Незаменимых нет

Январь 2015 года

Возле двери в квартиру, которую, по идее, теперь снимал Агги, Джури замешкался и огляделся. Вправо уходил длинный ряд таких же белых и невыразительных дверей, ничуть не отличавшихся от этой, и так как время было поздним, он решил, что лучше наберет друга и уточнит, чем начнет ломиться наугад и еще соседей перебудит. Вряд ли подобный гость прибавит новому жильцу привлекательности в их глазах. Однако, когда Джури уже вытащил телефон, щелкнул замок и тут же дверь приоткрылась, выпуская наружу полосу желтого света. – О, привет, – обрадовался Джури и сунул мобильный обратно в карман. – Ты стал телепатом? Чувствуешь мое приближение? – Ты так топаешь, что и телепатия не нужна, – проворчал Агги, пуская гостя в дом. – Проходи. Перебрался Агги совсем недавно. Когда Джури спросил, что сподвигло его сменить жилье, тот пожал плечами: срок контракта со старым арендодателем истекал, и он подумал, не изменить ли что-нибудь в жизни. Как будто мало ему было бесконечной смены работы. Отвратительная погода держалась уже второй день, с неба сыпал мелкий снег с дождем, и Джури по пути успел даже пожалеть, что не признает шапки и не имеет их в своем гардеробе. Добраться до теплого дома, стащить с себя мокрую куртку было так приятно, что Джури уже посчитал вечер удавшимся. А потом прошел в единственную комнату и с интересом огляделся. Если бардак, который Джури систематически устраивал у себя, Леда в свое время справедливо называл свинарником, беспорядок, извечно творившийся у Агги дома, можно было смело считать творческим. Агги не бросал посуду немытой и не забывал мокрые полотенца прямо на полу в ванной, однако вещи в его квартире никогда не лежали на своих местах и как будто использовались их хозяином все разом. Первое, что бросалось в глаза в не самой большой комнате, это два бинбэга – или кресла-мешка, как их еще называли – бледно-желтого, песочного цвета. Эти кресла Джури хорошо помнил: во времена, когда они с группой были еще дружны и часто ходили друг к другу в гости, за право посидеть на бинбэге объявлялось чуть ли не соревнование. Джури обожал валяться, утопая в мягком то ли кресле, то ли подушке, и будь вещь хоть немного более практичной, обязательно купил бы себе такую же. Но бинбэг занимал много места, в интерьер вписывался плохо и смотрелся удачно только в квартире Агги. Леда в общем ажиотаже вокруг необычных кресел-подушек никогда не участвовал, только кривился и говорил, что лучше на полу посидит, чем увязнет в интерьерном извращении. В итоге на бинбэгах обычно сидели Джури и Сойк – Агги, как хозяин дома, уступал право гостям устроиться с комфортом. Новая квартира Агги мало чем отличалась от прежней, как сразу отметил Джури. В одном углу он заметил диски, изначально сложенные стопками, аккуратность которых была нарушена – некоторые разноцветные коробки лежали открытыми, отдельные из них были пусты, и Джури понятия не имел, куда делись сами диски. В другом углу стоял кальян, высокий и блестящий, – Джури никогда не видел, чтобы Агги его курил, но знал, что тот любит это дело. Возле небрежно застеленного футона – кровать Агги или еще не приобрел, или не успел привезти – лежала обложкой кверху раскрытая книга. Джури вспомнил, как в детстве его часто ругали, если он оставлял учебники вот так – от этого портился переплет, как утверждали его родители. Однако Агги, обычно относившийся бережно к своим вещам, очевидно, так не считал. Джури последний раз держал книгу в руках кабы еще не в школе, потому подойти и посмотреть, что написано на обложке, поленился. С противоположной стороны комнаты, просто прислоненная к стене, стояла картина, которая должна была привлечь внимание гостя в первую очередь, однако Джури неоднократно видел ее висящей на стене еще в прежнем доме Агги, потому едва ли на нее взглянул. На картине была изображена в профиль женщина с небрежно собранными на затылке волосами, сигаретой в пальцах и полуобнаженной грудью. Написана она была то ли грифелем, то ли даже углем – Джури помнил, как когда-то давно Агги рассказывал: картина не так проста, как может показаться на первый взгляд. Ее подарил Агги одноклассник, она стала одной из первых его работ, а позже друг этот достиг значительных успехов на художественном поприще. Агги картина нравилась, а Джури, который в изобразительном искусстве понимал еще меньше, чем в литературе, не мог оценить ее по достоинству. А вот что действительно притянуло его взгляд, так это две бас-гитары и одна акустика, что стояли на подставке прямо возле импровизированной постели. Джури улыбнулся от мысли, что самое ценное Агги придвинул к себе поближе, и подошел взглянуть. Все эти гитары он знал и помнил еще со времен DELUHI, они вызывали приятную ностальгию, как привет из счастливого прошлого. Джури даже протянул руку, чтобы прикоснуться к одной из них, когда заметил на полу прямо возле гитарной подставки педаль эффектов, а рядом – напольный процессор. Невольно нахмурившись, Джури опустился на корточки и присмотрелся внимательнее. Если педаль еще могла сохраниться у Агги с незапамятных времен, процессор этот, явно новый и недешевый, Джури прежде точно не видел. – Агги-кун, скажи мне одну вещь, – развеселившись, окликнул он, пока Агги чем-то звенел на кухне. – Зачем человек, который больше не хочет заниматься музыкой, покупает такие охрененные примочки? – Чего? – Агги возник на пороге, держа в одной руке сразу два стакана, а в другой бутылку с янтарно-коричневым содержимым. Когда он увидел, что именно разглядывает Джури на полу, заметно смутился. – Процессор, – Джури ткнул пальцем в сложный прибор. – У тебя точно не было его раньше. – Ладно, подловил, – легко сдался Агги и прошел в комнату, чтобы поставить бутылку и стаканы прямо на пол: хотя перебрался он около месяца назад, мебели в квартире заметно не хватало. – Захотелось немного поэкспериментировать, вот и купил. – Ну-ну, – недоверчиво покачал головой Джури, вставая. – Это ж как должно было захотеться, чтобы ты просто так взял и купил хрень, которая стоит половину твоей зарплаты. – Полторы зарплаты, – негромко ответил Агги и свернул с характерным звуком крышку на бутылке. – Серьезно? – Ну почти. Целая зарплата и еще немного. По чуть сердитому, недовольному виду друга Джури понял, что обсуждать эту тему ему не хочется. Процессор он, не иначе, просто забыл спрятать перед приходом гостя, и Джури милостиво решил не приставать. Вспомнилась давняя встреча с Абе в идзакае, когда Агги обмолвился, что немного скучает по сцене. Быть может, скучал он чуть больше, чем признался тогда вслух. – А что мы пьем? – спросил Джури, сам сменив тему, и наконец устроился на бинбэге, вытянув вперед ноги. – Jack Daniel's, – Агги протянул ему один из стаканов, где на самом дне плескалось совсем немного напитка. – Виски вроде принято пить с содовой или со льдом, – заметил Джури. – Только вкус портить, – возмутился Агги. – Могу предложить тебе виски-камни, если хочешь холодное. – Не надо мне камней, – демонстративно испугался Джури и, улыбнувшись, сделал первый осторожный глоток. В крепком алкоголе, в отличие от друга, он понимал мало и с большим удовольствием выпил бы просто пива. Но сегодня они решили встретиться в гостях у Агги, потому Джури рассудил, что не ему решать, как провести вечер. Агги же дорогой и редкий алкоголь любил, собирал большой бар с множеством необычных бутылок, из которых редко когда пил сам – больше угощал гостей, и Jack Daniel's был еще чем-то относительно заурядным в его коллекции. Если б кто-нибудь из знакомых или фанатов еще времен DELUHI увидели, как живет Агги, они немало удивились бы – вот о чем подумал Джури, откинув голову назад и лениво разглядывая комнату вокруг. Вряд ли, глядя на Агги, довольно равнодушно относящемуся к своему внешнему виду и гардеробу, можно было представить его в таком доме, принадлежащему скорее непризнанному писателю или какой другой творческой личности. – Теперь главное не забыть позвонить Момоко, – сказал Джури, чувствуя, как приятное тепло растекается по горлу. Виски оказался неожиданно сладковатым на вкус, его действительно не хотелось ничем разбавлять и уж тем более бросать в него какие-то камни – Джури понятия не имел, что это такое, но спрашивать не стал. – Позвони сейчас, – предложил Агги, но Джури только головой мотнул: – У них там какие-то мероприятия, они раньше десяти не заканчивают. – Тогда отдыхаем и пьем, – сделал логичный вывод Агги, и Джури протянул ему свой стакан за добавкой. Девушка Джури как раз несколько дней назад уехала в горы со своими коллегами: фирма, где она работала, устраивала традиционный тимбилдинг, и весь коллектив отправился кататься на лыжах. – Если не мой парень, так хотя бы коллеги составят мне компанию, – обиженно сказала Момоко, собирая чемодан. – Я тоже как-нибудь составлю, обещаю, – убежденно произнес Джури, пускай сам себе не очень поверил. – Надеюсь, к тому моменту я еще не буду старой и дряхлой, – Момоко была не в настроении, что случалось часто в последнее время. – Уверен, что даже когда ты станешь столетней старушкой, все горные трассы будут твоими, – весело заверил ее Джури, но та даже не улыбнулась. Кататься на лыжах Джури так и не научился, но что особенно сильно задевало Момоко – он даже не попробовал. Если бы Джури встал на лыжи и у него не получилось, глядишь, сердилась бы она не так сильно. Джури же просто так ни разу и не доехал с ней до горнолыжного курорта, пускай и обещал не раз, а в единственную их поездку на Новый год провалялся в онсэне, вместо того чтобы лететь с горы. Джури почти не сомневался, что у него получилось бы – любые виды спорта ему легко давались, назвать себя неуклюжим он точно не мог, но до чего же лениво было наряжаться в тяжеленное обмундирование и лезть в мороз на гору. "Когда-нибудь потом", – обещал Джури себе и Момоко заодно. И до сегодняшнего дня так и не собрался. Момоко уехала на четыре дня, и Джури решил провести время с пользой – встретиться с Агги, который тут же позвал его в гости: посмотреть на его новую квартиру, выпить за встречу и остаться с ночевкой – гулять так гулять. Они сто лет не устраивали ничего подобного, и Джури легко согласился. Еще одной причиной, по которой он искал встречи с Агги, желая отвлечься и не сидеть в пустой квартире, стал очередной неприятный удар, который Джури получил на днях. Впрочем, "удар" было слишком громким словом: просто Леда собрал новую группу и официально сообщил об этом в сети, а Джури, который, конечно, давно слышал, что тот готовит нечто новое, воспринял известие чуть более остро, чем должен был. Леда не стал бы всю жизнь оставаться сессионщиком на подхвате у других музыкантов – Джури знал об этом. Тот сам писал музыку, у него всегда были собственные творческие заготовки и идеи еще со времен школы. И хотя Леда успевал делать все на свете одновременно, рано или поздно он должен был найти пути реализации своих собственных идей. Вот только почему-то после истории с UNDIVIDE Джури наивно верил, что Леда так и останется сольным исполнителем. Когда же еще осенью до Джури дошли слухи, что Леда собирает новую группу, он даже не захотел в это верить. Первым – еще в октябре как-то раз при встрече – об этом обмолвился Сойк: сказал, что Леда позвал его в свою группу. Вид он при этом имел виноватый, что Джури даже немного позабавило. – Я думаю, будет круто, – выдал дежурную фразу он, пускай на душе кошки скребли. – Конечно. Это ж Леда, – согласился Сойк. Говорить, что он сразу согласился, было необязательно, Джури и так знал об этом. А потом на мальчишнике, что Сойк устраивал перед свадьбой, о новой группе с Джури заговорил уже сам Леда. В тот вечер они отрывались в клубе, и Джури старательно избегал лишних контактов со своим бывшим, но тот все равно подловил его в коридоре между залом и туалетами. А может, вышло случайно, что они там столкнулись. – Мне Сойк уже говорил, – сказал Джури, когда Леда ни с того ни с сего сообщил о своих планах. – Поздравляю. Группа – это серьезно. Леда слушал и смотрел на него несколько отрешенно. Как будто или он сам говорил что-то не то, или Джури реагировал на его слова не так, как Леда ожидал. – Странно все это, правда? – вдруг сказал Леда, глядя в сторону. – Что именно? – удивился Джури. – Я никогда не сомневался, что ты снова соберешь группу. Странно только одно – что ты не сделал этого раньше. Он не врал, он ведь действительно знал, что однажды это случится. Только теперь Джури понимал, что не думал о будущей группе Леды, о его творческом развитии, как люди стараются не думать о том, что рано или поздно станут старыми и немощными. То, что так или иначе ждет каждого, но о чем не хочется задумываться, пока молод и здоров. – Странно, что у меня будет новая группа. Я думал, что за всю жизнь у меня будет... Будет только одна. Короткая пауза была почти незаметной, однако Джури заметил ее. Как будто Леда хотел сказать что-то иное, но в последний момент заменил чудом не вырвавшиеся слова на нейтральную фразу. Он не знал, какой ответ хочет услышать Леда, почувствовал только, что у него самого в носу защипало. Не мог он обсуждать эту тему – не мог, и все. – Это как с женитьбой, – попытался пошутить Джури. – Сначала люди женятся, думая, что это навсегда, а потом женятся еще пару раз. – При Асуми такого не скажи, – усмехнулся в ответ Леда. – Асуми тут нет, – подмигнул в ответ Джури. Странная звенящая близость, что окутала их в тот момент, когда Леда заговорил о группе, лопнула, будто мыльный пузырь, и мгновенно исчезла. Джури только тут понял, что сам воздух вокруг изменился, пока они говорили. Вернуться в реальность было отрадно – Джури физически тяжело было обсуждать горькую для него тему. Зачем Леда вообще заговорил с ним о своей новой группе? Он ведь не обязан отчитываться. Позже Джури подумал, что вел себя попросту некрасиво. Надо было поздравить чуть сердечнее, пожелать удачи, расспросить о подробностях. Нет, не спрашивать, кого Леда хочет взять на роль вокалиста, но хотя бы поинтересоваться, как будет называться его новое детище. А еще вдруг вспомнил, как ровно три года назад, встретившись в гостях у Абе, они обсуждали – или пытались обсудить – сольник Джури. Хотя тогда Леда сам начал разговор, а Джури поймал себя на желании поделиться, но слушать тот как будто не захотел и свернул тему. Теперь же они ролями поменялись: Джури не сомневался, что позволь он Леде рассказывать, тот выдал бы ему все подробности. Джури не мог знать этого точно, но отчего-то чувствовал. Однако сказанное не перепишешь, и все детали Джури узнал только в январе, за несколько дней до встречи с Агги, когда было сделано официальное заявление и о новой группе, и о ее участниках. Рассматривая с телефона лого группы, невыносимо напоминавшее ему DELUHI, хотя на первый взгляд общего было мало, Джури не чувствовал ничего, кроме невыносимой тоски. Наверное, нечто подобное испытывают люди, любовь всей жизни которых неожиданно выходит замуж за другого. "Far East Dizain" – на первый взгляд название показалось Джури странным, а в его воображении Момоко уже морщилась презрительно: неужели нельзя написать слово по правилам английского языка, раз уж взялся назвать группу на английском? Однако следом Джури подумал, что название было более чем в духе Леды. Пускай Джури и так со дня на день ждал объявления о группе, жить с новым знанием оказалось тяжело. – Ладно, расскажи теперь, как так вышло, что ты переехал, – спросил Джури спустя час после своего прихода, когда пошел пятый стакан виски – или микропорция виски, которую сцеживал в непропорционально ей большой бокал Агги – и все посторонние темы они успели обсудить. – Да я ж говорил уже, – Агги рассматривал свой бокал, держа его перед глазами. Джури попробовал повторить за ним и увидел, что на просвет напиток и правда выглядел красиво, словно жидкий мед. – Контракт закончился, вот и переехал. – Это не повод... – начал было Джури и хотел добавить логичные доводы, что переезжать от нечего делать слишком дорого и хлопотно, когда его вдруг осенило: – Тебя что, поперли оттуда? Сама эта мысль показалась забавной до абсурда, и он рассмеялся, но когда увидел, как невесело улыбается в ответ Агги, аж подавился смехом: – Не может быть. Ты же самый воспитанный квартирант на свете. – Откуда тебе знать, какой я квартирант, если ты со мной никогда не жил? – резонно возразил Агги. – Ты музыку в наушниках слушаешь, ходишь так, что тебя не слышно, вообще дома мало бываешь... – Играю на гитаре, – в тон подхватил Агги, и Джури запнулся. – Нет, – уверенно мотнул головой он и следом отхлебнул из бокала. – Однозначно нет. – Что нет? – Ты не стал бы играть на гитаре дома. И зачем вообще тебе понадобилось на ней играть? – Да так, крутилась одна мелодия в голове, – пробормотал Агги, и когда у Джури от удивления уже брови на лоб полезли – с каких пор Агги сочиняет музыку? – заметно повеселев, добавил: – Тупо получилось, вот правда. Я слегка пьяный был, вытащил гитару и как-то не заметил, что уже третий час ночи. С работы поздно вернулся, вот как-то так оно и вышло. Глядя в лицо друга, Джури затруднялся определить, что тот сейчас делает в большей мере – веселится или смущается. Однако чего Агги точно не делал, так это не шутил. – Ты вернулся домой поздно ночью пьяный, уселся играть на гитаре какую-то тобой же придуманную мелодию, и после этого тебя выставили из квартиры, – медленно и вкрадчиво произнес он. – Ну дела. Ты точно тот Агги, которого я знал когда-то? В ответ Агги развел руками и снова улыбнулся – решай сам. – Друзья просто заскочили, когда смена закончилась, вот мы и посидели немного, – только и объяснил он. То, что в последнее время Агги работает в баре, Джури уже знал. Даже успел посмеяться, что друг пошел по его стопам, и уточнил, не подвизался ли Агги в тот же бар, где в свое время убивал свободное время и тоску по развалившейся музыкальной карьере Джури. Но нет: Агги нашел себе место в заведении совсем другого плана, в каком-то крошечном баре, где, кроме хозяина, других работников и не водилось. По уже сложившейся традиции Джури обещал как-нибудь к нему заглянуть. – Первый раз слышу, чтобы кого-то попросили из квартиры после одной жалобы от соседей, – все не мог прийти в себя Джури. Агги в его глазах был слишком спокойным и серьезным для подобных приключений. – Если честно, я и правда хотел перебраться. Надо мной жила семья с тремя детьми, они скакали как кони каждый день с пяти утра, я не высыпался тупо никогда. А снизу были старики какие-то – они строчили на меня жалобы, если на пол падала чайная ложка. Ну а когда мне прямо заявили, что музыкальные инструменты в доме запрещены, я решил, что лучше сваливать. – Надо было тебя поменять местами с теми стариками, – усмехнулся Джури и поерзал в кресле, проваливаясь в него все глубже. – Тогда они жаловались бы на детей, а о тебе забыли. А еще лучше, раз ты теперь снова такой музыкальный, снять квартиру, как у Леды, где играть на инструментах разрешено. От упоминания имени бывшего лидера Агги хмыкнул, на миг его лицо тронула гримаса, которую Джури назвал бы пренебрежительной. Такая реакция показалась странной, и он вдруг задался вопросом: почему Агги спустя столько лет никак не успокоится из-за Леды? Конфликты остались в далеком прошлом, и если сам Джури не мог его отпустить по понятным причинам, Агги, которого с Ледой и друзьями назвать было нельзя, уж точно пора было успокоиться. – У меня нет денег на такую квартиру, – честно заявил Агги и вдруг добавил: – Кстати, Сойка недавно видел. – Да ну? – равнодушно ответил Джури, а внутренне подобрался. Он даже не сомневался, что темы их бывших согруппников и их новой группы они так или иначе коснутся, и одновременно ждал и не хотел этого разговора. Хотя, казалось бы, что такого может сказать ему Агги? – Приглашал на их концерты. – Они уже дают концерты? – Конечно, уже вовсю. Вздохнув, Джури безрадостно улыбнулся и снова запрокинул голову на чудо-кресле, теперь изучая потолок. – У Сойка работа такая – звать нас с тобой на концерты, – несмешно пошутил он. – Думаю, что он просто скучает и действительно хочет, чтобы мы все снова общались, – неожиданно серьезно ответил Агги. – А куда еще звать, как не в клубы? Не собираться же нам на семейные ужины, в конце концов. "А ведь и правда", – Джури вдруг подумал, что Агги куда точнее его самого определил причину частых и безуспешных попыток Сойка их собрать. Не из вежливости или каких-то других абстрактных причин Сойк старался – каждый раз при встрече он так искренне радовался Джури, что тому становилось неловко за свои многочисленные отказы. Интересно, Сойк не понимал всю суть проблемы, что расколола их небольшую компанию, или же, наоборот, он видел куда глубже Джури, оценивал непредвзято и считал, что причины их разлада не стоят всей дружбы? Верил, что отношения можно наладить? – Я думал, Леда позовет тебя в группу, – вдруг выдал Агги, и Джури как очнулся, даже голову вскинул. – С чего вдруг? – уставился он на друга во все глаза, пока тот, наоборот, смотрел на него спокойно, чуть щурясь. – Мне показалось, что вы с ним... Снова поладили. Джури знать не желал, какое именно слово его друг заменил на нейтральное "поладили". И чуть было не спросил, откуда такие выводы, но стерпел. Джури сам знал, почему Агги так подумал, и не желал ничего оспаривать. – Тебе показалось, – отрезал он, снова отвернувшись, и потому не заметил, как Агги понимающе покачал головой. – На свадьбе Леда только на тебя и пялился, – сообщил он и с явной неохотой выбрался из удобного кресла. – Не было такого, – со всем возможным спокойствием ответил Джури, старательно игнорируя внутреннюю дрожь, которую почувствовал при этом. – Ты не заметил, потому что смотрел на одну только Момо-чан, – возразил Агги, прежде чем выйти из комнаты, и невпопад добавил: – Я виски с шоколадом люблю. Будешь? – Что за вопрос, когда я отказывался от шоколада? – деланно возмутился Джури уже в спину Агги, а когда тот покинул комнату, на миг прикрыл глаза. Неужели и правда пялился? Джури надеялся этим вечером развеять все утомившие его мысли, а Агги, напротив, будто специально расшевелил самое нежеланное в его душе. На свадьбе Сойка и Асуми Джури и правда старался на Леду не смотреть. Ему хватило одного только взгляда, чтобы запомнить его образ до малейших мелочей, и после он изо всех сил улыбался только своей девушке да виновникам торжества – больше никому. Леда опоздал тогда: на саму церемонию, устроенную, как сейчас было популярно, в лучших европейских традициях, вообще не пришел и явился уже в ресторан, причем после начала празднования. Джури даже не сомневался, что у Леды были веские причины для задержки – какой-нибудь бесконечно серьезный семинар, запланированный еще полгода назад, или встреча с кем-то очень важным, кому нельзя отказать. На празднике он появился незаметно, не привлек к себе особого внимания, и Джури обнаружил его, только когда в очередной раз взглянул в сторону молодоженов и увидел рядом с ними Леду, который, улыбаясь, что-то говорил – поздравлял, конечно. Они стояли далеко от Джури, но тот за мгновение отметил и запомнил все детали. На Леде был костюм, похожий на классический, но не совсем, белый с приятным кремовым оттенком, такой же белый галстук и рубашка в тон. В очередной раз перекрашенные в светлый с рыжиной волосы опускались почти до самых плеч – этот цвет, по мнению Джури, шел ему больше всех остальных. И улыбка – Леда улыбался Сойку так светло, так искренне, как Джури давно не видел. Он не слышал, о чем те говорили, но Асуми вдруг рассмеялась и обняла Леду за шею, будто тот был ее лучшим другом, и Леда, заметно смутившись, некрепко обнял ее в ответ. Как долго он смотрел в их сторону, Джури не знал – наверное, какие-то секунды, но показалось, что долго. – Слоновая кость, – негромко произнесла рядом Момоко, и Джури даже почудилось, что он вздрогнул от звука ее голоса. – Что? – он перевел растерянный взгляд на девушку, чтобы увидеть, как та тоже задумчиво смотрит в том же направлении. – Костюм на нем, – Момоко не называла Леду по имени, и Джури вдруг вспомнил, что тот тоже при их немногочисленных встречах никогда не говорил вслух имени Момоко. – Этот цвет называется "слоновая кость". Я хотела похожее платье, но на свадьбу такое не годится надевать – в белом приходит только невеста. – Ну, Леду с невестой точно никто не перепутает, – попытался пошутить Джури. – Вот уж правда, – согласилась Момоко. – Мужчинам с нарядами всегда проще. – Фиолетовый тоже очень красивый, – заметил Джури и притянул ладонь Момоко к своим губам, чтобы быстро поцеловать. – Тебе очень идет. – Не фиолетовый, а лавандовый, – Момоко надулась больше для вида – Джури видел, что комплимент ей приятен. – Сколько можно повторять? – Лавандовый – тоже фиолетовый, – как ни в чем не бывало пожал плечами он, и Момоко изобразила мученическое выражение лица. В тот вечер на ней и правда было очень красивое – фиолетовое, как упорно повторял про себя Джури – платье, легкое и воздушное. Для Джури Момоко подобрала одежду так, чтобы они вдвоем смотрелись гармонично и чтобы было видно – они пара и пришли вдвоем. Костюм Джури был просто черным, но Момоко нашла рубашку, сочетавшуюся с ее платьем, а в петлицу заказала бутоньерку как бы не из той самой лаванды, которую упоминала третий раз за вечер. Впрочем, насчет последнего Джури не был уверен – фиолетовый цветок ничем не пах, тогда как лаванда имела выраженный запах. Несколько раз в тот день Джури и Момоко получали комплименты, какая они красивая пара, чуть ли не вторые после Сойка и Асуми, и Джури улыбался, кивал и изо всех сил старался отдавать свое внимание одной Момоко. Выпил он за тот вечер совсем немного, но почему-то почти не помнил, о чем говорил тогда с Ледой. Они перемолвились от силы парой слов: Леда вел себя спокойно и вежливо, и Джури старательно смотрел ему в глаза, а точнее – на переносицу, лишь бы не глядеть больше никуда. И даже не заметил, когда Леда уехал: до того, как они с Момоко попрощались и засобирались домой, или позже. – Самая лучшая свадьба, какую я видела в жизни, – Момоко, совсем не чувствуя усталости после долгого дня, щебетала всю дорогу по пути домой. – Так красиво! Асуми так здорово все продумала. Я тоже хочу себе такую. Едва ли ее слушая, Джури просто кивал, улыбался, соглашался, когда Момоко ждала его ответа, сидя на заднем сидении такси, прижимаясь к нему и сжимая его ладонь в своей руке. Уже тогда Джури знал, что образ Леды, на которого он так старательно не глядел весь вечер, надолго отпечатался у него на подкорке, и еще не раз он вспомнит и проклятый костюм, белый, но не совсем, сидящий на нем лучше, чем на какой-нибудь модели, и его улыбку, и все незначительные жесты, которые Джури как будто и не запомнил даже. Конфеты, которые принес Агги, были бельгийскими – Джури не поленился и посмотрел на коробке. Он никогда не пробовал такие и, как большой любитель шоколада, сразу оценил их. Правда, виски после первой же конфеты начал нравится Джури на порядок меньше, сразу показалось, что он горчит, и пил Джури уже с куда меньшей охотой. К тому же с непривычки его быстро повело, пускай опьянение от дорогого напитка было правильным, не таким, какое бывает, когда переберешь пива. Джури чувствовал приятную расслабленность, звуки стали тише, и само время как будто замедлилось, потекло спокойно и неторопливо. – Вообще Леду надо не с новой группой поздравлять, – Джури думал, что Агги уже не вернется к этой теме, но ошибся. – А с тем, что сбылась его мечта. Теперь он сделал все по-своему. – В смысле? – то ли от алкоголя, то ли по какой-то иной причине Джури соображал медленно и не понимал, чему так насмешливо улыбается Агги. – В смысле, что в свою новую группу... Как там ее? – отвечать он не стал, потому что не сомневался: Агги и так помнит название, – он набрал людей, как сам хотел. DELUHI в свое время получились сами собой, собрались как собрались. С тобой он познакомился, когда ты вообще в гитаристы пытался, я ему сразу не понравился, но вариантов особо не было – кто тогда знал Леду? Кто к нему пошел бы? Сойка тоже ты привел, познакомился с ним в каком-то баре... – В магазине, – уточнил Джури, катая в ладонях бокал. – Мы с Сойком в одном магазине тогда подрабатывали. – Да не важно, – отмахнулся Агги. – Группа вышла какой вышла. А здесь Леда развернулся, дорвался наконец, сам себе назначил и вокалиста, и басиста. Теперь он самый главный, царь и бог. В словах Агги был смысл, Джури подумал про себя, что тот, скорее всего, абсолютно прав. И вроде бы ничего плохого о Леде Агги не говорил, но в самих его интонациях, немного издевательских, было нечто, задевающее Джури. Как будто группа, о которой шла речь, принадлежала не Леде, а ему самому. – Может, это не так уж и плохо, – заметил он вслух. – Леда все же знает, что делает. И чего хочет, тоже знает. Если они все согласились, значит, их устраивают его порядки. В ответ Агги как-то странно хрюкнул, поспешно опустив голову, и Джури не сразу понял, что тот попытался сдержать смешок. – Что? – насторожился Джури и попытался сесть ровно, что на бинбэге было сделать непросто. – Чего ты ржешь? Отмахнувшись – то ли от Джури, то ли от своих мыслей – Агги, действительно заметно повеселевший, снова подхватил с пола бутылку. – Давай я не буду говорить ничего о басисте, которого он себе выбрал, – может показаться, что я пристрас... пристрос... – Пристрастен, – подсказал Джури. – Да, именно. Но давай я скажу, что думаю по поводу его вокалиста. – А что с ним? Разговор принял какой-то совершенно неожиданный для Джури поворот, и весь алкогольный дурман с него как рукой сняло. Направляясь к Агги в гости, Джури понимал, что темы вновь созданных Far East Dizain они так или иначе коснутся, но не предполагал, что будут их обсуждать – в конце концов, что можно сказать о группе, которую не слышал? Которая еще не выпустила ни единой песни. – Джури, ты его хоть послушал? – вскинув голову, Агги внимательно посмотрел ему в лицо. – Нет, – смутился Джури и не соврал. – Где я должен был его слушать? Нового вокалиста Леды звали Кейтой, раньше он пел в CodeRebirth, – и, по сути, на этом все, что знал о нем Джури, заканчивалось. Название группы ему казалось смутно знакомым, но он ни разу ее не слушал, к тому же коллектив этот, как помнилось Джури, прожил совсем недолго, пару лет от силы. Когда Джури прочитал в сети о Far East Dizain, разумеется, он посмотрел, кто был заявлен в составе помимо Леды и Сойка, но, когда понял, что ни нового басиста, ни вокалиста не знает лично, почему-то испытал неясное слабое, но все же облегчение. И да, конечно, он заглянул на их страницы в твиттере, посмотрел какие-то первые вывалившиеся фото, однако на этом его любопытство, быть может, временно, но ограничилось. – Вообще-то он раньше пел в CodeRebirth, – подсказал Агги. – Слышал о таких? – Как-то смутно, – опять честно ответил Джури. – Но точно не слушал их песни. – Ну тогда я тебя просвещу, – теперь Агги веселился уже неприкрыто: – Как бы так сказать вежливо? У Леды за последние годы сильно понизились требования к музыкантам в своей группе. Не понятно, как после почти половины бутылки виски, выпитой на двоих, у Агги получалось выражаться столь витиевато – Джури даже не сразу понял, что тот хочет сказать. – Да ладно тебе, быть не может, – после паузы растерянно выдал он. – Может-может, – не оценил его недоверия Агги. – Планка опустилась – оп, и плинтус. – Ну, Кихиро хорошо поет... – Кихиро – да, – не стал спорить Агги и даже рассмеялся – не иначе, его веселило озадаченное лицо друга. – Я бы на твоем месте, Джури, обиделся. Тебя он погнал из группы из-за того, что ты голос потерял, а этого сразу без голоса взял. Вот тут Джури не выдержал. Сказалось долгое напряжение, мучительные мысли и переживания, связанные с Ледой, с его новым проектом, с несбывшимися мечтами самого Джури. Как со стороны он услышал, что смеется – от души, в голос, громко. Буквально хохочет, хотя оценить шутку по достоинству не мог, он ведь и правда не слышал, как поет этот Кейта, а еще не сомневался: во-первых, Агги был предвзят и слишком критичен, во-вторых, Леда точно не взял бы к себе в группу того, кто поет плохо. Смех не был логичным или обоснованным, и шутил Агги недобро, но Джури испытывал облегчение, пока смеялся, словно все дурное, что варилось в нем долгие месяцы, теперь рвалось наружу. – Заткнись, – жалобно выдавил Джури, когда наконец успокоился и снова развалился на бинбэге. – У меня теперь живот болит. Агги не ответил: он тоже вытянулся на своем кресле, опустив правую руку, в которой сжимал бокал, почти к самому полу и смотрел вверх. Глаза его блестели от выступивших от смеха слез. – Твой вокалист не потеряет голос, если терять ему нечего, – в повисшей тишине произнес Агги, но Джури уже не мог смеяться и только сдавленно застонал. – Да хватит уже, честно, – взмолился он. – Ну не может там быть все так плохо... – Не может, – легко согласился Агги и поднес бокал к своим губам. – Но до тебя ему далеко. Очень далеко, Джури, очень и очень. Не знаю, о чем Леда думал. Все ж будут сравнивать. Отвечать Джури не стал, только протянул Агги свой бокал за добавкой. И пока смотрел, как янтарная жидкость течет из горлышка бутылки, приказал себе сегодня больше не думать ни о Леде, ни его группе. Отчасти с задачей он справился – больше этой темы они с Агги не касались. Правда, заодно Джури напрочь позабыл позвонить Момоко и вспомнил об этом только утром. А следом отметил – Момоко ему тоже почему-то не звонила. *** Шум и грохот музыки из колонок телевизоров, свисавших кабы не с потолка почти у каждого столика, заглушали голоса редких посетителей – часы на телефоне Джури показывали начало третьего, но ранний час и рабочий – по всем меркам – четверг не помешали заказать холодное пиво. Напротив расположился Сойк, который тоже потягивал свое пиво, глядя куда-то поверх плеча Джури. Агги не стал выделяться из толпы и не блеснул своей любовью к более крепким напиткам. Рядом с Сойком сидел Леда, в стакане которого плескался "просто зеленый чай", как сделал акцент при заказе он, практически укоризненно взглянув на всех остальных, заказавших пиво. Леда позвонил неожиданно – его появление Джури уж точно себе не предсказывал, да еще и в таком формате. Скомканно поздоровавшись, Леда объяснил причину звонка: – Я хотел встретиться со всеми вами, с DELUHI. Сегодня в два, я пришлю тебе адрес. Сможешь? – Д-да… – растерянно ответил Джури, замерев перед зеркалом: когда позвонил Леда, он как раз чистил зубы, и теперь вся паста упала с щетки в белую раковину. – А что за срочность? – Хочу кое-что обсудить. Леда не стал вдаваться в подробности, заинтриговав Джури до предела, и тот согласился прийти, отмечая в себе разгорающийся интерес. Что понадобилось Леде от всех них, да еще и от DELUHI, которые уже четыре года как не существовали, – Джури даже не предполагал. Еще больше вопросов у него вызывало то, как Леда планирует сагитировать Агги прийти на эту встречу: почему-то у Джури не возникало сомнений, что так быстро друг не согласится, если вообще не отправит Леду по нужному адресу в одиночестве. После своего последнего визита к Агги Джури невольно задумался о его словах, отмечая для себя два новых открытия: Агги зачем-то следил за деятельностью Леды и его новых согруппников и Агги почему-то все еще Леду не одобрял. Сложно было сказать, какое из этих откровений казалось более необъяснимым: в целом Джури вполне мог оправдать Агги и его насмешки над Ледой тем, как лидер относился к ним в свое время. Леда был требовательным к своим коллегам, и кому как не Агги знать, чего стоило играть с ним в одной группе. До этого момента у Джури не было особой причины вспоминать, что у Агги бывали конфликты с Ледой и до их дисбенда – он просто был занят своими проблемами с голосом, чтобы замечать все детали их взаимоотношений. Но сейчас Джури вспомнил, как Агги почти кричал на Леду, который сидел с самым невозмутимым лицом, сложив руки на груди и явно не чувствуя за собой никакой вины за то, что в готовящемся релизе он – очевидно, не советуясь с Агги – заменил его партии своими, записанными в их отсутствие. Тогда еще между Джури и Ледой не прошла трещина, и Джури смотрел сквозь пальцы на этот чудовищный, как выражался Агги, случай, но теперь мог понять, о чем тогда говорил друг. Возможно, перезапись тех чертовых партий, которые Джури даже и не помнил, затмила собой все другие воспоминания о Леде-лидере, и теперь Агги вполне мог отказаться от встречи, которую, к тому же, не запланировали заранее. В конце концов, нормальные люди могли и работать в будний день. Однако Агги на встречу пришел и даже оценил выбор места: Леда позвал их в небольшой, но довольно новый вижуал-кей-бар. Джури здесь не бывал, зато ходил в другие заведения такого типа, чаще всего в качестве приглашенного хозяином гостя. Многие музыканты держали подобные небольшие бары, нанимали туда друзей и знакомых и в таком виде существовали вне группы. Пока Джури работал барменом, у него возникала мысль устроиться в более профильное заведение, но подсознательное нежелание быть узнанным заставило его от этой идеи отказаться. Теперь же они сидели в баре, приглушенный сине-белый свет которого играл тенями на лицах, а на экранах телевизоров безостановочно крутили клипы каких-то групп, которых Джури не знал. Менеджер заведения оказался знакомым Леды – по крайней мере, они успели поболтать, пока ждали, как подойдет опаздывавший Сойк. Начинать разговор без него Леда почему-то не пожелал. Джури успел рассмотреть его – как всегда какую-то странного кроя кофту с капюшоном и распущенные, слегка вьющиеся после мытья волосы – и при этом не мог не заметить, что Леда выглядит как-то устало. Под его глазами залегли серые круги, как если бы он не спал ночами, что и раньше с ним случалось в разгар работы. Джури знал, что туров с ежедневными концертами у его новой группы пока что не было, как и релиза, выходящего уже вот-вот, и потому не понимал, отчего Леда так плохо выглядит. Даже его голос был каким-то тихим, словно ему было тяжело поддерживать его громкость. – Спасибо, что пришли, – начал он, когда перед Агги официант поставил пепельницу и откланялся. – Как будто у нас был другой выбор, – весело заметил Сойк, и Леда ему кивнул. – На самом деле я собрал вас потому, что у меня появилась одна идея для DELUHI. Джури едва не поперхнулся пивом, чувствуя, как округляются его глаза. Если Леда бредил, то он точно этого не осознавал – настолько серьезным было его лицо. За столом повисла тишина, которую нарушал голос вокалиста незнакомой группы с экранов вокруг, и Джури шумно выдохнул, надеясь, что никто не слышит. "Ты о чем вообще?" – хотел было спросить он, но его опередил Агги: – DELUHI уже давно нет, – просто заметил он, констатируя всем известный факт. – Вот именно, – Леда щелкнул пальцами, как будто Агги разгадал какой-то ребус, и Джури откинулся на спинку своего стула, отказываясь понимать, что происходит. Сойк напротив него сидел с таким же растерянным видом – выходит, Леда не говорил ему заранее об этой своей идее. – Что остается после группы, когда она исчезает? – Музыка? – предположил Джури, а Леда снова щелкнул пальцами – теперь в его направлении. – И фанаты, которые эту музыку любят. Леда набрал в грудь побольше воздуха и начал: – У DELUHI было достаточно синглов и альбомов, песни с которых всем нравятся. И даже несмотря на то, что группа распалась, мы можем порадовать фанатов, выпустив сборник лучших песен. Тишина ударила Джури сильнее, чем кулак боксера: если бы он стоял на ногах, то точно бы упал. И если Леда не спал ночами, планируя этот релиз, то лучше бы он спал. – Чего? – глупо переспросил он, пока Сойк и Агги молча таращились на Леду. – Эта идея стара как мир: многие известные группы выпускали такие сборники спустя время, и обычно это имело успех. DELUHI были у всех на слуху, и сейчас самый лучший момент, чтобы подхлестнуть еще одну волну интереса к группе. – И нахрена нам этот интерес? Группы уже сто лет как нет, – Агги потянулся за своей пачкой сигарет, что лежала у его бокала, и спустя пару секунд щелкнул зажигалкой, выпуская облако дыма. – То, что группы нет, еще не значит, что она не может приносить прибыль, – и до того усталый голос Леды стал каким-то совсем серым: если бы у голоса мог быть оттенок ничего, то это был бы он. – То, что группа может приносить прибыль после дисбенда, не значит, что на этом стоит спекулировать. Джури чувствовал почти на физическом уровне, как атмосфера накаляется, и взгляд Леды, направленный на Агги, резко контрастировал с его уставшим лицом. Сойк почему-то тоже не вмешивался в разговор, очевидно, надеясь услышать полное изложение идеи Леды, чтобы решить, чью сторону в этом вопросе займет он. Сам Джури молчал скорее потому, что происходящее не успело так быстро улечься в голове. – Музыка должна приносить прибыль всегда, и если она этого не делает, значит, музыка эта отстой, – холодно процедил Леда, не сводя с Агги пристального и даже осуждающего взгляда. Джури уже хотел пнуть Агги под столом, намекая, чтобы тот не начинал – он не сомневался, что за словом друг в карман не полезет. – Да ну? И что же, твоя новая группа тебе прибыль не приносит? – Приносит. Но фанатов у DELUHI пока что больше. Леда сложил ладони на столе, и Джури невольно перевел взгляд на его пальцы. У Леды были красивые руки, и Джури всегда замечал, что, несмотря на постоянную игру на гитаре, кожа на его пальцах и ладонях была мягкой, хотя он не помнил, чтобы Леда как-то особенно часто пользовался кремом или лосьоном. – Мы выпустим сборник песен, включим туда самые популярные в их оригинальной аранжировке. Я не думаю, что нужно что-то специально перезаписывать: все, что хотел, я уже записал, и конечный вариант меня устраивает. Джури поймал себя на мысли, что в голове Леды снова есть какой-то намек, который понял Агги, заерзавший на своем месте, явно собираясь вставить что-то еще, но Леда поднял руку, не давая ему сказать. – Релиз будет без инсторов, поэтому вам даже не нужно что-то планировать или стараться. Я всем займусь: уверен, что Абеси не откажет нам. – А зачем все это? – задал вопрос, который крутился на языке у Джури, Сойк, повернувшись к Леде вполоборота. – Я имею в виду, сборник песен – это здорово, но мы ведь даже не перезапишем ничего. – Вообще-то я сначала хотел добавить новые аранжировки, но скоро начнется тур, и рук на все не хватит. – Можно объявить о релизе и запланировать его на лето, например. После нашего тура, – предложил Сойк, разговаривая только с Ледой. Джури прекрасно знал, что весной у FED стартует тур по стране, а памятуя, каким загруженным бывает график в такие периоды, он не сомневался: Леда и сам понимает, что планировать запись песен для релиза просто бессмысленно, ему нужно заниматься нынешней группой, которая была жива, в отличие от DELUHI. – Летом мы будем писать сингл, – Леда покачал головой, а Агги хмыкнул: очевидно, он тоже помнил, каким неугомонным до новых записей был их бывший лидер, и уже не завидовал новому составу. Леда махнул рукой, отчего рукав его кофты закатался, обнажая тонкий серебряный браслет в виде четок. – Старые фанаты будут рады снова услышать любимые песни со сборника, к тому же это приведет и новых фанатов. Разве не здорово вот так вернуться на пару мгновений? Слова Леды что-то задели внутри Джури, и он с горечью признался: да, вернуться было бы здорово – подсознательно он этого очень хотел. Он знал, что фанаты встретят любой диск с радостью, он бы и сам так встретил, но все же такое обманчивое воссоединение ради релиза, которого не было, нагоняло на Джури тоску. Воспоминания о группе, о том, как они работали все вместе и как все потеряли, болезненно отзывались в сердце. Зачем Леде понадобилось оживлять старые песни, если у него уже была укомплектована новая группа? Разве он не писал тонну текстов и мелодий теперь для нее? Почему сейчас он вспомнил про DELUHI, когда у них у всех началась новая, совсем другая жизнь? Вопросов было так много, что Джури сам не знал, какой его волнует больше остальных. – Не здорово, – прокомментировал Агги, тряхнув волосами и закинув ногу на ногу. – Хреновая идея, мистер бизнесмен. Мы уже выпускали сборник лучших песен, смысл повторяться? – У тебя, я смотрю, идей зато слишком много, и все отличные, – терпение Леды, очевидно, лопнуло, и он даже склонился ближе к Агги, который сидел напротив и буравил его не менее тяжелым взглядом. – Мы выпустим вторую версию, потому что со временем лучшие песни не перестали такими быть. – Не начинайте, – попросил Джури, отмечая при этом, что его голос звучит твердо, будто не он сам сидел и гадал, с чего вдруг Леда взялся за эту затею. – Если диск кому-то принесет радость и окажется нужен, то почему бы и нет? По правде Джури не мог ответить точно, хочется ли ему снова оживлять имя и воспоминания о группе, которая принесла им всем так много хороших событий. Он понимал, что у каждого из них есть право голоса – даже несмотря на то, что все права на группу, по сути, принадлежали Леде, и он мог бы не спрашивать ничьего мнения. К тому же в прошлый раз, когда они выпускали лучший альбом перед дисбендом – просто чтобы поставить красивую точку – Леда был сам не свой: идея тогда принадлежала не ему и сначала он отказался, не желая танцевать на костях – как он выразился. Но потом мнение изменил – возможно, не без уговоров руководства лейбла, однако подробностей Джури уже не знал. Тогда он был слишком разбит, чтобы думать еще и о чувствах и мыслях Леды, который о нем не думал вовсе. – Я согласен, – присоединился к Джури Сойк и пояснил: – Леда прав, релиз принесет прибыль. Кому-то из нас деньги лишние? Почему-то о финансовой стороне вопроса Джури даже не думал, но Сойк говорил правильно: вряд ли он или Агги могли похвастать излишком финансов, чтобы отказываться от идеи, сочетавшей в себе и такую приятную мелочь. Зачем только это было нужно Леде, который явно не испытывал недостатка в деньгах, учитывая, что он постоянно работал? Что-то подсказывало Джури: у Леды была другая причина, о которой он им в ту встречу не рассказал. Агги не стал дальше спорить, пожав плечами, и за все проведенное время в баре едва ли произнес еще с десяток фраз, больше слушая о том, как Леда все организует, пока у него есть время. Естественно, ни о какой помощи бывших согруппников Леда не просил, что тоже отозвалось в Джури глухой тоской. ~ Усталый вид Леды лучше всего запомнится Джури после этой незапланированной встречи, которая перевернет все разложенные по дальним углам воспоминания о DELUHI. Джури сам не заметит, как снова начнет слушать их песни, гадая, какие именно войдут в сборник. Они договорятся встретиться, чтобы утвердить их список позже, но на встречу Джури не придет, свалившись с такой же неожиданной, как бы не первой за последние несколько лет, инфлюэнцей. Он не скажет об этом Леде, не решившись написать, что не придет и передает право своего голоса ему – вместо этого Джури позвонит Сойку, чтобы прохрипеть в трубку, пока Момоко будет заваривать ему очередное лекарство на кухне. Сойк пообещает не подвести с выбором и порекомендует беречь голос – очень ценное пожелание, как подумает Джури, который и сам испугается, не случится ли чего: в прошлый раз он потерял голос почти без причин, а теперь причина была вполне серьезной, не считая стресса от полученного предложения. "VANDALISM [Σ]" – именно под таким названием выйдет их второй лучший альбом, в который войдут те же самые песни и парочка других, которые выберет Леда. Джури останется только удивиться, зачем было оставлять старый плейлист и аранжировки песен, но вместе с тем порадуется, что Леда снова включит в список его любимую "The Farthest". Будет обидно это признавать, но Джури многое бы отдал, чтобы вновь услышать соло Леды – лучшее соло, которое тот только мог сыграть. Вместе с диском Джури получит еще и бонусные треки, которые лишь сильнее разбередят старую рану и вновь засядут в голове четкой мыслью: Джури не хочет расставаться с музыкой снова. Уже после этого никем не запланированного и очень быстрого – увидевшего свет меньше чем через месяц после их встречи в баре – релиза, который войдет в первые строчки всех настоящих новинок и продержится в топе не одну неделю, Сойк не раз позовет Джури на их концерты, как будто в Far East Dizain он не только драммер, но и маркетолог. Однако Джури снова не найдет в себе смелости прийти и увидеть Леду с другой командой, которая теперь станет для него новыми DELUHI.