To Be Reborn

Мне всегда казалось, что каждая звезда на тёмном полотне неба что-то значит. С самого детства это завораживало меня. Для многих зарождение новой звезды — просто коллапс в плазменный шар, что, конечно же, так и есть, но если задуматься об этом больше? Убрать в сторону науку и дать волю фантазии? В нашей галактике примерно триста миллиардов звезд, и что, если каждая из них представляет того или иного человека? Как-нибудь ночью, застав безоблачное небо, прямо над твоей головой открывается вид на эти загадочные огоньки. Ты восхищаешься их красотой, но все же равнодушен к этим космическим телам. В твоей голове даже мысли нет, что именно сейчас тебе светит твоя душа. Среди тысячи подобных ей она будет выделяться. Только твой невооружённый взгляд может заметить уникальность этой звёздочки, а может, наоборот, отметить её идентичность с другими. Тут сложно сказать, что именно ждёт человека. Все зависит только от него самого. Сейчас, глядя в туманный, ночной небосвод, я не могу увидеть ни звезды. Как иронично. Вот так реальность бьёт по мне каждый день, забирая оставшиеся частички прежнего меня. Сказать честно — я напуган. Что в итоге останется от моей души? Такими темпами, всего через несколько никчёмных дней меня сложно будет назвать человеком. А в таком случае, я буду отличаться от ходячих лишь рационом питания. Ни мама, ни Майки не смогут остановить этот процесс, ведь они самими подвергнуты ему. И ведь некого спросить. Нет возможности обратиться за советом к человеку, который мудрее тебя. Если когда-то я был на берегу и наблюдал оттуда, в данный момент мое тело неизбежно тонет. Как на зло, смерть так и не приходит. Легкие заполняются водой, кислород не поступает в организм. Проще говоря — тело умирает, а сознание по-прежнему с тобой, и ты чувствуешь всю эту боль. Не физически, а ментально. Только вступив в говно, я понял, что выживание — это далеко не жизнь. — Мы сейчас собираемся, чтобы проверить наличие укусов. Идём, — подкравшись сзади, обратился ко мне Фрэнк. В побеге от ходячих мы успели познакомиться и даже немного узнать друг друга. Это был на самом деле приятный парень, на пару лет старше меня, с кучей татуировок на теле и моей бывшей впридачу. Да, я не ошибся — та девушка, получившая щедрую пулю по моей доброте душевной, была Линдси. Эта овца каким-то образом встретила Фрэнка, а у того рука не поднялась оставить её на неизбежную смерть, о чём, я уверен, сейчас он жалеет. Можно было подумать, что она изменилась после всех событий и стала хотя бы чуточку умнее, но нет. Владимир Иванович красиво сказал: «Горбатого могила исправит, а упрямого дубина.» Постояв ещё пару секунд, я двинулся вслед за моим новым приятелем. Ночь была и вправду оглушительно тихая, что нам было на руку. Заметить ходячих или мародёров становилось в разы легче. Но всё это просто ложное чувство безопасности. Под ногами шуршала трава, наводя на тёплые воспоминания прежних дней. Этого только не хватало… И ведь это будет преследовать меня до последнего вздоха. Где бы я ни был, малейшая деталь, замеченная моим взором, обращает меня обратно в беззаботную жизнь. С одной стороны — хочется забыть их и больше не чувствовать тоску по тому времени, а с другой… Я никто без своего прошлого. У меня только и остались эти призрачные мгновения, которых я больше никогда не смогу повторить. «Не смотри назад, живи настоящим…» — да это полный вздор! Именно прошлое сделало нас такими, именно оно дало нам ценные уроки. Мы обязаны жить прошлым и не совершать прежних ошибок, чтобы построить хорошее будущее и радоваться настоящему. Но даже придя к такому выводу, легче не становится. И когда я успел стать пленником своего собственного разума? Всё только становится сложней. Все сидели на брёвнах, укрывшись одеялами, кроме Линдси. Она лежала в машине неподалёку и ходить, как вы уже поняли, не могла. Разжигать костёр было слишком рискованно, поэтому мы довольствовались мягким материалом. Фрэнк что-то увлечённо рассказывал моему брату, и его глаза светились, как июльское солнышко в полдень. Сам Майки даже не пытался сдерживать эмоции внутри себя, открывая свою добрую, детскую душу новому знакомому. В ответ лучезарному мальчишке парень широко улыбался, отдавая ту же энергетику. На фоне сцены, что открывалась сейчас передо мной, все прошлые терзания ушли, ну или заглушились, по крайней мере. Но умиляться этой сценой пришлось недолго, потому, как только заметив меня, мама оторвала Майка от самого увлекательного разговора за последнее время, чтобы начать проверку. Тот лишь разочарованно закончил разговор, но выражать своё недовольство не решился. Зато я решил стать первым. Мне пришлось скинуть верхнюю одежду и остаться в тонкой футболке. Прохладный ветерок сразу же проник под ткань, касаясь моей плоти холодными иглами. Пока двое самых близких мне людей обыскивали меня, то и дело по телу проходились мурашки, оставляя неприятное ощущение дискомфорта. Но больший дискомфорт мне составил пристальный взгляд Фрэнка. Он без какого-либо стеснения рассматривал полуголого меня. Его взгляд скользил вверх и вниз, иногда останавливаясь на каком-то участке. Я очень надеялся, что он просто пытается не пропустить малейшую ранку, но странная ухмылка на его лице настораживала. Мне ещё не приходилось получать «такое» внимание от парня, поэтому с каждой секундой всё больше хотелось закончить это и наконец одеться, но время тянулось мучительно медленно. Когда наступила его очередь, я немедленно смылся оттуда, чтобы избежать очередного неловкого случая. Меня очень привлекали татуировки, и я бы с удовольствием рассматривал замысловатые рисунки на коже, попутно расспрашивая о них, но в данной ситуации это будет слишком. Вот так мои ноги привели меня к машине, в которой находилась раненая девушка. Оказав неотложную помощь, она смогла остаться в живых, что я отметил спорным моментом. — Эй, Линдс, ты как? — открывая дверь и садясь на переднее сиденье, спросил я. Она же растянулась на заднем, укрывшись курткой Фрэнка. Подняв на меня взгляд, та просто промолчала. Её обида была понятной, но и я в этом не виноват. Кто кидается в объятия к человеку с заряженным оружием, да еще и в маске? Видимо, даже такие элементарные вещи её мозг обработать не в состоянии. Вот вам отличный пример действия травки на мозг подростка. Шумно выдохнув воздух, я отвернулся в сторону лобового стекла. По крайней мере, это было лучше, чем то, что могло произойти, если бы я остался на проверке Фрэнка. И с чего я так зациклен на этой ситуации? — Слушай… Мы оба виноваты, окей? Не обижайся, главное — мы живы. Остальное не имеет значения, — всё же нам теперь придётся выживать вместе, а такие глупые обиды не должны существовать. — Джерард, я никогда не ждала и не буду ждать твоих извинений. Думаешь, я не вижу твоей неприязни ко мне? Пусть ты меня и ненавидишь, но знай — я в тебя, придурка, влюблена всю свою жизнь. Машина снова погрузилась в тишину. Простите, что? Это было бестактно. Неуместно. Глупо. Или нет? Закрадывались сомнения насчёт полученной информации. Мне всё это почудилось из-за недостатка сна? Но её голос неожиданно для меня прозвучал… Красиво? Из-за долгого молчания, он прозвучал с приятной хрипотцой, словно ледяной и безупречный металл. Повернувшись обратно к ней, наши взгляды встретились. В темноте глаза Линдси блестели, как будто были покрыты серебряными блёстками, которые так подходили голосу. Я никогда прежде не замечал её натуральную красоту, встречая только лицо под слоями косметики. Она, безусловно, была красива и с той тонной ненужной штукатурки. Для меня открылся новый мир, новая сторона этой девушки. Слова, произнесённые ею, были благополучно проигнорированы мной, так как голова была занята другим. Это было так странно, необычно. И вот в сознании возникает вопрос: «А с чего начался весь этот негатив по отношению к этой девушке?» Мы ведь никогда не разговаривали по душам, чтобы точно утверждать о её бестолковости. Тело обдал жар, словно вспыхнул пламень азарта. Кто же ты, мать его, такая, и смогу ли я разгадать тебя, Линдси Баллато? Чёрт тебя дери, Джерард. Не успевая за мыслями, которые неслись внутри меня с невыносимой скоростью, я просто не мог отдавать отчёт своим действиям. В любой миг, моя жизнь может оборваться, так почему бы не послать здравый смысл хотя бы на несколько часов? Спинка сиденья опустилась, удаляя последнее, что нас отделяло. Температура в какой-то момент просто взлетела, из-за чего одежда казалась такой бесполезной вещью. Каждое движение будто было заранее расписано, а зрительный контакт лишь побуждал на большее, старательно передавая электрические заряды. В каждом поцелуе была боль, что копилась в нас месяцами. Эмоции, что были так грубо помещены в самые дальние уголки нашего сознания, рвались наружу. Это была наша первая ночь без всякого притворства и фальши.