The Wyvern

15 января 2014 г. Смитсоновский музей авиации и космонавтики, Вашингтон, округ Колумбия Проведя утро за сбором припасов для предстоящего путешествия и избавившись от своих боевых костюмов, Баки и Виверна проникли в музей. Им пришлось это сделать — крылья Виверны были сложены в ее украденном рюкзаке вместе с ноутбуком и телефоном из конспиративной квартиры. Рюкзак никогда бы не прошел через охрану музея, как и рука Баки. Поэтому они вскрыли одну из дверей пожарного выхода, проскользнули внутрь и смешались с толпой гражданских лиц. Они довольно хорошо выглядели в украденной одежде. В музее было оживленно, пары и семьи бродили по коридорам от экспоната к экспонату. На Виверне были джинсы, ботинки и выцветшая коричневая куртка-бомбер поверх темно-красной толстовки с капюшоном. Она несла рюкзак, набитый их снаряжением, потому что они решили, что в случае чего будет лучше, если Виверна будет рядом со своими крыльями. Баки тоже был в джинсах и ботинках, но остался в своей клетчатой рубашке. Поверх рубашки на нем была зеленая куртка из канваса, шерстяные перчатки, скрывавшие руки, и кепка, низко надвинутая на лицо. Они были похожи на любую другую пару, пришедших осмотреть музей. Они оба рефлекторно заметили камеры, установленные по всему музею, и отвернулись. Но Виверна не могла не оглянуться на главный атриум, где всюду были расставлены самолеты и космические корабли. Она не могла вспомнить, бывала ли когда-нибудь в местах, где люди собирали столько интересных вещей, чтобы ими просто наслаждаться. Однако напарники не могли медлить. Они с Баки последовали за красочными вывесками на выставку Капитана Америки, держась вместе в толпе. Баки выглядел намеренно небрежно, засунув руки в карманы, чтобы спрятать их, но Виверна чувствовала его дискомфорт. Он не совершил ошибки новичка, постоянно поправляя свою кепку или нервно поглядывая на охрану музея, но плечи Баки были напряжены, и его нервозность подобно эху передавалась Виверне. По обе стороны от эскалатора, ведущего к выставке, висели два больших баннера с художественным изображением лица Капитана Америки. Даже в шлеме Виверна узнала человека с моста. Баки, очевидно, тоже, потому что его плечи напряглись еще больше. На эскалаторе, ведущем к выставке, мысли Виверны лихорадочно метались. В конце концов она остановилась на том, чтобы заправить волосы за ухо и повернуться лицом к Баки. Никто не нашел бы в этом ничего странного. Баки повернул голову, чтобы посмотреть на нее, нахмурившись. — Что бы там ни было, — пробормотала Виверна, рассчитывая, что громкий разговор семьи позади них заглушит ее слова, — трудная часть позади. — Трудная часть? — Баки приподнял бровь. Они поднялись на самый верх по эскалатору, и Виверна кивнула головой в сторону огромного портрета отдающего честь Капитана Америки, ожидавшего их на выставке. — Ты уже сталкивался с этим человеком. Это просто… исследование. Баки глубоко вздохнул при виде красно-бело-синей экспозиции. Люди входили по очереди. — Исследование, — повторил он. — Да. И у нас есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Баки не совсем расслабился, но кивнул, глубоко вздохнул и продолжил идти. Виверна шла рядом с ним. Они не стали задерживаться у входа. Рядом с названием выставки было видео с развевающимся флагом, сопровождаемое словами рассказчика о том, что Капитан Америка служил в вооруженных силах США во время Второй мировой войны, что наука помогла ему стать «вершиной человеческого физического потенциала» и что он был «воплощением свободы». Виверна сморщила нос. У нее были некоторые оперативные знания о Второй мировой войне: об оружии и транспортных средствах, появившиеся во время войны, и некоторой военной стратегии, но она не знала, когда начался конфликт и почему. Баки ничего не сказал, и они вошли на выставку. Из динамиков на потолке по помещению звучал голос рассказчика, и слова нахлынули на Баки и Виверну, когда они проходили мимо огромной фрески с изображением человека на мосту. «Он — символ нации. Он — герой планеты. История Капитана Америки — это история чести, отваги и самопожертвования». Глаза Баки забегали туда-сюда. Ребенок в семье, стоявшей позади них, прыгал вверх-вниз, требуя, чтобы его родители должным образом восхитились фреской. Виверна уже была сбита с толку. Они пошли по изогнутому коридору, где наткнулись на два синих дисплея, на которых сначала появилось изображение маленькой версии Капитана Америки, а затем более высокой, которую узнала Виверна. «Признанный негодным к военной службе, Стивен Роджерс был выбран для уникальной программы, не знавшей аналогов в истории американских вооруженных сил, в результате которой он превратился в первого в мире суперсолдата». Виверна краем глаза посмотрела на Баки. Он уставился на фотографию уменьшенной версии Роджерса: косоглазый мальчик с тощими конечностями и собачьей биркой на шее. — Я думал, что схожу с ума, — в конце концов пробормотал Баки. — По воспоминаниям он был крошечным парнем по имени Стив. Что ж, это…многое объясняет. Виверна собиралась ответить, но ее взгляд зацепился за фразу на панели в другой стороне коридора: «Во время операции в Аццано, Италии, героические действия Роджерса спасли 163 жизни, включая жизнь его лучшего друга, сержанта Джеймса Бьюкенена Барнса». После прочтения Виверна нахмурилась. Это имя взывало к ней, но она не могла понять почему. Виверна открыла рот, чтобы сказать об этом Баки, но он уже направился в более просторный зал. Эта комната была заполнена военными памятными вещами: катушками с пленкой, мотоциклом, выцветшими буквами за стеклом. Баки прошел мимо всех табличек, не останавливаясь, пропуская информацию про экспонаты. Виверна поспешила догнать его, пока не заметила имя и дату, выделенные жирным шрифтом на дальней стене: «Стивен Грант Роджерс, родился 4 июля 1918 года». Удивительно, но Виверна дважды прочитала текст, прежде чем смогла понять. Кураторы иногда замечали, что ее разум подобен компьютеру, способному решать сложные математические и инженерные задачи за считанные секунды. Но вид этой даты заставил ее застыть на месте на целых пять секунд. Этому мужчине было почти девяносто шесть лет. Виверна подняла глаза и увидела спину Баки, пробирающегося сквозь толпу. Если Стив Роджерс сказал, что знал Баки лично… Она покачала головой и поспешила догнать Баки. Они не могли себе позволить, чтобы она единственная была ошеломлена выставкой. Виверна догнала его как раз в тот момент, когда он входил в соседнюю комнату. Это было самое большое помещение на сегодняшний день, широкая комната с высокими потолками, украшенная большим количеством фресок и небольших витрин, расположенных повсюду. «Побеждая в боях, Капитан Америка и его Ревущая команда быстро завоевали признание. Их задача: уничтожение ГИДРЫ — преступного научного подразделения нацистов». Виверна вздрогнула, услышав аббревиатуру, но заставила себя снова посмотреть Баки в лицо. Он никак не отреагировал: шел в ногу с толпой, якобы случайный посетитель музея, но его глаза были прикованы к фреске на дальней стене. Она проследила за направлением его взгляда и вздрогнула снова. Это был он. На фреске был изображен Капитан Америка в полной униформе с шестью мужчинами по бокам от него, а справа от Роджерса был Баки. Виверна застыла на месте, и на этот раз Баки тоже остановился. Другие посетители столпились вокруг них, разглядывая патриотическую фреску. Он выглядел таким юным. Это портрет, написанный художником, но Виверна не могла оторвать взгляд от коротких, аккуратных волос Баки, серьезного лба и ярких глаз. Под его лицом была точная копия старой униформы: синяя двубортная куртка, коричневые брюки и винтовка. Виверна уставилась на него и на шестерых мужчин, окружавших его на фреске. Они были командой. — Сюда, — пробормотал Баки низким и скрипучим голосом. Его рука задела ее ладонь, когда он пошел дальше, и Виверна не могла не последовать за ним, лихорадочно соображая. Баки был вместе с Ревущей командой. Рассказчик из музея сказал, что они сражались с ГИДРОЙ. Что же случилось? Эта мысль перестала занимать ее голову, когда Виверна увидела, куда направляется Баки — стеклянный стенд в углу комнаты, половину которого занимало увеличенное изображение лица Баки с короткими волосами и серьезными глазами. На стекле было написано: «Павший товарищ». Руки Виверны крепче сжали лямки рюкзака, и она взглянула на настоящего Баки. Его губы приоткрылись, а глаза были прикованы к стенду. С колотящимся сердцем Виверна вернулась к тексту. Джеймс Бьюкенен «Баки» Барнс. Баки и Виверна стояли в тишине, читая слова на стекле. «Лучшие друзья с самого детства, — продолжал рассказчик, — Баки Барнс и Стивен Роджерс были неразлучны как на школьном дворе, так и на поле боя. Барнс — единственный из Ревущей команды, кто отдал жизнь на службе своей родине». Виверна добралась до нижней части стенда: «Баки Барнс. 1917-1944». Ей хотелось спрятать лицо в ладонях, чтобы не видеть серьезного взгляда Баки с фотографии. Ей хотелось плакать. Ей хотелось ударить кулаком по стеклянному стенду. Она могла только представить, как себя чувствовал Баки. Краем глаза она заметила движение в нижней части стенда и ахнула при виде экрана, на котором проигрывались старые записи с пленки. Она была так увлечена фотографией Баки и очевидной датой его смерти, что даже не заметила. Это были кадры с Баки: его темные волосы были аккуратно причесаны, он изучал карту вместе со Стивом Роджерсом. Он выглядел серьезным. На экране высветился другой кадр: здесь Роджерс и Баки улыбались, пока у них пытались взять интервью. Здесь Баки был не так серьезен: он посмотрел на своего друга и рассмеялся, его глаза закрылись от веселья, когда он наклонился, качая головой. Знание того, что когда-то этот черно-белый Баки смеялся вместе со своим лучшим другом, ножом вонзилось в грудь Виверны. Это было решающим доказательством человечности Баки, доказательством того, что у него была семья — старший из четырех, как гласила надпись на стенде — и друг, который им дорожил. Он был героем войны. Он отдал свою жизнь, сражаясь с ГИДРОЙ. Виверна вспомнила, как Стив Роджерс произнес имя Баки мягко и тихо в самом разгаре битвы. Теперь она все поняла. Баки все еще смотрел на экран, его глаза блестели, а челюсть была сжата. Виверна не знала, что делать. Она была хороша в том, чтобы убивать людей, а не утешать их. Виверна решила сделать все, что в ее силах, для выполнения задания. Она медленно протянула руку и положила ее на предплечье Баки — то, что из плоти. Виверна действительно не знала, зачем она это сделала, просто это показалось ей хорошей идеей. Баки вздохнул в ответ на прикосновение, но не отвел взгляда от даты своей смерти. — Я буду рядом, — пробормотала Виверна, пытаясь одной лишь ладонью на его куртке передать, как…как ей было жаль, как на нее повлияло его прошлое, как сильно она хотела, чтобы все не оказалось настолько ужасно и не причиняло боли. Виверна задавалась вопросом, чувствуют ли люди себя так странно после того, как пытаются утешить кого-то другого. Она предположила, что большинство людей обычно не пытаются утешить человека, который потерял свою жизнь, воспоминания и личность и был вынужден читать о себе в музее, чтобы вернуть хотя бы часть себя. Виверна отошла от Баки, сжимая лямки своего рюкзака. Она бродила по выставке Ревущей команды, читая о товарищах Баки и их миссиях в Европе с 1943 по 1945 год. Она попыталась успокоить себя: «Это не твоя история, — хмурилась Виверна, — тебе должно быть безразлично». Но каждый раз, когда она натыкалась на изображение Баки с его лучшим другом и их командой, у нее болело в груди. Виверна задавалась вопросом, было ли необходимостью для человека всегда что-то чувствовать. Пока что чувства причиняли только боль. Виверне удалось собрать по кусочкам всю историю: невероятное преображение Стива Роджерса, его освобождение пленных военных в Австрии, включая Баки и тех, кто вскоре объединится в Ревущую команду. Она прочитала о падении Баки с поезда и жертвоприношении Роджерса в Валькирии всего четыре дня спустя. Виверна задумалась о том, каким человеком был Баки. Она задавалась вопросом, был ли он все еще тем человеком, несмотря на ГИДРУ и Зимнего Солдата. Виверна задавалась вопросом, были ли у нее люди, которые скучали по ней также, как Стив скучал по Баки. От этой мысли слезы снова скопились в уголках глаз, поэтому Виверна решила отвлечься и сосредоточилась на стенде, посвященном специалисту по коммуникациям команды Джиму Морите. Виверна так сильно сосредоточилась на тексте, что испугалась, когда Баки появился рядом с ней, его руки все еще были в карманах куртки. Она не вздрогнула, но знала, что Баки заметил ее удивление. Они встретились взглядами. — Итак… — начала Виверна, а потом поняла, что не знала, как продолжить. Баки издал тихий смешок, хотя его брови были нахмурены. — Да, — он прочистил горло. — Кажется, я вспомнил. Не все, но выставка…помогла мне. — Хорошо, — пробормотала Виверна. — Я рада, что мы пришли. Баки кивнул, и у нее снова защемило в груди от боли в его глазах. — Ты намного старше, чем я предполагала, — выпалила она. Это снова заставило его рассмеяться, на этот раз чуть более искренне. Не так как он смеялся в черно-белом фильме, с закрытыми глазами и беззаботно сверкавшими зубами, но Виверна могла разглядеть в его глазах отблеск чего-то, что не было печалью. Она улыбнулась в ответ, эта эмоция все еще была ей чужда. — Девяносто шесть лет, — сказал Баки, качая головой. — Учитывая обстоятельства, думаю, я справляюсь отлично. — Мне кажется, я вижу несколько седых волосков, — поддразнила Виверна, а затем ее глаза расширились, когда она поняла, что натворила. Виверна никогда раньше никого не дразнила. Она обеспокоенно всмотрелась в лицо Баки, но он только снова улыбнулся, несмотря на щемящую печаль в его глазах. — Нам пора, — сказал он. — Да? — Да. Они прошлись бок о бок по остальной части выставки, оставив Баки достаточно времени, чтобы ознакомиться с каждым экспонатом. Когда они уходили, Баки взял брошюру из стопки у двери. Они выскользнули через другой запасной выход и покинули музей через погрузочный отсек, все еще обдумывая то, что узнали. *** Башня Мстителей, Нью-Йорк В двухстах тридцати милях отсюда Тони Старк вернулся в свою лабораторию после короткой поездки в Вашингтон, округ Колумбия, размахивая окровавленной рубашкой в пластиковом пакете в своей руке. — Задай ритм, Джарвис. Вступительный барабанный бой и гитарный рифф «Walk This Way» прозвучали из его первоклассных динамиков StarkTech. Тони кивнул и бросил пластиковый пакет на одно из своих сверкающих рабочих мест: — Подожди, а где Джолли Грин? — Похоже, что доктор Беннер воспользовался вашим отъездом из города, сэр, и в настоящее время медитирует в своих жилых помещениях. — Ха, — Тони швырнул бумажный стаканчик из-под кофе в Дубину, стаканчик откатился в угол и, кажется, застрял. — Похоже, вся эта история со злобным нацистским культом сильно ударила по нему. Жаль, что нас не навестит большой парень. — Действительно, — Джарвис был немногословен. — Что ж, Джарвис, похоже, нас повысили до криминалистов в новом мировом порядке доброго Капитана. Начнем вечеринку! Он хлопнул в ладоши, и лаборатория ожила. *** Морской терминал Порт-Дандолк, Балтимор В темноте между двумя транспортными контейнерами Баки взял пару адамантиевых крыльев и установил их в металлические гнезда на спине Виверны. У него были смутные воспоминания о том, как он делал это раньше, поэтому Баки знал, какое давление к ним необходимо использовать и что отпустить крылья нужно во время металлического щелчка. Виверна подвигала плечами, ей потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к весу и пропустить через себя информацию с датчиков крыльев. Эта тяжесть была ей знакома, с ней Виверна чувствовала себя более заземленной и защищенной. Она повернулась. Виверна держала крылья в сложенном состоянии, но Баки даже так смотрел на адамантиевый скелет и шипы с настороженностью. Виверна могла видеть только его блестящие в темноте глаза. — Что? — прошептала Виверна, пристально глядя на него. Заметил ли он что-то подозрительное? Они были так осторожны, угнав машину, которую не хватились бы в течение нескольких дней из мастерской, и поехали боковыми дорогами из Вашингтона в Балтимор, но, возможно, кто-то напал на их след. — Они причиняют боль? Виверна пригладила свои взъерошенные волосы. — Крылья? — Да, — его голос был тихим. Виверна задумалась об этом. Она была уверена, что никто никогда не спрашивал ее об этом, пока была под контролем ГИДРЫ, поэтому она никогда не задумывалась об этом. Виверна снова подвигала плечами и пошевелила крыльями. — Нет, — в конце концов решила она. — Это скорее повышенная чувствительность, больше информации для обработки. Я чувствую их, но это не больно. Почему ты спросил? Баки отвел взгляд. — Не хотел заставлять тебя делать то, что может причинить боль. Виверна улыбнулась. Эта эмоция все еще была незнакомой, но показалась подходящим ответом на его сочувствие. — Ты ничего не заставляешь меня делать. Тебе причиняет боль рука? Он опустил взгляд на блестящий металл, как будто забыл о его существовании. — Не сама рука. Я получаю информацию с ее датчиков, как ты и сказала. Но…иногда мое плечо болит там, где она закреплена. Глаза Виверны метнулись к его плечу, хотя оно было скрыто курткой. Она вспомнила, как видела его обнаженную грудь и жемчужные морщинистые шрамы там, где металлическая рука соприкасалась с его плотью. Тогда она по–настоящему не задумывалась об этом, слишком обеспокоенная измученными глазами Солдата, но теперь в ее голове крутились теории и вопросы о креплении металлической руки к его телу: была ли она связана изнутри с его костью или она помещалась на культю его руки через гнездо? И что еще более важно, можно ли модифицировать то, что сделала ГИДРА, чтобы облегчить его дискомфорт? Виверна сомневалась, что они бы тоже спросили его, больно ли это. Но сейчас было не время поднимать этот вопрос. — Пойдем, — пробормотала она. Баки кивнул, взвалил их рюкзак себе на плечи, взял спортивную сумку, полную еды и одежды, а затем повернулся. Эта часть верфи была темной, заполненной пустыми транспортными контейнерами, но они могли слышать разговоры мужчин и лязг металла дальше по причалу, где загружался огромный грузовой корабль. С реки дул соленый бриз, и температура падала с каждым часом наступления темноты. Виверне потребовалось мгновение, чтобы сосредоточиться — это был ее первый раз использования крыльев вне контроля ГИДРЫ, и она не хотела растворяться в знакомом ощущении взмывания в небо, как на миссиях. Как только Виверна была готова, она прислушивалась еще несколько мгновений, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Виверна обхватила Баки руками, прошептала: «Прыгай!» и включила как можно меньше двигателей, чтобы оторвать их от земли. Морозный ночной воздух обжигал их обнаженную кожу, когда они взлетели из транспортных контейнеров, и Виверна прищурила глаза, чтобы они не слезились, и ничего не мешало обзору. Ее очки были засунуты куда-то в рюкзак. Как только они набрали достаточную высоту, Виверна заглушила двигатели и развернула их по нисходящей дуге, расправив крылья, чтобы замедлить падение. В начале они выбрали отдаленную часть доков, но контейнеровоз был хорошо освещен, а по левому борту работали люди. — Северо-западный угол, — услышала она голос Баки сквозь порывы ветра. Виверна вгляделась в ту часть корабля, на которую он указал — поверхность составленных контейнеров была не совсем ровной, и она могла видеть щель в одном углу. На вершине штабелей было открытое пространство размером с два транспортных контейнера, невидимое с палубы. — Приготовься, — предупредила она Баки и направила их в пикирование. Он крепче прижал руки к груди и повторил форму ее тела — они легко двигались вместе, и Виверна вспомнила, как летала с ним вот так раньше. Однако она отогнала воспоминания и сосредоточилась на их спуске. Они нырнули в проем, и в последнюю секунду, когда громада транспортных контейнеров скрыла их от причала, Виверна расправила крылья, чтобы они не сломали колени от падения на металлический контейнер. Как только их ботинки коснулись металла, Баки и Виверна рассоединились и присели, прислушиваясь к крикам или тревоге. Но прошло две минуты, и звуки доносились только от команды корабля, готовящейся к отплытию, и воды, бьющейся о металлический борт. Виверна подняла брови, взглянув на Баки, и он кивнул. Все чисто. Она уже убедилась, что команда закончила погрузку контейнеров, так что все, что напарникам оставалось сделать, это устроиться поудобнее и ждать отправления своего корабля. Несколько дней на вершине открытой груды транспортных контейнеров выдались бы холодными и ветреными, но так напарников было совершенно невозможно отследить. Баки помог Виверне снять крылья и сложил их в спортивную сумку, чтобы они не звенели о металлические контейнеры. Виверна расхаживала по своему новому временному жилищу — яме размером двадцать на шестнадцать футов среди рифленых бордовых и синих транспортных контейнеров глубиной восемь футов. Что-то в этом замкнутом пространстве заставило ее кожу покрыться мурашками от узнавания. Виверна медленно обернулась, прогоняя воспоминание, но оно не приходило ей в голову, пока она не увидела металлическую руку Баки, мелькнувшую во мраке. Увидев ее широко раскрытые глаза, Баки замер и сел на рифленый металл. — Что ты вспомнила? — Ты помнишь, как дрался со мной в клетке? — спросила Виверна, понизив голос, чтобы он не разнесся по штабелю контейнеров и не насторожил экипаж. Баки нахмурился. К настоящему времени это стало для них привычным делом. Если бы кто-то из них что-то вспомнил, то спросил бы другого, помнил ли другой тоже. Они не всегда могли помочь друг другу с воспоминаниями, но было приятно знать, что есть кто-то, кто делает воспоминания реальными, подтверждает, что они не сходят с ума. — Я думаю, это было дважды. Я…я дрался с несколькими людьми в клетке, я не могу вспомнить, где… — Баки задумался. — Было холодно, — пробормотала Виверна, подходя к Баки и садясь рядом с ним, поставив спортивную сумку и рюкзак между ними. — Камни и лед. — Да, — медленно кивнул он и провел рукой по заросшему щетиной подбородку. — Оба раза ты была маленькой. В первый раз ты… Я бил тебя, я причинил тебе боль. На его лице промелькнуло чувство вины, и он искоса взглянул на нее. — Я помню, — сказала она, бессознательно дотрагиваясь до затылка. Виверна вспомнила, как он прижал ее к металлическим прутьям и как она, шатаясь, выбралась с базы. — Во второй раз я чуть не убила тебя. Дважды. Она почувствовала, как на нее накатывает волна раскаяния, и обхватила колени пальцами. Виверна была так зла. Ей казалось, что она больше не сердится, по крайней мере, на Баки. На ГИДРУ и всех мужчин, которые ее использовали — конечно. Но это было далекое, тлеющее пламя, а не та горячая ярость, которую Виверна обычно испытывала всякий раз, когда раньше смотрела на Баки. — Точно, — сказал Баки. — А потом…почему драка закончилась? Я помню, как это произошло, но не знаю причины. Ты выиграла? Виверна закрыла глаза, содрогнувшись, когда на нее нахлынули воспоминания: она вонзила ногти в напрягшуюся шею Баки; выстрелы и крики; мужчина в черном костюме, хватающийся за мокрое пятно на своем животе. Виверна прерывисто вздохнула. — Твой куратор застрелил моего. База… все начали драться. Ты преследовал меня, пока мы не оказались в снегу, и я попыталась убить тебя. Но я не смогла, — Виверна открыла глаза. — В тот день закрыли проект. Баки смотрел на свои сжатые кулаки, воспоминание вызвало в нем похожие чувства. — Проект «Зимний солдат»? — спросил он. — И его тоже, но я имела ввиду проект «Виверна». Тот, кто создал меня. Люди, которые создали меня…они погибли на этой базе, — Виверна снова закрыла глаза, подняв лицо к звездному небу. — Там были еще люди, — пробормотал Баки. — Те, кто уничтожили наши личности, кто пытали нас и сделали из нас оружие. Виверна посмотрела на него. Баки сидел, скрестив ноги на металлическом контейнере и уставившись в никуда. — Ты хочешь убить их? — Я должен, — ох вдохнул через нос. — Но ты же не хотел убивать. Он встретился с ней взглядом. — Кем я буду, если позволю им жить? Я семьдесят лет убивал людей, и в ту секунду, когда у меня появился шанс использовать эти навыки против ГИДРЫ, с меня хватит? Его голос был напряженным, и он вглядывался в ее лицо. Виверне действительно нужно было немного потренироваться в том, как утешать людей. У Баки каким-то образом получалось утешать ее. Виверна вздохнула. — Может быть… может быть, если ты оставишь их в покое, это сделает тебя человеком. Баки выдохнул и прижал ладони к глазам. — Правда? Не чертовым трусом? — Я не эксперт по трусам, — начала Виверна, разглядывая свои бледные пальцы. — Никто никогда не учил меня подобным вещам. Но…к тебе только вернулся рассудок. Я не думаю, что это трусость — хотеть выйти из битвы. Она нахмурилась от своих же слов. Понятие морали было для нее новым, и размышлять о бесконечных возможностях было утомительно. Однако Баки перестал прижимать руки к глазам, так что, возможно, она смогла подобрать правильные слова. — Кроме того, — продолжила она, — уверена, что есть много людей, жаждущих уничтожить то, что осталось от ГИДРЫ, теперь, когда она была разоблачена. Он вздохнул. — Возможно, ты права. Стив, вероятно, будет первым в очереди, — он издал смешок, и Виверна улыбнулась, вспомнив двух молодых людей, смеющихся друг над другом в черно-белой хронике. Баки, казалось, вспоминал что-то новое о своей жизни до ГИДРЫ ежечасно, но она не могла вспомнить ничего. Виверна предположила, что это связано с тем, что она была ребенком, и ей регулярно стирали память. Виверна будет продолжать попытки вспомнить. — Он…хороший человек? — спросила она в конце концов. Мораль — такое запутанное понятие. — Один из лучших, насколько я помню, — голос Баки был мягким. Виверна обнаружила, что — необъяснимо — готова в очередной раз его поддразнить. Она хотела проигнорировать это желание, но в прошлый раз Баки в ответ на это улыбнулся. — Стив правда «живое воплощение свободы»? Баки снова рассмеялся тем же раздраженным смешком что и тогда. — Я помню, что думал, как все это странно, — пробормотал он. — Имею в виду, я все понимаю, но Стив был маленьким засранцем половину жизни. Виверна рассмеялась, вспоминая о той вершине патриотизма, которую она видела на музейных стендах, которые наверняка раздражали его лучшего друга. Баки поднял голову на звук с широко раскрытыми глазами, и Виверна поняла, что раньше, должно быть, никогда не смеялась. Она поднесла пальцы к губам. Всю свою осознанную жизнь, насколько она могла вспомнить, Виверна провела как оружие, бесчувственное и холодное. Игнорировать приказы своих кураторов и прятаться с Баки было до ужасного страшно, но с каждым днем она узнавала о себе все больше и больше удивительных вещей. Виверна могла чувствовать, могла утешить другого человека — пусть и слабо, — могла размышлять о морали и могла смеяться. Виверна знала, что ГИДРА солгала ей, использовала ее, но все эти факты были до того волнующими. Двигатели контейнеровоза ожили, и вскоре они отчалили от причала, направляясь вниз по реке к морю. Баки и Виверна прислонились к стене своей импровизированной каюты и размышляли о том, как им снова стать людьми.