Не бойся.

      Мы не разговаривали с Майклом оставшиеся сутки до отлёта домой и не разговаривали в самолете. Он не проронил ни слова, молчала и я. Мне нечего было ему сказать на этот счёт. Его этот поступок очень сильно задел меня. Задел за живое. Я и не хотела ничего слушать. Было достаточно того, что он успел сказать в спальне. Я шла по трапу вниз, как вдруг почувствовала резкую боль внизу живота. Согнувшись пополам, шагнула на последнюю ступеньку и зацепилась за чьё-то плечо. Закусив губу, перевожу взгляд вдаль. Резь в глазах искажала четкий горизонт. Я словно попала в какой-то туман, уши заложило как при вылете на самолете. Единственное, что помню - это как чьи-то сильные руки подобрали меня и отнесли в машину. Дальше чьи-то тихие голоса, словно я находилась под водой и не слышала их и сильную резь в глазах. Чувство одно из самых худших. Очнулась я в машине, лёжа на коленях у Майкла. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, подперев подбородок рукой. Я не хотела с ним разговаривать и сейчас, даже спасенная от падения на сырой асфальт. Его реакции на мое пробуждение долго ждать не пришлось. Видимо он заметил мой взгляд на себе и решил проверить жива ли я ещё. Я отвернулась почти синхронно с ним, успев заметить краем глаза его обеспокоенный взгляд. — Ты как? Как себя чувствуешь? Что случилось? — Я нормально, — сухо ответила я, не шевелясь. Тогда Майкл одной рукой взял мой подбородок и повернул к себе. Бегающим взглядом рассматривал мое лицо. Его сжатые скулы не предвещали ничего хорошо. Он отчего-то был зол. И мне очень бы хотелось выяснить причину. Но разговаривать по-прежнему я не хотела. Внутри не было желания. Вот вторые сутки во мне пустота. Я чувствую как она давит на меня, как сжимает меня тесными своими стенами и заставляет задыхаться. Не могла я так больше. Играть в обиженную было не в моей компетенции. Но сейчас я даже смотреть на него не хотела. В облаке мыслей до меня дошло, что я нахожусь в одной машине с тем самым водителем. И также мы были все вместе в самолете. Так почему бы просто не потребовать объяснений? Только я собралась открыть рот и начать перепалку с ним, как тот сам начал говорить. — Мы попали в пробку. Там какая-то авария, только что две машины с копами проехали мимо нас. Придётся задержаться. — Отлично! — заверещала я, поднимаясь с колен Майкла и полностью игнорируя его протесты. — Значит теперь ты сможешь мне всё наконец-таки объяснить! Водитель заглушил машину и с каменным лицом глянул на меня через зеркало заднего вида. Это бросило в меня ещё один пучок агрессии. Я сжала кулаки, привставая коленями на сидении. Оперевшись локтями в пассажирское сидение охранника, уставилась на водителя. Молчали все. Я лишь смотрела на пульсирующую жилку водителя и подбирала внутри себя слова, которые хорошенько бы повлияли на дальнейшую его судьбу и заставили вытянуть сразу всё, что мне нужно. — С каким парнем я целовалась тогда в пабе? Ты что Майклу наплёл? — Я что увидел, то и сказал. — Что ты увидел?! Я его даже не касалась! Мы имён друг друга не знали! Он лишь дал мне дельный совет, и я тут же вышла из паба! — Очень интересно каким образом он дал тебе этот совет, — вякнул позади меня Майкл. Я как следует ударила по спинке пассажирского сидения и потянулась к ручке двери. Они все просто с ума посходили! Обвинять меня в этом, даже не знав всей ситуации! Как этот водила мог обмотать Майкла вокруг пальца и убедить в том, что это было?! Как?! Он же даже не верит мне, а сейчас и вовсе подлил масла в огонь. Я шумно вздохнула, когда дверь не поддавалась. Майкл схватил меня за руку и прижал к себе. Я по-началу вырывалась, но он сложил мои руки на груди и крепко обнял. Мои попытки вырваться из его рук с треском провалились. Я лишь обхватила правой рукой его руку и упала лицом в его плечо с влажными глазами. Слёзы дорожками лились по щекам, не оставляя мне и шанса для дальнейшей борьбы с водителем Майкла. Замечаю, что я в последнее время стала часто купаться в слезах и истериках. Мне часто приходится перед кем-то оправдываться, за что-то отвечать. Я устала от этого. Хочу вернуться в обычную жизнь. В спокойную счастливую жизнь. Не плакать и не злиться ни на кого. Меня тошнило от слёз. Меня тошнило от угнетающей меня обстановки. Никогда прежде на меня не давила удушающая пустота. Мне хотелось вернуться к быстрой жизни, в которой мы с Майклом ныряли из страны в страну. Так мы не замечали тех мелочей, к которым не раз придирались в отпуске. У нас не было причин для ссор. Или мы их не замечали. Стало непонятно - хорошо ли это? Они незамысловато разрушают нас, оставаясь незамеченными. Но стоит выползти одной причине, так вылезают и остальные. И опять-таки страдаем мы. Скоро у меня не останется сил бороться с этим. И я сдамся, перестав давать нам хоть какие-то ободрительные надежды на наше будущее. Не сказать, что я разлюбила его. Нет. Мое сердце навсегда будет принадлежать ему. Чтобы с нами не случилось, сердце и душа будут верны ему до конца его и моих дней. Это конечная точка в любви. Больше никого в жизни я не подпущу к себе и на метр. Не смогу испытать таких же чувств, как к Майклу. Не смогу прожить и дня без него. Пока он рядом, мне спокойнее. Намного спокойнее. Мир как будто действительно существует. И более того, он живет вместе со мной. Пока Майкл рядом со мной, у меня есть всё, чтобы жить и одновременно ничего, чтобы жить без него. Мы наконец-то доехали до дома. Я молча вырвалась из объятий Майкла и самостоятельно на ватных ногах дошла до дома. Он догнал меня уже на пороге и хотел что-то сказать, но в коридор вбежала Джиджи. Вся расстроенная и дрожащая, утирая мокрым полотенцем новые слёзы. Тогда я поняла, что случилось что-то очень страшное и вцепилась в руки Майкла. Ещё одного потрясения мне было достаточно, чтобы слечь в больницу с нервным срывом. Я боялась услышать что-то особенно страшное, поэтому молча таращилась на женщину. А она, видимо, не осмеливалась сказать что должна была. Инициативу в свои руки взял охранник, который застрял перед нами с двумя тяжёлыми чемоданами. Он и сам не на шутку перепугался за Джиджи. — Что произошло?! — Эн, твой отец... он попал... он в больнице. Майкл.. я... Я медленно начинала опускаться на колени. Внутри меня как будто что-то вспыхнуло и оборвало тот самый хлипкий мост, который соединял меня с жизнью. Руки затряслись. Молчание нагнетало меня. Ещё чуть-чуть, я закричу от страха и боли, поразившей моё сердце. — Господи, — выдохнул Майкл, подбирая меня с пола на руки, — Джиджи, объясни нам внятно что произошло с Гарри. — Мне позвонила мама... Анны и сказала, что он попал... в ДТП. Недалеко от ранчо. Сейчас... он... в... р-реанимации. Она снова сорвалась на истерику и ушла, пряча лицо за полотенцем. ДТП? Стоп. Мы когда ехали домой, случилась какая-то авария, о которой сказал водитель. Туда ехали ещё две машины с копами. А я в это время сидела в машине и билась в истерике. Не зная, что мой отец лежит там на дороге и, возможно, истекает кровью. Боже, за что? За что мне такие испытания? Где я перешла дорогу неправильно? Почему я лишилась того счастья, что было со мной последние пять лет? Как это вернуть обратно..?

***

Не помню как мы доехали до больницы. Майкл никак не отпускал меня, держал мои руки в своих. За это я была ему очень благодарна. Такая поддержка удерживала меня в себе и не давала продолжать гибнуть. Он что-то шептал мне в самое ухо, растирая плечи. Я попросила его не выходить из машины, чтобы лишний раз не светиться. Но он наотрез отказался меня слушать, убеждая, что все это время будет рядом. Мы шли по бесконечному коридору больницы, натыкаясь на врачей в синих костюмах. Я расспрашивала каждого о своём отце, но все пожимали плечами и странно оглядывались на нас. Теряясь среди множества дверей и врачей, чувствовала, что вот-вот снова упаду в обморок. Майкл пытался ловить меня и успокаивать. Но позже вокруг него выстроилась толпа. Я попросила его подождать меня и побежала дальше по коридору. Ближе к концу замечаю одинокую женщину напротив какой-то палаты. Она тихо всхлипывала и утирала лицо салфетками. Позже мне удастся узнать в ней собственную мать. Она была очень грустная, если не сказать, что убитая. Значит ли это, что всё очень плохо? Бросаюсь ей в колени, давая волю слезами. Целую её руки, рассматривая лицо. Она постарела порядком на пять лет. Морщины вокруг глаз стали глубже и заметнее. Несмотря на то, что она всегда старалась скрывать, не заметить их сейчас мог только слепой. Я рассматривала прозрачное лицо матери и задыхалась в слезах. Кто-то сзади пытался поднять меня и усадить. Но я протестовала, не отрывая взгляда от лица матери. — Мама! Мамочка! Что случилось с папой? Где он? Ответь! Ответь мне! — Эни? Вы с Майклом уже прилетели? Я... я толком не знаю. В него влетел какой-то урод. Машина Гарри всмятку. Встань с колен. Я видела, что он потерял много крови. Мне предложили стать донором в случае необходимости. Врач сказал, что шансы очень низкие. Вот сижу жду его. Они отвезли его туда, в реанимацию. Я тут же встала и подлетела к двери. Сквозь прозрачную полоску мне удалось увидеть врачей. Обстановка была спокойной. Медсестры и врачи наверняка обменивались медицинскими терминами, лазая различными металическими штуками в его внутренностях. Один из врачей невзначай посмотрел в мою сторону и тут же приказал медсестре узнать в чем дело. Я отошла от дверей и села рядом с мамой, обнимая её за плечи. Из губ лились слова поддержки, хотя я слабо в это верила. Если шансы низкие, то навряд ли всё пройдёт гладко. Мы битый час сидели в коридоре. В пустом холодном тихом коридоре. Изредка был слышен стук колёс кроватных коек или реанимационных носилок. Врачи перекрикивались, поддерживая с больными контакт. Мой взгляд был прицеплен к дверям реанимации. Справа от меня сидел Майкл, уронив лицо в руки, а слева сидела никакая мама. Она периодически всхлипывала. Я старалась не плакать, чтобы не ухудшать ситуацию. Но сердце внутри прыгало с одного ребра на другое и обратно. В легких быстро кончался воздух. Глаза щипало от сухости, лицо было окаменевшим. Тут я заметила как из реанимации выходит врач, тяжело вздыхая и снимая окровавленные перчатки. Все вскочили и разом подбежали к нему. Он оглянул нас и странно покосился на Майкла. — Родственник? — неожиданно спросил он у Майкла. — Будущий муж его дочери. Что с Гарри? — Что ж, операция была очень сложная. Похоже придётся сделать ещё одну, а то и несколько. Мы успели его спасти. Будете молиться, если он выкарабкается и вернётся в обычную жизнь. Все облегченно выдохнули. Хотя бы жив. Я упала Майклу на плечо и крепко обняла его за шею. Вдруг почувствовала небывалую необходимость в нём. Шептала ему какие-то слова, может быть, очередные признания в любви и снова начала плакать. Это самый тяжёлый день в моей жизни. Я была на грани того, чтобы не свихнуться и не оставить Майкла одного. Внутри меня всё жгло и болело. Словно в меня вставляли вилки и проворачивали. Но Майкл был настоящим мужчиной, обнимал и всячески поддерживал меня. За это ему отдельное спасибо.