Обещаю вернуться никогда

      Тот отпуск, когда на меня негаданно-нежданно свалился ведьмак, можно разделить на две части – до озера и после. Собственно, по-настоящему я привязалась к Геральту именно в ту ночь и теперь считала его чем-то вроде своей собственности. Я даже думала иногда – очень редко, потому что не позволяла себе думать об этом, – что произойдёт чудо и ведьмак останется, хотя были указания на то, что чуда не случится. Ладимир и Див переселились к таинственному лешему и навещали нас исключительно днём и исключительно в тщательно выбранный момент. Они приносили провизию от Брацлава, справлялись о наших делах и исчезали. Мы оказались предоставлены сами себе. Большую часть времени мы проводили на диване и, как правило, в предосудительных позах. Иногда я вытаскивала ведьмака на прогулку – он шёл без особого желания, но я считала, что ходить тоже надо, хоть изредка. Как-то утром (то есть около полудня), когда Геральт ещё спал, я встала и потащилась в конец огорода. Покинув скворечник и продрав кое-как глаза, я неожиданно узрела за рабицей ахалтекинского жеребца. Вроде бы он был вороной, но шерсть его отливала жемчугом. Очень ладный, очень красивый, примерно ста семидесяти пяти сантиметров в холке, традиционно, по породе, ушастый и с необыкновенными васильковыми глазами. И на морде его не было обычного кровожадного выражения. Напротив, он смотрел на меня со спокойным интересом, и уши его не прилегали плотно к черепу, а были дружественно наставлены на меня. Я понятия не имела, откуда взялось здесь это лопоухое чудо, и подошла к нему поближе, сохраняя, однако, некоторое расстояние и не пытаясь дотронуться до него. Он наклонил голову над сеткой и осторожно меня обнюхал. Я подняла с земли самое спелое яблоко и протянула ему на раскрытой ладони. Он понюхал его, покосился на меня с подозрением, подумал, взял яблоко и аккуратно положил его рядом с собой. Между ушами его, там, где полагается быть гриве, я заметила тонкую серебряную полоску. Мне стало интересно – неужели передо мной та самая редкая масть, которая так ценилась прежде среди аристократии? Чтобы удостовериться, я посмотрела на его хвост. Да, она самая, «графское серебро» – хвост был так же бел, как серебро, и так же ярко блестел на солнце. Никакого снаряжения я поблизости не обнаружила, а на самом жеребце был только недоуздок. Недоумевая, кто же это мог приехать на таком чудесном коне, я повернулась, чтобы идти к дому, и нос к носу оказалась с другим ахалтекинцем. Этот был огненно-рыжий, шкура его переливалась золотом, и вид он имел не столь располагающий – наверное, за счёт слишком уж «змеиных» глаз, уши он тоже не прижимал. Я, бочком минуя рыжего, прошла к калитке и широко её распахнула, надеясь, что конь окажется понятлив. Он и правда понял и безропотно вышел. Я пошла домой, предполагая, что увижу на терраске хозяев лошадей, которых, выходя, почему-то не заметила. Однако на терраске оказался лишь один субъект. Высокий, долговязый, худой, с бледно-рыжими, словно выцветшими волосами и блёклыми зелёными глазами, он мне не понравился. Ещё меньше он мне понравился тем, что заговорил, едва я успела зайти. – Долго же вы тут спите! Я битый час здесь сижу, и никакого шевеления за дверью, будто там кладбище слонов. Вообще я здесь больше из-за того, что хотел посмотреть на тебя – уж интересно, знаешь ли, что это за девушка такая, к которой Див несётся на помощь очертя голову, хотя сам до этого лежал без ног и хотел только того, чтобы его оставили в покое. Ты милая, но светом очей тебя, конечно, не назовёшь. Хотя чему удивляться – у Дива странные вкусы. Голос у него был высокий, резкий – ощущение было такое, словно сорока во всё горло стрекочет над самым ухом. Голос меня поразил в первую очередь, во вторую – то, что им было сказано. Так как неприятный тип умолк, чтобы глотнуть чая, у меня оказалось немного времени прийти в себя и поразмыслить. Он присутствовал в доме князя, когда я позвонила Ладимиру и тот сорвался ко мне, прихватив Дива заодно. Стало быть, это домочадец Дива. Из тех, кого я не видела, подходили только два кандидата – два атрокса, которым в результате сложных жизненных хитросплетений пришлось поменять родное Запределье на наш мир. Один был названный брат Дива, звали его Лед Серебряный и, по упоминаниям Ладимира, он был крайне холоден, сдержан и немногословен. Впрочем, если, опять же, верить Ладу, атроксы высшей касты, крылатые Драконы, Братья Ветра, все были такими. Второго звали Бересклет, только о нём Ладимир почти ничего не говорил. Как бы то ни было, никакой сдержанности и холодности я в поведении незнакомца не заметила. Зато наглости и развязности хватало через край. Может, всё-таки не Дракон? У Дива дома постоянно кто-то крутится из воинов Братства. Гость напился чаю и как ни в чём не бывало продолжал: – Дива ты знаешь, значит, тебе известна его неприятная манера исчезать Видар знает куда на неопределённый срок, стало быть, здесь он неизвестно когда появится. Предлагаю не тратить впустую время и разделить постель. Не волнуйся, от меня ещё ни одна женщина неудовлетворённой не уходила. Я обалдела и рискнула предположить: – Потому что ты их забалтывал до смерти? Нет уж, это точно не атрокс! Ладимир кое-что рассказывал о них, и из его рассказов я знала, что они все целомудренны до аскетизма, причём как женщины, так и мужчины. Никаких отношений до свадьбы, после свадьбы – никаких измен, у них даже понятия такого не существовало… – Опоздал ты, – произнесли у меня над ухом. Я вздрогнула, повернулась и увидела рядом с собой Геральта. – Её постель уже занята, – сказал он, с мерзкой ухмылкой рассматривая незнакомца. – И славь своего Видара, если тебе удастся уйти отсюда живым и здоровым. Гость, однако, ничуть не обиделся. Он с огромным интересом рассматривал Геральта, усиленно раскачивая ногой и постукивая пальцами по столу. – Ведьмак! – воскликнул он, не успел Геральт закончить. – Голову прозакладываю, ведьмак! Белые волосы, отвратительная рожа и та же чудная манера откручивать башку любому, кто чихнёт рядом с его сокровищем. О тебе Равана и Мстислав рассказывали. Ведь это ты отправил Дива за Белую реку? Конечно, ты, ясно как день. Забавно, забавно. Он ещё не сообщил тебе, что ты – его собственность? Не знаю, на кой он носится с тобой как с писаной торбой, собственность ты весьма дерьмовая. Проще бросить. Теперь пришла очередь обалдевать Геральту. Правда, вида он не показал и только издал своё обычное ворчание. Я забеспокоилась. У Геральта вроде не было обыкновения кидаться на людей, но, если этот красавчик ещё раз вздумает пройтись на тему моей внешности и предложит мне провести время в его тесной компании, живым ему не уйти. Спас его Див, который появился вместе с Ладимиром именно в этот критический момент. – Какого лешего ты здесь зубы точишь? – поинтересовался Див у рыжего. – Я куда сказал приехать? К сторожке Олега. Где ты и где сторожка? Я уж не говорю о том, что я просил Венцеслава Жемчужного привести. – Сторожка, – ответил гость, едва Див успел закончить, – на том же месте, полагаю, где и была. А я здесь, потому что очень хотелось взглянуть на твою зазнобу и на твоего должника. Ты уже решил, что будешь с ним делать? Конечно, решил, иначе стал бы ты с ним возиться. Но, Ревен, не лучше ли было сразу его прикончить? Овчинка не стоит выделки. – Не лезь не в своё дело, Силер, – резко ответил Див. Он мило улыбнулся мне, кивком головы приказал гостю идти за собой и отправился к задней калитке, где дежурили уже четыре жеребца – к серебряному и рыжему прибавились Бешеный и Корвус. – Лад, что это было? – спросила я. Ладимир усмехнулся. – Это, – ответил он, – был Бересклет. И он сболтал лишнее. Ох, достанется ему сейчас… – Это Бересклет? – удивилась я. – Атрокс? – Что, не похож? Он всегда был таким – не желал следовать принятым в их обществе правилам поведения, потому и пришлось ему стать Небесным Стражником. – Ты же говорил, что в Стражниках только самые надёжные крылатые воины. И что они – самые уважаемые из всех. – Ты понимаешь, – Ладимир почесал переносицу, – Стражники – любопытная организация. Служить там действительно очень почётно, но, так как Стражники почти не бывают на земле, туда иногда отправляют типов вроде Бересклета, с глаз долой. Вот только сколько я Драконов ни видел, подобного Бересклету не встречал ни разу. Они все напоминают Леда манерами. Бересклет – явление исключительное. – От души надеюсь, что больше его не увижу, – проворчала я. – Что, он успел и тебе наговорить вздора? – Ещё как… – Да, трепло он – таких поискать надо, но лишнего обычно не говорит. Сейчас, видимо, не разобрался в положении вещей… – Мало того, что он – трепло, он ещё и бабник… – Да, редкостный. Здесь таким стал. На родине в этом плане он от прочих атроксов не отличался. – Никогда бы не подумала… А где Геральт? – У крыльца стоит. Я спустилась к Геральту. Он пристально следил за Дивом и Бересклетом, но, если надеялся что-либо понять из их разговора, то зря. Они говорили, по всей видимости, на языке Драконов. Зато интонации слышно было прекрасно. Див клял Бересклета на все корки, а провинившийся всё больше походил на мокрую курицу. Геральт повернулся ко мне. – Я, оказывается, собственность Дива, – сказал он. – И это известно всем, кроме меня. Мне не понравился его взгляд, а интонация – ещё меньше. Таким тоном он со мной ещё не говорил. Геральт смотрел на меня. Я молчала. – Что ты знаешь об этом? – наконец спросил он. Я была убеждена, что в разные Предназначения и Права мне лучше не соваться – не настолько хорошо я в них разбиралась. Моя ошибка была только в том, что я, привыкнув оценивать по достоинству наблюдательность Ладимира и его друзей, недооценила наблюдательность ведьмака. – Ничего, – соврала я и тут же поняла, что говорить этого не следовало. Он аж позеленел от злости. – Вот как? – произнёс он холодным тоном, который звучал особенно страшно при ярости в его глазах. – Не хочешь – не говори. Ты, в конце концов, не обязана. Я для тебя занимательная игрушка и неплохой партнёр в постели – не более того. Игрушке необязательно знать о своём предназначении. – Геральт… – Хватит! – резко оборвал меня он. – Худшее, что ты могла сделать, ты уже сделала. Он тряхнул головой и быстро пошёл к Диву. Ведьмак не заботился о том, что его громкий голос привлечёт внимание всех оборотней и атроксов в радиусе трёхсот метров, и услышали его все. Див, едва увидев, что ведьмак направляется к ним, мигом отослал Бересклета со всей конюшней. Я видела, как Геральт подошёл к нему, и они вместе пошли за калитку. Я вернулась домой, прошла мимо Ладимира в комнату и уселась в кресло. Внутри у меня всё кипело от злости и обиды. Какое право он имел так разговаривать со мной? Почему не захотел выслушать? Ладимир осторожно заглянул в комнату, увидел моё выражение лица и сбежал от греха подальше.

***

– Может, ты мне объяснишь, когда я стал твоей собственностью? – спросил Геральт у князя. – А разве ты становился моей собственностью? – спокойно поинтересовался князь. – Твой дружок, – сказал ведьмак, тщательно следя за тоном, – только что об этом упомянул. – Мой дружок, – спокойно ответил Див, – существо из другого мира, так же, как и ты. У этого мира свои поверья. Мой друг говорил согласно представлениям своего мира, не более того. – И что же это за поверья? Я, знаешь ли, интересуюсь мифологией. – Пойдём пройдёмся, – сказал Див. Они медленно побрели к дороге. – У народа атроксов, – заговорил князь, – есть любопытное верование. Согласно ему, если воин убил невинного, а жертва вернулась с того света, убийца становится рабом жертвы и она вольна распоряжаться им как пожелает до тех пор, пока не решит, что свою вину тот искупил. – Какая интересная история, – сказал ведьмак. – Я бы мог даже подумать, что это всего лишь занятная легенда. Вот только братец твой, Лед Серебряный, тоже атрокс. Значит, ты имеешь весьма серьёзное отношение к миру Серебряного и Бересклета. – Я не верю в сказки. – Я тоже не верил, пока не понял, что некоторые из них сказками не являются. Див остановился и посмотрел в небо. Кучевых облаков было так много, что просветов между ними почти не осталось, а солнце окончательно скрылось. – Я нужен тебе, – тихо сказал ведьмак. – Так нужен, что ты не побоялся рискнуть своей жизнью, спасая мою. Откуда бы взяться такому великодушию? Див внимательно слушал. – А может, тебе нужен не я, а моя подопечная? Мой Ребёнок-Неожиданность? Див посмотрел ему в глаза. Смотрел долго, и ведьмак, хотя и противился, всё больше чувствовал тяжёлую силу его острого, как чёрный меч, взгляда. – Геральт, – сказал Див, – ты со своей Неожиданностью совсем рехнулся. Он пошёл дальше, туда, где за полем виднелся тёмный хребет леса. Геральт последовал за ним. – Чего ты от меня ждёшь? – спросил Див, не оглядываясь. – Твой вопрос при твоём настрое не имеет правильного ответа. Если я скажу, что сплю и вижу, как бы добраться до твоей дочери, ты сначала постараешься, не гнушаясь пытками, выяснить, что мне о ней известно, а потом прикончишь… во второй раз. Хотя скорее прикончу я тебя в первый и последний, до пыток даже дело не дойдёт. Если я скажу, что мне глубоко наплевать на то, кого ты там опекаешь, хоть личного носорога папы римского, ты мне не поверишь. Так вот, я тебе ответил, как есть. Если у тебя остались хоть крупицы ума, не забитые Предназначением, ты, возможно, слегка задумаешься. Геральт остановился. Постояв немного, он тряхнул головой, отбрасывая волосы со лба (он как раз собирался надеть повязку, но услышал, чтО говорит Бересклет, и бросился на кухню), и быстрым шагом нагнал Дива. Теперь они шли рядом. Ведьмак долго молчал. Когда они повернули к болоту, он произнёс: – Прости. – Пустое, – сразу откликнулся Див. – Не ты первый, не ты последний. – Гмммм… Геральт посмотрел на луня, который выписывал неторопливые круги над полем. – Див, мне необходимо узнать, что с ней сталось. Ты… можешь помочь? Див взглянул на него в упор. Геральт прекрасно его понимал. Будь он на месте князя, он бы уже послал подальше наглого ведьмака. Однако Див слишком хорошо владел собой. – Геральт, извини, но для меня твоя дочь неинтересна. Узнавай сам. Можешь обратиться к Шиве, хотя, скорее всего, он не станет с тобой разговаривать. – Как его найти? – Он сам сюда приедет, когда тебе придёт время возвращаться. Несколько минут они брели молча. – Геральт, – неожиданно спросил Див, – у тебя никогда не возникало чувства, что твоими поступками руководишь не ты сам, а кто-то другой? – Нет, – не сразу ответил Геральт. – Странно. По наступившей тишине Геральт понял, что Див остался верен своей привычке ничего не объяснять. – Почему ты спросил? Див пожал плечами: – Ты временами смахиваешь на одержимого. – Пропала моя дочь! Ты считаешь одержимостью моё желание её найти? – Не всегда… И не надо на меня так смотреть, это бесполезно. Именно сейчас ты ведёшь себя как идиот. Тратишь время на пустые разговоры со мной, хотя мог бы распорядиться им с куда большей пользой.

***

Ладимир правильно сделал, что оставил меня наедине с собственными мыслями. Есть у меня нехорошая привычка растравлять обиду, чтобы усиленно жалеть себя. Я знаю её за собой, но не всегда могу с ней справиться. Часто не хочу. Но на этот раз было не так. Вместо того, чтобы думать о том, какая я бедная и несчастная, я попыталась понять, что Геральта настолько взбесило. Неприятно, конечно, узнать, что ты стал чьей-то собственностью. Но как раз этого я не знала, Сваромир в своём рассказе употреблял другие выражения. У меня сложилось впечатление, что убийца становится должником и, пока он не выплатит долг, жертва не даст ему своё прощение. Неужели Геральта разозлило то, что я не рассказала ему эту легенду? Но мне это не приходило в голову. Зачем лишний раз напоминать Геральту о Шваре? Тем более, что, с моей точки зрения, для него эти сведения были бесполезны – Див не верил в подобные мифы. Именно нежелание упоминать о Шваре заставило меня сказать Геральту, будто я ничего не знаю. И тут меня осенило. Обидело его то, что я ему соврала. Он так любил меня, что верил мне безоговорочно, а я его обманула. Какая же я дура… Моя невысокая самооценка отмахивалась и заявляла, что это бред. И я, которую никто никогда не любил, склонна была к ней прислушаться. Но эта догадка отлично всё объясняла. Выходит, я виновата перед Геральтом. Будет у меня возможность извиниться, или он не захочет больше меня видеть? Я в замешательстве вышла на терраску и обнаружила там Бересклета. Именно его мне и не хватало. Он встал, заметив меня. Вид у него был слегка смущённый. – Извини, – сказал он. – Я думал, что он знает. Он не частил, и голос его звучал сейчас ниже. И у меня неожиданно пропало желание на него сердиться. – Что уж теперь, – ответила я. – Ему никто ничего не говорил, и Див в том числе. Бересклет сообразил, что он прощён, и снова сел. Я обошла его и устроилась на диванчике. – Ты не видел, куда они пошли? – Куда-то в сторону леса. – К болоту, что ли? – Да, есть там что-то такое… я пока плохо здесь ориентируюсь. Я пораскинула мозгами. Догонять их не имело смысла. От болота они могли пойти в любую сторону, и, даже если бы я их нашла, вряд ли стоило разговаривать с ведьмаком, пока он не остынет. – Мне непонятно, зачем Див с ним возится, – сказал Бересклет. Голос его зазвучал по-прежнему. – Я привёз его из Ставки, и я видел, в каком он состоянии. Всё, что ему было нужно, – добраться до дивана, заснуть крепким сном и чтобы его в ближайшие сутки не трогали. А он вдруг срывается ни свет ни заря и мчится на помощь своему убийце. Тебе не кажется, что ситуация немного странная? Ведь проще было его прикончить, а не лечить. – Не волнуйся, никто из нас этого не знает. И все ломают головы. – Спрошу у Леда. Он снова встал. – С удовольствием поболтал бы с тобой ещё пару часиков, но, если Див узнает, десять шкур с меня спустит. Счастливо оставаться. Он кивнул на прощание и вышел. За воротами его ждал осёдланный рыжий жеребец. А я осталась дожидаться ведьмака, вот только решить оказалось проще, чем сделать. Вдруг я так его ранила, что он вообще не придёт? Я не могла ничем заняться. Читать было невозможно, писать – тоже, ни на чём не удавалось сосредоточиться. Я вышла и побродила немного по огороду в поисках хороших кадров и даже немного прогулялась, но в тот день ни одной удачной фотографии не получилось. Я вернулась домой, села на диван, положила планшет на колени и уставилась на печку. Ожидание становилось невыносимым. Я со вздохом отложила планшет и вдруг увидела Геральта. Он стоял в арке и смотрел на меня. И взгляд у него был виноватый. На меня навалилось такое облегчение, что я сейчас готова была простить ему что угодно. И промелькнуло удивление, насколько хорошо я его знаю. Лицо его было невыразительно, и тем не менее по малейшим движениям его бровей, губ, по взгляду я незаметно для самой себя научилась читать, что он чувствует, хотя далеко не всегда могла определить, почему. Он, однако, тоже научился меня читать и, наверное, раньше и лучше, чем я его. Геральт медленно подошёл и сел рядом. – Прости, – сказал он, помедлив. – Я сорвался. И всё-таки он ещё обижается. – Это ты меня прости, – сказала я и погладила его по щеке. – Я во всём виновата. Но я правда не знала… точнее… Сваромир в своём рассказе использовал другие выражения. Я поняла, что ты скорее должник Дива… и, честно, мне и в голову не пришло тебе пересказывать это поверье. Див не признаёт таких вещей. Я хотела сказать, что Геральт может оказаться вовсе не должником князя, но что-то меня от этого удержало. Откуда мне знать, как князь воспринимает Геральта? Тем более, что я не знала, о чём они говорили. Когда я замолчала, ведьмак взял меня за руку. – Если… если я… И он умолк, не договорив. Пришлось двигаться ощупью. – Геральт, я обманула тебя по глупости. Или от слишком большого ума. Ведь тогда надо было бы упомянуть Сваромира, а ты с трудом выносишь его имя. Вот только всё равно пришлось… Я не буду больше тебе лгать, обещаю. Никогда. «Да уж, – с горькой иронией сказал мне внутренний голос, – вряд ли тебе придётся прилагать усилия, чтобы держать это обещание в течение оставшейся недели… а то и меньше, едва ли Див отправит его назад в последний день твоего отпуска». Взгляд его потеплел. Значит, угадала. Я провела пальцами по его груди и поцеловала его. Он ответил на мой поцелуй, и я не заметила, как оказалась сидящей на нём. Мы целовались, моя майка давно уже валялась на столе в компании с юбкой, нижним бельём и его рубашкой, вот только начинать он не торопился и, придерживая меня за бёдра, не давал начать мне. Когда я, уже слегка недоумевая, прильнула к нему, он шепнул мне на ухо: – С какой стати Сваромир рассказал тебе эту легенду? Я выпрямилась и ошеломлённо уставилась на него. Он ухмылялся. – У тебя что же… непреодолимая необходимость это узнать? Прямо сейчас? Он ухмыльнулся ещё сильнее и слегка шевельнул бёдрами. Я охнула и снова прижалась к нему. – Геральт, я не могу… ни о чём сейчас говорить… – Привыкай. Я выпрямилась и уставилась на его наглую рожу. Ах, так? Ладно, попробуем сыграть по твоим правилам… – Как-то поздним вечером я стояла в конце огорода и любовалась звёздами. Ты же знаешь, я люблю звёзды, луну… и ночь была такая тихая… Глаза его удивлённо расширились, и с лица мигом сползла усмешка. Я продолжала, словно ничего не заметив: – Неожиданно ко мне подошёл Швар. У вас у всех есть неприятная привычка передвигаться бесшумно, что довольно сильно напрягает, если ты не обладаешь кошачьим слухом… Он с силой выдохнул, запрокинув голову назад. – Что за чёрт… – Однако Швар, – говорила я как ни в чём не бывало, хотя мне с трудом удавалось сдерживать своё прерывистое дыхание, – это учёл и постарался подойти как можно более шумно. Он, несомненно, не хотел пугать меня своим неожиданным появлением… – Чёрт возьми, как ты это делаешь?! Твои руки лежат на моих плечах! – Геральт, – ласково улыбнулась я ему, – именно сейчас совершенно неважно, где мои руки… Так вот, пугать он меня не хотел, но не учёл, что в одиннадцать часов вечера шум за спиной пугает не меньше неожиданного появления… Он глухо вскрикнул, с силой привлёк меня к себе и выдохнул в мои приоткрытые губы: – К чёрту Швара! Потом расскажешь… Однако я снова отстранилась от него и улыбнулась: – Привыкай. – Слушай, может… – Он выпрямился, сжав зубы, и со стоном вновь откинулся на спинку дивана. – Может, хватит надо мной издеваться? – Не я это начала. Он глубоко вдохнул. – Я тебя прошу… Я бы ещё немножко его помучила, чтобы впредь ему неповадно было проделывать со мной такие штуки, но это оказалось выше моих сил. Тем более, что и он уже еле сдерживался.

***

У меня была слабая надежда, что ведьмак забудет наш разговор. Или хотя бы ему будет не до него. Однако Геральт, похоже, никогда ничего не забывал. Глубокой ночью, когда я уже засыпала, положив голову на его грудь, он негромко напомнил мне: – Ты обещала рассказать про Сваромира. Я вздохнула, но деваться было некуда. – Ты остановилась на том моменте, когда он подошёл, чтобы позвать тебя на свидание, – напомнил Геральт. – Это было не свидание. – Вы до утра сидели под яблоней и целовались. – Это было уже потом! Он меня позвал, чтобы поговорить о тебе. Геральт долго молчал. – Не понимаю, – признался он. – Я тоже не поняла. Он рассказал о Предназначении, Праве Неожиданности и странных верованиях атроксов. – Зачем? – Откровенно говоря, я и сама толком не знаю. Я и правда не знала. У меня сложилось впечатление, что он решил, будто мне предназначено быть с Геральтом, не хотел переходить ему дорогу и обрадовался, когда узнал, что я не видела в ведьмаке свою судьбу. Геральт внимательно смотрел на меня. Я вздохнула. – В конце своего рассказа он сказал, что тебя в будущем не ждёт ничего хорошего, но я могла бы облегчить твою участь. Я ответила, что не хочу. Сдуру. И оказалась перед всеми виновата. – Ты ни в чём не виновата, – возразил Геральт. – Виноват я. Если бы я с самого начала не вёл себя, как идиот… Я против воли усмехнулась: – Да, ты меня раздражал. Причём если сначала ещё терпимо, то после приезда Сваромира я тебя вообще видеть не могла. И сразу после того, как он уехал, тоже. Но всё равно… Я помолчала. – Надо было думать лучше. Я сейчас сама не понимаю, почему была близка к тому, чтобы влюбиться в Швара. Из-за того, наверное, что это был первый мужчина, который понравился мне и которому понравилась я… причём он так явно это показывал, что даже до меня дошло. – Разве когда кто-то нравится, надо думать? – Надо. Хотя бы для того, чтобы не называть его потом чужим именем. Геральт слегка удивлённо посмотрел на меня. – Да, я его назвала твоим именем. Впервые ещё на скамейке под яблоней. Это как наваждение было: я не думала о тебе вовсе, но против воли у меня на языке оказывалось твоё имя. Сразу стало ясно, что ничего у нас не выйдет… Геральт поцеловал меня в висок. – Почему тебя это так беспокоит? Ведь сейчас ты со мной. – Потому что если бы я сразу поняла, что мне нужен ты и никто другой, у нас было бы больше времени. И если бы я с самого начала относилась к тебе мягче… Геральт покачал головой. – Я игнорировал тебя, как ты могла относиться ко мне иначе? – Швар такого не заслужил. После долгого молчания ведьмак тихо спросил: – Что он говорил тебе о Цири? – Почти ничего, – ответила я, сообразив, что так зовут его дочь. – То, что ты выбрал в качестве платы Право Неожиданности. Что она досталась тебе по этому праву. Что вы с ней связаны, и эту связь невозможно разорвать… то есть, как я понимаю, было бы невозможно, если бы много лет назад ты не впутался в убийство Дива. Геральт приподнялся на локте и посмотрел мне в лицо. – Див может разорвать эту связь? – Кажется, да… Геральт, я в этих Правах и Предназначениях ничегошеньки не понимаю. Лучше ты бы у князя спросил. – Вряд ли он захочет со мной разговаривать, – проворчал Геральт. Настал мой черёд удивляться: – Почему? Геральт вздохнул. – Я подумал, что он спас меня, чтобы заполучить Цири. И сказал ему об этом. Да, решить, что Диву вдруг понадобилась Цири – на такое только Геральт был способен… – Я не могу его понять, – резко сказал ведьмак. – Ведь не из милосердия он меня спас? Что ему от меня нужно? Я помолчала и всё же спросила: – Почему ты решил, что милосердие тут ни при чём? – Мало кто на него способен. И мне показалось, что Див не исключение. – Я не могу судить, слишком мало его знаю. Если верить рассказам Ладимира, он хладнокровен, расчётлив, жесток и очень умён. Людей видит насквозь, его обманывать бессмысленно… В Братстве его уважают и боятся. И я сроду бы не подумала, что он устроит нам идеальное первое свидание. Однако… он, похоже, гораздо более многогранная личность, чем принято считать. – Может быть, ты и права, – с сомнением произнёс Геральт, но, к счастью, решил не продолжать разговор.