Сказка - ложь...

В первое мгновение Иван не то что растерялся, он попросту ушам своим не поверил, подумав, что это у него рассудок окончательно помутился от переживаний и выдает желаемое за действительное. Полная оторопь нашла, но так наверное и бывает, когда то невозможное, о чем ты долго и страстно мечтал, вдруг оказывается на расстоянии вытянутой руки. А то и гораздо ближе! Губы их снова встретились, и Ванин разум без лишних сожалений покинул хозяина, не выдержав прямого столкновения с куда более приятной перспективой. Ничего другого ему и не оставалось – вел на этот раз Кощей. Уверенно, даже где-то властно, без тени игры, прозвучавшей только что в тоне. Явственно демонстрируя нюансы отношений, которые Ванечка в эйфории мог из виду выпустить, однако не переходя при этом определенной грани и изредка намеренно уступая, тем самым провоцируя царевича на еще более бурный отклик. Пожалуй, этот поцелуй и был настоящим ответом тому со стороны мужчины, во всяком случае, очередной проверкой – определенно. Причем проверкой для них обоих. Как и весь вечер, по большому счету. Слова словами… И впрямь, к чему в сотый раз перетирать одно и то же, переливая из пустого в порожнее. Ни сейчас, ни прежде чародей перед Иваном душой не кривил: если отбросить собственные многократно и усиленно истрепанные нервы, то, чай, не монах и не девица на выданье, чтоб ломаться, зачем же отказывать себе в малых мирских радостях! И если уж рассуждать отвлеченно, логически-холодно, то лучше Ванечки и так вовремя ему любовника не найти. Идеальная кандидатура! Иван привлекательный молодой уже мужчина, а не нежный птенчик, который будет валяться под тобой в постели шелковой тряпочкой, закатывая глазки. Но и к месту и не к месту прущей изо всех щелей самцовости в нем нет, как образно бы выразился Серый, - шерсть на загривке дыбом не встает. Присутствие и прикосновения Ивана, даже откровенные, не вызывают подсознательного неприятия, хотя Ваня вполне силен, - его объятья были пусть и осторожными, но крепкими, и даже вспомнилось, что именно эти руки и таскали твое бесчувственное тело изо дня в день несколько лет подряд… Иван его спас, он влюблен и больше самого Кощея боится причинить своему любимому хоть каплю неудобства, не говоря уже о боли. Он может быть неловким, но неопытность и грубость не одно и тоже, тем более, что первая означала возможность без труда сохранять за собой нужную степень контроля над ситуацией. Все это вместе позволяло без особых опасений передать ведущую роль Ивану. И можно было ожидать, что получится все же выдержать это, не сорвавшись в панику или ярость, а еще вернее сначала в панику, а затем в ярость... Получится дойти до конца, испытав законное удовольствие и тем самым через Ивана вернуть себе прежний полный спектр адекватного восприятия хотя бы секса. Да, вот только принципы иногда вылезают не вовремя: например, не делай другому того, чего себе не желаешь. А затем, на всю эту мешанину пудовой плитой обрушилось новое откровение, задавив на корню все прежние измышления, ведь суть катастрофы крылась даже не в том, что зацепили его Ванины поцелуи, а в том – чем и почему. Это было, как если бы слепой стрелок, к тому же впервые взявший оружие, вдруг легко и непринужденно попал в яблочко. Слишком легко! Настолько, что оставалось лишь посмеяться над собой: а ты, оказывается, любитель наступать на одни и те же грабли! За такое короткое время уж по третьему кругу пошел… Не оттого ли бесился? Кто еще здесь дурак – Иван, готовый в лепешку расшибиться за толику внимания своего избранника, или колдун многомудрый, прикрывающий проповедями о свободных отношениях свой страх перед чем-то большим, что на самом деле очень хотел бы иметь. Это не любовь, конечно, да и черт с ней! Откуда же ему вообще знать, как это должно им самим чувствоваться, как-то никак не успевал до сих пор понять… Тем более, это же Ванечка, уж от кого-кого подлости ожидать не приходится! Тянет к нему? Ну, может и правда судьба? Сколько уже всего между ними понаверчено! - Попробуем? – повторил Кощей в сияющие синие глаза. Он протянул руку, желая толи погладить парня по пылающей щеке, толи отвести растрепавшиеся от ветерка кудри с лица, но Иван перехватил его за кисть, принявшись покрывать горячечными поцелуями кончики пальцев, запястье, ладонь. - Вы?.. – он тоже не отводил взгляда, буквально всем существом впитывая эти вихрем кружащиеся вокруг мгновения близости. Мужчина вначале недоуменно приподнял бровь, потом понял и мягко усмехнулся: - Ты же сам подчеркивал недавно, что я тебя ни в чем не обманывал. И теперь не обманываю. Правда, поэтому заранее и не обещаю ничего. Иван счастливо кивнул и обнял чародея теснее, прижимаясь к нему всем телом и зарываясь лицом в ниспадавшие на плечи темные волосы. Прежде, чем Кощей успел его перебить, твердо проговорил: - Я - обещаю: вы не пожалеете! *** Невероятная… невообразимая… необыкновенная ночь все никак не желала сдавать позиций и уступать свое место рассветному лучу, за что Иван был ей бесконечно благодарен. Пребывая в тягуче-томительной сладкой полудреме, он то и дело изредка приоткрывал веки, чтобы убедиться лишний раз, что не сошел с ума, не бредит, запутавшись во времени и в помешательстве забравшись ко все еще бессознательному колдуну в постель… Да, в одну постель, ибо Кощей лежал рядом, правда в отличие от Вани, - спал тот хотя и несколько беспокойно, но по-видимому довольно крепко. А и глупо, должно быть: сколько раз Иван так, украдкой, уже любовался соразмерными чертами лица чародея, а затем и чистыми линиями сильного и гибкого тела, - всем его обликом, совершенно неотвратимо затмившим собой чего бы то ни было прежде… Однако именно этот раз был иным. В корне отличаясь от прочих предшествующих - отсутствием смутного, но оттого не менее неприятного чувства, сродни стыду за воровство. Сейчас же то, откровенное и будоражащее все существо его, зрелище, которое молодой человек буквально пил сквозь ресницы, затем накрепко запечатывая под веками, – становилось не добычею, а даром! Кощей лежал не просто близко, а так, что Ваня чувствовал его ровное дыхание на своей коже. Мужчина свободно раскинулся на простынях, забросив одну руку за голову, длинные темные волосы в беспорядке разметались по подушкам и несколько прядей по-хозяйски переплелись у Ивана на плече, смешались с его собственными, куда более короткими золотыми локонами. А наготу Кощея прикрывал лишь угол весьма небрежно смятого одеяла, под которым их бедра вплотную соприкасались, и на мерно колеблющейся груди чародея абсолютно естественным образом покоилась ладонь царевича. Куда уж естественнее после того, что между ними в этой постели было! …- Уже почти жалею, - мужчина чуть высвободился с тяжелым вздохом. – Неисправимый ты! - Ни за что! – довольно подтвердил Иван. – Что-то меньшее - вас не стоит! Кощей толи подавился очередным сокрушенным вздохом, толи передумал фыркать и насмешничать, толи все сразу: вот и что на такое сказать-то можно?! Ваня-Ванечка… - Полно уж! - отстранился он вовсе, сделав шаг в сторону. Да только кто его выпустит! Уж точно не Ваня, заполошно шепчущий: - Позвольте, я еще немного с вами побуду! Молчать обещаю… - Вот же! – Кощей все же вскинулся, запуская руку в солнечные пряди, чтобы сжать, оттянуть удобнее… Замер. Перевел вздох: - Неплохая идея! – бросил жестко. – Молчать! Отступил к самому выходу, брезгливо и зло ломая губы, но, пересилившись, - обернулся на оцепеневшего Ивана. - Я не гоню, - улыбнулся даже. – Пойдем… Ты же не до рассвета собрался здесь коротать… Растерянный парень последовал за ним, но Кощей уже опомнился и успокоился так же быстро, как и вскипел непонятно из-за чего. Когда Иван зашел в опочивальню, мужчина стоял к нему спиной и раздевался, стягивая с себя рубашку. Молодой человек бездумно перехватил резкий жест и приблизился, осторожно дотрагиваясь до его плеча: - Я все не так делаю, да? - Так-не так… Не в том дело, - не оборачиваясь отозвался чародей. – Просто я немного устал. - От меня? – Иван словно в безнадежной мольбе вычерчивал губами контуры лопатки, подбираясь к откинутой шее - От себя скорее… - неохотно признал Кощей. - А вы от дум отдохните! Я сам… - не удержался от нового обещания Иван, чуть сдвинувшись, он тем временем добрался до ключицы. – Только подсказывайте иногда, как лучше… чтобы вам приятнее было. - Ох, Ванечка, а ты оказывается искушать умеешь! – низким шепотом протянул мужчина, все же полностью разворачиваясь к царевичу. Заглянул в синие озера, полные нежности и желания, трепета и страсти - улыбнулся невольно. - Не умею, - тряхнул кудрями Иван и обезоруживающе сообщил, - но я попробую! - Ну, пробуй, пробуй… Да уж, под таким напором только сдаться и остается! Впрочем, сдаваться можно по-разному: жарким, глубоким вышел поцелуй. Неторопливым, неминуемо верно затягивающим в себя до темной пелены перед глазами так, что после него оставалась лишь одна реальность – он, этот поразительный человек, самый дорогой, самый желанный… Только он один в целом мире, только вкус его требовательных, испытующих губ, чтобы жадно глотать с них его дыхание, упругая твердость мышц и матовая гладкость кожи под ладонями, и – ответные, не оставляющие не грана сомнений, прикосновения кажущихся всезнающими рук. Иван немного опомнился оттого, что каким-то чудом они оказались около кровати, да и полураздеты были уже оба. Ноги держали некрепко, и молодой человек опустился прямо на пол перед присевшим на постель чародеем. Снова целовал ему пальцы, выпутав их из своих волос, запястья, поднял голову и успел уловить, как мелькнула на мгновение и истаяла из его глаз совсем уж ядовитая зелень, проясняется взор и теплеет: - Ванечка, заробел вдруг?.. - Наверное. Мне притронуться-то к вам за счастье, а теперь здесь и так… - Продолжай! – Кощей потянул его на себя, откидываясь, и прямолинейно огладил по бедру. Смотрел сквозь ресницы, как царевич нервно избавляется от последней лишней одежды на них. Мужчина не помогал ему больше в том, но смеяться над его неловкостью мысли вовсе не возникало, наоборот. Отпускало понемногу с грехом пополам скрываемое напряжение, какая-то подлая, затаившаяся внутри гадюка затихала и уползала – это же Ваня! Вот он весь, искренний, цельный и в желаниях, и в чувствах, настоящий… Ну кто еще в подобной ситуации способен честно признаваться в слабости или просить о советах! - Ванечка… - Кощей аккуратно привлек парня, побуждая лечь рядом. Настаивать дальше и объяснять на пальцах не потребовалось, Иван с радостью вернулся к прерванному занятию, вслед за мужчиной позволив себе более вольные ласки. Однако когда ладонь весьма повелительно накрыла его стоящий каменным колом член, - зашипел сквозь зубы и замер. - Не надо, - глухо попросил он чародея куда-то в шею, - а то я прямо так сейчас… Не выдержу, а вы же еще… - А я никуда не тороплюсь! – властно, но мягко прервал его Кощей, для верности пресекая возможные протесты и стеснения еще одним ошеломляющим поцелуем. Результатом явился долгий протяжный стон, а едва переведя дыхание, молодой человек с еще большим пылом обрушился на мужчину, похоже, тоже избавившись от какого-то подспудного страха и утвердившись в уверенности, что все между ними точно пройдет как следует. Замечательно даже, особенно если постараться! Убедившись, что чародей не спешит ехидничать над торопыгой и ничуть не разочарован, благодарно выцеловывал ему виски, скулы, снова руки – от запястий по венам до самых плеч, а потом уж опять не до благодарности стало. Шея - вся, чтобы ни одной клеточки не пропустить, - и ниже, до живота, грея ладонями его бедра… Тот лишь выгибался, как кот и дышал часто, прерывисто, сверкая вызолоченной зеленью из-под ресниц – трудно оставаться невозмутимым и холодным, когда тебя так жарко нежат! И ведь вроде бы никаких экстравагантных изысков Ваня не демонстрировал, а каждая жилка вибрировала: - М-м… - бедра раздвинулись шире. Иван не замешкался, и там исцеловал все, до чего добраться вышло, а до чего не вышло руками утешил. - Все такое нежное… - словно в беспамятстве шептал. Одно колено поцеловал, другое погладил и дальше направился. - Ты что делаешь?! - Ноги твои целую! – как само собой разумеющееся отозвался Иван. - Давно мечтал… - Сумасшедший! – Кощей рухнул на подушки. – Ваня, не томи, давай уже… Если и был миг растерянности, когда не иначе как по волшебству в ладонь парня прилетел небольшой пузырек, то справился Иван с ним быстро и незаметно. В самом деле, каким тут рассуждениям место может быть! Ага, самое время вопросами задаваться как да почему… Как ему желается, так и будет! Накрыл собою разгоряченное тело любимого колдуна, удерживая вес на локтях, кончиками пальцев поглаживал его лицо, вглядываясь в потемневшие очи, толкнулся и застыл, когда тот резко втянул воздух. Затишье… Не только телами, взглядами переплелись. Кощей его одной рукой по пояснице гладит, второй - бережно отвел со взмокшего лба прилипшие кудри: Ванечка, держится, терпит… За одно это полюбить можно! Мужчина одновременно двинул бедрами и потянулся к губам, и Иван не услышал даже, - всем существом уловил беззвучное: «давай же». А затем и вовсе никаких лишних слов не было, только то самое, пронзительно-острое, сладкое безумие, когда двое одним становятся. Когда вселенная все же соизволила вернуться на круги своя, Иван опамятовался и спохватился, осторожно сместившись в сторону, хотя сам Кощей не предпринимал попыток высвободиться из-под него. Замявшись от внезапно нахлынувшей неловкости, парень смущенно огляделся в поисках чего-нибудь, чтоб обтереться. Нужная салфетка возникла по ленивому щелчку пальцев, на мгновение вогнав его в краску, благо глаз Кощей так и не открывал. Кое-как устранив неудобство и не слишком представляя необходимо ли сейчас что-то еще делать или говорить, Иван прилег возле мужчины, некоторое время свободно наслаждаясь моментом истины: так вот, оказывается, каким он бывает после утех любовных. Правда, не удержался все-таки и легонько шепнул в плечо: - Все хорошо? Кощей знакомо выгнул бровь: хм, дайте подумать! Разнеженный, заласканный, зацелованный в самом прямом смысле от кончиков пальцев до кончиков волос, о прочем уж умолчим стыдливо… - Хорошо это несколько не то слово, Ваня! – он чуть приоткрыл веки, оценил сквозь ресницы выражение лица парня и мягко улыбнулся на его обеспокоенность. - Хорошо. Как никогда хорошо. И так он это сказал, что аж дух перехватило, Иван признательно прижался губами к солоноватой от пота коже: - Вы… - Ва-а-ня, - на корню перебивая очередные восторги и заверения, неожиданно с ехидцей протянул Кощей, вычерчивая ногтями причудливые узоры на его спине - а тебе не кажется, что величать на «вы» человека, с которым только что так миловались, что оба спермой до ушей перемазаны, - не скажу, что глупо, но по меньшей мере странно? Иван предсказуемо сбился с мысли, ошарашено моргнул, прыснул вдруг и засмеялся, уткнувшись лицом в грудь чародея. Кощей беззлобно усмехался, лукаво мерцая глазами в полутьме: а вот так еще лучше, обойдемся дальше без превозношений. Ноги целовать это, конечно, оригинально и, чего уж там, весьма приятно, но ведь всего нужно в меру... Гуляющее по крови, сытое умиротворение не только настраивало на благодушный лад, но и неожиданным образом отзывалось приливом шальной бесовской энергии: спасибо тебе, Ванечка, и впрямь хорошо на диво… Впрочем, вероятно Иван рассуждал в схожем ключе, тем паче по-видимому прочно уверившись в том, что объясняться ласками и поцелуями у него выходит куда успешнее, чем словами, потому как смех сам собою снова перешел именно в них. Не то чтобы это можно было счесть побуждением к продолжению, однако вначале короткие и легкие, прикосновения губ к грудине, ребрам, соскам становились все более чувственными, а ладонь самовольно закружила по прессу, вокруг пупка. - …или в купальню? Тут уж окончательно развеселился Кощей. Суть вообще-то невинного вопроса про умывание он пропустил мимо ушей, но возможность еще подразнить - сама просилась на язык. Одним движением змеёй вывернувшись из объятий, опрокинул парня навзничь на постель и, оседлав его бедра, низко наклонился над ним, вкрадчиво сверкая зеленющими очами: - Однако! – поерзал, дескать, поудобнее устраиваясь, и зашептал, одним голосом выглаживая жаркую дорожку от основания, вдоль всей шеи и до кончика уха к виску. – Надо же, кто бы подумать мог… Стыдливый, скромник невинный из благолепного терема царского - не только фантазиями всякими не обделен… купальными, например… А в постели неистов, могуч аки лев какой! Неутомим… Ваня полыхнул румянцем, подтверждая первую часть характеристики, вторая, на счет неутомимости, - раньше справилась. - Смеешься… - прозвучало это не обижено, но с долей укоризны. - Не без того, - запросто отмахнулся от упрека мужчина, уголки его губ действительно подрагивали в провоцирующей улыбке. – Не плакать же? Нет, не плакать… Коли он так смеется, - плакать вовсе не об чем! Да и некогда. Не за чем. Губы его – словно розы пурпурные, только лишь любоваться такими – и то, до самой могильной пелены не жалко! Шелка трепетнее, бархата тяжельче, до брильянтовых искр острее - сразу и жалят, язвят, и нежат своим дыханием, а в глазах – пьяный мед… Иван несколько раз взбрыкивал, пытаясь дотянуться следом, однако тут же бывал мягко, но весомо прижат обратно к простыням, так что оставалось лишь подчиниться, выглаживая ладонями то, до чего все же удавалось достать – сильные плечи, гибкую спину, прежде чем тот опять увернется, гладкое колено у своего бока. Он собрал в руку длинные темные пряди, пропуская их сквозь пальцы, в то время как чародей, - истинный чародей, кто еще такое творить способен! - забавлялся с его шеей и сосками, щекоча их языком, прикусывая, вновь зализывая вслед за тем. Вторую руку – изловчился и тихонечко, вверх по бедру, запустил между их телами, добравшись до самого сокровенного, что вызвало совсем уж невозможное, хрипловатое одобрительное мурлыканье. Ивана от этого звука словно молния прошила от макушки до пят и на постели подбросило! - Экий ты у меня горячий, Ванечка! – коварно протянул Кощей, вовлекая его в глубокий, жгучий и терпкий, как крепкое вино, поцелуй. Мужчина извернулся, слегка сместившись и приподнимаясь, - и Иван смог лишь глаза распахнуть, ощущая, что член снова охватывает тугая пульсирующая жаром глубина. Да что же он делает-то!.. На этой содержательной ноте, последние остатки мыслей покинули бедовую головушку, оставив вместо себя искрящиеся брызги фейерверка. Вспышка – Кощей откидывается, выпрямляясь, раздраженно отбрасывая назад лезущие в лицо волосы… ага, и насаживаясь до предела. Обнаженный, возбужденный, прекрасный, как дикий хищник на охоте… Вспышка – одновременно с первым толчком рывок, и хищник пойман, зацелован, колдовской огонь в глазах становится нестерпимым… Вспышка – горе-охотник возвращен на прежнее место, а толчки и ответные движения бедер становятся все быстрее и резче… Вспышка, вспышка, вспышка… Взрыв. Дыхание нехотя восстанавливалось. Переплетение тел распалось, Кощей плавно стек с распластанного парня, вытянувшись рядом. В несколько небрежных щелчков пальцами очистил их обоих, напился из призванной чаши прохладной воды, затем наполнив ее заново и протянув Ивану, и зарылся в подушки со словами: - Все завтра. Ваня только кивнул согласно, пристраиваясь подле него.