двое подчиненных потянулись за Харукавой, но до того, как та оценила обстановку, девушку резко отдернули назад. Скривившись от очередной волны душащей боли и с усилиями не упав, она обернулась.        — Руки прочь! — выпалил колдун, прожигая товарищей убийственным взглядом из-под ровной полосы челки, и, подняв на ноги, потянул Маки к дверям.        — А ты уверен? — донеслось со стороны.        — Кто ее поймал? — риторически холодно бросил он, уходя.       С еще большей горящей уверенностью таща Харукаву по светлому коридору, враг не давал и секунды захватить воздух. Чувствовалось, как полоса на шее стала толще — видимо, из-за разошедшейся силы. После нескольких пробежавших мимо людей, вокруг не осталось никого.       Вскоре, после неожиданного поворота за угол, двое остановились в комнате, и по прошлому опыту девушка быстро поняла, что это полупустое помещение явно не предназначалось, чтобы держать пленников. Черт! И что теперь взбрело в голову этому идиоту? Колдун оттолкнул к стене и заставил опуститься на пол, тем временем проверяя что-то за дверью.       Земля все еще изредка сотрясалась отголосками происходящего на улице. Когда-то оно должно было случиться: слишком долго организации разрастались, как мутировавшие грибы, все больше загоняя Маки в угол, в погоне за силой Абсолютного Убийцы — этого проклятого клейма. Момент столкновения был неизбежен, и вот сегодня напряжение взорвалось. Но ей оно было лишь на руку, как и любая диверсия, любое нарушение планов врага.       Нужно было бежать — каким угодно образом, просто необходимо. От всей этой войны за убийственный Талант, которая шла в первую очередь против самой Харукавы. Уж эти люди не стеснялись самых мерзких в своей беспощадности методов, чтобы сделать себе послушного пустого убийцу, которого потом направят на дела еще куда хуже.       Маки на собственном горьком опыте знала: погрязнуть в этом дегте означало бы смерть — ужасно медленную и мучительную. Когда ты уже просто не находишься в сознании: теряешь личность, волю и безжизненно существуешь, как расходный, постепенно стирающийся инструмент, переживая до тошноты жестокую мерзость, что творится твоими собственными руками.       Пары проб в эту сторону хватило с головой, чтобы понять — держаться подальше от ее кошмара нужно любой ценой! Как бы сложно ни было, поддаться означало подписать смертный приговор. Любая борьба, любая другая смерть при попытках были благословлением в сравнении с этой судьбой.       «Я не хочу... Не хочу быть убийцей».       Любой ценой Маки этого избежит. Даже, если придется...       Смотря на врага и перебирая в голове все варианты и мысли, девушка все лучше составляла картинку, с горечью понимая, что есть лишь один. Черт, если бы она могла просто убить его! Но кольцо на шее не позволит воспользоваться силой Таланта. Девушка старательно пыталась нащупать хотя бы ее отголоски в глубине души — тщетно.       От осознания в груди разлилось невероятно тяжелое разъедающее чувство, но вскоре оно было заглушено прохладой необходимости. Харукава сделала медленный вдох, шум вокруг начал постепенно стихать — слишком легко, слишком плавно, как будто действие было совершенно в порядке вещей. Но ведь нет, нет... Девушка рассеяла внимание, собирая его в темных глубинах разума. А они словно того и ждали.       Беззвучное, холодное спокойствие верно окутывало душу. Маки согласилась бы сделать что угодно, лишь бы не пришлось погружаться в него снова, однако больше не оставалось ничего. Свет словно приглушался, распыляя картинку перед глазами — лишь временно — сквозь него Харукава заметила, как неслышно приближаются шаги врага.        — Маки...