Цепи, ошейники и питомцы

      Веселье шло как обычно. Лотос уже успел отвыкнуть от столь "острых" ощущений. Да, шея долго болела от того странного ожога, что оставил Рюрик., но такая боль далека от этого холодного ужаса, пробирающего до самых костей при одном косании ледяного лезвия.       Но только змейка начала хоть немного заново привыкать, как Рюрик вдруг угрожающе навис над ней сверху. Рука нежно прикоснулась к щеке.. огладила до самой шеи.. и по спине забегали совсем иные мурашки. Как бы терпелив раньше не был Лотос, тогда он знал - как бы плохо ни было сейчас, стоит потерпеть, и можно будет расслабиться, утопая в тепле самого верного его спутника жизни. Теперь же он намного уязвимей. Любое касание ощущается глубже, любые издевки ранят больнее, и секс на этом уровне.. что-то слишком личное. Пленник просто не был готов раскрыться до такой степени, его это пугало. И тогда тело начало невольно уворачиваться от действий изголодавшегося актива. От этой руки отодвинется, от той отвернется, от него самого вожмется в кровать.. Напряжение росло, страх набирал обороты, гул в голове становился громче и оглушающей.. Пока возле уха не пронеслось: — Всё же хочешь, чтобы я ушёл.?~       И всё. Мир застыл, время остановилось, тут же настала тишина. Неужели он действительно сказал это? Он правда заставляет сделать 'такой' выбор? Он хочет, чтобы Лотос сам решился на такой поступок? Он же знает - малыш теперь не сможет отказать. Почему бы ему просто не взять его силой, как обычно.? Это было бы проще.. Почему он должен сам соглашаться на это..? — Молчишь, значит. — размышления вновь прерваны. Терпение ни у кого не вечное, а этот парень успел доказать, насколько его чаша мала. —.. Не хочу.. — еле слышно, заикаясь, пронеслись столь судьбоносные слова. — Тогда изволь вести себя подобающе.       И только Лотос успел поднять свой жалобный взгляд, как его тут же снова заткнули поцелуем, сразу давая шанс показать, насколько урок усвоен. Усвоен он был отлично. Хоть с промедлением и вяло, но на поцелуй ответили, а значит проход для Роллера был открыт.       Снова бешеный ритм, снова горячий пот, и крепкая хватка, отдающаяся тупой болью в костях. Зверёк даже не был подготовлен, но и таким грубым вторжением во внутренний мир хозяин умудрился доставить ему удовольствие. Что же поменялось с последнего раза? Пожалуй, всё. Господин больше не хотел только ранить своего пленника, он хотел видеть, как тот извивается от кайфа под ним. Каждое движение делалось как можно более грубым, но и максимально точным. Времени изучить и опытным способом найти слабые точки пассива у Роллера было предостаточно, и теперь он мастерски заставлял его ощущать полную гамму удовольствия от такого жестого обращения. Кроме того, сам Лотос не остался прежним за время заключения. Этот месяц был для него самым тяжелым. За него Афтер успел испытать каждую каплю безысходности, уныния, апатии, что только мог. И единственное удовольствие, что прорвалось сквозь эту пелену подавленности, было связано с Роллером. Последнее наслаждение, что тот помнил - находиться под хозяином, позволять ему владеть собой, как сейчас, и вместе со всем удовольствием - терпеть боль и унижение от него.       За всё это время далеко не один винтик выпал из головы Лотоса. Далеко не одна шестеренка заржавела, и далеко не один механизм сломался.       И это стало одним из многих последствий, что переживал Лотос. Теперь он всё больше осознавал - боль приносит не только страдания.       Может в начале Афтеру и пришлось согласиться, максимально прикрываясь стеной отрешённости, но Роллер не позволил ей долго выстоять. Прорвался, захватил вихрем чувств, и малец даже не успел понять, что произошло, как сам влился в процесс.       Вот, всё кончилось. Заплаканная моська уткнулась в широкую костяную грудь. Руки сомкнулись в слабых объятиях на исполосованной шрамами спине. Хвост аккуратно обвил одну из ног. В воздухе всё ещё раздавалось тяжелое дыхание, но его обладатели были расслабленны как никогда.       Минутная стрелка провернула ещё далеко не один круг, перед тем как тишину разрезал тихий неуверенный голос. Малыш давно собирался с силами, чтобы спросить и, пожалуй, до сих пор не был готов, но просто должен был знать. — А что., с Готом.? Он же был таким хорошим мальчиком, может, именно сейчас Рюрик будет достаточно расслаблен и милостив, чтобы ответить?       Но ни один мускул не дрогнул на лице садиста, и он лишь безразлично закрыл глаза. — Забудь про него. Сердце йокнуло. Видимо не суждено Лотосу узнать о судьбе его несчастного друга.. — И скажи спасибо, что я не отдал его браконьерам или прочим любителям подобной "экзотики". — сквозь безразличие всё же пробиваются еле различимые нотки холода. Услышав это, зверёныш вновь оживился, и даже поднял на своего хозяина взгляд: — А кому тогда.? — Близкому знакомому. Так что не могу утверждать, что с ним~ Кончик хвоста всё же начал беспокойно вилять: — И почему., не отпустил просто.? — Чтобы это отродье попробовало засудить меня и рассказало всем своим сородичам, где я живу? — раздражение снова начало скапливаться в нём.. — Он бы не стал.. и не смог.. — съёжившись под этим злобным взглядом, что снова метнули на него. — "Конечно, Гот не стал бы". — У него там даже нет никого, чтобы что-то— Не успел тот и договорить, как его грубо перебили: — Ты со мной спорить собрался? Только-только осмелев, Лотос снова осёкся и опустил взгляд: — Нет, я.. Просто., беспокоюсь за него.. — Для тебя он мёртв. — холодно и твёрдо, как всегда. — Закончили разговор. Вообще больше не поднимай эту тему, ты меня понял? — Ладно..       Кровь Рюрика явно мгновенно вскипала, стоило только хотя бы упомянуть имя "Гот". Что уж там имя, даже мимолетный знак, напоминающий о его существовании, приводил нервного директора в ярость. Не зря он сбагрил его в первые попавшиеся знакомые руки, только чтобы не видеть больше эту рожу, и чтобы она не мешалась под ногами. О чём он только думал? Да, первое время близость этих псин была чрезвычайно удобна, но посмотрите только, во что это вылилось! Надо было просто сразу не брать его, и справляться самому, и то удачней вышло бы.       Что ж, ладно. Главное, он больше не помеха, а у Лотоса появилась другая, даже более действенная слабость.       Так теперь и проходили будни. Однако с каждым днём Рюрик всё отчетливей и отчётливей замечал странную реакцию его любимчика на их маленькие игры. То она слишком тихая, то наоборот слишком активная, то он вообще почему-то начинал картинно выгибаться и задирать голову, прижимаясь к своему мучителю. Но спрашивать Роллер пока ничего не будет, у него, кажется, и так есть своя догадка..