Незаменимых нет

Ноябрь 2017 года

В студии было настолько холодно, что Джури казалось на улице куда лучше. День выдался погожим – по крайней мере, когда он переступал порог многоэтажного здания, где располагалась их репетиционная точка, сияло солнце, совсем не по-ноябрьски теплое. Уже через пятнадцать минут сидения без движения на месте Джури начал мечтать о том, чтобы выйти и погреться. Разговор у их группы, а точнее – четырех участников уже почти бывшей группы ZERO MIND INFINITY, не клеился, и Джури не мог не признать, что во многом виной тому был Агги с его упадническими настроениями. – Я все же считаю, что расходиться нам глупо, – кажется, Сакаи повторил эту фразу уже в третий раз. Перед ним стояла чашка с чаем, таким густо-черным, что тот больше походил на кофе. "Интересно, все гитаристы пьют мазут?" – подумалось вдруг Джури, и он с трудом сдержал улыбку. Его внезапного веселья сейчас никто не оценил бы. Напряжение висело в воздухе, но отчего-то не заражало Джури. С каким-то несвойственным ему оптимизмом он верил, что так или иначе они договорятся. "Леда такой чай одобрил бы", – вдогонку отметил Джури и испытал настойчивое желание дать себе самому по голове, чтобы не думать об отвлеченных вещах. – Мы создавали группу впятером, нас было пять участников, – тоже, как радио, упрямо талдычил Агги. – Я считаю, что неправильно менять состав и продолжать работать, будто не случилось ничего. – Но ведь все так делают, – вступил Кадзи, который, как было заметно, придерживался стороны Сакаи в споре. – Если Джон больше не заинтересован, зачем нам что-то менять? Зачем им, по мнению Агги, надо расходиться, Джури мог бы объяснить, но разумно помалкивал. Агги наверняка тоже знал, что тот понимает, в чем причина такой принципиальной позиции, и был благодарен за то, что Джури не проводит параллели – хотя бы не делает этого вслух. Когда распадалась их первая группа, Агги жестко отказался искать какие-либо компромиссы с Ледой, заявив, что DELUHI без любого из них уже не DELUHI, и зарекся продолжать в составе измененного коллектива – коллектива без Джури. Теперь же ситуация была в чем-то подобна: группу покидал один музыкант, и Агги, верный себе, занял уже знакомую позицию – менять состав как угодно, продавая музыку под тем же именем, неправильно. Однако Джури про себя считал, что друг все же переусердствовал. Джон уходил по своему желанию, его никто не выгонял. Бывший участник очень продуктивных и активных Sel'm, он просто заскучал в их расслабленном коллективе, "группе выходного дня", как их самих в шутку называл Джури. За полтора года работы они выпустили всего два сингла и дали совсем немного концертов – исключительно для души, а не для поиска выгоды или достижения неземных музыкальных высот. Почему теперь из-за того, что кому-то одному пришелся не по вкусу такой заранее оговоренный и, по сути, ленивый распорядок, надо менять всё и всем, Джури умом не понимал, пускай позицию друга был готов принять. – Вы неправильно выражаетесь, – чуть ли не впервые с начала разговора подал голос Джури, все это время крутивший телефон в руках: тот стоял на беззвучном, и он все поглядывал: нет ли новых сообщений? – О том, что мы не распадаемся, не расходимся и ничего из этой серии, вроде как уже договорились. Так? – Так, – Сакаи отхлебнул из чашки – Джури подсознательно ждал, что тот должен поморщиться, но куда там – их последний оставшийся гитарист даже глазом не моргнул. Кадзи ограничился кивком, выражая согласие, и только Агги смотрел просто устало. – Вопрос только в том, что мы сегодня объявляем: что Джон нас покидает и ZERO MIND INFINITY продолжают работу в составе четырех человек или же что из-за ухода Джона группа прекращает свое существование, – и, чуть помолчав, Джури добавил: – Чтобы, понятно, в скором времени объявить о новом проекте, где будем мы четверо. – Мне не нравится второй вариант, – безапелляционно заявил Кадзи, выстукивая по столу пальцами сразу обеих рук одному ему известный ритм. – Выглядит, будто мы таким глупым маневром набиваем себе цену, играя на чувствах фанатов. Внимание к себе привлекаем. – А мне не нравятся оба варианта, – подхватил Агги. – Но второй можно принять, если мы не будем говорить, что причина распада – уход Джона. Просто скажем, что прекращаем деятельность, и точка. Невольно Джури бросил быстрый взгляд на Сакаи, который точно так же украдкой посмотрел в ответ на него. В глазах Сакаи мелькнуло понимание – из всех здесь собравшихся он, пожалуй, был самым спокойным и мягким, ни на чем не настаивал, даже когда выражал свое мнение, и в эту минуту Джури чувствовал с ним почти душевное родство. – Если мы в скором времени объявимся почти тем же составом, но без Джона, будет и так понятно, в ком проблема, – вкрадчиво заметил Сакаи, но Агги только плечами передернул: – Понятно – это одно, а повесить на человека ярлык – это другое. Беззвучно Джури вздохнул. Он прекрасно понимал, что сейчас подразумевает Агги – вспоминает события многолетней давности, когда распадалась их группа, и по действительно глупым причинам получилось, что в глазах общественности Агги вышел самым виноватым. В нем говорила давняя обида и желание поступить порядочно, а не так, как Леда, – ведь по мнению Агги, которое до сих пор не изменилось, повел тот себя как свинья. Вот только Джури опять казалось, что проблема надумана: Джон ведь действительно уходил сам, по собственному желанию, так почему не сказать об этом вслух? – Джури, мы вообще-то важные вещи обсуждаем, – раздраженно произнес Агги, и Джури вскинул голову. – Сколько можно переписываться? – Я не переписываюсь, – обиделся Джури. Он и правда только смотрел на мобильный и пальцем по экрану водил просто так, без цели. Но чтобы не нервировать никого, телефон все же отложил на стол, белоснежная столешница которого была настолько чистой, что к ней страшной было прикасаться лишний раз – глядишь, испачкаешь своими руками. – Тогда зачем постоянно пялиться в телефон? – почему-то еще больше рассердился Агги, и отвечать ему Джури не стал, чтобы не провоцировать бессмысленную ссору. Кадзи тяжко вздохнул, а Сакаи, сделав еще глоток чая, со стуком поставил чашку. – А давайте просто проголосуем, – предложил он. Пялился в телефон, как выразился его друг, Джури неспроста, а потому что скучал на этом собрании группы, которое считал откровенно ненужным – они и так решили, что будут продолжать, ну так какая разница, какими словами назвать их перерождение? В отличие от Агги, Джури отказывался видеть принципиальную разницу в формулировках. Кроме того, подсознательно Джури действительно ждал сообщения – сообщения от Леды. После памятного концерта и дня рождения Сойка в августе между ним и Ледой завязалась самая обыкновенная для простых людей и в чем-то странная для бывших любовников переписка. Джури и Леда периодически перебрасывались ничего не значащими сообщениями просто как друзья. Получилось это само собой, ненавязчиво, и поначалу казалось Джури чем-то диким – у него едва ли уголок глаза не дергался, когда он видел входящее от Леды. А потом начал привыкать. "Посмотри, какая у меня новая панель", – писал Леда, прикладывая к сообщению фото какой-то фантастической приблуды с массой проводов и кнопок. Как человек, давно не державший гитару в руках, Джури с трудом представлял, как пользоваться этим технологическим кошмаром. "Лучше посмотри, какое у меня пиво, – отвечал он. – Мне еще никогда не приносили такое огромное". И отправлял уже фото своего бокала. "Видел, что творится на Уэно? Такой ливень, нахрен все затопило", – в другой раз первым писал Джури. "Я сегодня из студии не выходил, тут ни окон, ни дверей, – отвечал Леда и прикреплял смайлик к сообщению. – От тебя хоть про погоду узнал". Они не желали друг другу доброго утра или спокойной ночи, как влюбленная пара, и не переписывались постоянно, как действительно близкие братья или друзья. Леда не присылал Джури, как прежде, когда-то очень давно, свою лирику, идеи новых песен и записанные прямо на телефон отрывки мелодий, а Джури не позволял себе сообщений во внеурочное время. И все же пару раз в неделю, иногда чуть чаще, они списывались по какому-нибудь ерундовому поводу. От этого Джури становилось тепло, и неожиданно он пришел к выводу, что чего-то такого много лет ему и не хватало больше всего – не хватало простого общения, хотя бы мимолетных соприкосновений с человеком, который всегда будет ему дорог. Леду не изжить из его сердца, Леду не убрать из его жизни. Даже если бы Леда вдруг решил навсегда уехать куда-нибудь в Гренландию и больше никогда не выходить на связь, в памяти Джури его образ оставался бы еще долгие-долгие годы. Джури давно понял это, признал, что не имеет смысла бороться, а значит, надо научиться сосуществовать со своим прошлым и с Ледой, на которого он уже давно не держал зла. И Джури не мог сказать, что сидел над телефоном и ждал, когда тот напишет, но в периоды, когда скучал или маялся от безделья, как в случае обсуждения их недлительного дисбенда, но не имел, что написать сам, – ловил себя на том, что с удовольствием перекинулся бы парой шуток с Ледой. Как какой-нибудь офисный служащий на скучном митинге, который мечтает о его скорейшем окончании и рад отвлечься на что-нибудь приятное. Незамысловатая переписка с Ледой стала своего рода отдушиной в ежедневной рутине. Леда написал Джури намного позже – уже вечером, а точнее позвонил, но Джури не услышал, потому что был в душе, а когда вышел из ванной, обнаружил и пропущенный, и пришедшее вслед за ним сообщение: "Только сейчас прочитал новости. Ты не говорил. Что у вас случилось?" Спрашивал Леда, конечно, о распаде ZERO MIND INFINITY – новость выложили в сеть парой часов ранее. Агги все же настоял на своем: ограничились лаконичным сообщением, что группа прекращает деятельность и приносит свои извинения – никакой конкретики. С одной стороны, Джури было приятно видеть, что Леда следит за его творческой деятельностью, что ему не все равно. С другой – он не имел ни малейшего желания обсуждать дисбенд, который на деле дисбендом вовсе не являлся. – Будем называть это ребрендингом, – весело предложил Сакаи, когда они уже прощались, но у Джури закрались сомнения, что их гитарист правильно использовал мудреное слово. Читая короткое послание от Леды, в каждом слове которого чувствовалось беспокойство, Джури впервые испытал досаду на Агги, который из-за несчастного ухода Джона раздул непонятно что. Возможно, ничего страшного не случилось бы, объясни Джури Леде, как дела обстояли на самом деле – можно даже без ссылки на Агги и его принципы. Но все же он посчитал, что делать так неправильно. Распад группы и ее сбор в новом качестве были их внутренней кухней, делиться всем этим с посторонним человеком, каким являлся Леда, не следовало. "И вот что мне ему теперь отвечать?" – мысленно, но очень сердито поинтересовался у Агги Джури, как будто тот сидел сейчас перед ним. Написать "все в порядке"? Хорош порядок, когда группа распалась. "Ничего страшного не произошло"? Понятно, что ничего, но сразу впечатление, что человек, сочинивший такой ответ, или сидит и навзрыд рыдает, или уже напился в хлам с горя. Намекать же, что все их внутренние проблемы Леду не касаются, было попросту невежливо. "Я потом расскажу. Ничего смертельного, это уже давнее решение", – наконец придумал наиболее удобоваримый вариант Джури и не успел отправить, как сразу пришел ответ: "Если хочешь, можем поговорить". От этого предложения Джури даже улыбнулся. Он не слишком верил в Леду-психолога, но почему-то сразу отмел предположение, что тем двигает одно лишь любопытство узнать, из-за чего ZERO MIND INFINITY приказали долго жить. "Не о чем разговаривать, правда, – для пущей убедительности Джури вставил пару смайликов и, немного посомневавшись, все же добавил: – Это не распад DELUHI, все куда проще. Я в порядке". Некоторое время Леда молчал, и Джури подумалось, что он уже не ответит. Было не поздно, но морально вымотавший его день сделал свое дело, и Джури решил пораньше лечь спать. Когда он уже расстелил постель, телефон звякнул входящим сообщением. "Хорошо. Но если передумаешь, я сегодня вечером дома и ничем не занят. И завтра, если что, тоже". Бездумно поглаживая гладкий пластик пальцами, Джури смотрел на свой мобильный и до конца не верил, что Леда приглашает его в гости. Приглашает, знает, что получит отказ, и заранее на этот отказ болезненно реагирует – Леда всю жизнь мучительно воспринимал любое "нет" в свой адрес. Но все равно зовет, как будто решил для себя – была не была. Некстати Джури вспомнилось, чем закончился его последний визит в гости к бывшему несколько лет назад после ханами, однако он почему-то не сомневался, что ни о чем подобном Леда не думает. Скорее всего, он действительно хотел просто поддержать, и никакого двойного дна у его приглашения не было. "Спасибо", – просто ответил Джури, из чего Леда должен был понять, что читать такой ответ следует как "спасибо, нет". Больше Леда не писал ему, но засыпал Джури в умиротворенном настроении. Приятно думать о том, что где-то о тебе волнуются. В особенности отрадно было знать, что волнуется Леда. *** Через два дня после объявления о дисбенде весь состав бывших ZERO MIND INFINITY решил устроить прощальную вечеринку, как это мероприятие назвал Сакаи, хотя, по сути, все свелось к обыкновенному походу в бар. Джон тоже отправился с ними, он же и предложил какое-то совсем маленькое неприметное заведение, где они заняли почти всю небольшую барную стойку. – Сегодня пьем текилу, – безапелляционно заявил он, и никто не стал спорить, хотя чего Джури меньше всего хотелось, так это набираться – следующий день был у него рабочим. – Ну что ж, друзья и коллеги, сегодня мы провожаем в далекий путь нашего товарища Джона... – начал было Кадзи загробным голосом, но Агги тут же шутливо дал ему локтем в бок, и все дружно рассмеялись. – Ладно, мне, наверное, извиниться надо, – перехватил инициативу Джон, но теперь от него отмахнулся Сакаи. – Хватит страдать! Мы собрались повеселиться напоследок. Это был хороший год. – Полтора года, – уточнил Агги, поднимая свою крохотную стопку, до краев наполненную текилой. – Спасибо тебе за компанию, Джон. Пусть и недолгую. – И вам спасибо. С вами было весело. И я торжественно обещаю ходить на все ваши лайвы в дальнейшем. Кстати, как теперь будет называться ваша группа? – Хрен его знает, – невозмутимо пожал плечами Кадзи. – Эй, что за отношение к такому важному вопросу! – Джури называет нас группой выходного дня... – А как это на английском? – Weekend Group? – перевел Джури полувопросительно, но Агги тут же поморщился: – Не-е, отстой название, надо что-то другое. Началось все с текилы, которая сменилась виски, потом опять текилой, и Джури сам не заметил, как перед ним появился бокал с пивом. – Вот это ты зря, – Кадзи, который сидел рядом, пьяно смеялся в самое его ухо. – Завтра себя не соберешь. – Соберет. Джури завтра на работу, – у Агги заметно заплетался язык, но соображал он явно получше Джури – ему хотя бы хватало ума не заказывать пиво. Сакаи и Джон о чем-то оживленно спорили, до Джури доносились какие-то обрывки фраз, из которых он улавливал только сложные музыкальные термины, отчего моментально потерял интерес. В баре, где они собрались, никого, кроме них, считай, и не было, если не брать во внимание какую-то маленькую компанию за дальним столиком. Из-за того, что начали они сразу с крепких напитков, Джури вскоре почувствовал, что картинка перед глазами расплывается, а от полумрака в баре только сильнее качало. Сидеть на высоком барном стуле было неудобно, и в какой-то момент Джури, покачнувшись, чуть не грохнулся на пол, в последний момент успев уцепиться за рукав Кадзи. – Полегче, мы с тобой не настолько близки! – весело рассмеялся тот, и Джури хотел ответить что-то, но тут почувствовал, как телефон выскальзывает у него из кармана джинсов и со стуком падает на пол. – Черт... – выругался Джури и не столько спрыгнул, сколько стек на пол. Мобильный он нашел под стулом Агги, который чуть не заехал ногой в лицо Джури, не заметив его. – Не разбил? – участливо спросил Сакаи – во всей их компании он казался самым трезвым. – Не знаю... Сейчас проверю... – Джури находился на той стадии опьянения, когда понимаешь, что речь запинается, что самого шатает, но контролировать себя уже не можешь. С трудом взобравшись на свой стул обратно, он активировал экран и попытался сфокусировать взгляд. Приложением, автоматически ему открывшимся, был твиттер – лента обновилась, и Джури подвигал ее пальцем вверх-вниз. – Вроде работает, – сообщил он. – Ну и супер, – провозгласил за всех Джон. – Давайте тогда выпьем за... За что там все пьют, Джури уже не слушал. Свободной от телефона рукой он автоматически поднял свой стакан, сделал глоток, в то время как пытался сосредоточиться на твите Абе, который как раз всплыл перед его глазами. "Новый фотосет Леды для Rock&Read 07", – писала их бывшая менеджер. Дальше шли еще строчки с какими-то ее комментариями, но Джури читать не стал, а просто перешел по ссылке и покачнулся еще раз, когда ему открылись фотографии. Проклятый Леда. Наверное, он пробормотал это вслух, потому что Кадзи обернулся в его сторону. – Что-что? – спросил он. – Ничего, – Джури поспешно опустил телефон на колени, чтобы приятель не увидел, на что он смотрит. Будь Кадзи чуть трезвее, он бы удивился такому поведению, может, даже посмеялся бы, кого там Джури рассматривает с таким ошарашенным видом. Но Кадзи только отвернулся к Агги, который курил и рассеянно смотрел перед собой на полки с рядами разноцветных бутылок. Украдкой Джури снова взглянул в свой телефон. Проклятый Леда – снова. На этот раз его фотографировали на какой-то крыше. Джури видел странный пестрый балахон в его гардеробе и раньше, даже гадать не желая, где Леда нашел такую редкую винтажную вещь. А с прической и макияжем, что ему сделали, Леда больше был похож на девушку, чем на мужчину, но это ничуть не умаляло его привлекательности. "Вот за что мне это?" – обреченно спросил Джури неведомо кого, но вкладку с фотографиями не закрыл, а только опять опустил телефон на стойку экраном вниз. – Джури, вернись к нам! – громко потребовал Сакаи – он сидел в другом конце барной стойки, но голос повышал больше из-за высокого градуса выпитого алкоголя, а не из-за того, что находился далеко. – Я с вами, – чуть более рьяно, чем следовало, ответил Джури. – Джон спрашивает, как будет называться наша группа. – Джон уже спрашивал. – Но мы ничего не ответили! – Что-то про выходной было... Давайте только без слова weekend. – Можно holiday, – предложил Джури, который после достаточно долгих отношений с Момоко в английском языке был подкован лучше остальных здесь собравшихся. Хотя сейчас они общались все впятером, он все же не выдержал и снова посмотрел в свой телефон, откуда на него с фотографии невозмутимо смотрел Леда. Очень красивый Леда. – О, а эта идея мне нравится, – Джон, который сам уже едва держался на своем стуле, принимал такое активное участие в обсуждении, как будто будущее группы касалось его напрямую. – Только просто holiday звучит скучно... – О, придумал! – вдруг вскинул вверх указательный палец Кадзи. – Давайте будем называться "Внезапный выходной"! Нашей группе это подходит консепсуально... – Концепсуально, – без особого успеха попытался поправить Агги. – Да похер... – А почему внезапный? – не понял Сакаи. – Потому что завтра у нас у всех будет внезапный выходной, – заплетающимся языком пояснил Кадзи. – Завтра на работу точно никто не дойдет. Джури, как на английском "внезапный"? Джури?.. Но Джури не слышал: к тому моменту он закрыл фото Леды и открыл окошко переписки с ним же, неловкими пальцами пытаясь написать, что он только что посмотрел его фотосессиию для "Rock&Read" и что-то еще – в плавающем сознании Джури еще не созрело сообщение полностью, но руки уже работали, набирая такое важное сейчас послание. – Джури! – А? – вскинулся он, глупо приоткрыв рот. – Как на английском "внезапный"? "А хрен его", – хотел ответить Джури, но вдруг вспомнил фразу "breaking news". Слово "breaking" в понимании Джури – трезвого Джури, а не того, что сидел за стойкой бара, но видел перед собой только Леду с фотографии на фоне ночного Токио – скорее переводилось как "чрезвычайный", но в тот момент он об этом не вспомнил. – Breaking, – выдал он и снова уткнулся в телефон. – "Breaking Holiday"! Супер! Вот и придумали! – радовался кто-то из друзей, но Джури уже не прислушивался к голосам вокруг, отправляя одно короткое сообщение за другим. О том, что потом он может серьезно пожалеть о сделанном, в тот момент Джури не думал. *** Джури поежился, мысленно выругавшись: кожаная куртка совсем не грела, а холодный ветер пробирал до костей, прозрачно намекая на скорую простуду, с которой Джури непременно свалится. "Ни за что не поверю, что у тебя кончилась коллекция ужасных свитеров", – веселился Леда в формате безмолвного текста на экране мобильного, но Джури почему-то не сомневался, что Леда реальный сейчас насмехается не меньше. Негнущиеся пальцы одной руки сжимали края телефона, пока другой Джури пытался набрать ответ, борясь с таким же замерзшим телефоном. Почему-то умный экран не реагировал на его прикосновения, словно издеваясь и не позволяя напечатать ответный текст. "Мои свитера хотя бы грели! Но ты прав, я давно не покупал новых", – наконец набрал он и нажал кнопку "отправить". "Тогда позволь я подарю тебе следующий. Обещаю, выберу самый дурацкий, прямо как ты любишь". "Боюсь, тогда я стану похож на тебя!" – Джури улыбнулся и прибавил в конец подмигивающий смайлик. Еще чего не хватало: с Леды станется действительно подарить ему какой-нибудь теплый ковер, который Джури не решится надеть на выход до конца своих дней. "Ты так говоришь, будто это плохо", – вернул ему ответ Леда буквально через тридцать секунд, словно он только и делал, что сидел и ждал сообщений от Джури. "Не все хотят быть пижонами". Джури засунул телефон в карман джинсов, не дожидаясь ответа от Леды. Руки окончательно замерзли: с утра, собираясь в студию, он не посмотрел прогноз погоды, о чем теперь здорово жалел. Ледяной дождь начался словно в насмешку, стоило Джури выйти из дома, и закончился сразу, как он переступил порог невзрачного серого здания, в котором располагалась небольшая звукозаписывающая студия, а теперь, когда он завершил свою запись и направился было к станции, заморосил снова. Это вполне можно было бы пережить, если б не ветер, который вызывал у Джури дрожь во всем теле и чувство, будто он отморозил все пальцы вместе и каждый в отдельности. Он сам не заметил, как пожаловался Леде на собственную глупость: всего за несколько месяцев писать ему, о чем думает, вошло в привычку. Кажется, тот не возражал, тоже делясь всякой ерундой и не ограничиваясь более в выборе тем для их переписок. Даже если бы захотел, Джури не смог бы дать оценку или название их отношениям – он старался попросту не думать об этом. Они с Ледой не пересекались и не созванивались, зато их короткие сообщения стали гораздо более частыми, и если бы Джури спросили, что он делает первым делом, просыпаясь, он бы ответил, что проверяет входящие. Очевидно, у них с Ледой не совсем совпадал график жизни, потому что тот часто отправлял кучу сообщений тогда, когда Джури крепко спал. "Леда, тебя не учили, что спать меньше шести часов в сутки вредно?" – шутил Джури, когда в очередной раз увидел, что последние сообщения от Леды пришли в три часа утра. Естественно, он даже не проснулся. "Долго спят те, кто ничем не занят. А я работаю", – лаконично ответил Леда, и Джури только вздохнул: возможно, ему бы следовало поменьше работать. От Леды он знал, что FED снова в делах: в лучших традициях самого себя Леда не мог остановиться на выпуске новых синглов, которых вышло "всего лишь две штуки", как он это досадное недоразумение прокомментировал. Джури шутил и веселился, беззлобно припоминая Леде, что своим напором он уже испортил одного вокалиста, но сам тут же одергивал себя, думая, что Кейту ничто не испортит: видимо, Леда не зря выбрал себе согруппника, который разделял его тягу к постоянной, безостановочной работе и при этом не обладал ничем выдающимся, что можно было бы испортить даже в том темпе, в каком предпочитал творить Леда. "Думаешь как Агги", – укоризненно отругал самого себя Джури, понимая, что едкий сарказм – это скорее побочный эффект от общества старого друга. Почему-то Джури не стал говорить Леде о том, что он тоже не бездельничает: эта тема у них не поднималась, как не поднималось и обсуждение распада ZERO MIND INFINITY. Все-таки его бывший в чем-то стал мудрее: Джури не сомневался, что Леда, которого он знал раньше, во время их работы в DELUHI, не стал бы ходить вокруг да около, предпочитая спрашивать напрямую о том, что его интересует, даже если это может задеть чувства собеседника. Но в этот раз после их короткой переписки Леда больше ни разу не завел разговор о группе, видимо, оставляя право поделиться подробностями Джури, который, впрочем, тоже не спешил возвращаться к тому обсуждению. Зачем, если все разрешилось благополучно само собой? Может быть, стоило сказать Леде уже об этом, но Джури почему-то не находил слов, как оправдывал он себя. Однако в глубине души он попросту боялся: боялся признаться и Леде, и самому себе, что снова открывает новую страницу в своей карьере, боится, потому что не уверен, насколько это хорошая новость для Леды. Телефон завибрировал, щекоча карман, и Джури вздрогнул. Дождь бил в лицо крупными холодными каплями, а вокруг, как назло, не было ни одного комбини, где бы можно было купить зонт. Впервые за долгое время Джури даже пожалел, что не курит: сигарета согрела бы его пальцы, пока он идет до станции, которая еще вчера казалась ближе. Все-таки время имело очень странную манеру лететь, словно метеор, когда ты меньше всего этого хочешь, и тянуться, как желе, которое Джури ненавидел, когда мечтаешь о его ускорении. Вот и теперь он шагал все быстрее и быстрее, а указатели на дороге словно насмехались над ним, показывая, что до долгожданной станции еще идти и идти. "Лучше быть тепло одетым пижоном, чем снова потерять голос. Я расскажу все Абеси – она тебе за меня голову открутит", – писал Леда, и у Джури что-то кольнуло под задубевшей на холоде курткой. Конечно, она не была кожаной и прекрасно мерзла сама по себе – но разве Джури думал об этом в момент покупки? Он вздохнул, чувствуя, как сердце бьется чуть быстрее, чем до этого: вся их сегодняшняя переписка могла бы показаться кому-то грубой и обидной, но Джури разглядел в шуточных словах Леды заботу. И хоть его прошлая потеря голоса не была связана ни с какой простудой, о чем Леда не мог не знать, ему было почти приятно услышать такие слова. Конечно, было бы лучше, если бы Леда сказал их лично. Сложно признаться самому себе, что спустя столько долгих лет, за которые между ними с Ледой не произошло ничего и в то же время случилось так много, Джури снова чувствовал нечто, от чего так желал отказаться. Однако он знал, что все его труды прошли не зря: глухая боль поутихла, а вместе с пониманием мотивов Леды пришло и осознание того, что Джури тоже не был до конца прав и откровенен, когда все перевернулось. Он бы не смог расстаться с Ледой по-другому – тогда это не было нужно ни одному из них – но теперь понимал, что расставаться снова больше не хочет. И если до этого Джури испытывал злость на самого себя, стараясь всеми силами задавить остатки чувств к Леде, то теперь он словно наблюдал со стороны, как Леда вновь становится неотъемлемой частью его жизни, присутствуя в ней, как слабая тень на заходе солнца. Вряд ли теперь их что-то свяжет так, как связывала общая группа и любимая музыка, но Джури и без того был рад, как все складывается. Он даже почти смирился с тем, что у Леды кто-то был: тему отношений они тоже не обсуждали, но Джури все еще слышал в голове случайно подслушанный разговор Леды с его любовником и мысленно снова отступал назад, желая уйти подальше от этого громкого шепота, не предназначенного для посторонних. А еще Джури не раз снился их поцелуй, который он не мог и не хотел себе объяснять: его вкус еще долго таял на губах, когда Джури брел домой в тот поздний вечер. В очередной раз он анализировал все произошедшее и приходил к одному и тому же выводу, который словно преследовал его в отношениях с Ледой: будь у него возможность вернуться в тот день и что-то изменить, он бы все повторил точно так же, уйдя с праздника давнего друга и получив взамен нечто очень ценное, что принадлежит только им с Ледой. На станции было полно народу, и Джури невольно покосился на часы в вестибюле: странно, стрелки показывали уже девятый час вечера, но толпа собралась такая, будто был самый час-пик. С трудом Джури протиснулся ближе к турникетам, не до конца понимая, что происходит, как взгляд упал на электронное табло, на котором значилось, что движение поездов остановлено в связи с происшествием на путях. – Вечер вторника – почему бы не убиться, – проворчал себе под нос Джури, скрипя зубами от досады. Он устал за день, замерз и был голоден, а теперь ему придется либо ехать в объезд, сделав большой крюк, либо ждать неопределенное время, пока поезда вновь начнут ходить. Такое случалось довольно часто, и Джури, который меньше всего любил толкаться в душной очереди в ожидании, вздохнул, уже представляя, что сейчас ему снова придется выходить под дождь, чтобы дойти до другой станции и сесть на поезд, везущий его в объезд. Домой он вернется хорошо если через пару часов и к тому времени уж точно успеет намерзнуться под дождем и подхватить простуду. Все-таки Леда был прав, когда говорил, что только он, Джури, не смотрит прогноз погоды перед тем, как куда-то пойти. – Леда… – снова задумчиво произнес себе под нос Джури, и какой-то мужчина в костюме, стоящий рядом, странно на него покосился. Джури поспешно отвернулся, пробираясь теперь уже в другую сторону от злополучных турникетов: в голову пришла мысль, безумная и гениальная одновременно. Студия, в которой он сегодня записывал пока еще сырую вокальную партию для будущего сингла, находилась всего лишь в пятнадцати минутах ходьбы от дома Леды – Джури прекрасно помнил адрес – и сам удивился: как он раньше не сообразил? Может быть, Леда и сам работал здесь: студия была довольно неплохой и относительно бюджетной, потому Сакаи и снял ее для записи, аргументировав смену локации тем, что новой группе нужно новое место. Джури только пожал плечами: для него не было существенной разницы, а Агги и вовсе поддержал идею переезда. "А вспомнил бы, что тут Леда живет, сразу бы забраковал идею", – усмехнулся про себя Джури, снова выходя под такой же холодный дождь и направляясь в переулок, двигаясь больше по памяти. Он старательно отгонял от себя мысль, что в последний раз был у Леды, когда еще жил с Момоко и тогда же впервые ей изменил – почему-то именно за этот поступок по отношению к девушке Джури до сих пор было немного стыдно, хотя сказать, насколько он жалел о произошедшем, сейчас было сложно. "Теперь-то какая разница, ты свободен и ничем не связан", – подбодрил его внутренний голос, а сам Джури чуть по лбу себя не хлопнул: как он мог не подумать! А что, если Леда был дома не один? Или вообще был не дома? Вечер только начинался, и Леда вполне мог находиться в любом другом месте по делам или же и вовсе остался у своего этого Акихито, или как его там звали… – Черт, – выругался себе под нос Джури, поднимая голову на высотку, в которой жил Леда. Ну вот, он уже почти пришел и теперь начинал чувствовать себя непроходимым идиотом, стоя под дождем – второй раз за день. "Соцопрос населения Мегуро-ку: ты случайно не дома? Не занят?" – почти не глядя на экран мобильного, набрал он сообщение и, подумав пару мгновений, нажал на кнопку отправки. Если Леда не ответит или скажет, что занят – Джури просто развернется и пойдет теперь уже на нужную ему станцию, никуда не сворачивая по пути. От непрекращающегося дождя он вымок до нитки, и приключений на сегодня с него точно хватит. Не успел Джури додумать мысль и кивнуть самому себе, признавая, что идея была откровенно так себе, как Леда ответил: "Случайно дома, не занят. На что повлияет мой голос?" Джури улыбнулся, мысленно радуясь: что ж, по крайней мере, сейчас он окажется в тепле и хорошей компании. Чем не победа. "Предоставляю тебе уникальную возможность сообщить мне номер твоей квартиры, – написал он и следом отправил еще одно сообщение: – П.с.: не впустишь усталого интервьюера погреться?" Почему-то, дожидаясь лифта в вестибюле, Джури уже не радовался собственной решимости: он всегда считал, что большинство удачных решений в жизни принял вот так, за мгновение, но сейчас самоуверенности как не бывало, а внутренний голос корил Джури и нашептывал, что еще не поздно отказаться и пойти домой. Леда открыл ему дверь сразу, улыбнувшись такой обезоруживающей улыбкой, какой умел только он, и Джури даже выдохнул спокойно, видя, что тот не сердится. – Какие люди, – поприветствовал он, пропуская гостя в тесную прихожую и отступая на шаг. На нем были надеты домашние штаны и светлая футболка – такая чистая, словно еще минуту назад она была парадно-выходной. Впрочем, аккуратность всегда была присуща Леде, чего нельзя было сказать о домашнем быте Джури. – Какими судьбами? – Да так, проходил мимо, – соврал Джури, одернув себя: почему-то именно сейчас ему не захотелось признаваться, что он записывал вокальную часть их предстоящего сингла. Джури был уверен, что время поделиться этой новостью с Ледой еще не пришло, хоть и не понимал, почему он так считает. – Судя по твоему виду, ты шел ко мне от самого Синдзюку, – Леда сложил руки на груди, прижимаясь бедром к стене, всем своим видом демонстрируя, что Джури он не верит. – И чертовски замерз. А у тебя ничуть не теплее – пойду-ка я обратно, – Джури картинно развернулся на пятках, но на плечо ему тут же легла ладонь Леды, а над самым ухом раздался веселый голос: – Что еще придумал, у меня есть горячий душ. – А можно мне кофе? – Можно и кофе. Джури удовлетворенно повернулся, оказываясь лицом к лицу с Ледой, который истово внимательно смотрел на него нечитаемым взглядом. Дыхание сбилось, и Джури уже почти вообразил себе, что Леда его поцелует – как тогда, в переулке у бара, – но Леда разжал пальцы, выпуская его плечо, и махнул в сторону комнаты. Он скрылся где-то на кухне, начиная греметь чашками, пока Джури осваивался в гостиной, которая теперь была и рабочим кабинетом: раньше письменный стол стоял в спальне, но, видимо, с появлением там огромной кровати рабочую зону Леде пришлось переместить. Тут же на светлом и мягком ковре лежали очки и гитара, а рядом большой блокнот, в котором Леда что-то писал до прихода Джури. Не удержавшись и чувствуя приятный укол ностальгии, Джури опустился прямо на пол, бросая рядом свою куртку, и взял в руки чужую гитару. У него дома тоже лежала новенькая акустика, которую Джури приобрел одновременно с созданием ZERO MIND INFINITY: он почти не пользовался ею, помня, что при въезде в квартиру в контракте было указано – играть на музыкальных инструментах запрещается, но почему-то не переносил ее в студию. Ему было спокойнее от одной мысли о том, что в нужный момент он сможет себе подыграть. Однако Джури придерживался мнения, что инструменты, как и любые другие атрибуты работы, нужно оставлять там, а не приносить с собой в дом, который должен ассоциироваться, в первую очередь, с хорошим отдыхом, а не бессонными ночами за музыкой. У Леды же и в давние времена дома хранились если не все, то большая часть его гитар и другой аппаратуры, которая теперь аккуратно размещалась на столе и примыкающем к нему стеллажу. Джури ударил по струнам, на мгновение замирая и чувствуя приятный озноб, пробежавший по всему телу. Пальцы еще помнили, как играть, и Джури сам не заметил, как начал наигрывать какую-то мелодию, которая заполняла собой пространство светлой комнаты. Он не слышал, как Леда вошел, и вздрогнул, когда тот вышагнул откуда-то из-за спины с двумя чашками в руках. – Ты фальшивишь, – сообщил он Джури, который продолжал дергать струны, сопровождая взглядом движения Леды. Тот тоже сел на пол, аккуратно поставив перед собой чашки и проследив взглядом, что они не планируют упасть и запачкать ковер. Другой рукой он закрыл блокнот, отложив его в сторону, и скрестил ноги, усаживаясь поудобнее. – Я же не пою? – полувопросительно произнес Джури, переводя взгляд на шею Леды. На ней болталась какая-то цепочка, уходившая под ворот футболки, и взгляд невольно зацепился за ключицы Леды. Джури прекрасно помнил, как бывший любовник сходил с ума, стоило начать целовать их, и эта мысль прозвучала в голове словно эхом. Джури всегда нравилось целовать Леду, и со временем это ничуть не изменилось. – Лучше пой, – Леда водрузил на нос очки, став похожим на строгого учителя, и Джури ударил по струнам чуть резче, прерывая свою мелодию и кладя гитару на колени. – Между прочим, перед тобой сидит несбывшийся гитарист одной известной группы. – Несбывшийся – очень точное слово. – Чьими стараниями! – воскликнул Джури и даже руками всплеснул, задевая края деки, за что Леда наградил его очень сердитым взглядом. – Ты просто боялся конкуренции, потому и зарубил мой талант гитариста на корню. Признай, что всегда хотел один блистать на сцене с гитарой наперевес. Джури хоть и картинно ткнул в сторону Леду пальцем, но говорил все же шутливо, не собираясь всерьез ссориться или выяснять давно уже не интересный никому вопрос. Он взял в руки горячую чашку и, сделав глоток, едва не поперхнулся от удивления: Леда сам положил ему сахар, видимо, припоминая, что Джури пьет только сладкий черный кофе. Это было неожиданно и… очень приятно. Даже ворчать сразу расхотелось. – Ты бы стал очень посредственным гитаристом, и никакая известная группа тебя бы к себе не взяла, – подумав и подобрав нужные слова, объяснил Леда, сцепляя пальцы в замок на колене. Его поза была расслабленной, но все же закрытой, словно он чувствовал себя не совсем комфортно. – Гитара – не твое, Джури, согласись, что и сам это всегда знал. Джури не хотел ни с чем соглашаться, поэтому сделал еще один глоток кофе, предоставляя Леде возможность продолжить мысль. – Я никогда не боялся конкуренции, но очень рад, что в моей команде был ты. Лучше блистать на сцене вместе с сильным вокалистом, чем одному или, того хуже, с хреновым гитаристом. – Вау, – наконец выдохнул Джури, когда Леда замолчал. Он так и не притронулся к своей чашке, теперь глядя на Джури внимательным и слегка усталым взглядом. Видимо, Леда просидел тут, за гитарой, не один час: Джури помнил, что тот иногда творил целыми ночами напролет, изводя метры бумаги. Интересно, что писал он сейчас? – Вдохновляющая речь. Сильный вокалист горд собой. – Тогда омрачу твою гордость. Я никогда не думал, что когда-нибудь этот сильный вокалист выпустит такой попсовый во всех смыслах альбом. Леда сделал такое скорбное лицо, что Джури засмеялся, дернувшись в его сторону и толкнув в плечо свободной рукой: – Иди ты, ценитель. До конца жизни теперь будешь мне припоминать мой соло-дебют? Между прочим, Сойку нравится. – Сойк нагло лжет, а я и после смерти твой дебют не забуду, – мигом расслабившись, рассмеялся в ответ Леда, увернувшись от удара и почти упав на локти. – Кстати, кто писал тебе тексты? – Я сам, – если бы мог, Джури бы выпятил грудь, но у него получилось только выпрямить спину и едва не расплескать кофе на себя. – Какой кошмар, беру все свои слова назад… Ну-ка положи гитару! Леда громко смеялся, пытаясь увернуться от грифа, которым Джури всерьез намеревался его побить. Шуточная перепалка продолжалась еще долго, пока они оба не устали и Джури не вернул несчастную гитару хозяину. Он пил свой сладкий кофе, почти не морщась от горького привкуса из-за крепости зерен, пока Леда убирал инструмент на подставку, а блокнот – в ящик стола. Джури сидел на мягком ковре и думал о том, что такого вечера у них не было уже тысячу лет, если не больше, и вряд ли он повторится. Ему вспомнились все, как казалось тогда, бесконечные посиделки у кого-то из них: такие же блокноты и задумчивый Леда за работой; Леда, который наигрывает только что придуманные мелодии сонному и взъерошенному Джури; Джури, напевающий будущие песни DELUHI, пока Леда подбирает лучший вариант мелодии на ходу… Калейдоскоп картинок вертелся в голове, сменяя одну за другой, и Джури глубоко вздохнул, признавая: ему чертовски всего этого не хватало. Как он вообще умудрился так долго существовать без Леды? Как ему удавалось на Леду злиться, жалеть себя, работать на неинтересных и нелюбимых работах, смеяться, улыбаться не Леде – как он смог столько лет жить и не видеть, что одно лишь общество Леды значит для него гораздо больше, чем все, что его окружает? Джури даже захотелось засмеяться от мысли о том, что он так долго не мог простить Леду, а теперь недоумевал: зачем вообще допустил эту обиду? Становилось тепло от понимания того, как просто все оказалось на самом деле, хоть он и не мог сообщить Леде об этом. Они так и просидели половину вечера на полу, разговаривая обо всем на свете, а потом долго смотрели телевизор, комментируя происходящее на экране и поедая найденные в недрах холодильника пончики с клубничным джемом и маргарином. Странно, как они там оказались, ведь Леда терпеть не мог маргарин, скормив его весь Джури, который не имел ничего против. – Мы с тобой никогда не смотрели вместе фильмы, – вдруг озвучил Джури пришедшую в голову мысль, когда Леда в очередной раз переключил канал и на экране появились новости от ВВС. – Фильмы, – Леда презрительно поморщился. – Я почти никогда не смотрю ни фильмы, ни дорамы, ни американские сериалы. И вообще: кино вместе смотрят только те люди, которым больше заняться друг с другом нечем. – Да иди ты! – весело возмутился Джури. – Все пары смотрят вместе кино. – Пары? – Леда заметно удивился. – Никогда не считал нас парой. – Почему же? По-моему, наши отношения в свое время очень походили на... Отношения пары, – как закончить складно, Джури не придумал. Сразу Леда не ответил, он все смотрел на экран, и, взглянув на него украдкой, Джури отметил, как блики экрана отражаются в стеклах его очков. – За мою жизнь пары у меня случались десятки раз, – наконец произнес Леда. – А то, что было между нами, совсем другое. Торопливо сунув в рот очередной пончик, Джури с преувеличенным вниманием уставился на экран. Набитый рот избавлял от необходимости отвечать. А ведь и правда, с Ледой он не мог поспорить. "Совсем другое" – разве подберешь более точное определение? Время пролетело быстро. Когда Джури опомнился, на часах уже было начало первого. – Я могу спать здесь, – заявил он, кивком указав на стоящий позади них диван. Само собой, домой он уже не поехал – да и вряд ли успел бы со всеми пересадками до последнего поезда. Но Леда и не пытался выгнать Джури, предложив одолжить ему футболку для сна и чистое полотенце. – Мы поместимся на моей кровати, если ты не будешь махать руками во сне, – Леда потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы, и снял с носа очки. Днем он обычно носил контактные линзы, поэтому подобный "домашний" вид Леды доставался только Джури, который теперь снова чувствовал себя приближенным к чему-то особенному и недоступному для других. Как жаль, что теперь вечера Леды принадлежали другому. – Кстати, а зачем тебе такой траходром? – задал Джури давно волновавший его вопрос, быстро выстроив в голове логическую цепочку, связанную с Ледой и его парнем. Но тот только в голос рассмеялся. – Трахо-что? Ой, Джури… Вопрос вырвался у него раньше, чем он подумал о том, что Леда может рассказать, как специально купил кровать для своего нового мальчика. И эта мысль неприятно уколола где-то в грудной клетке. – Ты помнишь мою старую кровать? – Шириной с наперсток? – подсказал Джури и кивнул: конечно, он помнил это узкое недоразумение. Он сто раз предлагал Леде сменить кровать, потому что на ней едва помещался даже один человек, не говоря уже о двоих. К тому же кровать страшно скрипела будто от ужаса, стоило завалиться на нее вдвоем, и Джури был уверен, что, несмотря на хорошую звукоизоляцию в квартире, все соседи Леды были в курсе, когда он спит не один. – И длиной с него же, – согласился Леда, поднимаясь на ноги. – Надоело по ночам ударяться о стену головой, а в поезде подвернулся журнал с кроватями. Пришлось заказать самую широкую, что у них была. – Самая широкая вообще-то для супружеских пар. – Понимаю, – развел руками Леда. – Но, не поверишь, вспомнилось твое бесконечное ворчание, вот и решил ни в чем себя не ограничивать. Шутил ли сейчас Леда или действительно был серьезен, Джури предпочел не задумываться. – И как кровать, доволен? – насмешливо изогнул бровь он, глядя на Леду снизу вверх, потому что тот уже поднялся на ноги. – Можешь сам оценить, – невозмутимо ответил тот, будто вмиг позабыл, что однажды Джури уже довелось на ней спать. Предложение Леды в душе Джури отозвалось протестом – не хватало еще спать с ним рядом. Но возмущение сменило замешательство, а после – не совсем понятное чувство, которое Джури посчитал правильным назвать смирением. А почему, собственно, нет? Они столько раз спали с Ледой вместе, что вряд ли смогут чем-то друг друга удивить. Кроме того, настроение уходящего вечера не располагало ни к чему предосудительному – напротив, Джури не покидало ощущение, что он провел несколько часов с самым дорогим другом. Так стоило ли ютиться на узком диване из-за сомнительных моральных преград? Джури проспал всю ночь и половину утра на самом краю кровати, вопреки опасениям Леды, не потревожив его во сне. Перед тем как уснуть, они еще долго что-то обсуждали полушепотом, и, засыпая, Джури думал о том, что в прошлый раз вечер в гостях у Леды закончился для него совсем иначе, но сегодня он ни о чем не жалел. Подобные встречи были на вес золота, как подумал он, и именно их Джури не хватало столько лет. ~ Утро начнется так же размеренно и расслаблено: на большой кровати удастся хорошо выспаться, и, хоть Джури и не решится завтракать черным кофе, который так любил Леда, он все равно будет чувствовать себя отдохнувшим и полным сил. У него будет выходной перед большой репетицией, что состоится днем позже. Уже стоя на пороге и сжимая в руке выданный Ледой зонт, Джури поймает себя на мысли, что нельзя больше оттягивать – нужно сказать, что он планирует снова вернуться на сцену. Он развернется и даже откроет рот, чтобы заговорить, как Леда, босиком стоящий на холодному полу, вдруг сделает шаг вперед и молча крепко обнимет Джури, зарываясь носом в его волосы. Ни сил, ни даже мысли оттолкнуть у Джури не найдется, и он покорно обнимет Леду за плечи в ответ, чувствуя, как колотится его сердце. В голове не останется вообще никаких мыслей – Джури будет просто стоять и обнимать Леду, слушая его дыхание и легкий аромат шампуня. Время как будто застынет, оставив в неподвижности момента их и это объятие, которое расскажет гораздо больше, чем любые слова. Отступая на шаг назад, когда Леда наконец разожмет объятия, Джури заглянет ему в лицо и увидит эмоции, которых не замечал раньше. – Хотел тебе сказать, – начнет Джури, невольно покручивая зонт за спиной. – Мы собрали новую группу. Точнее, просто сменили название старой. Мы объявим об этом через пару дней. – Я знал, что ты не просто так пришел, – не очень весело усмехнется Леда и, пока Джури будет гадать, что ему ответить, признается: – Все ждал, когда ты скажешь, что возвращаешься на сцену. Когда снова будешь петь для других. – Я… – Джури даже не найдется, что сказать, а Леда покачает головой, глядя куда-то поверх его плеча. – Видимо, мне так и придется все время одергивать себя при мысли, что мой лучший вокалист делит сцену не со мной и поет не мои песни. "Мой", – мысленно повторит за Ледой Джури и сам не поймет, что заденет его в этом признании, что будет не так в интонации голоса Леды, который уже не будет казаться таким веселым, каким был буквально полчаса назад.