Пленница

Pov Ева       Когда ты сидишь взаперти, то ценишь свободу по-особенному. Вспоминаешь все случаи, когда тебя звали прогуляться, а ты решала просто отлежаться после тяжело рабочего дня, и начинаешь казнить себя за такую глупость. Два долгих дня я схожу с ума. С той ночи, как Эрик вернул меня в камеру, он больше не приходил. Видимо, мои слова и правда отрезвили его. Никто не хочет делать детей изгойским шлюхам, уж тем более, Лидер фракции огня.       Глотаю соленые слёзы обиды, начиная думать, что я была плохим выбором для своего народа. Эвелин с мамой ошиблись, выбрав меня в Лидеры, пусть даже я показала лучшие результаты по всем предметам, среди детей, рождённых на «свободе».       Тогда я думала, что у меня нет слабых сторон, а оказалось, что есть. Я, как малолетка, втюрилась в своего врага, и вместо того, чтобы вести с ним переговоры, прыгнула в его постель при первой же возможности.       Под утро третьего дня я наконец решаю, что хватит заниматься самобичеванием, надо бы подобрать свои сопли и попытаться добиться встречи с Максом. Уверена, уж он то сможет меня допросить как это следует делать по правилам. Про допросы бесстрашных ходят легенды, уверена, что они правдивы. Ему и пытать меня не придется, я скажу всё, главное, чтобы он слушал.       Решаю, что как только мне принесут завтрак, я потребую, чтобы позвали первого Лидера. Надеюсь, охранник так и сделает.       В какой-то момент я всё же засыпаю, просыпаюсь от жуткой боли в руке, видимо, я нечаянно надавила на израненное наручниками запястье. Сажусь на койке, потирая красное пятно. Вчера, вроде, было лучше, они почти заживали, но сейчас боль такая, что кажется, словно я опустила руку в кипяток.       Встаю и подхожу к раковине, холодная вода немного помогает, по крайней мере, я перестаю чувствовать ожог, а вот до койки добираюсь кое-как. Видимо, уставшая за эти дни я снова засыпаю, будит меня, на этот раз, щелчок замка.       — Время обеда, — слышу голос охранника.       — Спасибо, — выдавливаю из себя. — Я знаю, что ты не обязан это делать, но не смог бы ты передать вашему Лидеру, Максу, что мне нужно с ним поговорить?       — Я постараюсь, — говорит он, и я, кивнув, отворачиваюсь к стене, закутываюсь в одеяло, пытаясь вспомнить был ли завтрак. Кажется, нет.       Не знаю, сколько времени проходит, но меня будит тот же щелчок замка. С трудом разлепляю веки, но яркий свет причиняет боль глазам, жмурюсь, пытаясь разглядеть моего гостя.       — Она не позавтракала, и к обеду тоже не притронулась. Я не мог разбудить её и решил, что нужно вызывать доктора.       — Ты правильно решил, — отвечает приятный женский голос. — Дальше я сама.       — Ева, ты меня слышишь? — задает она мне вопрос, я согласно киваю. Не уверена, что могу говорить, чувствую боль в горле. — Я Трис, фельдшер, я осмотрю тебя, ты не против?       — Нет, — кое-как выговариваю, она садится ко мне на койку, заслоняя собой свет, и я открываю глаза. То, что она села к изгою на кровать уже говорит о том, что девушка родом из Отречения, а её красивые глаза, так похожие на глаза Нэтали, дают мне ясно понять, что передо мной Беатрис Прайор. — У тебя её глаза, — почему-то вырываются слова, прежде чем я понимаю необдуманность сказанного.       — Ты знаешь мою маму? — её брови удивлённо ползут ко лбу.       — Нет, то есть, видела её на улицах, когда она приносила нам вещи, — это частично правда, но кроме вещей она приносила нам всё, в том числе и информацию.       — Понятно, — улыбается Трис, — Ты не притронулась к еде, Алан решил, что ты заболела. Как ты себя чувствуешь?       — В общем, нормально, спать хочу и горло болит. Это, наверняка, просто простуда, — дёргаю плечами, присаживаясь.       — Давай измерим температуру, — она открывает свой чемоданчик, доставая градусник. При виде полных шприцов почему-то напрягается, глядя на меня. Видимо, пытаясь понять, не попытаюсь ли я воспользоваться одним из них против неё.       — Я не сделаю ничего такого, — слабо улыбаюсь. — Всё, что вы, якобы, знаете о нас — полный бред.       — Прости, я просто в последнее время всего опасаюсь, — девушка прикладывает к моему лбу прибор и нажимает на кнопку. Спустя пару секунд мы слышим пипиканье. — Тридцать восемь — ты точно простудилась. Это и не удивительно, здесь ужасно холодно.       — Всё нормально, я и хуже видела места, — она кивает, и убрав градусник, достает шприц, — Я сделаю тебе укол, антибиотик должен помочь.       — Хорошо, — Трис снова смотрит на меня с опаской.       — Это всё не правда, Трис. Мы не нападем на людей без причин, и уж тем более на беременных женщин, — её брови снова ползут вверх. — Черт, я опять сболтнула лишнего.       — Я сказала маме на прошлой неделе. Значит, вы виделись недавно, — констатирует она факт.       — Трис, не надо, просто забудь, что я тебе сказала, — вздыхаю обречённо. — У тебя и так, наверняка, полно проблем, лишние тебе не к чему.       — Если она рассказывает тебе такие личные вещи, значит, ты важна для неё, — Трис поднимается с кровати, сделав мне укол, — Я вернусь позже, когда тебе станет лучше, и мы поговорим.       — Хорошо, — согласно киваю.       — Тебе что-нибудь нужно? — она на секунду скептически смотрит по сторонам. — Н-да, глупый был вопрос.       — Совсем нет, я бы не отказалась от прохладного душа, — улыбаюсь.       — В допросной есть «душ», вернее, шланг для пыток, — хмурится она. — Я попрошу, Ала отвести тебя туда, уверена, никто не узнает.       — Спасибо, — девушка уходит, через пять минут приходит охранник.       Холодный душ и правда немного помогает мне, но после мне снова становится плохо. Закутываюсь поплотней в одеяло, причём, парень приносит мне ещё два. Так и лежу, мучаясь от боли, к сожалению, не только физической. Эрик так и не пришёл, и от мысли, что он больше совсем не придёт, мне так больно, что охота просто выть.       Кажется, я снова засыпаю, так много я ещё никогда в жизни не спала. И будят меня знакомые до боли вопли в коридоре. Эрик буквально орёт и осыпает проклятиями бедного охранника.       — Никчемные бляденыши! Нахуя вам ваши гребанные языки, если вы все равно не используете их по назначению?! Какого хрена я узнаю обо всем за чашкой кофе в столовой?! Не фракция огня, а какой-то дружелюбный базар! — тот кажется ничего не отвечает, потому что я не слышу ничего, кроме шагов Лидера.       Он заходит в камеру, я чувствую себя настолько истощенной, что кроме вялой улыбки не могу ничего из себя выдавить. Да и ему, похоже, не нужны слова, он наклоняется ко мне, и скинув с меня одеяло, поднимает на руки.       Весь путь до его квартиры я только и делаю, что прижимаюсь к нему как можно теснее, собрав все последние силы, и вдыхаю его запах, такой сладкий, уже почти родной и сводящий с ума. Даже в таком состоянии я чувствую бабочек в животе, и эйфорию. Не знаю, когда ещё у меня будет такая возможность — просто обнимать его — наверное, никогда.       Эрик укладывает меня в постель, накрывает покрывалом, но мне холодно от того, что я потеряла источник тепла в виде его горящей груди, его объятий. Начинаю дрожать, свернувшись калачиком, вижу его растерянный взгляд. Без сомнения, он понятия не имеет, что со всем этим делать.       — Что сказала Трис? — Эрик садится на корточки передо мной.       — Это просто простуда, она сделала мне укол, — говорю тихо, но он слышит меня, его взгляд опускается на мои руки, сжимающие край покрывала и на мгновение он болезненно морщится.       — Я приготовлю тебе чай, — он встаёт и уходит, возвращается с чем-то в руках. Эрик тянется к моим рукам, смотрит на запястья с тем же болезненным выражением на красивом лице. Прикусив губу, он намазывает мазь сначала на одну руку, потом на другую. Чувствую жжение от крема, и не могу сдержать стон. Он подносит мои руки к лицу, дует на раны. От вида этой картины моё бедное сердце пропускает удар. Закрываю глаза, прислушиваясь к ощущениям и не в силах больше смотреть и чувствовать это. В какой-то момент между приятной прохладой ощущаю мимолётное прикосновение его губ. Задерживаю дыхание, боясь вздохнуть, умирая от радости, хотя, особо радоваться здесь и не чему. Он снова отпускает мои руки, отходит и возвращается с чашкой чая.       — Попробуй выпить немного, — шепчет, присев на край кровати и помогая мне приподняться.       — Спасибо, — лепечу, сделав глоток, теплая жидкость щекочет горло, вызывает кашель. — Эрик, не могу больше, — хнычу, совсем как маленькая.       Он ставит чашку на тумбочку, пока я без сил падаю на подушку. Эрик склоняется надо мной и я замираю, пытаясь понять, что он делает. Его губы касаются моего лба, и мои брови плывут туда же.       — Что ты делаешь? — не могу не спросить.       — Проверяю твою температуру, — отвечает спокойно, и тут я не могу сдержать улыбку — именно так я проверяла его температуру неделю назад.       — У тебя нет градусника? — спрашиваю, когда он отходит от меня.       — Нет, — коротко отвечает, хотя, я могу поклясться, что видела термонаклейки в его аптечке. Решаю, что это не лучший момент, говорить об этом, ведь, как ни крути, я наслаждаюсь каждым его прикосновением. Эрик делает мне какой-то укол, и я от неожиданности одергиваю руку.       — Ай, я скоро буду похожа на наркоманку, — шепчу себе под нос.       — Не будь ты такой упертой, уже бы давно вернулась домой, — качает головой, поправляя на мне покрывало.       — Ты серьезно считаешь, что ваш Первый Лидер позволит меня отпустить? — бормочу, не в силах поднять тяжёлые веки.       Эрик выдерживает минутную паузу и, видимо, решив, что я наконец уснула, произносит: — Как раз он, может, и позволит. А вот я, не уверен, что смогу.       От его слов по моему телу растекается приятное тепло. Понятия не имею, что с нами будет дальше, в данный момент имеет значения только одно — я ему не безразлична.       — Эрик, — зову его, когда боль во всём теле становится невыносимой.       — Я тут, — слышу его голос совсем рядом.       — Мне больно, — сквозь силу выговариваю слова. — Помоги мне.       — Что мне сделать? — обеспокоено спрашивает парень, касаясь моей щеки.       — Обними меня, пожалуйста, — прошу его, и вопреки моим ожиданиям, он подчиняется. Эрик ложится рядом со мной, сгребая меня в свои объятия. Я даже не удивлюсь тому, что мне становится намного лучше, и снова засыпаю. Вернее, это не совсем сон, иногда я ощущаю его прикосновения, особенно, когда он измеряет мне температуру с термонаклейками. «Значит, они на самом деле у него есть», — думаю я и в очередной раз чувствую себя самой счастливой на свете. Pov Эрик       Не могу понять, какого хрена мне так жарко. Словно я сплю в обнимку с печной трубой. Вздыхаю, почувствовав её аромат вперемешку с запахом лекарств, открываю глаза и наконец понимаю, в чем причина того, что я едва не сварился во сне. У Евы снова жар, причем, если до этого её температура оставалась на уровне чуть выше субфебрильной, то сейчас она поднялась значительно выше. Сажусь на постели, сонно потирая глаза, и смотрю на часы: подремать мне удалось всего около часа.       Она начинает беспокойно ворочаться и постанывать, и я тянусь к тумбочке за компрессом. Отжав прохладную салфетку, кладу её на лоб девушки, предварительно поцеловав девчонку в нос. Она снова хнычет, но не просыпается. Мокрая ткань почти мгновенно становится горячей, и мне приходится её сменить, вновь охладив в воде. Делаю ей в плечо укол жаропонижающего и решаю, подождать полчаса, но если не поможет, звонить Доку. Ева не реагирует даже на инъекцию, и это ещё сильнее меня напрягает. Кажется, я реально боюсь за её жизнь, и это, по меньшей мере, странно.       Поднимаюсь и плетусь в уборную, чтобы отлить, но вдруг слышу её тихий голос и оборачиваюсь. Она разговаривает во сне и первое, что мне приходит в голову, это вернуться на постель и послушать. Чувствую себя подростком, который подслушивает под дверью, о чем говорят родители, но не могу побороть проклятое любопытство. Ева продолжает говорить, сперва это просто не понятные обрывки фраз, не связанные между собой. Несколько раз слышу свое имя и не могу сдержать улыбку. Но вдруг её грудь и плечи начинают сотрясаться, и я понимаю, что она плачет во сне. Из всех нечленораздельных фраз, которыми сопровождаются её тихие рыдания, я вылавливаю лишь одну: «Прошу, Эрик, не поступай так со мной», и её становится достаточно, чтобы вызвать у меня желание, провалиться на месте.       Поднимаюсь с кровати, запрокинув голову и устало проводя ладонями по лицу. Пора завязывать с этим. Я настолько увлекся этой игрой в укрощение строптивой, что не заметил, как втянулся. К тому же, частично моя дрессировка принесла желанные плоды: девчонка тоже привязалась ко мне. Я вижу это по её глазам, чувствую в каждом её прикосновении и вздохе, и, самое гадкое, что меня это на самом деле радует.       Нет! Определенно, пора это прекращать. Но вся беда в том, что я понятия не имею, как это сделать. Пока я вижу в её взгляде эту надежду и иногда даже нежность, которую и близко не заслуживаю, я просто не смогу покончить с ней. Мне проще будет, пустить пулю в голову самому себе. А это значит, я должен сделать так, чтобы ее взгляд на меня изменился в противоположную сторону. Тогда и я наконец смогу выкинуть её из головы, своей жизни, и спокойно жить дальше.       Спустя время прикладываю к её лбу тест-полоску, и она показывает сорок и один. Твою мать! Если с ней что-то случится сейчас, я себе не прощу. Я просто не готов, нужно время. Беру телефон и набираю Доку.       — Эрик? Что-то с девушкой? Ей хуже? — голос в трубке звучит сонно, Пол явно видел десятый сон.       — У неё сильный жар. Укол Ибупрофена не помог.       — Я сейчас буду. Она ведь у тебя?       — Да, у меня.       Спустя минут пять, Док уже стучит в мою дверь, взъерошенный и заспанный, неизменно со своей сумкой на плече. Пожав мне руку, Пол первым делом идёт к умывальнику и возвращается в комнату, присев на край кровати рядом с Евой.       — Я должен её осмотреть. Включи свет.       Без вопросов делаю так, как он сказал и, сощурившись от яркого освещения, возвращаюсь к постели.       — Её осматривала Трис, — говорю, наблюдая за тем, как он, отодвинув край одеяла, внимательно что-то ищет на её теле. — Что ты хочешь найти? Я думал, это просто простуда. В камере бывает холодно.       — Недавно ко мне обращались парочка дежурных и складовщик, с укусами пауков. Она не жаловалась на болевой синдром?       — Только говорила, что болит всё тело, — пожимаю плечами.       — Что это? — Док берет в руки её истертые наручниками запястья и поочередно их осматривает.       — Следы от наручников, — хмурюсь внезапному уколу совести и отвожу взгляд.       — Насколько я знаю, в камере наручники не нужны, — Пол не спрашивает, скорее, констатирует факт. — Вот он! — вдруг резко меняет тему, показывая мне её распухшее запястье, которое я недавно обрабатывал мазью. — Наверное, она решила, что болит рана от наручников, поэтому не придала этому значения.       — Почему Трис не заметила укус, — начинаю злиться.       — Потому, что она не знала, что искать. Ребята обращались ко мне лично, — он смотрит на девушку и начинает что-то искать в своей сумке. — Это обычные крестовики. В нашей фракции таких полно. Видимо, сейчас у них период спаривания, потому они особенно агрессивные, — произнося эти слова, Док изо всех сил старается скрыть улыбку, но у него не выходит. — Их укусы обычно болезненны, но не опасны. У девушки, похоже, аллергическая реакция.       Достав какие-то препараты, он набирает их в шприцы.       — Что это? — задаю вопрос, сам не знаю, зачем.       — Это антигистамин и противоядие, — делает первый укол ей в плечо. — Я не совсем понимаю тебя, Лидер, — начинает он, но вдруг смолкает.       — Говори уже, раз начал, — рычу, нахмурившись, помогая придерживать её руку для внутривенной инъекции.       — Сколько дней она уже в Бесстрашии? Неделю? На наших допросах раскалываются за сутки. Знаю, что лезу не в свое дело, но, Эрик, мы не дикари и не мучаем людей просто так, ради удовольствия.       — Она выглядит измученной? — приподнимаю бровь, снова начиная злиться.       — Достаточно её запястий. В камере наручники не нужны, в допросной она не была. Зато, она лежит в твоей постели, — Пол поднимается на ноги и закрывает сумку, убрав в неё обратно содержимое.       — Знаешь, Док, ты прав. Это действительно не твоё дело, — поправляю назад взъерошенные волосы и отхожу в сторону, пропуская его к двери. — Спасибо за помощь.       — К утру она будет как новенькая, — проходит к выходу, но, открыв дверь, оборачивается через плечо. — Система не позволит тебе оставить её. Не мучайся сам и не мучай её. Либо отпусти, либо пристрели. Тебе придется сделать выбор, рано или поздно.       — Ты не забыл, с кем разговариваешь, Пол? — цежу сквозь зубы, сжимая кулаки.       — Сейчас я говорю с тобой, как твой друг, Эрик.       Дверь за ним закрывается, а я остаюсь стоять посреди комнаты и чувствую, как моя злость постепенно перерастает во что-то другое, до боли напоминающее отчаяние.       — Чёрт, — бубню себе пол нос, и вдруг слышу движение за спиной.       Обернувшись, вижу, что Ева приподнимается на локте, пытаясь разлепить тяжёлые веки.       — Кто-то приходил? Или мне приснилось?       — Приходил Док, сделал тебе укол. Тебя укусил паук, поэтому было так плохо, — сажусь рядом с ней на край кровати. — Он уколол противоядие. Скоро станет лучше, — наклонившись, целую её в кончик носа, и она смешно морщит его.       Растянувшись на постели рядом с ней, почти сразу проваливаюсь в тяжёлый сон без сновидений. Когда наконец снова открываю глаза, вижу, что уже светло. Поворачиваю голову в сторону девчонки, сразу встречаюсь с ней взглядом, и от выражения её синих глаз мне почему-то хочется выть. Поднимаюсь с постели и сразу направляюсь в ванную. Зайдя в душевую, не успеваю открыть воду, как вдруг спиной чувствую её присутствие, и по затылку пробегают приятные мурашки.       — Уходи, — говорю, не оборачиваясь. — Возвращайся в постель. Тебе нужно отдыхать.       — Эрик, посмотри на меня, — её голос звучит почти шёпотом, снова вызывая волну мурашек по моему телу.       — Уходи! — чеканю громко.       Мгновение продолжаю стоять на месте, и наконец оборачиваюсь, уже готовый плюнуть на всё и затащить её к себе в душевую, но вижу, что девчонки рядом нет.       Приняв прохладный душ, выхожу из ванной и вижу ее, сидящей на постели, в моей футболке. Она сидит, облокотившись на спинку кровати и поджав под себя голые ножки.       — Моя одежда вся мокрая от пота, — объясняет свой внешний вид, продолжая заглядывать мне в глаза таким взглядом, что я начинаю собираться быстрее, пока моя выдержка не полетела к чертям.       — Я принесу тебе другую, — говорю, лишь бегло взглянув на неё исподлобья, пока шнурую берцы, сидя на стуле. Направляясь к дверям, вдруг застываю посреди комнаты. — Никогда не смотри на меня так больше. Ты ошибаешься во мне, Ева. Я не тот, на кого стоит так смотреть.