To Be Reborn

Когда это началось, никто даже не обратил внимания. Все были заняты своей жизнью. Плохая оценка по тесту, опоздание на свой автобус, расставание с парнем. Для нас, несерьёзных подростков, это казалось важнейшим в жизни. Наши юные умы были полны вдохновения и амбиций, а эпидемия, что превращает больных в живых мертвецов, существовала только в фильмах и сериалах. И ведь я был таким. Популярный старшеклассник, о котором мечтала каждая третья нашей затхлой школы. У меня было всё, о чем только можно мечтать пареньку моего возраста: статус среди сверстников, смазливое личико, капитанство школьной сборной команды по соккеру, красивая девушка. Ох, Линдси, та еще сука. По канону у самого популярного парня — популярная девушка. Не то, чтобы я ее любил, скорее терпел ради короны на выпускном. В ней была только внешность и талант ублажать в постели. Без этого она была пустышкой. Надеюсь, Линдси подохла первой, когда вирус добрался и до нас. Когда в городе ввели чрезвычайное положение, я осознал всю серьёзность происходящего. Словно до этого мои глаза были завязаны, и кто-то резко сорвал закрывающую ткань с моего лица. Пока продукты и средства гигиены не были раскуплены, мы всей семьёй ринулись в магазины. Паника еще только добиралась маленькими шагами до зевак нашего города, так что вылазка удалась без происшествий. Сказать, что я за неделю кардинально изменился — ничего не сказать. В моих приоритетах исчезли глупые легкомысленные желания, а на замену им пришло только одно: спасти семью. Мой отец был дантистом, а мать ветеринаром. Майки было вообще двенадцать лет, так что ответственность по защите лежала на мне. Я владел травматическим пистолетом, поэтому с оружием проблем не должно было возникнуть, но как же я ошибался..... Примерно через неделю эпидемия пришла в наш город черной смертью, стучась в каждый дом, хладнокровно забирая невинные жизни. Мы в ужасе наблюдали статистику мира. Люди погибали и превращались в полутрупов ежедневно. Общество распалось. Одни образовали жестокие банды, убивая и насилуя девушек, вербуя мужчин и используя ходячих как собак, другие просто сходили с ума и совершали самоубийство. Врачи лихорадочно пытались изобрести вакцину, но все было тщетно. Беспорядки по причине снятий моральных норм дали свой результат. Медицинские центры рушили и крали лекарства. Люди одичали. Тогда и умерла моя единственная бабушка — Хелена. Именно она воспитывала меня, пока отец работал сутками, чтобы обеспечить семью, а мать была беременна Майки. Бабушка научила меня жизни. Я любил ее даже больше, чем маму. Это сильно ударило по мне. Мой долг был защищать семью, но я, чёртов бездарь, не смог. Бабушка находилась в другом городе, а границы были закрыты. Я пытался пройти нелегальными способами, и каждый раз меня ловили. Государство последними силами пыталось удержать людей. В один день Хелена перестала отвечать на звонки. Когда мы отправили офицеров проверить ее, они нашли совсем другое. Эта тварь уже не являлась моей бабушкой. Еще больнее было слышать это от безэмоциональных полицейских. Внутри меня сгорела последняя частица счастья и радости. Это и был полный конец прежнему Джерарду, конец этому миру и всему живому. Черная смерть не обошла и нас. Пришла она внезапно, среди ночи. Люди в черных масках вломились в наш дом и поставили моих родителей на колени. Я был наверху и не сразу заметил незнакомцев, угрожающих глоками и ворующих наши припасы. Через сон услышав плач матери, холод ужаса прошел по моим внутренностям. Погиб отец. Он пытался остановить этих ублюдков, и один из них выстрелил ему в живот. Спустившись вниз, я застал рыдающую маму в крови папы. Его превращение только начиналось, и я видел, своими глазами видел, как жизнь покидает его, а свет в глазах исчезает навсегда. Мне хватило пары секунд этого зрелища, чтобы горечь утраты и ярость охватили мое сознание, а его лицо навечно осталось в моей памяти, преследуя во снах и говоря о том, какой я жалкий, потому что не смог сберечь семью. Точно не помню, что произошло. Будто кто-то управлял мной. Очнулся я, когда двое грабителей лежали со вскрытым черепом и мозгами, растянувшимися по всему паркету, а чужая кровь покрывала моё лицо и руки. Я убил людей. Я убил голыми руками. Назад пути уже не было. Моя прежняя жизнь окончена, а впереди только одно: убей или будь убитым. Моя мать сломалась. На её руках умер отец, а на глазах сын безжалостно убил двух человек. Она не разговаривала со мной днями. Да и я был не в состоянии. Самое невозможное — это не потеря близкого, а выпустить пулю в голову уже живому мертвецу, когда ты видишь родное лицо, но понимаешь — это уже не тот человек. Тебя охватывает чувство бездыханности, и боль растекается по телу. Рука невольно дрожит, не решаясь спустить палец на курок. Слезы льются по щекам, уходя на шею и дальше на грудь. Сколько бы ты не убил, каждый раз ты будешь это чувствовать и будешь сильнее терять себя. Куда сложнее было Майки. Его нормальное детство осталось где-то в прошлом, а вместо игр с друзьями у него тренировки по стрельбе. Это неправильно, но иначе никак. Он может потерять меня в любую секунду, и, не зная, как пользоваться пистолетом, ему недолго придётся. Бедный ребёнок, родившийся в неподходящее время, смотрел не мультики по телевизору, а на смерть людей. Майки пытался быть оптимистом, но ночью я слышал, как он тихо плачет. Я видел, как он не хотел стрелять даже в мишени, а, производя выстрел, содрогался от ужаса, что в следующий раз это будет не железная пластина. Так мы и остались втроём. Несчастное трио, которое не надеется на хорошее будущее, а готовится к смерти изо дня в день. Мама постепенно приходила в себя и даже начала давать нам уроки по медицинской помощи. Все же она ветеринар и что-то да смыслила в болячках. Моя игра в футбол дала свои уроки, и я тоже был осведомлён об ушибах, и что с ними делать. Большую часть времени я проводил в нашей скромной библиотеке, в перерывах между обучением и обходом дома. Телевидение, интернет, мобильная связь — все пропало, и я был к этому готов, поэтому еще в первой вылазке тайно купил книги и комиксы для Майки на его ближайший день рождения. Помимо литературы, которая мне пришлась очень даже по душе, я нашел полное руководство по выживанию, которое купил года три назад чисто из интереса и благополучно забросил через день. Раньше я не любил читать. Фильмы и сериалы — вот это я обожал. «Зачем напрягать свой мозг, когда можно посмотреть на снятую картину?» Уверен, от меня веяло тупостью и узким мышлением за километры. Тем не менее, первый месяц мы жили хорошо. Еда и вода имелись более чем в достатке. Электричество, кстати, тоже было. Жаль, что с наступлением осени оно закончилось. Холода начинали о себе напоминать, и мы не знали, как себя отапливать. Костер дома не устроить, а на улице это бы привлекло слишком много внимания, что было чревато не самыми хорошими последствиями. Нам приходилось спать в куртках и каждую ночь молиться, чтобы зимой мы просто-напросто не померли от обморожения. Но со временем все становилось только хуже. Мама заболела. Нужных лекарств было недостаточно, а это означало только одно — нужна вылазка. Правда, есть одно большое «но»: я не мог оставить маму одну с Майки. Они бы не смогли защитить себя. Взять их всех было не вариантом — мать была слишком плоха, чтобы передвигаться, и был огромный риск быть замеченными ходячими. Дом один нельзя оставлять — ограбят. На ум пришла идея: спрятать их двоих в закрытом подвале вместе с припасами. Что я и сделал. Вылазка получилась более или менее удачной, но не для меня. Вид на опустевший город, разбитые окна магазинов и домов заставил образоваться ком в горле. Когда-то живописный и счастливый Нью-Джерси превратится в богом забытое место, с кучей ходячих на удачу. Зайдя в первую аптеку, соблюдая полнейшую тишину, я начал сгребать все нужные и ненужные препараты, ставя в приоритет антибиотики. Это было глупо с моей стороны, так как таблетки в баночках издавали слишком много шума при передвижении, что значительно усложняло задачу быть незамеченным. Но, к моему счастью, домой я добрался без особых проблем, не учитывая пару убитых мертвецов. Мы с горем пополам пережили зиму, находясь в нашем доме, но так дело дальше идти не могло. Ловя очередную радиостанцию, я наткнулся на сообщение, где говорится о лагере выживших. Майки с мамой были в восторге, а я очень скептически отнёсся к этому. Вдруг это просто мародёры, которые ищут наивных людей и, завлекая их в так называемый «Лагерь выживших», убивают и забирают все пожитки? Долгие споры привели нас к тому, что мы все-таки отправимся туда и проверим, не выдавая себя до последнего. Так и начался наш длинный путь в Нью-Йорк. И сейчас, сидя на холодном кафеле какого-то супермаркета, со спящим Майки на коленях и вспоминая это все, я скучаю по этой беззаботной атмосфере, когда в холодильнике есть еда, в кранах течет горячая вода, а дома тебя ждёт мягкая кровать. Когда днями напролёт тусуешься с друзьями в пабе с поддельным паспортом и, приходя домой, получаешь арест от отца. Больше всего я скучаю по счастливому Майки. Скучаю по тому, как он меня бесил, прыгая на кровати с утра пораньше и крича: «Джерард Уэй, вставай скорей!» Скучаю по тому, как он заливисто смеялся, когда мы вместе сидели в кабине аттракциона, который так сильно крутился, что вызывал бабочки внизу живота. Для меня нет человека важнее, чем этот оболтус. Видя его улыбку, моя душа цветёт. Сейчас же мне приходится жить в постоянном страхе умереть. Приходится голодать неделями. Приходится видеть грустного братика и поникшую мать. Мы не ценим, пока не теряем. Вот вам и ирония судьбы.