Пепелище

      «Эй, Баффи, так когда там идем-то?»       Голос Вэлса эхом отбивается в голове. Чувствую пульсацию в своем мозгу, чувствую легкое возбуждение. Скоро, Вэлс, очень скоро. Я выберусь из этого места. И ты мне в этом поможешь.       Мой тихий смех можно, наверное, услышать где-нибудь в соседних коридорах этой никчемной помойки-тюрьмы, но я забрался слишком далеко в этот раз, чтобы какой-нибудь случайный доходяга меня обнаружил. Слишком далеко. Здесь я даже могу спокойно поесть, не боясь, что кто-нибудь больше и сильнее придет и отберет моих с таким трудом пойманных крыс. Чтобы заманить пушистый ужин в ловушку, пришлось все-таки отдать им свой припасенный паек. Приманить их на еще одну «крысу». Эти, мелкие, стали слишком прыткими, слишком быстрыми. Или это я стал таким слабым?.. Пришлось приманить их кое-чем, с чем расставаться я так не хотел. Пришлось приманить их кусочком зажаренного мяса Клэр — девицы, что терлась вокруг Вэлса, и которую мы с ним зажарили в такой же далекой канализационной трубе. Никто не заметил пропажи. Такая же никчемная, ничейная незаметная девка, как и я. Никто и моей пропажи не заметит. Сбегу — скажут, сдох где-то в трубах, крысам достался, а жаль, мог бы хоть кому едой послужить. Здесь все в жратву сгодится. И я сгодился бы. Хотя бы так меня бы заметили, хотя бы так кто-то обо мне да вспомнил! Никто не воспринимает меня всерьез. Но губернатор воспримет.       Скрюченными, саднящими пальцами беру железный прутик и переворачиваю на решетке над огнем тушки жарящихся крысок. Смешно, что легко найти решетку, на которой можно что-то приготовить. Гораздо труднее — что зажарить. Самое проблемное — развести огонь в принципе. Но я смог. Я много чего успел отыскать и спрятать. Даже волосы Клэр в дело пошли. А как же? Их было не много, но я решил взять и это. Кто знает, какая мелочь где поможет? Я знаю. Потому что я еще живу. Не знал бы — сдох давно. И на корм кому пошел бы.       Уже скоро, мой дорогой Вэлс, уже скоро мы выберемся отсюда. Выберемся, и я покажу этим заносчивым тварям, что такое Подземный Город. Они сидят там на своих харчах, сидят и давятся, довольные собой. Пьют чистую воду, греются теплыми одеялами и не срывают ногти о пластик со дна железных крышек, пытаясь освободить одно от второго. Они не знают там, что такое мусор, что такое ценный мусор и что такое его добывать. Они совсем ничего не знают, и пора им это показать. Нам их вшивые законы ни к чему. Они все равно нас обратно не выпустят, все равно нас за равных считать не начнут. Мы все здесь навечно. Мы все здесь застряли. Нам всем взять бы в руки оружие да обрушить свой гнев на этих гнусных богатеев, да только у кого хватит сил и смелости броситься почти ни с чем на отожранного стража? Я бы запустил свои тощие руки в его теплую тушу, я бы взял да заглянул под кожу на эти крепкие мышцы. Здесь таких ни у кого нет. И ни у кого не хватит сил таким противостоять.       Я помню, когда жил среди них, среди отожранных богатеев. Я помню это время и ненавижу их всех еще больше. Меня воспитывали в отвращении к Подземному Городу. И если часть местных действительно ужасные люди, жестокие и беспринципные убийцы и насильники, воры и разбойники, то что тогда с остальными? Больные. Убогие. Ступившие на неверный путь, оказавшись в ситуации «убей или будь убит». Никто ведь никогда не разбирался. Сгоняли всех, да и только. Вот и я так же. Я же просто был вынужден. Я же просто хотел жить, хотел иметь деньги, хотел иметь тепло и еду. И что за это? Наказание и право перевоспитаться? Нет, конечно. Сразу изгнание в Ад. А что это, если не Ад? Грязные холодные коридоры, сырость, темнота, грязь и голод. Гниение, живое гниение и выживание в собственном дерьме. Никто из них даже не знает, что такое жизнь в дерьме, и какую пользу это дерьмо может вообще принести. Здесь все идет в ход. Любая мелочь. Я знаю, я же все еще жив. А еще по соседству живут мерзкие опасные ублюдки, готовые на гораздо большее, чем я. Чем большинство. Инстинкт выживания. Все хотят выжить, все хотят знать, что где-то есть лучшая жизнь, что она вот-вот наступит. Все хотят иметь шанс. Я тоже хочу. И я своим шансом воспользуюсь.       Осталось только решить, как добраться до губернатора. Там же наверняка будет до черта охраны, и какое бы оружие я ни взял, его все равно отнимут. Хотя я возьму его и буду надежно прятать, буду всеми силами стараться довести все до конца! Я должен что-то изменить. Это они воспитали меня таким, они превратили меня в голодного мечущегося зверя! Им и получать за это. Им и учиться на своих ошибках и менять нашу жизнь.       Впрочем… Я и всех местных ненавижу так же. Никто кроме меня и Вэлса не хочет рискнуть и выбраться. Никто не хочет попытаться получить лучшую жизнь. Все хотят сидеть и ныть, что этой жизни нет и не было. И не будет. Все хотят только надеяться и ждать. Трусы. Жалкие. Но я не могу их винить. Их тоже такими же воспитали. Патрули и стражи нас не оставят в живых. Хотя лучше бы сразу убивали. Честно. Я клянусь, лучше бы сразу убивали! Быстро, с пощадой! Не отправляли на эту долгую мучительную смерть… Ведь что здесь может быть кроме смерти? Рождение новой жизни? Да как ты кормить будешь своего ублюдка?! Как ты будешь защищать его от всех тех, кто захочет его съесть. А что они там вверху думают? Что здесь выживет ребенок? Это же из ниоткуда взявшийся обед. И ужин. Смотря сколько людей его захочет, конечно.       Снова переворачиваю крыс. Запах сводит меня с ума, но я должен дождаться, пока они сготовятся, и запах свел бы не одного такого же, как я, с того же самого ума. Поэтому я так далеко. Будь здесь кто-то посильнее — отобрали бы. И заставили ловить им еще. Нет.       Нет.       Больше у них и шанса не будет, ведь я сбегу. Скоро, Вэлс, слышишь? Совсем скоро. Ты, главное, будь готов.