Карнавал Удовольствия

      Он сдержал свое обещание, даже если было уже далеко за четыре часа дня. По-видимому, в Америке принято завтракать во время ужина. Обещание было несложное. Гарри действительно любил готовить, когда у него был тот, для кого он хотел стоять у плиты. Эдвард ушел час назад, установив принтер в гостиной и подключив его. Он собирался проверить ЛПВ и Церковь Вечной Жизни. — Иди куда угодно, но возьми кого-нибудь для прикрытия. Мне все равно, кто или что это будет!       Гарри пообещал, что так и сделает. В эту ночь он встретится с Жан-Клодом, и хотя Эдвард никому и ничему не доверял, он, по крайней мере, верил, что некоторые вампиры, такие как Жан-Клод, достаточно умны, чтобы знать, что Эдвард придет за ними, если Гарри умрет. Известность в сверхъестественном сообществе как Смерть давало Эдварду немало преимуществ.       Разум Гарри погрузился в неуверенность. Он начал мыть посуду вручную, не заморачиваясь использованием магии, поскольку это помогало ему сосредоточиться и убить время.       В данный момент так много вещей не имело для него никакого смысла, и где был Драко, когда ему был нужен сексуальный совет? Он занимался в общежитии. Да, у Драко была спальня в его доме, но он редко ею пользовался. Он делал это только тогда, когда сосредотачивался на учебе и не хотел, чтобы его беспокоили. Ему предстояло сдать экзамены.       Не то чтобы Гарри когда-либо действительно его беспокоил. Часто было наоборот. У Драко была эта ненасытная потребность, что, если кто-то находился в доме, он тоже должен был быть там. Гарри предположил, что это началось, когда он рос в любящей семье, будучи единственным ребенком. Драко ужасно избалован, он даже посуду не может помыть без магии, но у него не было сомнений в том, что к нему чувствовали Люциус и Нарцисса. Драко был для них всем. Он был чем-то большим, чем просто наследником Люциуса. Это заставило Гарри задуматься, что, может быть, когда-то его собственные родители чувствовали то же самое.       Теперь он никогда не узнает, не так ли?       Вытащив сливную пробку, Гарри начал вытирать рабочую зону кухни, пока мрамор столешницы не засверкал. Гарри и Драко вместе закупались, чтобы обновить весь дом, хотя точнее было бы сказать, что Драко делал большую часть выбора. Гарри либо одобрял, либо не одобрял то, что действительно считал неподходящим. Гарри отказался от всего безвкусного. От всего дешевого отказывался Драко, и каким-то образом они сошлись в одном, и оба остались довольны.       Стало очень уютно после некоторой отделки и очистки дома; и поскольку это было не главное поместье Блэков, как Гриммо, все было не так плохо. Зеленый, фиолетовый, серебряный и черный составляли основную палитру в интерьере, которая переносилась из комнаты в комнату с небольшим изменением. Гарри выбрал люстру в вестибюле, так как она напоминала ему падающую звезду в круговом направлении и освещала каждый угол комнаты. В тот день Драко был горд до такой степени, что Гарри боялся, что он заплачет. Вкус Гарри был не так уж плох.       Ладно, это не так. Он был очень прост. Он никогда не носил хорошую одежду, ему доставались одни лохмотья, а когда ему была предоставлена ​​возможность приобрести собственную одежду, это были только черные мантии семь лет назад. У него действительно не было выбора, пока он не окончил школу и не остался один. Ему на самом деле ничего не позволяли, и поэтому приезд в Америку открыл ему изобилие свободы, которое Гарри считал невозможным.       А затем его мысли вернулись к опасностям по обе стороны от него. Сначала был Жан-Клод. Прекрасный могущественный вампир с интеллектом и грацией не менее четырехсотлетней выдержки, но Гарри знал, что он старше. Несколько раз ему казалось, что ему по крайней мере шестьсот.       Большинство вампиров перестают расти после того, как достигают определенного уровня силы или зрелости. Все зависело от них и рода, из которого они происходили. Не все древние вампиры стали мастерами. Но Жан-Клод создал нечто, выходящее за рамки обычного. Было похоже на то, будто он нашел нить, которую можно было схватить, и продолжать развиваться. Он мог продолжать набирать силу, и хотя Гарри не видел, чтобы она использовалась по-настоящему, он начинал ощущать ее в различных случаях.       В нем также было скрыта редкая капля человечности. Настолько, что принесла ему преданных и любимых поклонников. Он был обычным вампиром, он хотел, чтобы их сообщество выжило и процветало. Он хотел уважения и, как любой могущественный вампир, он хотел власти.       Гарри вернулся в размышлениях к Эдварду, выходя из кухни. Эдвард, у которого не было фамилии. Эдвард, социопат, любящий разнообразное оружие и тяжелые американские завтраки. Он был Смертью в мире наемников сверхъестественного.       Если он пришел за тобой, лучше настроиться на свою смерть, потому что ты уже покойник. Он не отклонялся от курса после того, как получал удар, и не важно, что говорил, что любит Гарри. Маг знал, что, если когда-нибудь удар придет с его стороны, Эдвард вполне сможет его выдержать. Как он сказал, у каждого была своя цена.       Больше нечего было сказать о таком человеке, как Эдвард. Он был Волдемортом без магии. В течение многих лет он был не более чем его наставником. Он все еще отчетливо помнил свой первый разговор с Эдвардом. Это произошло после разговора с Энди. Она больше не хотела его видеть и не хотела, чтобы Тедди проходил через подобное, пока не станет старше. Она не могла с этим справиться. Она также убрала все вещи своей дочери и ее покойного мужа. Ей было плохо, и Гарри знал, что становится хуже. Вот почему Тедди не с ним, а с ней. Он не мог оставить ее одну, но часто беспокоился за своего крестника.       Он нашел дневник Ремуса, в котором были указаны даты и время. Иногда в нем были нацарапаны аббревиатуры, и тогда внизу он видел, что одно имя обведено дважды. — Позвони Эдварду, когда понадобится.       Он прошел через первый этаж, наводя порядок. Это был отличный способ сконцентрировать внимание, который ему внушили Дурсли. Драко всегда сетовал на него, говоря, что он не домашний эльф; но он ничего не мог поделать с таким воспитанием.       Гарри тогда подозревал, что Эдвард не был волшебником и не знал о смерти Ремуса, учитывая номер телефона и его американское происхождение. Он позвонил, желая сообщить мужчине о смерти Ремуса.       Эдвард вообще никак не отреагировал по телефону, что должно было быть первой подсказкой. — Я слышал, у него был сын. Он в порядке? — Он мой крестник, и с ним все в порядке. — А, я полагаю, ты Гарри Поттер? — Вы слышали обо мне? — Можно и так сказать. Ремус был моим… знакомым. Я полагаю, можно было бы назвать его другом. Я знаю твой мир. Он не давал Ремусу многих предметов роскоши, таких как еда и жилье, поэтому он работал на меня, когда мог.       Вскоре ситуация обострилась, когда Гарри упомянул, что планирует переехать в Америку, а конкретно в Сент-Луис, и что он учится на аниматора. Эдвард увидел возможность. Он слышал об отношениях Гарри с неким Темным Лордом, а Гарри узнал о том, что Эдвард был тем, кто сократил стаю Фенрира Грейбека до двух особей. — Хорошие были времена, должен сказать! — Гарри не питал иллюзий относительно того, с каким человеком имеет дело, но он также знал, что, если ему нужно будет взять судьбу в свои руки, он не будет сидеть, как маленький мальчик, ожидая, что кто-то скажет ему что делать. Он должен сам принимать решения. Мудрые слова Волдеморта звучат громко и ясно в его голове.       Все началось именно тогда. Гарри оказался очень полезен для Эдварда, а взамен Эдвард научил его охотиться. Позаботиться о себе. Сеансы окклюменции Снейпа были плохой шуткой по сравнению с тем, что Эдвард мог делать без магии.       Гарри уже знал, как позаботиться о себе, хотя Эдвард или Драко не соглашались с этим. Он обижался, протирая пыль в углах каждой комнаты. Грязный дом, грязный разум; а у Гарри был очень чистый дом.       Их отношения были строго платоническими и профессиональными. У Эдварда не было эмоциональной глубины нормального человека, и Гарри привык к этому. Он мог с этим работать. Его бросали через комнату, а он, ухмыляясь, поднимался на другом конце, держа оторванную голову нападавшего за волосы.       Единственной страстью Эдварда была охота. Это была единственная настоящая причина, по которой мужчина жил. Гарри мог не знать многого, но он понимал это.       Итак, как же все начало превращаться из строгого профессионализма в нечто такое, что Гарри не знал, как назвать? Конечно, это не был романтический интерес. Может быть, сексуальный. Эдвард сделал несколько замечаний о своей способности проникать под кожу людей. Он сказал, что это помогало ему оставить свою метку.       Но, перейти от этого к обжиманиям возле мертвой козы на кладбище? Его первый настоящий поцелуй с другим мужчиной? Как это произошло?       Он не знал.       Гарри действительно не знал.       Ограниченные познания Гарри в отношениях любого рода сводились к двум девочкам, и да, они были девочками в то время, когда он был ребенком. Плохое свидание и поцелуй огненно-рыжей, которая пыталась спланировать их будущее, но однажды Гарри проснулся и понял, что просто не может так жить.       Нет, это был не он. Он должен выйти из этой рутины, и он это сделал. Когда Драко спросил Гарри, есть ли у него интерес к мужчинам из их мира, он был не очень честным, потому что ответы могли вызвать много странностей.       Гарри держал многое при себе, опасаясь реакции. Он научился многое прятать, лишь бы защитить себя за эти годы.       В волшебном мире были мужчины, которые привлекали Гарри. Один из них оказался отцом Драко, а другой? Сам Темный Лорд.       Он фыркнул и сел у стены, оглядывая холл, сиявший в мягком свете.       Да, это не было началом хорошего разговора. Гарри знал, что воспитывали его неправильно. Если бы он не жил с Дурслями семнадцать лет, он был бы очередным чистокровным и невыносимым маленьким волшебником. Не было бы сумасшедших, гоняющихся за ним, чтобы после всего он начал вести нормальную жизнь.       Может, ему стоит принять душ. Он собирался вечером в Район, и хотя он не горел желанием прихорашиваться слишком сильно, он мог хотя бы попытаться выглядеть презентабельно. Его встретила большая, с широко распахнутыми дверьми гостиная, Драко называл ее грязной комнатой. Вдоль стены располагался камин, выложенный серебристым и черным камнем, сверху лежал летучий порох.       Его использовал только Драко, когда разговаривал со своими родителями раз в неделю. Здесь же располагалась винтовая лестница, сверкающая чистотой, как и все остальное. Она была сделана из красного дерева. Гарри нравилась эта порода. Она выглядела богатой и крепкой. Не сильно гнулась и смотрелась неплохо.       Гарри всегда считал, что хочет нормальности; но не прошло и шести месяцев после войны, а нормальность стала подрывать его рассудок. Ему было скучно, бесконечно скучно. У него ничего не получалось, и из-за того, что люди с благими намерениями окружали его со всех сторон, Гарри чувствовал, будто вот-вот задохнется.       Итак, сейчас он, как говорят, стоял между двумя очень опасными людьми с очень разными мотивами. Оба чего-то от него хотели, использовать его, пока от него ничего не останется.       Как ни странно, Гарри это устраивало, потому что, по крайней мере, он знал об их отношении к нему. Эдвард не скрывал его полезности, а Жан-Клод видел в нем своего рода домашнее животное.       Единственная загвоздка заключалась в том, что Гарри воспринимал их по-другому. Он считал Эдварда тем, кому он по-настоящему может доверять. У него были чувства к этому мужчине, и они не имели ничего общего с похотью. Гарри любил Эдварда так, как этот человек никогда не поймет и не признает. Эдвард, вероятно, посмеялся бы, если бы действительно отнесся к Гарри серьезно. Он, вероятно, попытался бы показать свою собственную версию развития событий, взяв в руку новый сверкающий пистолет.       Да, Эдвард не устраивал свидания с бриллиантами в подарок или ужины за просмотром фильма.       Гарри фыркнул при этой идее, и включил огромный душ, мгновенно нагревая помещение. Гарри очень любил магию в такие моменты. Он начал раздеваться, думая о другом мужчине в своей жизни.       Тот, который еще больше приводил в ярость и смущал. По крайней мере, он знал, что имел в виду Эдвард. Гарри потратил много времени, пытаясь расшифровать скрытые послания мужчины, которые к тому времени, когда он закончил размышления, свелись к тому, что этот красивый мерзавец обвил его вокруг своего идеального пальца.       Жан-Клод, с другой стороны, хотел ухаживать и романтически привязать к себе Гарри любой ценой, и по какой причине у него возникли подобные желания, он все еще не мог понять.       Гарри обожал Жан-Клода. Он любил его природу. Ему нравилась его личность, и нравилось слушать невероятно обольстительный и уникальный голос. Как бы сильно он ни обожал Эдварда и любил его, он чувствовал, что Жан-Клод был его первым настоящим другом. Эдвард был учителем. Не другом.       Гарри любил обоих мужчин по-разному, но знал, что ни один из них никогда не полюбит его в ответ. Может, это частично послужило причиной его гнева прошлой ночью, когда он взорвался и вырубил электричество во всем районе? Он понял, что как бы они ни притворялись, этого никогда не будет.       Подобное просто не могло быть реальным, и Гарри мог смириться с этим, пока снова не доведет себя до взрыва.       По крайней мере, Гарри делал то, что хотел. Он был в компании людей, с которыми хотел проводить время, и если все закончится его смертью, кого это волнует?       Гарри не боялся смерти. Он больше боялся жить, потому что в жизни было так много привязанностей. Так много неопределенностей.       Истинное утешение в смерти, и он не боялся однажды навсегда уйти в темноту.       Когда солнце начало тускнеть, Гарри приготовился к вечеру, он знал, что ему нужно как можно больше времени, поскольку рядом не было Драко или Жан-Клода, чтобы прийти на помощь модной катастрофе, но Гарри был способным учеником.       Он мог что-нибудь найти.       Конечно.       Ладно, час спустя Гарри вертел головой и хмуро смотрел на одежду, разбросанную по полу. Некоторые из вещей висели на столбиках кровати, а зеленое кресло в углу было завалено высокой кучей ткани. Когда он все это купил?       Он стоял в одних шортах. Гарри предположил, что виной всему Драко, хранитель его гардероба. Когда у блондина был стресс, он поднимал экономику Сент-Луиса, развлекаясь.       Но ничто не выглядело даже отдаленно похожим на то, что он носил прошлой ночью, или то, во что бы одел его Драко.       А потом он хлопнул ладонью по лбу, когда посмотрел на беспроводной телефон. Если Драко не было рядом прямо сейчас, тогда он мог бы позвонить ему.       Он схватил телефон и быстро набрал номер. Потребовалось три звонка, но Драко схватил трубку. — Гарри? У тебя все нормально? — Гарри был одним из немногих, кто звонил в его общежитие. — Не совсем, но да, я в порядке. Я знаю, что ты занят, но мне нужна помощь, — простонал Гарри, сидя на кровати. — У меня сегодня свидание, — он вздрогнул от лжи, когда Драко хмыкнул в трубку. — Я понятия не имею… — Ясно! Ты в гардеробной? — Э… ну, да, стою напротив шкафа. Я все перепробовал, и ничего не получается. Как, черт возьми, вы с Жан-Клодом это делаете? — Утонченность и талант, Гарри! Что за свидание? — Э-э… ​​я не знаю. Я буду в районе, наверное, в Запретном Плоде. — О, хочешь попасть на частное шоу? Это ужасно круто!       Гарри подавился. — Филипп устроил тебе частное шоу? — Да, черт возьми! Это было здорово! До сих пор не понимаю, почему это законно. — Когда ты старше двадцати одного, ты можешь делать все, пока это не вредит другим. — Хотя временами это правило было относительно, но это самое простое объяснение. — Хорошо, думаю, сегодня мы должны показать твои ноги! Хоть ты и низкий, но не позволяй ярким журналам, составляемым магглами, ввести себя в заблуждение. У тебя отличный рост. Видишь пару черных брюк с очень тонкими вертикальными белыми полосками?       Гарри осмотрел пол и просиял, когда увидел их у изножья кровати. — Ага! — Он схватил их. — Надень с ними серый или черный пояс, и давай на этот раз изменим цвет. Ты великолепен в темном! Помнишь тот джемпер с V-образным вырезом цвета королевский пурпур? — Я знаю, что такое пурпур, но тебе придется объяснить про вырез более упрощенно, — сказал Гарри, осматривая свою одежду. — У него длинные рукава, но охлаждающие чары тебе помогут. — Подобная одежда сделала бы Эдварда счастливым, потому что она означала, что он мог спрятать при себе оружие. Это была не рубашка, как он обычно носил. У джемпера была тянущаяся ткань, которая, когда он провел ладонью вниз, становилась идеально гладкой. — Теперь, чтобы он не выглядел слишком девчачьим… — именно об этом и думал Гарри. Надень сизый жилет. Не нужно его застегивать. — Который из? Ты купил мне шесть штук. — Однотонный. Смешивать полосы и узоры можно, только если у тебя есть опыт, а его у тебя нет, Гарри.       Гарри засмеялся. — Зато есть у тебя. Туфли? — Те же самые, что ты носишь. Будет идеально. У тебя будут лишние пару сантиметров, которых ты так желаешь. Уложи волосы как в прошлый раз, это все, что ты можешь с ними сделать.       Кого-то другого могла оскорбить манера Драко разговаривать, но он ценил упрощенность, с которой он объяснял. — Отлично, спасибо, Драко, ты лучший. — Конечно! А теперь вернемся к ночной учебе! — Тебе действительно нужен перерыв. Зачем мучить себя экзаменами летом? Ты мог бы подождать. — Я хочу! Но это так глупо, половина занятий бессмысленна! Но если взглянуть на это с точки зрения бизнеса, то все чертовски здорово. Каждое занятие стоит денег, поэтому используй их как продвижение к желанной специальности, даже если они бесполезны. Так что нужно заткнуться и выжать максимум из того, за что заплатил.       Гарри продолжал хихикать. — Постарайся не сойти с ума, Драко. В конце концов, мне нужно, чтобы мой друг продолжал меня одевать. — Так и будет, повеселись! — Я постараюсь. — Гарри чувствовал себя настоящим мудаком, солгавшим Драко, когда повесил трубку. Но это было лучше, чем говорить правду, тогда бы он пошел за ним.       Гарри был уверен в своих силах, но Драко это было не нужно. Уже нет. Эта жизнь для Драко закончилась. Он перевернул страницу, и ему ни к чему эта нервотрепка. Пусть он сдает экзамены и летние курсы в колледже.       С остальным Гарри справится сам.       Он не только оделся полтора часа спустя, но и был уверен, что Эдвард одобрит наряд. Помимо трех пистолетов с двумя дополнительными магазинами патронов, спрятанных на определенных частях его тела, он также надел ремень, который ему посоветовал Драко.       Гарри не понимал, как Драко может сочетать разные слои одежды, чтобы она выглядела хорошо. Никогда в жизни он бы не выбрал это сочетание. Он предположил, что все выглядело нормально. Полное отличие от вкуса Жан-Клода, но откуда ему знать?       Он уложил свои волосы в творческий беспорядок, не надел очки и контактные линзы, и был готов к ночи. На одном запястье расположилась Старшая палочка, а на другом — серебряный кинжал, который легко метать. В ботинке находился пистолет, а под рубашкой на пояснице блестящий магнум, закрепленный на магически модифицированной кобуре. Он использовал на оружии временное проклятие, которое причинило бы боль тому, кто попытается его сорвать с него. Он заправил мешочек из драконьей кожи под джемпер и убедился, что его не видно. Каждое огнестрельное оружие было полностью заряжено и готово к атаке. Он хотел добраться до Запретного Плода и сообщить Жан-Клоду, что нашел. Он также хотел проверить Филиппа.       Отправляясь в жаркий вечер лета, Гарри был рад, что добавил охлаждающие чары к каждому предмету одежды. Они продлятся в лучшем случае несколько часов, прежде чем ему придется повторно накладывать их, но, конечно, к тому времени он закончит с делами и рухнет в постель.       У него было немного свободного времени, и он остановился в закусочной, чтобы быстро перекусить, и вскоре звезды начали появляться одна за другой, а облака переливались мерцающим серым цветом. Он проехал через мост и остановился на светофоре, чтобы пропустить поток возбужденных туристов и клубных тусовщиков.       Все было ярко освещено, и хотя был будний день, люди наслаждались свободным временем среди сверхъестественного. Гарри думал, что может хоть немного понять не-магов. Их жизнь была такой обычной, такой нормальной и простой, что требовалось немного волнения. По крайней мере, эти люди жили немного, и хотя днем ​​они могли насмехаться, смотреть в другую сторону и притворяться, что вампиров и оборотней не существует, они все равно возвращались к ним.       Даже если только для развлечения. Они были такими же недалекими, как Дурсли.       Ему удалось занять место на автостоянке, и вскоре он оказался под мерцающим красным светом Запретного Плода. Он слышал музыку, а иногда и толпу. Перед освещенным красным входом стояло около десятка человек. Он узнал Базза и уверенно направился к нему, игнорируя тех, кто ждал своей очереди, чтобы войти.       Базз мгновенно встретился с ним взглядом и в знак признательности склонил голову. — Гарри. — Привет, Базз. Рад снова тебя видеть! Жан-Клод здесь?       Базз покачал головой. — Нет. — Он отвернулся, и Гарри нахмурился. — Базз? — Я не могу. — Что ты не можешь? — Я прошу прощения. — Он протянул свою большую руку, и Гарри взял ее. Он почувствовал хруст чего-то в ладони. — Тебе следует уйти. Я не могу защитить тебя. — Его глаза блестели под светом вывески.       Сердце Гарри забилось сильнее, и он сжал руку Базза в ответ. — Никто не должен защищать меня, Базз, — сказал он тихим голосом. — Даже Жан-Клод. — Он приподнялся на носках и поцеловал Базза в щеку, прежде чем повернуться и уйти прочь, зная, что вампир и толпа смотрят ему в спину.       Он не знал, что еще делать, и как только он смешался с людьми, он вытащил мятую бумагу, и увидел красивый петляющий почерк.       Где у клоунов есть зубы, а у карнавала глаза, ты найдешь свое сокровище за ложем лжи. Mon Belle, будь осторожен и найди Рафаэля, пока не все потеряно.       Вот и все, и сердце Гарри продолжало биться так быстро, что даже охлаждающие чары не могли контролировать естественный прилив тепла. — Мерлин, я надеюсь, ты в порядке, Жан, — прошептал он в неоновую ночь.       Он не знал, что это значит, но ничего хорошего, раз Жан-Клод исчез. Он надеялся, что виной этому не аниматор. Гарри будет рвать его на части, пока его уже гниющий труп не почувствует боль.       Он не осознавал, что испускает сильную ауру, пока несколько туристов не взвизгнули и не убежали от него. Пара вампиров с любопытством склонили головы, и даже несколько оборотней взглянули в его сторону.       Он сделал вид, что не заметил их, когда направился в сторону Цирка. Только в одном месте царил карнавал с зубастыми клоунами.       Цирк Проклятых представлял собой большое здание с вместительной парковкой. Гарри предположил, что когда-то здесь была фабрика. По крайней мере, так все выглядело.       Над ним загорелся светящийся знак, показывающий пару танцующих клоунов, кружащихся вместе, и да, у них были клыки. Большое количество плакатов пестрело яркими цветами с примесью черного.       Тяжелые двойные двери то открывались, то закрывались. Он был примерно в квартале, но Цирк нельзя не заметить. Гарри перешел в переулок ближе к цирку, скрываясь в тенях.       Он прислонился к кирпичному зданию, рядом с которым находился, осматривая склад. Удивительно, как далеко он теперь мог видеть. Даже раньше, когда ему заменили очки, его зрение не было таким хорошим. Каждая деталь казалась увеличенной, и даже его слух улавливал потоки разговоров из ближайшей толпы.       Он применил немного магии, чтобы покрыть себя заклинанием отвлечения внимания, а затем смело вышел. Никто его не заметил, по крайней мере, ни один человек. Он не проверял теорию заклинаний на вампирах. Насколько он знал, они смогут увидеть его. С этого момента ему следует быть осторожным.       Постоянная бдительность!       Старый добрый Грозный Глаз. Ушедший, но, конечно же, не забытый. Что он бы подумал о Гарри сейчас? Наверное, нахмурился, а затем свалился бы с сердечным приступом, если бы узнал о жизни, которую Гарри выбрал для себя. Он просто не мог ожидать такого. Гарри должен был жениться на Джинни Уизли, родить ребенка и работать в Министерстве аврором. Это жизнь была прописана для него, но он ее не выбирал. Его не особо заботили родословные и то, есть ли у кого-то его имя. Тедди ему было более чем достаточно. — Вероятно, это был тот другой Некромант! — прошипел голос, заставив Гарри инстинктивно прижаться к стене здания, когда тени начали расти. — Не плюйся, Захария, — усмехнулся глубоким тоном тот, кого Гарри опознал как Берчарда. — У вас была одна задача, и вы все испортили. Кстати, во что ты, черт возьми, одет? Пахнет говном и яблоками. Мне не нравится. — Ну извини! Я работаю круглосуточно. Я потерял его запах после того, как он покинул кладбище. — А другой? — Не знаю, кто он, наверное, его любовник. Бьюсь об заклад, Жан-Клод убит горем, — насмехался Захария. — Будто ему это поможет там, где он сейчас находится.       Когда двое вошли в его поле зрения, Гарри понял, что настало испытание чар, но, поскольку они были людьми или, по крайней мере, Берчард, они, похоже, не заметили его.       Тот же запах гнилых яблок витал в воздухе, заставляя кожу Гарри покрыться холодными мурашками. Теперь, когда он был ближе, он рассмотрел этого человека и обнаружил, что тот был одет небрежно, но маг сосредоточился на Гри-Гри на его шее.       На нем были белые перья.       Все больше и больше доказательств подтверждали, что здесь находится не только Жан-Клод, но и, вероятно, Цирк место отдыха Николаос. Более того, этот мужчина определенно был на кладбище, и Гарри больше ничего не нужно было, чтобы узнать правду. Этот парень и есть убийца. — Я до сих пор не могу поверить, что Валентин промахнулся. Он никогда не промахивается! — Он не тот, кем был раньше. Это наказание за оскорбление. Обри послали позаботиться об этом.       Они вдвоем остановились у стены, которая выглядела совершенно обычной, но затем Берчард трижды постучал, через секунду дверь открылась изнутри. — Ты опоздал! Теперь твоя очередь играть с Крысой! Госпожа только что проснулась. Сейчас за ней присматривают, — сказал маслянистый голос, обладателя которого Гарри не видел и не осмеливался подойти ближе. — Я опаздываю только тогда, когда мой Мастер считает меня опоздавшим, иначе я всегда нахожусь там, где мне нужно быть, — прорычал Берчард. — Пойдем, Захария. — Знаешь, я мог бы выследить его для тебя. Обри глуп и безрассуден.       Берчард фыркнул и посмотрел на Захарию. — Я знаю, что он тупой, но у него есть свои козыри. Ты сделаешь, как тебе говорят, мальчик. —  Значит, Обри сейчас за мной охотится? — подумал Гарри, когда дверь, наконец, захлопнулась. Он слышал множество замков, будто они были необходимы. Открывались только изнутри все-таки.       Но что было стеной и замком для волшебника? Ничего. Не то чтобы Гарри не хотел входить, но он абсолютно не представлял, как выглядит помещение изнутри, если он войдет туда сейчас. Эдвард никогда его не простит, а Жан-Клод может умереть, если Гарри совершит ошибку. — Прости, Жан-Клод, пожалуйста, подожди меня еще немного, — мысленно прошептал Гарри.       Как будто ему ответили, потому что прохладный ветер коснулся его лица и волос. Он ласкал его шею, опускаясь по спине, Гарри был очарован. Его ресницы трепетали, а голова закружилась. Что-то скользило вокруг него, что-то касалось и билось в его голове. Это было как разрешение на вход.       Гарри не хотел, но ласка стала сильнее, соблазнительнее, и он знал, что виной тому Жан-Клод. Каким-то образом метка внутри него, жизненная сила или что-то еще, начали взывать к нему, и он почувствовал, как осела на его плечах розовая аура, поэтому он неуверенно открыл свой разум и испустил дрожащий вздох, когда увидел сквозь небытие, две пылающие точки, глядящие на него, они тлели тем же цветом, что и глаза Жан-Клода.       Он чувствовал, как они приближались к его собственным глазам, становились больше и ярче. Он был очарован, глядя на них, и кивнул. Он придвинулся ближе, и Гарри тихонько завыл, упав на колени. Странная невидимая нить охватила его, когда его накрыло силой, превосходящей его собственную.       Он задыхался, и мир вокруг него вернулся в водовороте цвета и звука. Будто его бросили в никуда и вернули обратно.       Он тяжело дышал, держался за грудь и чувствовал нехватку воздуха. Как будто из него высосали всю энергию. Он понятия не имел, что произошло, но чувствовал, что это могло спасти жизнь Жан-Клода.       Он очень на это надеялся, потому что не собирался терять друга.       По какой-то причине желудок Гарри заболел, будто его мысли были неверными. Он покачал головой и поднялся на ноги. Гарри дважды проверил, что чары все еще работают, и повернулся, чтобы пойти дальше, но вздрогнул, когда врезался прямо в высокую грозную фигуру Обри. Его лицо было искажено злобной ухмылкой, один клык пронзил его собственную кожу, заставив капать кровь. — У меня никогда не было такой простой работы, крошечная ведьма, — дико прошипел Обри. В его глазах закружилось безумие, и Гарри понял, что чары отвлечения действуют на вампира очень плохо.       Пригодится. — Твои маленькие уловки не помогут с такими, как я. Домашний питомец Жан-Клода, кто знал, что он предаст свой вид ради человека? — Он начал кружить вокруг Гарри, который не смотрел на него. Взгляд Обри ужесточился, и Гарри почувствовал, что он пытается что-то сделать.       Гипноз? — Это не сработает. Если Жан-Клод не мог подчинить меня, твой Мастер тоже, ты тем более не сможешь. Так что перестань красоваться, и если ты здесь, чтобы убить меня… — Гарри мило улыбнулся, когда сбросил чары, позволяя увидеть себя. — Я бы посмотрел, как ты попробуешь.       Обри сделал выпад, и Гарри аппарировал, заставив вампира зашипеть и развернуться, пригнувшись. — Где ты маленькая ведьма? Ты не сможешь использовать свои уловки против меня! У меня есть заказ, и я его выполню. — Юху! — крикнул Гарри из-за угла. Он хотел увести Обри подальше от потенциальных толп, и лес поблизости был идеальным местом.       Обри бросился к нему, и Гарри снова аппарировал, чтобы появиться с другой стороны, рядом с линией деревьев, и рванул вперед.       Большинство вампиров, даже новичков, умели чертовски быстро передвигаться. Обри удалось опередить Гарри, ударив его в плечо, заставив мага споткнуться, но не упасть, когда он почувствовал, как вывихнули его сустав. Он мог бы закричать, но резко прикусил язык, чтобы Обри не получил удовольствия от его боли. Кровь наполнила его рот, металл и медь, когда он сглотнул. Он стиснул зубы, чтобы сдержать стон. — Ха! Может, ты круче, чем выглядишь. Я вижу на тебе пару его меток. Это не сработает. О, разве он не говорил тебе, что сильные вампиры могут определить, когда кто-то пытается сделать человека-слугу? Не то чтобы это будет иметь значение, вы оба умрете, — усмехнулся Обри. — И я собираюсь убить тебя, а затем отнести твою голову Жан-Клоду. Ему это понравится, не так ли? Или, может быть, я трахну твой труп. Это может быть весело, не совсем мое, но я бы сделал это, лишь бы увидеть его реакцию. Мастер Николаос вознаградит меня сверх меры. Я никогда больше не останусь в гробу с перекрестными цепями! — Он снова бросился на Гарри, который на этот раз был быстрее. Он кувырнулся к земле, мягко упал, а затем развернулся.       Дерьмо. Больно. Было действительно больно, но Гарри боролся. На него накладывали Круциатус. Он мог справиться с вывихом сустава!       Он вырвал магнум из кобуры и мгновенно вонзил две пули в грудь мужчине, отбросив его назад. В грудной клетке образовалась дыра, но это его не остановило. Пули не убьют его, но серебряные замедлят. Обри зарычал, когда пролилась кровь, и стряхнулся, как мокрая собака.       Гарри сумел подняться на ноги, но Обри ударил его, отправив в непродолжительный полет. Он использовал свою магию, чтобы смягчить падение, когда врезался в дерево. Никакая амортизация не могла остановить образование синяка, но больше он ничего не сломал. Его плечо горело, будто терлось о кость, из-за чего язык Гарри кровоточил сильнее, когда он старался не издавать болезненные звуки.       Гарри не колеблясь встал. Стрельба вокруг дерева и щелчок палочкой в ​​ладони. — Stupefy! — Обри вскрикнул, когда в него ударила красная струя света. — Эдвард, твой магнум — отстой, — прошипел Гарри. — Я пробовал по-твоему, и теперь очередь делать по-своему.       Обри лежал на спине, но не долго. Он подорвался, как дротик. Его рука схватила Гарри за шею, заставив его задохнуться против воли, когда его снова впечатали в дерево. — Я тебя убью! — вампир бледно взревел. Гарри улыбнулся. Вышло натянуто, но это была улыбка. — Какого хрена ты улыбаешься? — Гори, детка, гори, — пропел Гарри, и запах жареного мяса и дыма заставил Обри вскрикнуть и отлететь назад, пока он тряс своими пылающими руками. — Ч-что ты? — Я волшебник, тупая ты задница! Если твой Мастер не смогла прикоснуться ко мне, ты уж точно не сможешь. — Вместо того, чтобы сразу убить его, Гарри ударил его по лицу взрывом, который отбросил вампира назад. Он резко приземлился, и Гарри услышал, как его позвоночник хрустнул при ударе. Толстые кожаные веревки обвились вокруг вампира, усиливая хватку.       Обри замер, когда Гарри подошел и опустился на колени. — Ты никуда не пойдешь. Ты умрешь. — Он приложил дополнительную волну магии, чтобы заморозить Обри, прикоснувшись к его колену. — … — Его взгляд был безумным, как у дикой собаки, зараженной бешенством. — Вопрос в том, как ты хочешь умереть? Я дам тебе выбор, — спокойно сказал Гарри. — Ты можешь умереть от мучительной боли, которая вполне может длиться продолжительное время, прежде чем ты сделаешь последний вдох… и поверь мне, я знаю способы продлить боль. Я не очень люблю пытки, но если понадобится… Или я могу сделать все безболезненно. Ты заснешь и больше никогда не проснешься. — П-почему? — Где Жан-Клод? — Н-нет! Я не скажу тебе, сука!       Гарри вздохнул. — Ну хватит. Ты знаешь, что не выиграешь. Никто за тобой не придет. — Обри издал сдавленный звук, похожий на хныканье. Гарри признал, что будет испытывать небольшую вину, если Обри выберет первый вариант. — Пожалуйста, скажите мне. Смерть — всего лишь следующее великое приключение, Обри. Ты обретешь покой. Вдали от этой жизни. Вдали от Николаос. Она пытала тебя. Она не оставила тебе выбора. — Гарри наклонился вперед, не вздрогнув от пламени боли в плече и спине, будто на нем потоптался Клювокрыл. — Я даю тебе выбор. Пожалуйста, не выбирай первый вариант.       Наконец, в нем, казалось, промелькнул небольшой намек на здравомыслие. Осознание, когда он посмотрел в решительное лицо Гарри, в его ярко-зеленые глаза. — Внизу. Комната с гробами. Ты не доберешься туда, — вздрогнул Обри. — Ты никогда не доберешься туда. Она тебе не позволит. Он там навсегда. Ты не освободишь его! Ты не сможешь! — Последний вопрос. Знает ли Николаос, что Захария убивает мастеров вампиров?       Обри закричал при этом, кровь потекла из его рта, когда он задохнулся. — Ч-что? Э-это нелепо! — Нет, это не так. У меня есть доказательства. Ты не заметил, как он пахнет? Он мертв, он использует Гри-Гри с кровью вампира, чтобы удержать себя на этой земле. Он поднял кладбище гулей и должен продолжать убивать, чтобы остаться в живых. — У тебя красивые глаза, — задыхаясь, выдавил Обри. — Пожалуйста, прекрати. Я устал. — Я мог бы быть твоим союзником, Обри. Я мог бы быть союзником Николаос. Я довольно гибкий человек. Ты жил бы спокойно, если бы оставил меня в покое. Но ты этого не сделал. Ты мне угрожал. Ты угрожал Жан-Клоду, и теперь придется заплатить. — Гарри поднялся со своего места. Он схватил его за плечо и попытался вернуть в исходное положение, но не смог ничего сделать. — …Мне больше нечего сказать. Но помни, Берчард — не обычный человек. — Я знаю. Он человек-слуга. — Жан-Клоду повезло, — засмеялся Обри. — Маленькая ведьма, полная силы, и симпатичная. Знаешь, мне нравятся женщины, но я бы тебя трахнул. — Пожалуйста, замолчи. Ты не добьешься от меня никаких услуг. — Гарри покатал Бузинную палочку в ладони. Оно не было тяжелым заклинанием, как сказал им Крауч-младший. На самом деле оно самое простое из трех. Все, что для этого требовалось — это решимость. Решимость положить конец, и хотя Гарри не был жестоким по своей природе, он не был Эдвардом и никогда им не будет. Но у него была решимость. Решимость защитить то, что у него есть. — Avada Kedavra! — Густая струя ярко-зеленого света вылилась из палочки Гарри, она осветила весь лес, и когда все стихло, глаза Обри были широко открыты и смотрели в звездное небо.       Стояла тишина, и, как марионетка, у которой перерезали ниточки, Гарри рухнул на землю. Он подавленно всхлипнул, когда потянулся к своему плечу. Каждая часть его тела болела, с головы до пят. Кровь капала из его рта.       Некоторые назвали бы это гордостью Гриффиндора, но Гарри сравнил это с гордостью Слизерина. Он не показывал боли, пока не остался один. Он не доставил бы врагам удовольствия видеть его слабость.       Гарри смотрел на мертвого вампира, его сердце разрывалось от боли, которую Эдвард не мог почувствовать. Он не получал никакого удовольствия от лишения жизни. Как? Даже если это был мерзкий и злой человек. Он признавался, что любил прилив адреналина и азарт погони, но конечный результат всегда оставлял его опустошенным. Заставлял его плакать внутри. По крайней мере, он не выбрал первый вариант. Гарри едва мог взять себя в руки, если его заставляли пытать или что-то подобное. Он не был создан для таких вещей.       Весь мир вокруг него закружился, оттенок зеленых деревьев, жаркая летняя ночь. Он знал, что должен куда-то добраться и сделать это быстро. Но он не мог двинуться с места. В нем не осталось энергии.       Avada Kedavra было тяжелым проклятием, на произнесение которого требовалось много жизненной силы, и он был на пределе своих возможностей. Он не мог даже собраться достаточно, чтобы аппарировать. Он застрял здесь, и ему еще нужно было позаботиться о теле. Дерьмо. Он не был достаточно далеко от потенциальных врагов. Ему пришлось двигаться, но его тело отказывалось.       Вставай! Поднимайся с колен! Сейчас! Вставай, вставай, вставай! Но Гарри оставался без движения, и по его глазам начали катиться слезы. — Эдвард…! — Гарри задохнулся, и что-то сильное запульсировало внутри него, когда он упал на землю.       Ему показалось, что вдалеке он услышал хруст. Но нет. Эдвард не ждал бы его здесь и даже не почувствовал бы. Он никак не мог отследить Гарри, и часть его не должна этого хотеть. Но другая часть хотела, чтобы его нашли.       Гарри не видел, кто это был, потому что перед его глазами плыло, а тени усиливались. Но его подняли с земли сильные руки. Тогда он решил, что драться бессмысленно. Если он умрет, какое это имеет значение? По крайней мере, он проложил путь. Эдвард разберется с остальным и, возможно, с Жан-Клодом все будет в порядке.       Гарри просто хотел спать.