Неделимые

— Джейн, прекрати кусочничать! — мама легонько ударяет меня по руке, которая вновь тянется за сырной нарезкой. — Так я голодная, — раздосадовано произношу, оттопырив губу. В течение часа мы с родителями находимся на кухне. Папа готовит завтрак, а делает он это крайне редко. Раз в год у него просыпается дикое желание поэкспериментировать со всеми специями, зеленью и соусами, и выпадает этот исключительный шанс именно на мои приезды. Расположившись около плиты, он громко напевает выдуманную песню, пританцовывая интересным заходам мелодии, и смешивает в сковородке ингредиенты, которые, на мой взгляд, несовместимы. — Не хочешь помочь? — она накрывает стеклянный стол и побуждает мою ленивую задницу подняться с места. — Не очень? — стиснув зубы, произношу и получаю такой укоризненный взгляд, что моментально забываю о своих словах, — ладно, ладно, — встаю со стула и иду к холодильнику, — как скажешь. Когда я приезжаю домой, мне хочется сидеть и ничего не делать. Как будто окружающие обязаны меня кормить, поить и веселить, ведь я не так часто приезжаю. Дома я начинаю чувствовать себя беспомощной двенадцатилетней девочкой, с которой нужно сдувать пылинки. — Мне апельсиновый, — вбрасывает папа, переворачивая непонятное приготовление на сковородке. — Гхм, — достав соки, я смотрю, как он с восторгом обжаривает еду, которая скорее всего нас отравит, — может лучше... — Так, Дженни, я же не учу тебя зубы сверлить, — берёт нарезанный дольками помидор. — Молчу, — поднимаю сдающиеся руки вверх и иду к столу, разливая каждому свой сок. Папа подходит к маме и шепчет ей что-то на ухо, слегка приобняв за талию одной рукой и держа наш завтрак второй. — Приятного аппетита, — гордо произносит, разложив еду по белым тарелкам. Понятия не имею, что это такое, но, спросив в пятый раз, он вряд ли даст тот ответ, который я хочу услышать. Достав пульт из кармана домашних спортивных штанов, он включает телевизор. — Что-то вечно, — неохотно беру первый кусочек в рот. Во время завтрака телевизор всегда работает на заднем фоне. Чаще всего мы даже не обращаем на него никакого внимания, но это вошло в привычку. Пока я пытаюсь разобрать то, что у меня на языке, мама пристально следит за мной. — И как? — с небольшим отвращением интересуется, прежде чем попробовать самой. — Съедобно, — коротко отвечаю, определив мучное содержимое, дополненное помидорами, яйцами, листьями салата и чем-то ещё. Всю предыдущую ночь мы обсуждали темы, которые я не успела в полной мере озвучить по телефону: пройденную стажировку, новое путешествие Егора, который скидывает папе покорённые места чаще, чем мне, успели даже обсудить помолвку их друзей — Дейзи с Мейсоном, уехавших за час до моего прибытия в Прагу. — Боже, переключи ты свой Animal Planet, — папа огорчённо реагирует на просьбу мамы. На самом деле он нисколько не расстроился, а лишь играет роль заинтересованного природой человека. Он знает, что у неё не лучшие отношения с животными, и всё время пытается этим её подколоть. — Всё для тебя, — наобум нажимает цифры, попадая на музыкальный канал. Глотнув сок, я улавливаю партию Лиама и поднимаю взгляд, который чересчур долго всматривается в клип “Steal my girl”. — Как дела у Найла? — спрашивает мама, заметив мой интерес. — Неплохо, — забрасываю разные ломтики сыра в рот, — ничего нового. Мне кажется, это не самый лучший клип именно для Гарри. Длина волнистых волос не позволяет уложить их удачно, поэтому они небрежно разбросаны в разные стороны. Да и большую часть клипа он отсутствует, как будто его решили сдвинуть на задний план. — Почему он в пальто? — непонимающе хмурит брови, изучая детали съемки. — Поверь, я задала такой же вопрос, но ответа так и не получила, — спокойно пожимаю плечами. — Всё равно Лиам мне нравится больше всех, — довольно улыбается, наблюдая за танцующим Пейном. — Не понял, — строго произносит папа, — у меня появился конкурент? — сердито смыкает пальцы в замок, а она продолжает удовлетворенно пялиться в экран. — Нет, дорогой, ты что, — невинно покачивает головой, съев последний кусочек завтрака, в то время как папа спокойно улыбается, довольствуясь её ответом, — тебе до него далеко, — усмехнувшись, подскакивает с пустой тарелкой, не успев получить папин щипок за бок. Мне так тепло на душе, когда я вижу, что спустя двадцать семь лет совместной жизни, они продолжают игриво шутит друг над другом и влюблённо смотреть в родные глаза. — Верните мне мои двадцать, и я задам жару любому, — папа складывает вилку с ножом на тарелку, — но я бы вряд ли стал певичкой, — тошнотно высовывает язык, в очередной раз намекая, что мужчины должны иметь более стабильную работу для обеспечения семьи. — Как думаете, сейчас подходящий случай, когда я должна сказать, что одна из этих певичек устраивает мне сольные концерты? — двусмысленно произношу, кривя лицо. Мама прекращает мыть посуду, медленно поворачивается к близ стоящему столу и вместе с папой устраивает игру под названием «гляделки». — Эм, — тянет папа, перебирая в голове мою фразу. — Да, да, спорт — это круто, врачи — идеальная профессия, но, — жалобно вздыхаю, — он такой хорошенький, я не удержалась, — выпускаю воздух через трубочку и по-детски опускаю надутые щёки на кулачки, зная, что именно этот метод сработает идеально. — У нас сейчас начнётся викторина, кто именно? — папа бровями указывает на завершающийся клип, — только не говори, что этот... Как его, — он щёлкает пальцами, — Лайм, — делает вид, что не запомнил имени. — Подожди, — мама закидывает полотенце на плечо, — если Джелена с тем тёмненьким, на Найла ты не реагируешь должным образом во время наших разговоров, — задумчиво крутит рукой, — остаются трое, у одного из которых ребёнок... — Ребёнок? — удивлённо вскрикивает. — Вов, не от Джейн же, — отмахивается в его сторону, — остаётся Лиам и Гарри. Но что-то мне подсказывает, что это не Лиам. Я пару раз хлопаю в ладоши, одобряя её дедуктивный подход к ситуации. — Браво! А теперь идёмте на улицу, — радостно подскакиваю, указывая на дверь, — вы видели время? Нет? — указываю на воображаемые часы на руках, — самое время прогуляться, — они смотрят на меня, как на полоумную. — Кто-нибудь объяснит мне, кто эти люди? — отец растерянно опускается на стул, так как ничего не понимает. Мы с мамой часто общаемся, не говоря уже о том, что я без стеснения могу ей рассказать многие темы, поэтому она знает, с кем я провожу своё свободное время. — То есть я права? — её выражение меняется, — но это же не твой типаж, — неторопливо добавляет, — только не говори, что ты повелась на его микрофон, — дарит мне неприличный строгий взгляд. Осознав намёк, я начинаю смеяться, опуская ладонь на стоящую рядом со мной стену. Спустя выдержанное время и до главы семейства доходит истинный смысл слов его жены. — Мариетт! Не при мне же! — он раздраженно выключает телевизор, — вы знаете, как я не люблю, когда вы... Ну, такие слова... Фу, вы поняли, — забавно шмыгает, поправляя серую футболку, — мне нужно выпить. — В девять часов утра? — Я не виноват, что наша дочь не подбирает более удобное время, — забирает со стола хрустальный графин апельсинового сока, — и я про сок, — быстрым шагом он выходит за дверь прямиком на улицу. Рассказать родителями для меня самая простая задача. Они всегда поддержат любой мой выбор, даже если изначально были не в восторге. Но думаю, что сейчас самое время, поскольку скоро мы все окажемся в Лос-Анджелесе, где ищущие грандиозные новости папарацци могут перевернуть историю так, что я не отмою ни своих друзей, ни своего парня в глазах мамы или папы.

***

Обделённая силами, я возвращаюсь в прохладный ЛА, где меня должна была встретить Ханна. Перелёт был тяжёлым и нагружённым. Изначально я должна была вылететь на четыре часа раньше, но рейс отменили из-за погодных условий, поэтому пришлось полететь другой авиакомпанией, путь которой был с пересадкой в Вашингтоне. Выйдя из аэропорта Central City в уединённую от людей сторону, я облокачиваюсь на фонарный столб и включаю телефон, закинув сумку на плечо. Мои вещи из Нью-Йорка должен был забрать Дилан, поскольку они мне мешали осуществить поездку в Лондон. Смотря на тёмное небо, я насчитываю две ярких звёзды и переключаю внимание на загоревшееся яблоко, сменяющееся главным экраном с паролем. Ханна: «Джейн, я не смогу тебя забрать, меня задерживают» Ханна: «простиииии» Ханна: «но я приеду к тебе сегодня обязательно!» — Чёрт, — топаю ногой, случайно рыкнув на прохожего человека. Молодой парень в бейсболке с эмблемой местной команды по лакроссу с пренебрежением рассматривает меня с ног до головы и, поправив наушники, уходит к электронной стойке. Увидев поздний час, я двигаюсь к парковочных местам, где расположены такси, и сажусь в первое встречное. — До Уильмора, пожалуйста, — запрыгиваю на заднее сиденье, опустив сумку рядом с собой. — Как скажете, мисс, — любезно говорит мужчина лет пятидесяти, трогаясь с места. Приоткрыв окно, я впервые за весь день вдыхаю полной грудью ночной воздух, с усталой улыбкой встречая породнившейся город. Ощущения совсем другие. Я словно успела посетить столько мест, что некоторые улицы кажутся забытыми. Прислонив голову к раме, я смотрю на менее оживлённый поток машин, где не слышен непрекращающийся шум улиц, не дающий ушам расслабиться ни на минуту. За это я и люблю Лос-Анджелес. За возможность пожить в спокойном, постепенном режиме. Взяв в руки телефон, я захожу в контакты. Я (кому: Мамочка ♥️): «я в порядке, уже в ЛА» Затем пролистываю уведомления, останавливаясь на том, что мне интереснее всего. 17:28 Неизвестный: «Джейн, ты давно должна была прилететь, что случилось?» 19:00 Неизвестный: «у нас концерт начался, ответь, как прочтёшь» 20:17 Неизвестный: «да что такое, ты где??» 20:45 Неизвестный: «на такие случаи я даже не знаю, кому писать. Стейси?» 20:46 Неизвестный: «прости, если кажусь заносчивым, просто я волнуюсь» В течение следующего часа сообщения не приходили, но были звонки. Я: «все хорошо, рейс задержали» Я нисколько не считаю его переживания пустыми. Наоборот, его заботливые слова о многом говорят. Я: «надеюсь, ты ушёл спать, потому что завтра твой последний концерт, и ты должен его отыграть по максимуму» Последний концерт звучит не так приятно, как хотелось бы. Ведь раньше я думала, что это означает долгожданный отпуск для людей, которые его заслуживают. А теперь вместо крайнего выступления я представляю последнее. И если мне, человеку отдалённому и не увидевшему весь этап формирования мировой группы, довольно тяжело об этом думать, то какой ураган бушует в их головах?

***

Развалившись на диване в голубой короткой пижаме, я бестолково листаю инстаграм, не останавливая внимание ни на чем. Опустив светящийся экран на колени, я залипаю в потолок и осознаю, что через несколько часов я снова вольюсь в обычный режим. Вот только многое изменилось, и я не знаю, как это повлияет на мою дальнейшую работу и как работа повлияет на мои отношения. Гарри будет ездить по Америке, раздавая многочисленные интервью, рекламируя предстающий релиз альбома, получая заслуженные награды, а я буду ходить в клинику, график которой строг и не изменчив. — Джейн! — испуганно вздрагиваю от неожиданного голоса из приоткрытого входного окна, — подъём! — кричит Ханна, и я, убрав телефон на журнальный столик, иду к двери и впускаю подругу в дом. — Привет, — развожу руками по разные стороны, позволяя ей окунуть меня в свои крепкие объятия. — Ты не представляешь, как я скучала! — бормочет, уткнувшись в плечо, и щекочет шею распущенными длинными волосами. — По тебе совсем не скажешь, — саркастично отвечаю, целуя её макушку, — у меня для тебя кое-что есть, — ногой закрываю дверь и веду её на кухню. Рыжая бесстыже моет грязные руки в раковине, предварительно извинившись и получив грозный укор. — До ванны далеко, — продолжает оправдание, пока я беру со стола крафтовую коробу, а после вручаю в мокрые руки, — что там? — Ну-у-у, — она безжалостно тормошит упаковку, — ты же хотела маминых петушков. Примите и распишитесь, — достаёт сахарные леденцы и как ребёнок взвизгивает. — Наконец-то! — засовывается один в рот и падает на стул, — а теперь заваривай три литра чая, нам столько нужно обсудить! — её взгляд полон искр, сплетен и интриг, часть из которых она успела рассказать во время стажировки, оставив самое интересное на потом.

***

Выпив четыре кружки чая, я продолжаю смеяться на весь дом от историй, которыми она делится. Ханна переоделась в свою розовую сорочку, надев мои домашние чёрные шорты. Она любит закидывать ноги на любую плоскую поверхность, а любоваться её полупрозрачным бельём я не в состоянии. — Но не думай, что я завидую, — речь заходит о Джи, — подумаешь, показ, — пафосно закатывает глаза, — помасштабней видали, — всеми силами изображает безразличие, но я то вижу истинные эмоции. — Где? — беру плитку шоколада в рот и допиваю остывший чай. — Ты - моя подруга, могла бы и подыграть, — щурит взгляд, кусая ноготь указательного пальца. Она сидит напротив меня, безудержно жестикулируя, а я так и не свыкаюсь с мыслью, что нью-йоркская жизнь подошла к концу. — В другой раз, — она отвлекается на телефон, ни разу за весь вечер его не разблокировав. — Кстати, тебе Гарри рассказал, как я орала песни Ширана? — Я бы по-другому это назвала, — усмехаюсь, вспоминая, как мы смеялись над её безуспешным заигрыванием с Эдом. И тут, поймав на себе тёплый голубой взгляд, мне приходит ужасная идея. Пропустив мимо ушей её недолгую речь, я собираюсь с мыслями и решаю начать. — Раз уж речь зашла о Гарри, — убираю пустую кружку с ложкой подальше от её рук, поскольку знаю, что от злости она может что-то разбить, — мне надо тебе кое-что сказать. Ощущаю себя сапёром, который выбирает между синим и красным проводом. Я предвижу исход событий, но всё равно принимаю решение сказать правду, которая ей не понравится. — Давай, — внимательно слушает, жуя грецкие орехи. Что ж, Стоун, ты сама затянута с этим, так что давай. Блин, может не надо? И тут начинается внезапный диалог с самой собой... В смысле не надо? Она всё равно узнаёт и будет только хуже. Хотя, может стоит сказать завтра, во время Хэллоуина, когда она выпьет и расслабится? Ага, ну конечно. Давай, испорть ей её любимый праздник. — Ну? Видимо, моя пауза затянулась. — Мы с ним встречаемся, — говорю с зажмурившимся в душе, но с каменным снаружи лицом, и жду, рванёт или нет. Ханна останавливает движения кисти у губ и без всяких эмоций смотрит на меня. Секундное молчание, за которым следует покачивание головы с тихой усмешкой. — Ой, Джейн, не успела приехать, уже шутки шутишь, — берёт пару орешков и в один заход проглатывает их, — давай следующую, не смешно. Разучилась за время отъезда? — весело произносит, не воспринимая мои слова всерьёз. — Нет, я не шучу, — голос становится тверже, и стоит мне взглянуть на неё с полной уверенностью в сказанных словах, как она моментально меняется в лице. — Ещё раз, — наклоняет голову ко мне, как будто хочет получше услышать, — что ты сказала? — это точно вопрос, на который она не хочет знать ответ, — в смысле?! — быстро приподнимается со спинки стула и облокачивается локтями на стол. Чёрт. — Мне нечего добавить, — единственное, что говорю, поскольку это правда. Как бы эгоистично это не звучало, но то, что я рассказала не с пинка — многое значит. — Эм, — её опущенные глаза бегают от угла в угол, пытаясь найти опорную точку. — В последнее время вы узнали друг друга получше, и я не думаю, что всё настолько плохо, — нервный звук её барабанящих пальцев разносится по всей кухне. В течение долгих пяти минут она молчит, а я не в праве нарушить образовавшуюся тишину. Она воспринимает мир в других красках, нежели я, поэтому я знаю, что ей необходимо время в такие моменты. — Почему он? — негативно спрашивает, сводя брови в таком расстройстве, что создаётся впечатление, будто я рассказала не о парне, а о смертельной болезни. — Мне с ним хорошо, — пытаюсь вести себя выдержанно. — Хорошо, — шепча повторяет, — тебе с ним хорошо, — ногтями сдирает торчащую кожицу с губ и поднимает взор на меня, — я знаю, что моё мнение тебя мало интересует, и ты никого не будешь слушать, поэтому мне тоже нечего добавить, — после её слов я не чувствую уменьшения напряжения, — только если... Как долго? — С сентября. — Нет, Стоун, я не спрашиваю, сколько вы встречаетесь. Я спрашиваю, с какого момента всё началось. — Не так давно, — включаю роль умиротворённого лжеца, — я не хочу, чтобы из-за этой новости мы поругались, но он не такой плохой парень. Тебе ли не знать, ты сама это говорила, — демонстрирую ямочку, сразу же пропадающую из виду. — Сколько? — настырно повторяет. — Я не считала. Но этого достаточно, чтобы принять решение. — Ты издеваешься? — встаёт с места, отодвинув ногами стул, — скажи мне с каких пор, — слегка повышает тон, — только не говори, что с тех, когда вы переспали у Зейна, — она читает немой ответ в моих глазах, — блять, Джейн, ты серьёзно? Это сколько? — смотрит на руку, считая про себя и загибая пальцы, — полгода? Нет, больше, — загибает ещё два пальца, — твою мать, Стоун, какого чёрта ты так долго врала мне? — Я не врала тебе, — делаю глубокий вдох, чтобы держать себя в руках, — я не думала, что всё выйдет за рамки простого флирта. — Блять! — она словно вспоминает каждый момент, когда я говорила, что хочу побыть одна, что сегодня я задержусь на работе, что ночую я не дома, а у Стейси, — нет, Джейн, это настоящая ложь. Я понимаю, что ты не любишь говорить о своих отношениях, но, чёрт возьми, ты ведь придумывала столько отговорок, тусуясь с... — она не собирается продолжать. — Я тогда не была уверена. Когда всё стало более менее стабильно, я тебе рассказала. — Более менее стабильно?! Ты в своём уме? Он — сама нестабильность! — Ханна понимает, что смысла переубеждать меня нет, — да плевать. Плевать, кто он и что, мне важен сам факт. Ты каждый день врала мне. — Да не врала я тебе, — перебиваю её льющиеся фразы. — Я думала, что тебе... Ой, я много, что думала. Неважно, — импульсивно собирает волосы в хвост, — вместо того, чтобы придумывать тупые истории, ты могла как обычно просто сказать, что у тебя кто-то есть, но ты не хочешь о нём говорить. — Так я сказала, — намекаю на игру в три минуты, где я сообщила ей о парне, маячившемся на горизонте. — Когда я тебя вынудила! — Ханна... — Ты держала меня за дуру столько времени! Ахринеть! — мне становится тяжело от её беспорядочных действий, — уже неважно, что это Стайлс. Меня расстраивает, что ты так долго играла в свои игры и думала, что всё прекрасно, что так и поступают с лучшими друзьями. — Ханн, я правда не хотела, чтобы всё так обернулось. Но я бы не назвала это враньём. — А я бы назвала, — кривит ухмылку, — у всех разное понятия лжи, не так ли? — Ты преувеличиваешь. — Нет, Джейн, это ты преуменьшаешь. Можешь думать, что ты права и что сделала ты это из лучших побуждений, но ты слишком часто скрываешь что-то, притом не просто скрывая, а придумывая новые фантастические истории, в которые я с лёгкостью верю, — она разворачивается к проёму и выходит из комнаты, — я домой. — Ханна, три часа, какой домой, — она агрессивно раздевается, надевая уличную одежду, — прекращай. Её движения ничем не остановить. Есть вероятность, что это накопительный эффект, поскольку одна новость не должна была так её шокировать. — Приятно было встретиться, — шагает к выходу, забирая по пути свои вещи и складывая их в небольшую оранжевую сумочку. — Это глупо, — всё ещё пытаюсь её остановить, — я думала, ты поймёшь и примешь мой выбор, — с досадой заканчиваю, не зная, что сказать в оправдание, которого нет. — Я приняла твой выбор и поняла тебя. Жаль только, что теперь ты не понимаешь, почему мне обидно, — резко открывает дверь и выбегает на улицу. — Ханна! — выкрикиваю в след исчезающей за забором девушке. Возможно, она права, и я действительно часто обманываю, считая, что так будет лучше. Мне не в радость видеть подобную реакцию, расстраивая близкого человека. С одной стороны, хочется забыть всплывшую правду и снова вернуться в сладкую иллюзию, а с другой — когда-нибудь все карты вскрылись бы, и оттягивание момента — лишь содранный верхний слой. Она имеет полное право злиться, и ей нужно дать время, чтобы смириться со сложившейся ситуацией, которую она не в силах изменить.