Пасмурные

Мирон старательно вжимался в стену, пытаясь спрятаться под крошечным козырьком от мелкого, противно моросящего дождя. И если от вездесущей водной пыли это хоть как-то помогало, то скрыться от пронизывающего до костей ветра не было никакой возможности. Даже верная, проверенная годами куртка не спасала от ледяных порывов и лишь лишним грузом ложилась на плечи. Свинцовые тучи, затянувшие небо после бушевавшей ночью грозы, нависали так низко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. Они заволокли всё вокруг вертолётной площадки, на которой стоял мужчина, пряча от любопытных взглядов и город внизу, и крыши соседних небоскрёбов. Заметить в этом мареве точку приближающегося вертолёта было невозможно, хотя острый слух Солдата уже различал пока ещё едва слышный рёв винтов. Неясная тревога терзала Фёдорова ещё с того самого момента, когда из-за непогоды с тактиками была потеряна связь, и, хотя Окси верил в профессионализм шпионов в целом и мастерство Вани в частности, въедливое чувство неотвратимого пиздеца не давало мужчине сидеть на месте, заставляя беспокойно мерить шагами бесконечные коридоры огромного здания. Поэтому, когда едва различимый сквозь помехи голос пилота сообщил, что они уже подлетают, Мирон одним из первых поднялся на крышу, ожидая прибытие вертолёта. И теперь, стоя на обдуваемой со всех сторон ветрами крыше, Солдат вспоминал утро предыдущего дня, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей. Нет ничего лучше утреннего ленивого секса, когда все силы ушли на бешеный ночной марафон. Ваня оседлал его бёдра, неторопливо двигаясь, каждый раз довольно щурясь, когда член мужчины проезжался по простате. Недостаточно сильно, чтобы довести парня до разрядки, но достаточно для того, чтобы поддерживать томительный огонёк внизу живота. — Красивый, — едва слышно прошептал Мирон, залипая на то, как рассветные лучи солнца окрашивают кожу парня в нежные персиковые тона, оглаживая ладонями крепкие ягодицы, влажные от пота и спермы. Рудбой тихо рассмеялся, склоняясь к мужчине, ловя его губы своими, затягивая в неспешный поцелуй. Полностью опустившись на грудь Солдата, парень чуть недовольно морщится, так как оставшаяся ещё с прошлого раунда сперма тут же стремится приклеить их друг к другу. — Скажи, вот если бы ты мог уйти на пенсию, то чем бы занялся? — безмятежно протянул тактик, рассматривая лицо любовника. — Ты же знаешь, что это невозможно, — хмурится Окси. — Мой контракт пожизненный. Как и твой, кстати. — Да знаю я, — недовольно поджимает губы шпион. — Но всё-таки? Мужчина немного подумал, а после с улыбкой ответил: — Купил бы домик где-нибудь за городом, завёл бы собаку, назвал её Уебубля и натравливал бы на прохожих. Охра на пару мгновений подвис, переваривая услышанное, а потом громко рассмеялся. — Сам придумал? — наконец отсмеявшись, спросил он. — Нет, в одной книжке вычитал. Из мыслей мужчину выдернул наконец вынырнувший из облаков хищный силуэт вертолёта, который плавно приземлился на площадку, разрывая своими лопастями клочья тумана, висевшего в воздухе. Не успела машина полностью остановиться, как из неё кубарем вывалился белый как бумага Храмов и, пошатываясь, на негнущихся ногах направился к тут же рванувшему к нему Рикке, который с серьёзным лицом начал у него что-то спрашивать. Мирон поначалу не обратил на это внимания, ожидая, когда из вертолёта появится Охра, но время шло, а из кабины больше никто не спешил выходить. В груди что-то испуганно сжалось, но Солдат, старательно отгоняя от себя мгновенно навалившуюся тревогу, всё же направился к оставшимся на крыше тактикам. — Где Рудбой? — не размениваясь на приветствия, в лоб спросил Фёдоров. Лёша ничего не ответил, но его остекленевший взгляд и дрожащие губы говорили сами за себя.

***

Мирон слабо понимал, что происходит вокруг него. Он не помнил, кто и как увёл его с крыши, как он оказался в зале для совещаний и сколько уже прошло времени. Он не слышал, как вяло о чём-то спорят присутствующие здесь Мамай с Ресторатором, не видел, как снуют туда-сюда мрачные тактики, то принося, то унося какие-то документы. Полностью погружённый в себя, он пытался осознать одну единственную мысль, которая так отчаянно не хотела встраиваться в неожиданно изменившуюся картину мира. Его Ваньки, его строптивого, вечно находившего на жопу приключения, любимого тактика больше нет. Больше не будет ленивых утренних поцелуев и ночных перекуров на тёмной кухне маленькой уютной квартиры. Не будет ссор, из-за которых всё здание ходуном ходило, и горячего быстрого секса в тесной подсобке, куда в любой момент мог кто-нибудь зайти. Никто больше не будет рычать на мужчину за попытку стащить кусок повкуснее с раскалённой сковородки и не будет во сне прижимать вечно ледяные ступни к чужим ногам. Эти мысли настойчиво крутились в голове, но мозг просто отказался воспринимать их за правду, всячески открещиваясь, молясь, что это всё просто какой-то страшный сон, который вот-вот закончится. Но секунды перетекали в минуты и часы, а кошмар всё никак не спешил растворяться в рассветном тумане. Мирону казалось, что он вскоре сойдёт с ума, снова и снова пытаясь уложить все эти мысли в голове, не имея возможности избавиться от них, но внезапный громкий хлопок двери выдернул его из этого водоворота, заставляя вновь обратить внимание на то, что происходит вокруг. В зал вошёл Эрик и мрачно обвёл взглядом всех присутствующих. Последним он посмотрел на Фёдорова, и Солдату показалось, что он увидел тревогу в тёмных глазах, но, слишком измотанный собственными мыслями, он не нашёл в себе силы, чтобы хоть как-то отреагировать на это. — Ты объяснишь наконец, какого чёрта здесь происходит? — неожиданно прервал затянувшееся молчание Илья. Рикка с усилием моргнул, возвращая мысли в порядок, и прошёл во главу стола, жестом приглашая всех присутствующих сесть. — Как все помнят, после недавнего поджога нашей лаборатории были предприняты меры по усилению охраны остальных объектов. Вчера утром два оперативника из моего подразделения отправились на проверку здания, находившегося в непосредственной близости от одного из наших исследовательских центров, так как нам поступило сообщение, что там видели каких-то людей, — тактик говорил сухо, по-деловому, словно сдавал отчёт по очередному, ничем не примечательному делу, однако в его голосе то и дело проскальзывал глухой металлический скрежет, по которому сразу становилось понятно, насколько тяжело мужчине сохранять спокойный и равнодушный тон. — Вчера вечером из-за погодных условий связь с командой была потеряна, и до самого возвращения на контакт с ними выйти не удавалось… — Эрик, не грузи терминами, — резко перебил его Ресторатор, которому и самому, кажется, было тяжело это слушать. — Говори, как есть. Шпион тихо выдохнул, сжав пальцами переносицу, а после продолжил, хотя голос его стал более тихим и измученным: — Если судить по тому, что мне удалось выяснить у Храмова, здание на первый взгляд выглядело как обычная заброшка. Чтобы не терять времени, парни разделились, обследуя его по частям. Сначала было всё нормально, а потом от Рудбоя внезапно поступил приказ съёбывать, и спустя секунду с его стороны здания прогремел взрыв. Видимо, дом был очень старый, так как сразу начал рушиться. Лёхе пришлось прыгать в окно, чтобы не попасть под завал. — Каковы шансы, что Рудбой мог выжить? — хмуро спросил Мамай. — Очень маловероятны. Я запросил записи с камер вертолёта, — Рикка указал на экран за своей спиной. — И, короче, вот… Монитор включился, и на нём появилось изображение ничем не примечательного пустыря, посреди которого стояло неказистое, уже частично обвалившееся здание. Сначала ничего не происходило, лишь ветер качал редкие, хилые кустики, и где-то на горизонте мелькали первые отблески приближающейся грозы. Но внезапно с правой стороны здания появилась яркая вспышка взрыва, раскидывая вокруг себя осколки кирпича и огромные языки пламени. Дом тут же покосился, начиная складываться словно карточный домик, погребая под своими завалами всё, что могло остаться внутри. Лишь в самый последний момент слева, где стены уже тоже угрожающе осыпались, но всё ещё стояли, в окно второго этажа сиганула неприметная тёмная тень, которая по логике должна была быть Храмовым. После этого видео заканчивалось. Все сидели молча, обдумывая увиденное, когда Мирон решил наконец задать вопрос, который волновал его больше всего: — Почему они отправились туда только вдвоём? Почему не отправили с ними поддержку? — Это должна была быть самая обычная разведывательная операция. Команды из двух человек более чем достаточно, — хмуро ответил ему Илья. — Как видишь, нет! — огрызнулся на него Солдат, чувствуя, как всё внутри начинает клокотать от злости. — Если бы их было больше, возможно, этого бы удалось избежать! — Или у нас был бы не один труп, а несколько, — попытался осадить его Саша, но безуспешно. — Ты не можешь быть в этом уверен! — уже практически кричал Фёдоров. — Отправили бы меня! Если бы я там был, я бы не позволил этому случиться! Если бы… Он был бы ещё жив… — И это говорит человек, который не более чем пару месяцев назад умудрился не заметить, как забежал на минное поле только потому, что ему показалось, что он кого-то там увидел, — скептически посмотрел на него Мамай. — Это другое! — рявкнул на него Окси. — Нет, Мирон, Илья прав, — резко прервал его до этого молчавший Рикка. — Вас учат другим вещам, поэтому у тебя нет необходимых умений для выполнения подобных заданий. К тому же, узнав, что Рудбой в опасности, что бы ты сделал в первую очередь? — Пошёл бы его спасать конечно же, — не задумываясь ответил сбитый с толку мужчина. — И, как и сказал Рестор, у нас было бы уже два трупа, — ледяным тоном произнёс шпион. — Мои парни могут моментально оценить обстановку, и раз Рудбой приказал Лёше съёбывать, а не идти к нему на помощь, значит он понимал, что шанса спастись у него нет. — То есть, ты хочешь сказать, что твои парни предпочтут спасти собственную шкуру, а не попытаться спасти товарища? — яростно прорычал Солдат. — Я хочу сказать, что мои парни предпочтут исполнять приказы, а не умереть в тщётной попытке погеройствовать. У тебя же данная способность явно отсутствует. — Вот поэтому вас никто и не любит, — в сердцах выплюнул Фёдоров, ослеплённый собственной злобой и болью. — Рот закрой и не спорь со старшими по званию, — неожиданно оказавшийся рядом Мамай отвесил мужчине сильную затрещину, но после этого мгновенно смягчился. — Иди домой, Мирон. Мы все понимаем, как ты себя сейчас чувствуешь, но спорить о чём-то уже поздно. Иди домой, отдохни, постарайся примириться со случившимся. И, пока не будешь снова в состоянии адекватно соображать, на работе не появляйся. — Ну охуеть, блять. Спелись, любовнички, — всё ещё разозлённый мужчина, как ужаленный, подскочил со своего места и направился к выходу. — Идите вы все нахуй. Уже когда за ним закрывалась дверь, Фёдоров услышал, как Тимарцев с сомнением произнёс: — Думаешь, безопасно его сейчас куда-то отпускать? — Ему нужно побыть одному. Это единственное, чем мы сейчас можем ему помочь, — мрачно ответил ему Илья.