Укрощение огня

День неспешно приближался к своему концу. Амани с удовольствием выкупался после долгой тренировки, довольный тем как охотно его тело возвращает себе отточенную до бритвенной остроты пластику движений и гибкую силу. Долгий перерыв не оказался губительным, и он снова может танцевать хоть всю ночь напролет. Ну и что, что не для кого, а на его счастье у господина, кажется, несколько иные предпочтения, - юноша задумался. Назначенное время приближалось, а он так и не принял решения. Идти не хотелось – этот человек действительно пугал его, а затеянная игра с наложником безжалостно изматывала нервы. Забавной она могла показаться только на первый взгляд, ведь так или иначе, а деться Амани от хозяина некуда. Он раб, даже если ошейник на него еще не надели. Не ответить на приглашение значило еще раз показать серьезность своих намерений, то, что отныне он не собирается подчиняться каждому движению пальцев, - а то и ловить их налету, предугадывая раньше самого хозяина, - лишь потому, что кто-то заплатил кому-то немаленькую сумму, чтобы пользоваться его телом. Но не идти, значило потерпеть поражение, даже не вступив толком в борьбу. Расписаться в своем страхе, больше того – признаться, что страх может управлять им, а значит – в своей слабости. Жизнь же такова, что именно слабость самый тяжкий грех, который судьба никогда не прощает, карая безжалостно и неотвратимо… Некстати, пока Аман шел те несколько шагов, которые отделяли его покои от княжих, почему-то вспомнилась несчастная Жемчужина. И впервые – с искренним сочувствием: с Амани ли без – мальчишка обречен, не научившись ни толком подчиняться, ни тем более подчинять. Хотя бы себя для начала. Так ветер клонит ветвь, усыпанную гроздьями цветов, даря прохладу в знойный полдень, как опустилась перед господином гордая глава. Всего лишь знак приветствия… Не больше, но и не меньше! Амир едва не рассмеялся, и тщательно постарался задушить даже намек на улыбку, спросив о безделице: - Ты ужинал? Угощайся, если хочешь, - небрежный кивок пришелся в сторону блюда с фруктами и печеньем. Поклон и такая же нейтральная благодарность за милостивое предложение, в которой тем не менее сквозит почти неприкрытая издевка. О, этот пламенный цветок великолепен без преувеличений! Как настоящий огонь, он вспыхивает моментально, но умеет смирять себя, довольствуясь тем, что есть сейчас для поддержания его горения. Желая большего и тихо тлея, чтобы породить пожар… Разгадка давно мучившей его тайны, сидела напротив своего князя, успешно изображая спокойствие и безразличие. В эту ночь партия сошлась вничью, а завершилась вовсе неслыханным благоволением: - Эль Мансура тебе не привычна, и ты наверняка скучаешь тут, - как бы не хотелось, но мужчина так и не коснулся своего наложника тем вечером ничем, кроме взгляда, безнадежно жаждущего насыщенья чернотой очей напротив. Но юноша так и не посмотрел на него прямо, прячась за бархатным занавесом ресниц. – Скажи Тарику, он проводит тебя в мою библиотеку. Уверен, ты найдешь много интересного для себя. Амани улыбнулся уверенно и почти безмятежно. Насколько мог, после изнурительного марафона: личная библиотека в его распоряжении за одну ночь за доской шатранжа? Вот уж на самом деле щедрый дар без всякого сомненья! Еще будучи ребенком он понял, что новое знание, оборачивается новой силой, и о чем касается речь – неважно. Свойства драгоценных камней, шелковый путь, дамасская сталь, высокая поэзия Шахнамэ, или язык тела – он собирал свое хранилище по крупицам, зная, что то или другое может потребоваться в любой момент. Чтобы не думали, но красота еще не все, а даже самый яркий танец так и не принес ему ничего, кроме быстрого соития с господином-наместником и сонма завистливых, похотливо щупавших его взглядов гостей прежнего господина… И вот теперь, в руки ему ложится бесценное сокровище, шанс, выпадающий на тысячи, судя по драгоценной чатуранге?! Не надейтесь, господин черный князь, я не откажусь от искушения, но ведь и не обещал в ответ ничего, никаких условий не было… - Амани пребывал в редком для себя состоянии ликования, как не старался обуздать эйфорию. А князь Амир прислушивался к удалявшемуся звуку легких шагов: конечно, домашние красивые туфли своей безумной звезде он заказал мастерам, но все же по горам, как и по камням самой крепости удобнее было ходить в пригодных сапожках с крепкой подошвой, чьи каблучки сейчас звенели по плитам… Он сам изумлялся тому, что вдруг проснулось в нем, едва стоило увидеть рану на груди юноши-раба. Увидеть его глаза с остывающим прахом упавших звезд… И все же встретить это непримиримое сопротивление, яростное неприятие и – выучку настоящего воина: волю, выдержку и решимость… Негасимое пламя! *** Библиотека действительно оказалась полна сокровищ, и Амани наконец отыскал причину, почему его хозяина называли колдуном: помимо поэзии, хадисов и Корана, здесь были списки книг по медицине, математике и астрономии, множество астрологических трудов, какие-то исторические летописи, описания походов… Не легендарная Александрия, но очень уж похоже! Редкий царь мог похвастаться таким хранилищем! Понимание, как легко его пустили в святая святых пьянило пуще крепчайшего вина. Начисто забыв о двух церберах сего сада наслаждений, юноша потерялся в нем до глубокого вечера, даже не читая, а просто перебирая драгоценнейшие хрупкие сосуды, заключающие в себе бездну знаний, чьи-то размышления, чаяния и чувства. Если бы впервые очнувшись в Эль Мансуре, он увидел, что крепость целиком вымощена индийскими алмазами, он не был бы потрясен сильнее! Хотя, нужно признать, что князь Амир прав – что толку в самых дорогих побрякушках. Он войн, хороший клинок ему важнее, а книга опора разуму и отдых для души... Впервые в его собственной душе шевельнулось нечто, похожее на уважение к новому господину. Аман опомнился только тогда, когда из-за сумерек стало трудно различать буквы и потребовалось зажечь лампы. Спохватившись, под ворчание Тарика он осознал, что кажется забыл даже о еде, и посмеялся над собой: ну кто бы мог подумать, что Аленький цветочек окажется фанатиком письменного слова! Вместо неудавшегося самоубийства, он смело мог сбежать с половины сераля, зная, что по крайней мере в одном месте его бы точно не стали искать – у господина Фоада тоже наверняка была библиотека или хотя бы что-то ее напоминающее. Его не расстроил даже очередной проигрыш в шахматном бою. Амир Фахд был сильнее и опытнее его в этом искусстве, только и всего. Следовало бы не скатываться в истерику каждый раз, ведь ясно, что швырять на ложе и насиловать с заката до рассвета, равно как и пускать в ход жесткие «методы убеждения» мужчина не намерен, держа данное слово. А лучше было бы вспомнить свой опыт выживания и присмотреться повнимательнее. Хотя бы к его манере игры, ибо как говорится, нет предела совершенству! Что Амани и сделал, в самых учтивых осторожных выражениях поблагодарив князя за его дар: это не было уступкой, наоборот – обойди юноша молчанием столь широкий жест, это выглядело бы нахальством и пустым ребячеством. Благодарить следует даже врагов за преподанные уроки, не говоря уже о подарке, который в голову бы не пришел ни одному хозяину. - Все это собирал еще мой отец, и дед, и прадед. Надеюсь, мои сыновья продолжат традицию рода, - усмехнулся Амир. Признаться, он сам не ожидал подобного результата, и исходил прежде всего из того соображения, что избыток свободного времени способен сыграть дурную шутку, изведя рассудок напрасными переживаниями. Мужчина хотел всего лишь отвлечь и успокоить недоверчивого юношу. О прежних привычках своей сияющей звезды он знал немного, - точнее ничего, кроме невнятных домыслов, - но будучи здесь, в крепости, бывший наложник не тратил дни, перебирая наряды и вырисовывая хной затейливые узоры на своей атласной коже. Его речь не походила на лепет пустоцвета, красивой розочки без шипов в хозяйском саду в ожидании садовника… Ум его Нари нашел бы, чем себя порадовать! Он и порадовал! Да так, что встревоженный Тарик, от которого Аман попросту отмахивался, даже не замечая, рискнул прибежать сначала к Фархаду – на что старик прочел мальчику длинное замысловатое наставление-притчу о пользе знаний и вознаграждении за тягу к ним. Племянник затих на пол дня, потом опять рискнул сунуться в библиотеку к дядюшке Сафиру со помощники, посмотрел на ошалелые пьяные глаза княжего талисмана, и побежал к главе рода… Хороший мальчуган, толк будет, - вынес вердикт мужчина, раздумывая над комбинацией из черных фигур. - Нашел что-нибудь по душе? Я-то думал, что полюбуюсь на непревзойденного танцора, а получил книжного червя! – поддразнил Амир юношу. Отзыв того стоил! Мгновенно распрямившиеся плечи, слабый намек на улыбку застыл, как старая потускневшая мозаика, ресницы колыхнулись, опускаясь чуть ниже и окончательно скрывая взгляд, но - изысканная свободная поза не изменилась. Не то, что пальца – жилки не дрогнуло на руке, опускавшей слона на нужную клетку! Степень восхищения горного князя юным невольником перешла уже в превосходные стадии. - Я больше не танцую, - безразлично уронил Аман, упрямо добираясь до короля противника. Он сам не мог бы сказать, зачем так откровенно соврал. Тарик ведь наверняка доносит о каждом его шаге, и разумеется Амиру известно о тренировках. Но… почему бы нет! Аленький цветочек тоже дал слово. - Из-за раны? – низкий бархатистый голос, казалось, ласкал сам по себе, и ни одной нотки гнева или недовольства в нем не прозвучало. – Или просто сердце не лежит? - Рана здесь не причем, - нейтрально отозвался Аман, сосредоточившись взглядом на крупном изумруде в короне своего короля. - Это радует, - мягкое замечание заставило ошеломленно вскинуть взгляд. Амир терпеливо объяснил. – Это значит, что тебе просто нужно время, чтобы понять чего ты желаешь. Но твои дивные танцы по-прежнему с тобой. Печально, случись наоборот – ты бы старался, а не мог. Свыкнуться с увечьем – тяжкая доля, мне бы не хотелось ее для тебя… Вечер переставал быть спокойным! Юноша распрямился с места, не забыв поклониться: - Господин, вы обещали! Позвольте мне уйти. - Иди, - Амир улыбнулся с толикой грусти. *** Сказать, что Аман был очень недоволен своим бегством накануне – значило сильно приуменьшить его оценку собственного поступка. Таких порывов он не позволял себе давно, как бы даже не самого начала обучения, довольно быстро уяснив, что выместить дурное настроение и нервозность можно легко на чем-нибудь относительно безобидном, но лишь тогда, когда уверен, что сохранил лицо в главном. Вчера же он позорно провалился! Досадно, но ребяческая выходка не была игрой, заигрыванием, тактическим ходом, чтобы выяснить насколько простирается благодушие хозяина. Он банально разнервничался и сбежал, толком не продумав причину и маневр для отступления. Робкая газель, да и только! Амани спать не мог, и утро не добавило душевного равновесия. Душила злоба на себя и на своего добрейшего господина. На себя – за то, что вдруг расслабился немного после дня в библиотеке, а потом постыдно испугался. На господина – за то… Да просто за то, что он существует! За то какой он, за то, что говорит… А он говорил так, как будто мужчине на самом деле было не безразлично, что Аман мог непоправимо повредить себе что-нибудь, остаться калекой, которому пришлось бы бороться за лишний вздох, навсегда лишившись возможности гореть в жгучем пламени танца. Губы юноши дрогнули уже не столько зло, сколько болезненно-ломко: так и есть! Ведь как понравился красавчик-танцор на пиру – никаких денег не было жалко, чтобы выкупить, а игрушка вдруг сломалась бы. На что больной наложник нужен – ни скуку развеять на досуге, ни перед гостем не похвалиться, ни в постели не позабавиться… Как здесь не переживать! Зато в доброту теперь играть куда как весело: разве не приятно, когда осчастливленный раб руки целует! Кому как не Аману о том судить – нацеловался! Чему позавидовал, зарвавшийся слепец, что какого-то мальчишку по головке погладили, а ты так и не дождался? Ну, так сейчас получил – радуйся! Однако настроение почему-то было весьма и весьма далеко от радости, и даже чтобы душу отвести ничего на глаза не попалось, так что Амиру при всем старании было бы трудно выбрать менее подходящее время для приручения своего строптивого приобретения. Князь появился как всегда неожиданно, безмятежно поинтересовавшись у мрачного юноши: - Позволишь к тебе присоединиться? – он указал на низкий столик с обильным завтраком, один вид которого необъяснимо вызывал еще большее раздражение. Амани слегка пожал плечами, безэмоционально уронив: - Все в этой крепости принадлежит вам, господин. «Даже я!» - Это имеет какое-то отношение к завтраку? – поинтересовался мужчина больше удивленно, чем рассержено. Аман изобразил самую невинную улыбку, на которую был способен: - У стула вы тоже спрашиваете, прежде чем на него сесть? Ему все-таки удалось задеть своего господина, который как видно, тоже не отличался спокойным тихим нравом, но князь в который раз смирил накативший волной гнев. - Разве я дал тебе повод чувствовать себя вещью? – мягко заметил Амир, вглядываясь в юношу. В кофейных глазах снова отразились сожаление и грусть. У всего на свете есть свой предел, перетянутая струна лопнула с тихим звоном, и Амани устало ответил: - Когда истина очевидна, нет смысла постоянно тыкать в нее пальцем… Отрицать тем более. - Моя власть так ненавистна тебе? – спокойно спросил князь. - Нет, - мгновенно отозвался Аман, - только то, что меня оказалось так легко купить! «И продать…» Исступленная горечь всплеснулась в голосе юноши, бессильно осыпавшись шорохом песчинок. Амани отвернулся резко, переведя дыхание. - Ты говоришь об… ошейнике сейчас? – ровно спросил мужчина, подобрав нейтральное определение. - Я говорю обо всем! И разве не ошейник ожидает меня в ваших покоях. - Что тебя ожидает, и тем более в моих покоях, - спокойно поправил юношу Амир, легко касаясь его волос, - зависит только от тебя. Что касается ошейника… - в тоне неожиданно скользнула улыбка, - я его тебе пришлю!