Воспоминания

— Эм… простите? — хрипло произнесла женщина. — Мы просто хотим узнать её возраст, а после отпустим тебя. Это же так просто, — сказала Токио, всё ещё держа тележку так, словно от этого зависела её жизнь. Найроби подавила желание тяжело вздохнуть. Возможно, они перегибали палку, ведь они столкнулись с беззащитной матерью-одиночкой, а не с тактическим офицером. — Нет! — сказала женщина, отступая назад. Она была похожа на оленя в свете фар, и это было неудивительно. Это была такая простая задача, какую им только мог дать профессор. Найроби даже слов не могла найти, как они облажались. — Прекрасная работа. Теперь она напугана, — сказала она так тихо, что только Токио могла услышать её. — Ты должна была просто позволить мне поговорить с ней как мать с матерью. Запугивание — это не способ достижения всех ответов. — Не особо, похоже, что она отвечает нам. И профессор настаивал. Если бы ты знала его хоть немного, то поняла бы, что у него должна быть достаточно весомая причина для получения этой информации, — прошептала она в ответ. Найроби бросила на неё сердитый взгляд. Позволь мне разобраться. Она виновато улыбнулась женщине, которая, казалось, ещё больше разволновалась от их шёпота. — Простите мою подругу. Она немного импульсивная. Не говоря уже о стрессе. Видите ли, сегодня мы весь день без няни, поэтому всё так вышло. У нашего друга есть 8-летний сын, и нам было интересно, какой мультфильм ему можно поставить? Если ваша дочка такого же возраста, то мы могли бы посоветоваться с вами? Мурильо взглянула на что-то позади них, прежде чем собраться и ответить. — Её возраст вас не касается. Найроби нахмурилась, а Токио рядом с ней прищурилась. — Тебе не кажется странным, что она назвала нам имя дочери, но не возраст? — спросила она вслух, не стесняясь женщину, стоящую перед ними. У Токио было такое выражение лица, как будто она только что осознала, кто была эта женщина. Что именно она является той деталью, которая чуть не разрушила идеальный план профессора. Ей хотелось задать так много вопросов, но времени не было и нужно было уходить. — Давай просто прекратим приставать к этой бедной женщине и вернёмся. Хоть убей меня, я не понимаю, зачем ему нужно это знать. Мы можем просто соврать и сказать, что девочке 6, ну или больше. Последнюю часть она попыталась прошептать, но Мурильо, похоже, услышала её, так как издала тихий вздох облегчения. Но вдруг в какой-то момент к Найроби пришло осознание и шокировало её. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, женщина направилась к кассе. Найроби и Токио наблюдали, как Ракель дала кассиру денег, схватила за руку свою дочь и выскочила из магазина с горой рождественских украшений. — Может пойти за ней? — спросила Токио. Найроби схватила её за плечо. — Не нужно. Кажется, теперь я всё поняла. Повернись и посмотри на выражение лица профессора. Он выглядит так, будто кто-то ударил его битой, не так ли? Подтверди мои подозрения. ________________________________________ Всю дорогу домой она была одним сплошным комком нервов. Паула что-то бормотала о своих планах на украшения, которые Ракель купила в спешке. Но она совершенно не могла поддержать рождественский дух дочери. А всё потому, что была слишком потрясена от этой встречи. Господи, как же ей хотелось выпить бокал вина! Когда они вернулись домой, Паула была полна решимости провести весь вечер за украшением ёлки. Но после обеда и игр, сон одолел её. Уложив её в постель и заботливо укрыв одеялом, Ракель на цыпочках вышла из комнаты и направилась на кухню. Однако бутылка просекко, которую она нашла, оказалась пустой, что было логично. Ведь с момента приезда она каждый вечер понемногу опустошала её. Мурильо тяжело вздохнула. Магазин уже как несколько часов закрыт. Ей придётся обойтись без него. Она пыталась смотреть телевизор в надежде, что это утомит её и поможет погрузиться в блаженный сон, где ей не придётся думать о мужчине её жизни, но ничего не выходило. Шум телевизора, в конце концов, настолько достал её, что Ракель взяла пульт и выключила его. Последовавшая за этим тишина оглушила женщину и заставила погрузиться в болезненные воспоминания. Ракель вспомнила, как ужасно она провела эти 8 лет. Как тяжёл был для неё развод, но лучше это, чем ещё один день, проведённый с Альберто. Она встала и уже собиралась почитать какую-нибудь книжку, когда раздался стук в дверь. Она застыла на месте. Этого не можем быть. Единственный человек, который знал, что она остановилась здесь, был арендатор. Но в настоящее время он был на Канарах, и мысль о том, что это был свидетель Иеговы или продавец магазина техники, была смехотворной. Ни один человек в здравом уме не придёт сюда в такую погоду. Это мог быть только он… Она бросилась к зеркалу, чтобы поправить волосы и остатки макияжа, расправила плечи и направилась к двери, готовая послать Серхио к чёрту. Но когда она распахнула дверь, то не увидела ни одного мужчины. Вместо этого она увидела в дверях трёх девушек. Её глаза расширись от удивления. Их она точно не ожидала увидеть. Это были Токио, другая брюнетка из магазина и третья девушка со светлыми вьющимися волосами и тёплой улыбкой на лице. Что было ещё более удивительно, они держали в руках бутылки вина и четыре бокала. Она уже почти закрыла дверь, когда одна из них остановила её, сунув сапог в щель. — Прежде чем ты закроешь дверь, позволь извиниться, — начала она. — Нас попросил спросить обо всём этом наш друг, человек, которого ты, возможно, знаешь, — Серхио Маркина. Ракель кивнула. «Я так и знала». — Правда, если бы мы знали, чего он хочет, мы бы оставили тебя в покое. У тебя должны быть свои причины, чтобы не говорить ему. Поверь мне, я понимаю. В любом случае, вот наше мирное предложение, — сказала Найроби и протянула одну из бутылок Ракель. — Давай познакомимся. Я Агата, это Моника, а это Сил… — Токио, — поправила её девушка. Двое других посмотрели на неё с удивлением, на что та просто пожала плечами. — Я так понимаю, вино принимается с компанией? — спросила Ракель, с подозрением разглядывая девушек. — Хорошо. Мы все сейчас живём у него, и он сказал нам, что ты поселилась поблизости, прости, но мы не могли не прийти после того, что произошло в магазине. Знаешь, вся эта ситуация наводит на мысль, что вы знакомы с нашим другом. Сколько? Семь лет? — Я бы сказала 9-10 лет. Девочке явно больше семи. — Но это невозможно, он тогда был в тюрьме. — Ну ладно, — перебила подруг Моника. — Ты же видишь, нас просто распирает от любопытства. — Мы тут, чёрт возьми, умираем. Мы и понятия не имели, что он вообще… Боже, да ещё с такой женщиной, как ты! Нам нужно знать всё. — Откуда мне знать, что он не послал вас добывать информацию? — спросила Ракель, скрестив руки на груди. — Да, он может быть таким подлым, — сказала Агата, оглядываясь на остальных. — Но мы пришли сюда по своему желанию. Он даже не знает, что мы здесь. И мы украли у него вино. Если нужны доказательства, посмотри на этикетку. Ракель так и сделала. Там было написано: «Сок крапивы, годен до 19.10.1997 года». — Он всегда их так подписывает, когда не хочет, чтобы мы брали бутылки. Но однажды ночью, когда мы были в полном отчаянье, всё-таки попробовали его и узнали правду. Легкая предательская улыбка появилась у Ракель на лице, при мысли о том, как Серхио пытается защитить вино от девушек. Но в следующее мгновение она нахмурилась, осознав, насколько мила была ей эта мысль. Возьми себя в руки. Она понятия не имела, стоит ли пускать этих трёх девушек, но всё же любопытство, которое сжигало их, так же жгло и её. Кто они были для Серхио и почему остались с ним? К тому же, как бы ужасно не было это признавать, она действительно любила проводить время в компании взрослых людей. — Ну ладно, ладно. Я всё вам расскажу.