Петля

Петля стянулась в крепкий узел. Клэю кажется, то, что он чувствует - несомненно кислородное голодание. Он сжигает машину декана и ведёт за собой людей на протест, больше напоминающий сатанинские обряды. Всё вокруг отражается всполохами ярости и смешано с грязью. Монти и Брайс шепчут на ухо, что это было оправданно. Клэй заходит в церковь и видит, как последние доли его спокойствия и желания жить заколачивают в крышку деревянного гроба, лежащего перед ним. Он сидит на передней скамейке и слушает - слушает Чарли, слушает Алекса, но ничего не слышит. Хотелось бы, чтобы вместо этого он ничего не чувствовал, ведь единственное, что он чувствует - это огромная всепоглощающая боль. Бесформенный и бесцветный монстр, не знающий жалости. Джессика берёт его за руку. Джессика больше не плачет, но силы Клэй в этом не видит. Видит всё ту же боль, словно собственную, отражённую чёртовым зеркалом. Клэй не привык к пустой кровати слева. Она на ощупь холодная, будто в ней не спали веками. Холод. Ему нужен холод. Он, как в тумане, спотыкается в душевую кабину, поскальзываясь на мокрой плитке, и включает холодную воду. Он хочет, чтобы пришло онемение. Хочет ничего не чувствовать. Хочет жить дальше без чувств. Хочет просто снова увидеть и услышать... - Блять, Дженсен, что ты творишь! - напуганный голос, кто-то выключает кран. Клэй дрожит. Наверное, у него теперь тоже синие губы. У Джастина синие губы, Джастин просит "возьми меня за руку, брат?", Джастин лежит в гробу. С чёлки на глаза стекают потоки ледяной воды. - Ты совсем долбанулся? Что ты, блять, тут забыл? - руки, практически обжигающие своим теплом, вцепляются ему в предплечья. - Господи, Клэй, ты совсем ледяной. Ты же можешь заболеть. Идиот. Блять! На него накидывают полотенце и начинают усиленно растирать. Кто-то взволнованно носится по комнате, после чего раздевает его до белья и накидывает сверху ещё одно полотенце - сухое и тёплое. Клэй сопротивляется. Ноги трясутся и мышцы яростно сжимаются в попытке остановить нападающего. - Я не хочу ничего чувствовать! Я не хочу! Отстань от меня! - голос срывается, словно бумажный самолётик - взлетает и падает вниз, не успев оседлать поток воздуха. - Твою мать, Клэй, успокойся! Если ты умрёшь, твои родители меня убьют! Дженсен чувствует, как его оттаскивают в комнату и сажают на кровать, заворачивая в два одеяла. Одно из них с кровати Джастина. Оно пахнет Джастином. Джастин. Джастин... - Джастин! - Клэй открывает глаза. Фоули смотрит на него так, будто Клэй - грузовик с невменяемым пьяным водителем, а он сам - невинный лесной олень. Он сжимает руки Клэя в своих, стараясь вернуть им чувствительность, а в глазах плещется страх, будто он боится его. Будто он боится за него. - Что происходит, Клэй? - Джастин намеренно не поднимает голоса. - Ты живой, - эти слова - чистое облегчение: последняя поездка в школу перед каникулами, таймер, объявляющий о завершении упражнения, слёзы радости при виде того, с кем долго был в разлуке. Джастин инстинктивно гладит его по руке. У него руки тёплые, и он не лежит в гробу. Клэю этого уже вполне достаточно, но тот всё же решает ответить. - Да, как и вчера, и как буду завтра. Я думал, мы уже разобрались с тем, что от меня так просто не отделаться. - Ты... Живой, - от холода зуб на зуб не попадает, слова даются с огромным усилием, и пульс стреляет ему в висок зарождающейся мигренью. - Клэй, - говорит Джастин мягко, тем самым тоном, который у него припасён только для двух избранных людей в его жизни. Он сжимает его руку сильнее, а потом ещё сильнее, впиваясь ногтями в мягкую кожу - их способ говорить "я рядом", сила насильственного комфорта. Нажми и контролируй давление. Если не работает, просто нажми сильнее. Клэй сдерживает рвотный позыв, когда понимает, кто именно научил Джастина такому способу. Брайс в углу комнаты кивает и улыбается. - Я жив. Со мной всё хорошо. Я не заражён ВИЧ. Я уже неделю не употребляю, и только пару дней назад я обблевал весь наш пол, если ты уже забыл. У нас всё хорошо. У нас будет выпускной. Ты в порядке. Мы оба в порядке. Успокойся. Клэй закрывает лицо руками и мокро, с надрывом - смеётся. Джастин садится рядом с ним и обнимает одной рукой за плечи, второй продолжая растирать ладони. - Что ты на этот раз видел? - нажми и контролируй давление. Если бы вопросы имели физическое воздействие, то этот оставил бы синяки на шее. - Твои похороны, - Клэй неуютно ёжится и кутается поглубже в одеяло. - И много людей пришло помянуть бедного нарика? Ау, больно! И холодно! - Джастин дёргается, когда Клэй с силой ударяет его по руке. Синяки от очередного вопроса появляются где-то на уровне рёбер. - Не надо нести бред. Фоули закатывает глаза. - Я-то хотя бы просто несу его, а не делаю. Что ты забыл в душе? Утопиться хотел? Не очень удачное место, знаешь ли. - Хотел перестать чувствовать. - И заболеть воспалением лёгких? У тебя почти получилось! - Клэй чувствует, как Джастин начинает злиться - неформально, на уровне волосков на затылке. - Я думал, что ты мёртв. Остальное не имело значения. Джастин сдувается, как воздушный шарик, в который воткнули иголку. (Сравнение, включающее в себя Джастина и иголки, заставляет Клэя чувствовать себя больным). Сглатывает и отводит взгляд. После чего начинает распутывать одеяла, в которые ранее его заключил. Дженсен сидит в позе ребёнка, но у него глаза тысячелетней души. - Боже, ты всё ещё ледяной, иди сюда, - и он снова притягивает его к себе. Туда, где тепло и безопасно. - То, что мы без футболок - это... - Это чтобы согреть тебя, придурок. - Хорошо. Мне тепло. - А мне - нет. - Тоже хорошо. Шутливая перебранка даётся им естественно, будто и не было всех этих недель, когда они боялись друг на друга смотреть. Ногти Джастина, вероятнее всего, оставят царапины на его ладони. Ему нравится мысль об этом - вещественное доказательство тому, что Фоули живой. - Почему это? - Потому что ты уже несколько раз назвал меня придурком. - Потому что ты придурок. - Почему ты не сказал мне раньше? - Что ты придурок? - Что твоя мама умерла. Джастин хочет отстраниться, но Клэй не даёт ему этого сделать. Этот разговор и так уже просрочен на несколько недель - с него хватит. Внезапно роли меняются, и уже он становится доминирующим. Ведущим. Он вытягивает свою руку из ладоней Фоули и кладёт её ему на заднюю часть шеи. Перманентное нажатие. Константа. Нажми и контролируй давление. - Я ещё недостаточно согрелся, - говорит он, и даже почти не врёт. - Я... испугался, когда тебя увезли. Туда, - Джастин дёргается и не говорит "психушка". Клэю хочется сказать ему это назло. Психушка. Психушка. - Я не хотел, чтобы мои проблемы сказались на тебе. Я и так достаточная обуза для твоей семьи. Ау! - Ну, и кто из нас придурок? - Думаю, это у нас семейное, - Джастин знает, как заставить его остыть. Всегда знал. - И не поспоришь. - Я не скучаю по ней. Клэй поднимает голову. - М? - По маме. Я просто... Не знаю. Она же моя мама. - Да. - Но теперь у меня есть вы. - Наши родители. - Что? - Ты сказал, что они мои. Но они наши. Несмотря на всё дерьмо, которое я говорил тебе. - Спасибо, - у Джастина что-то трескается в задней части горла, словно помехи на одной из кассет Ханны Бэйкер. - Ты не должен. - Знаю. Всё равно спасибо. - Без тебя правда ничего не имеет смысла. На пару минут повисло молчание. Клэй чувствует, как иголки ползут по рукам и ногам. Сердце с глухим стуком разносит кровь по сосудам. - Я снова уеду на лечение после выпускного, - Фоули единой фразой сдирает пластырь с раны под грифом "не исцелить". - Тебе это помогает? - Клэй кладёт голову на плечо Джастина, а тот ненадолго прикасается губами к его макушке. - Наверное. Да, думаю, да. - Я буду ждать тебя. Обещаю быть менее... психом, когда ты приедешь. - Буду рад даже тому, что ты просто будешь живой. И не убьёшь очередную тачку. И не организуешь бунт. А ещё хотелось бы, чтобы ты не разнёс нашу комнату, да, но это уже детали... - Ты думаешь, я сломан? Фоули прикрывает глаза и глубоко вдыхает. - Нет, ты... Тебя просто нужно подлатать. Как и меня. Как всех нас. - Ты в это веришь? - Да. Да, я верю. Иногда Клэю кажется, что он проигрывает битву с петлёй. Как хорошо, что Джастин Фоули - чемпион по развязыванию узлов.