Обещаю вернуться никогда

      Когда я проснулась, не сразу поняла, где нахожусь и почему у меня так болит рука. Быстро выяснилось и то, и другое. Я плотно уткнулась в спинку дивана носом и накрылась пледом с головой, и видно мне было не так уж чтобы много, а рука болела, потому что я на ней лежала. Кое-как, стараясь не тревожить левую руку, я села и завернулась в плед – мне было зябко, хотя Ладимир натопил печку. Сам он мирно спал на кушетке ведьмака, то есть на кушетке, которая принадлежала мне, но которую временно занимал ведьмак. Настроение у меня было паршивое. Я чувствовала себя инвалидом. Лонгета оставляла свободными пальцы, только пользы от них было немного. Что самое плохое – я не могла расчесаться и переплести косу. Если мне случается проходить весь день с косой, заплетённой вчерашним вечером, я злюсь на всё и вся, поэтому стараюсь такого не допускать. Сейчас я ничего сделать не могла и не в первый раз пожалела, что оттолкнула Сваромира. Будь он здесь, он бы и руку мою подлечил, и косу бы заплёл… Да будь он здесь, с моей рукой ничего не случилось бы!       Меньше всего мне хотелось видеть ведьмака, и, когда он внезапно появился передо мной, я едва на него взглянула, но против воли задержала взгляд. Вид у него был сконфуженный. Сконфуженный Геральт – это что-то новенькое. – Прости меня за… руку, – запнувшись, проговорил он. – Я не хотел. «Ещё бы ты хотел», – подумала я. Не дождавшись ответа, он смутился ещё сильнее. – Вот… отвар, – он нерешительно протянул мне чашку. Я не пошевелилась, и он, помедлив пару секунд, медленно поставил её на стол. – Он снимет боль. «Отравить, что ли, решил, чтоб уж наверняка», – подумалось мне. Отвечать ему я не собиралась и ждала, когда он снова исчезнет до ночи. Однако Геральт уселся в кресло, которое стояло у перегородки, и прикрыл глаза. Уходить он и не думал. Я решила отправиться в конец огорода и заодно слегка пройтись. Нужно было собраться с мыслями. Меньше всего приходилось ожидать, что Геральт будет просить прощения и даже отвар для меня приготовит. В таких жестах не было ничего необычного, но я не думала, что ведьмак окажется на них способен. Когда я вышла, Ладимир, который ни разу не спал, заявил ведьмаку: – Паршивый из тебя ухажёр. – Я просто извинился, – процедил Геральт сквозь зубы. – Она мне не нужна. – Ну-ну, – хмыкнул Ладимир. Проветрившись, я вернулась домой, взяла книгу и устроилась в уголке дивана. Геральт бросил на меня взгляд. «И чего он здесь торчит?» – удивилась я. Мне пришлось удивиться ещё больше, когда ведьмак сел рядом со мной. – Тебя причесать? – спросил он. Я подумала, что ослышалась, но он смотрел на меня, ожидая ответа. – А ты сможешь? – недоверчиво спросил я. – Смогу. Он принёс табуретку и мою расчёску. Я сомневалась. У меня очень легко путаются волосы, и, если он не сумеет их ни расчесать, ни заплести, будет беда. Как бы не потерять под его лапищами половину гривы… Тем не менее я опустилась на табуретку, пытаясь отделаться от мысли о том, что напрашиваюсь на самоубийство. Похоже, Геральт и впрямь знал, что делает. Он разделил мои волосы на две части, как и я, и перекинул их мне через плечи. А потом, вместо того, чтобы расчёсывать всю массу волос сразу, отделял небольшую прядь, расчёсывал, опускал на мою спину и отделял следующую. И самое странное, что действовал он очень аккуратно, ловко и осторожно, чего я никак не ожидала – ведь теми же самыми руками он искалечил мне кисть. Когда вся масса волос оказалась за моей спиной, он разделил её на три части и заплёл косу. – Спасибо, – пробормотала я, поднимаясь с табуретки. – Не стоит, – ответил он и, немного помолчав, добавил: – Мне это было в радость. Я недоверчиво взглянула на него. Он смотрел на меня, и мне вспомнился тот пронизанный солнцем взгляд, какой я встретила, столкнувшись с ним, когда он выходил из ванной. Смущённая собственными мыслями, я поспешно устроилась на диване и уткнулась в книгу. Геральт отнёс табуретку на терраску, убрал расчёску и вновь принёс чашку с отваром, которую предусмотрительно поставил на печку. На этот раз я не стала отказываться. Отвар оказался не такой уж гадостью, и после него боль действительно немного улеглась. Вечером, после ужина, за мытьём посуды Геральт спросил у Ладимира: – Как тебе на кушетке? – Прекрасно! – сказал Ладимир. – Можешь спать там. Лад покосился на него. – Вознамерился занять мою половину дивана? Да без проблем. – Меня начинает пугать твоя проницательность, – сказал ведьмак. Ладимир то ли не понял его иронию, то ли сделал вид, что не понял. – Я-то что, – скромно сказал он. – Вот Див – это да! Ты ещё подумать не успел, а он уже знает. Познакомишься с ним получше, сам убедишься. Мне, естественно, о перемене спальных мест никто не сказал. Пока я была в ванной, Ладимир разложил диван, застелил его и куда-то смылся. Когда я вернулась в избу, оказалось, что и Геральта нет. Геральт меня мало беспокоил, он уже и хромал-то едва заметно, но Ладимиру лучше было бы лечь, а не шататься Бог знает где. Явился Геральт, чтобы расчесать меня на ночь. Потом он отправился в душ, а я легла спать и заснула почти мгновенно. А потом… потом я лежала в его объятиях и целовала его лицо, не в силах поверить, что он здесь, рядом со мной. – Геральт… Геральт… сколько же я тебя ждала… – Вила… русалка моя… И меня не смутило это имя, потому что я знала, что это он дал его мне. – Геральт… я не думала, что ты придёшь. Я люблю тебя. Он смотрел на меня, молчал и лишь прижимал к себе, подставляя лицо под мои поцелуи. Но я не ждала ответа, главное – чтобы он это знал. Пусть лучше не отвечает, слишком больно будет услышать его слова. Мне достаточно того, что он сейчас рядом и я могу целовать его и видеть, как он улыбается, будто не веря в происходящее. – Вила… моя Вила… я тоже… Он провёл рукой по моим волосам и поцеловал в губы. Его язык коснулся моего, и меня охватило странное чувство – будто сейчас всё так, как и должно быть. Он нехотя оторвался от моих губ. – Я люблю тебя. Я смотрела на него, видела его лучистый взгляд… и начала понимать, что такое счастье. Он целовал меня снова и снова. Я отвечала на его поцелуи, прижимаясь к его груди и забыв обо всём на свете.