Незаменимых нет

Июль 2014 года

Если день не задается, то он не задается с самого утра, даже если это утро выходного, начавшееся для Джури и Момоко в начале седьмого с трели мобильного. Как назло, Момоко долго не могла найти свой телефон, спросонья уронила что-то на пол и когда наконец ответила, Джури бесповоротно проснулся. – Доброе утро, мам... – севшим со сна голосом произнесла Момоко и прошлепала босыми ногами из спальни, закрыв за собой дверь. По утрам мало кто мог похвастаться хорошим настроением, и Джури тоже не был исключением из правила. А вот после такой побудки, как в этот день, хотелось кому-нибудь от души врезать, не меньше, и он старательно боролся с поднимающейся в душе злостью. Почему на ночь не переводить телефон в беззвучный режим, как делают все нормальные люди? Он неоднократно задавал своей девушке этот вопрос и получал неизменный ответ: "А вдруг что-то случится и со мной не смогут связаться?" До настоящего момента с близкими Момоко ничего ужасного на памяти Джури не происходило, а вот ее мать, страдавшая бессонницей, не иначе, имела дурную привычку позвонить на рассвете. Почему всегда надо брать трубку? Это был следующий вопрос, который не давал Джури покоя, и на который у Момоко тоже имелся стандартный ответ, всегда приправленный недоумением: "А как можно не взять трубку, если звонит мама?" Джури не мог объяснить как, он ее просто не брал, если не мог или не хотел. Со своими родителями у него издавна сложились совсем простые отношения, которые после того, как Джури вырос, можно было назвать почти дружескими. И не было ничего смертельного, если Джури по уважительной причине – а утренний сон именно к таким и относился – не отвечал на звонок и перезванивал позже, как и не видел он повода для обид, если родители не брали трубку после первого гудка. Хлипкие двери и тонкие стены не удерживали практически никаких звуков, и, хотя Момоко пыталась говорить чуть ли не шепотом, Джури, лежа в постели с закрытыми глазами и медленно наполняясь раздражением, как пустой стакан водой, слышал каждое слово. – Ну выходной же сегодня... Да, конечно... Нет, у Таки тоже выходной... Да там же он работает, а где еще?.. Мама, мы это уже обсуждали... Нет, не думает... Извечная песня о том, когда же Момоко найдет себе нормального парня, и мучительные ее попытки доказать, что нынешний парень и есть нормальный. Когда еще обсудить такую животрепещущую тему, как не с первыми лучами солнца в выходной день? В отношении родителей его девушки Джури бесило уже практически все, до того они ему осточертели за полтора года близости с Момоко. Само имя "Така" – какое-то дикое сокращение от его собственного – которое те с потолка взяли, Джури со временем начало доводить до белого каления. Даже родные не называли его Такой, никто не называл. Зачем звонила мать Момоко, Джури так и не понял, потому что кроме жалких оправданий, почему они спят, когда солнце встало, а значит, и всем пора, он ничего не услышал. Когда Момоко вернулась в спальню, Джури притворился спящим, чтобы избежать любых разговоров, и честно попытался уснуть по-настоящему, что ему так и не удалось. В итоге, бесцельно провалявшись под одеялом еще два часа, Джури, порядком обозленный на целый мир, на родителей девушки, да и на саму Момоко тоже, выбрался из постели. В этот день они собирались на ханаби – Джури вообще любил такие торжества и всегда при случае ходил, однако на сей раз инициатором и организатором выступили Момоко и Асуми, подруга Сойка. За прошедший год, в течение которого Джури и Сойк немало сотрудничали, выступали и записывались вместе, их девушки неожиданно сдружились. Как-то раз Джури вернулся с работы незапланированно раньше времени и обнаружил на кухне Момоко с Асуми в компании двух бутылок вина, одна из которых была уже пуста. Девушки так смеялись, что слышно было даже на лестнице, а когда Джури появился перед ними, резко замолчали и имели при этом такой смущенный и одновременно веселый вид, что не оставалось сомнений – обсуждали они нечто, о чем Джури знать точно не следовало. Когда же он вышел за дверь кухни, то услышал за спиной сдавленный смех. – Ну-ну, – весело хмыкнул Джури. Девушка у него была забавной, что ни говори. Еще больше Момоко и Асуми сдружились после того, как в апреле Сойк сообщил друзьям, что женится. – Я так и знал, что ты падешь на поле боя первым, – с самым трагическим лицом, какое у него получилось сделать, замогильным голосом произнес Джури после положенных поздравлений. – Да мы уже как бы больше пяти лет вместе, – улыбнулся в ответ Сойк. – Серьезный срок. Джури согласился, что и правда серьезный, а про себя уныло подумал, что он сам вместе с Ледой уже целых семь лет – пусть Леда давно не бывал ни в его доме, ни в его постели, в голове он поселился основательно. Момоко восприняла новость с таким восторгом, как будто не Асуми замуж позвали, а сама Момоко выиграла пару миллионов японских иен. Встречаться с подругой они стали еще чаще, часами листали свадебные каталоги, обсуждая темы, от которых Джури был далек, как от Луны, и чуть ли не каждые выходные выбирались на примерку каких-то платьев. Когда Джури робко напомнил, что свадьба запланирована аж на осень, Момоко изумленно ответила: – Так о чем речь? Совсем времени не осталось. Джури ничего не оставалось, кроме как озадаченно чесать затылок, глядя на эту суету. И вот теперь, когда в Токио проходил очередной фестиваль фейерверков, Момоко и Асуми договорились, что пойдут на праздник компанией, и даже встретиться решили задолго до темноты, чтобы успеть нагуляться до ночи. Идею Джури поддержал обеими руками, но, когда увидел, какую одежду Момоко вытаскивает из шкафа, предвкушение от хорошего вечера резко пошло на спад. – Нет. Однозначно нет, – твердо заявил Джури и даже головой мотнул для пущей убедительности. – Я это не надену. – Как это не наденешь? – возмутилась Момоко. – А зачем мы их тогда покупали? "А хрен его знает зачем, ты ж купила", – чуть было не ответил честно Джури, чем точно испортил бы весь последующий день: Момоко была не самой обидчивой девушкой на свете, но если все же обижалась, сердиться могла действительно долго. Две юкаты, одна мужская, типичного асфальтно-серого – унылого, как охарактеризовал его еще при первом взгляде Джури – цвета, другая женская – белая с яркими голубыми цветами по всей длине ткани и темно-зеленым поясом. Пару месяцев назад Момоко настояла на покупке, хотя Джури понятия не имел, куда та собирается их надевать. Не фотосессию же устраивать, в самом деле. – У любого уважающего себя человека в гардеробе должен быть национальный наряд, – убежденно заявила тогда Момоко, поглаживая рукой красивую ткань своей юкаты. – Да ладно, – не поверил Джури. В последний раз он носил юкату еще в средней школе, а вся традиционная одежда покинула его гардероб после церемонии совершеннолетия. Джури просто не понимал, зачем сейчас покупать и тем более носить дорогие и непрактичные наряды, если у него есть множество любимых футболок, в которых вдобавок не было жарко летом, а Момоко очень к лицу были платья, которых тоже лежал целый шкаф. – Ну же, тебе ведь так идет, – уговаривала его Момоко. Джури мог бы возразить, что цвета хуже он на себе не представляет, но решил не спорить. В итоге самая бесполезная покупка за самые безумные деньги в жизни Джури была сделана, и о юкатах он благополучно забыл. До этого дня. – Момо-чан, не хочу я так одеваться, – взмолился Джури, когда понял, что, если просто пойдет в отказ, разразится настоящая ссора. – Мне в джинсах удобнее. И гэта мне натирают. – Ты посмотри, какая жара сегодня, – не отступала Момоко и ткнула пальцем в сторону окна, за которым, впрочем, невозможно было ничего рассмотреть из-за опущенных жалюзи. – Если я напялю на себя юкату, температура воздуха опустится? – состроил недоверчивую мину Джури, но Момоко это ничуть не развеселило. – Джури, это традиция такая, ходить на ханаби в юкатах. К тому же, будет ведь так мило: ну пара мы или нет? – Да нигде в мире нет таких традиций! Сейчас все ходят в чем удобно, даже парочки, – возмутился Джури, и уже через десять секунд Момоко ткнула ему в лицо своим телефоном, где быстро загуглила фото каких-то сильно поддатых людей в белых рубашках и дурацких зеленых шапочках. – Это Октоберфест в Мюнхене, – отчеканила Момоко. – Сейчас я тебе еще покажу, как люди одеваются на Венецианском карнавале. Пьяных немцев на фото Джури было вполне достаточно, не хватало еще теперь смотреть и на пьяных итальянцев. И хотя можно было продолжать спорить, доказывая, что карнавал на то и карнавал, чтобы наряжаться, а фейерверки вовсе не требуют дресс-кода, Джури понял бессмысленность дальнейших возражений. "Первый и последний раз", – решил для себя он, принимая проклятую юкату из рук Момоко. Когда Джури уже было почти смирился со своим нарядом, Момоко решила побить все рекорды за этот день, принявшись сооружать на голове какую-то сложную прическу. – Может, ты пойдешь с распущенными волосами? – не вытерпел Джури, наблюдая, как девушка уже в третий раз вынимает заколки из волос, чтобы начать все с нуля. По его мнению, первые два раза получились вполне неплохими, но Момоко кривила губы, недовольная чем-то, заметным только ей. – В юкатах не ходят с распущенными волосами, – веско ответила Момоко, глянув на Джури из-за плеча таким взглядом, что тот решил не лезть. – Лучше бы в юкатах вообще не ходили, – пробурчал он себе под нос, направляясь в небольшую гостиную. Они уже рисковали опоздать к назначенному времени встречи, но Момоко как будто даже не пыталась поторопиться. Вздохнув от раздражения и уже проклиная и этот день, и идею вообще куда-то пойти, Джури улегся с ногами на диван, намереваясь доспать то, что ему не дали доспать утром. Он задремал, уже успел даже перевернуться на другой бок, когда его разбудил недовольный голос Момоко, которая бесшумно вошла в комнату и теперь стояла на пороге с видом разъяренной фурии и какой-то невероятно сложной, отнявшей почти час времени, прической: – Джури, ну ты совсем не думаешь! Пойдешь теперь мятый, будто лежали на тебе! – У меня еще есть шанс заменить юкату на джинсы, – сделал последнюю попытку он, неохотно поднимаясь с дивана и пытаясь прогнать такой сладкий сон, но, когда Момоко сложила руки на груди, выражая крайнюю степень недовольства, снова сдался: – Окей, понял, никаких джинсов. Темы юкат Джури благоразумно решил больше не касаться. Уже перед выходом из дома обнаружилась проблема, связанная с их нарядами – у Джури не было ни карманов, ни никакой подходящей сумки, чтобы сложить всякие мелочи вроде ключей, кошелька и телефона. О том, что он может просто взять рюкзак да не заморачиваться, Джури благоразумно промолчал. – Ничего страшного, я могу к себе взять, – предложила Момоко, у которой сумочка была более чем подходящей к юкате, и Джури отдал ей все свои вещи, теперь недоумевая, куда ему девать неожиданно освободившиеся руки. На улице и правда стояла невыносимая жара, на небе от края до края не белело ни облачка, и с голыми ногами было все же куда легче, чем в джинсах, да и раньше казавшиеся китайскими колодками гэта сели на удивление удобно. Однако Джури не хотелось признавать правоту Момоко, потому он помалкивал. – А на вечер вроде ливень обещают, – заметила та, глядя вверх, в голубое небо, и щурясь, пока они шли к станции. – Ошиблись, как обычно, – пожал плечами Джури. Он давно подозревал, что синоптики составляют свои прогнозы, ориентируясь не на данные сложной современной аппаратуры, а на шепот духов после того, как постучат в бубен. По его наблюдениям, прогнозы погоды скорее не сбывались, чем сбывались. Чем ближе они подъезжали к Асакусе, на которой и договорились встретиться с Сойком и Асуми, чтобы прогуляться до реки, с которой открывался самый выгодный вид на фейерверки, тем больше вагон заполняли парочки в таких же нарядных юкатах, как были у Джури и Момоко. Она с любопытством оглядывала вошедших и без конца поправляла свою красивую прическу, из-за которой они теперь здорово опаздывали. Досада, которую Джури, не имея возможности выплеснуть, переваривал в себе с самого утра, понемногу утихала, и, хотя на Момоко он все еще был сердит, настроение чуть улучшилось. Впереди ждали пиво и фейерверки, что придавало Джури оптимизма. К месту встречи с Сойком и Асуми у начала пешеходной улочки с многочисленными витринами магазинов Джури шел, уже улыбаясь. Праздничная суета вокруг была заразной и передавалась почти мгновенно, стоило выйти со станции на улицу. Вокруг были толпы народу, кто-то постоянно касался Джури локтями, пробираясь в обратную сторону, и ему не раз приходилось притягивать к себе за руку Момоко, чтобы кого-то пропустить. Это сразу напомнило Джури, почему он при всей своей любви к летним фестивалям и ханаби старался как можно реже их посещать: человеческий муравейник окутывал со всех сторон, и это только добавляло раздражения, отвлекая от всего, чем было положено наслаждаться. – Ой, смотри, как здорово… – Момоко указала куда-то рукой, но в этот момент Джури толкнули, и он не успел посмотреть, что вызвало ее восторг. – А вон и Асуми. На другой стороне улицы им махала рукой такая же нарядная девушка в черно-белой юкате с нарисованными на ней карпами. Рядом стоял Сойк и с кем-то беседовал, активно жестикулируя, отчего рукав его темно-синей юкаты постоянно задирался. Джури безразлично перевел взгляд, чуть сощурясь, чтобы разглядеть собеседника друга, и сам не заметил, как пропустил вдох. Рядом с Сойком стоял, запустив руки в карманы джинсов, Леда, который тоже не смотрел в сторону дороги, а потому явно не видел Джури с Момоко. – Он-то что тут забыл? – пробормотал себе под нос Джури и отмахнулся от своей девушки, которая вопросительно на него взглянула, не расслышав слов. Светофор загорелся зеленым, и пришлось следовать за Момоко, которая даже шаг ускорила, желая поскорее пересечь проезжую часть, которую вот-вот должны были закрыть, чтобы многочисленным пешеходам было больше места. Джури не разделял ее рвения: почему-то непрошеное присутствие Леды добавилось в копилку его раздражения. – Какая красота, Момоко-тян! Ой, Джури, а как тебе идет этот цвет! – Асуми быстро заговорила, стоило им только приблизиться к ней, и бросилась обнимать Момоко, пока Джури переводил взгляд с девушек на Сойка и Леду. – Привет, – нейтрально поздоровался Леда, а Сойк заговорщически подмигнул Джури: – Смотрю, тебе тоже не удалось отвертеться от юкаты. – Отвертишься тут, – усмехнулся Джури, стараясь не думать о том, что на языке вертится вопрос, какого черта Леда делает в их парном свидании. Вроде бы его никто не приглашал? – Один ты как на работу пришел, – Сойк оглядел Леду с ног до головы, а тот развел руками, оправдываясь: – Ну, вообще-то на работе я и был. Ты мог бы и заранее предупредить, что у вас дресс-код. – Ой, ну что мы стоим? Пойдемте скорее, пока все удобные места не заняли! Момоко потянула Джури за рукав, но тут же отпустила, увлекаясь каким-то новым разговором с Асуми, которая ухватила под локоть Сойка, и тот, сделав страдальческое лицо, пошел с девушками впереди. Джури совсем не следил за дорогой, стараясь только уворачиваться от людей и по возможности не задевать Леду, который спокойно шел рядом, молча разглядывая толпу вокруг. – С ума сойти, я и правда как будто единственный без юкаты… Джури повернул голову, встречаясь с веселым взглядом Леды, и следом посмотрел на его футболку с какими-то безумными орнаментами. Он мог бы сказать, что футболка Леды, расписанная под диковинный ковер, выглядела куда интереснее его скучной юкаты, но вместо этого у него вырвалось другое: – Ты, кажется, не любил ханаби. – Да я и не люблю, – просто пожал плечами тот и сделал шаг ближе к Джури, позволяя пройти мимо шумной компании из трех девиц, каждая из которых бросила на них оценивающий взгляд. – Праздник парочек. – И где твоя пара? – Джури постарался придать голосу максимально безразличное выражение, но про себя отметил, что даже прислушался к Леде, стараясь не отвлекаться на чужие голоса вокруг. – Работает моя пара, – если Леду и удивил такой прямолинейный вопрос, то виду он не подал. – Собственно, я тоже собирался ехать в студию, раз уж вечер свободный, да Сойк позвал присоединиться к вам. Можно? Леда лукаво улыбнулся, и Джури, который услышал только первую часть его ответа, моргнул, ориентируясь на ходу. – Что за вопрос, – вернул улыбку он, надеясь, что на лице не дрогнет ни единый мускул, выдавая его внутреннюю борьбу. У Леды кто-то был – и не то чтобы Джури никогда не думал об этом раньше, до него доносились разные слухи в разное время, но услышать об этом прямо было совсем не тем же самым, чем воображать себе, как теперь живет Леда. Хотелось задать так много неуместных вопросов, до которых мозг словно бы дорвался, но Джури не мог устраивать допрос бывшему. Уж точно не на фестивале, куда он сам пришел с девушкой. – Как видишь, теперь я тоже без пары: Сойк увел мою, – отшутился он, кивнув головой на Сойка, который теперь шел между двух девушек и смотрелся в их компании так естественно, словно с ними обеими и пришел. Удивительно, но Джури никак не задело это зрелище, а Леда рассмеялся. Незаметно они вышли на длинную улицу, ведущую вглубь района, и их взору предстала Скайтри, возвышавшаяся над городом, как гигант. Джури знал, что это самый масштабный ханаби, и потому даже не удивился тому, как увеличилось количество людей вокруг, затрудняя движение теперь во все стороны. По правую руку от него стояли рабочие в желтых жилетках, что-то непрерывно кричащие в толпу в попытках ее направить и помешать веселым компаниям задерживать проходящих мимо. Ожидаемо, вокруг дороги уже не было свободных пятачков, куда можно было бы встать или присесть, и их компания двинулась дальше, чтобы сориентироваться по ходу. – Я знаю одно место, в прошлом году там была с Мико-тян… – голос Асуми донесся откуда-то спереди, но саму девушку Джури потерял из виду. Момоко и Сойка он тоже не видел: прямо перед ним шли какие-то чужие парни и девушки в пестрых юкатах, и в глазах зарябило от такого разнообразия людей и тканей. – Давай обгоним, – голос Леды раздался прямо возле уха, а следом Джури почувствовал, как его берут за запястье, ведя за собой в толпу. Он не успел даже возмутиться: Леда держал совсем некрепко, но у него были приятно холодные пальцы, и почему-то именно эта деталь привлекла внимание Джури, а не то, что где-то неподалеку была его девушка. Леда не касался его очень давно, и вряд ли он сам придавал какое-то значение столь мимолетному контакту, но Джури словно обдало волной теплого, душного воздуха, отчего, по ощущениям, покраснели щеки. Пока он смотрел себе под ноги, надеясь, что в реальности его лицо выглядит как обычно, ладонь Леды исчезла с запястья, а перед глазами появилась расписная ткань юкаты Момоко и ее звонкий смех. – Джури, не отставай, – Момоко подхватила его под локоть, пока он пытался придать натянутой улыбке более натуральный вид. Он не заметил, что девушка бросила на Леду странный взгляд – чуть более внимательный, чем следовало бы, но уже в следующее мгновение продолжила разговаривать и с Сойком, который с довольным лицом обнимал за талию свою девушку, и с самой Асуми. Солнце медленно опускалось за горизонт, чему Джури искренне радовался – хоть Момоко и намазала его перед выходом каким-то своим солнцезащитным кремом, он чувствовал, как горячие лучи жалят кожу, да к тому же в юкате и толпе было жарко. Народу становилось все больше, и когда стало очевидно, что удобного места с хорошим обзором они не найдут, то двинулись вглубь улицы, протискиваясь сквозь толпы таких же гуляк. Джури и не заметил, как скверное настроение, оставшееся с утра, потихоньку уходило: он смеялся все чаще и беззаботнее, участвуя в веселых разговорах, ради которых приходилось даже перекрикиваться, чтобы услышать друг друга. На Леду он внимания почти не обращал, мысленно решив, что тот тоже привнес немного веселья, и все тяжелые мысли отступили. – Слушайте, а чего мы просто так идем? – вдруг спохватился Сойк, даже затормозив, отчего Джури врезался ему в спину, не успев среагировать. – А ты хочешь идти, приплясывая? – пошутила Момоко и сама засмеялась своей шутке. – Нет, я хочу идти с банкой холодного пива в руке! – Эй, а моя рука в твоей руке тебя чем не устраивает? – Асуми шутливо стукнула Сойка в плечо, вызвав новый взрыв смеха Момоко. – У меня две руки, и одна из них как раз для пива, – гордо заявил Сойк, но его перебил Леда: – Я думал, обе твои руки созданы для палочек. – Ну какие вы зануды! Джури, не хочешь пива? – Хочет, и я хочу, – опередила с ответом Момоко и бросила на Джури умоляющий взгляд. – Только я ногу натерла, ты видишь где-нибудь палатки с едой? – Давайте я схожу и принесу всем пива? – предложил Джури, и Момоко радостно бросилась ему на шею: – Наш спаситель! Возьми мне еще лимонную саву… Джури сделал вид, что записывает на ладони пальцем заказ, приняв самое серьезное выражение лица. – Тогда мы подождем тебя вон там, на углу, да? – Асуми указала в сторону от дороги, где как раз освободился маленький клочок асфальта рядом с цветочной клумбой. – Сойк, скорее займи место! Джури уже развернулся, собираясь предпринять попытку выйти из потока людей – передвижные палатки с едой и напитками остались далеко позади, хотя обычно они были буквально на каждом шагу. Возможно, узкая дорога и столпотворение народа просто не позволяли разместить здесь еще и их. – Я с тобой, – неожиданно вызвался Леда, и Джури непонимающе взглянул на него. – Да я вроде в силах донести пять банок пива сам, – пошутил он, но Леда отмахнулся: – Сойк гораздо лучше управляется с барышнями, чем я. Прогуляюсь с тобой. Пожав плечами, что должно было выражать согласие, Джури двинулся через толпу, стараясь как можно меньше толкаться, и удавалось ему это не слишком хорошо. Леда шел по пятам и почти дышал в его затылок, но за руки, к счастью, больше не хватал, чего Джури подсознательно ждал с каким-то странным неоднозначным предвкушением. – Иногда мне кажется, что Сойк намного лучше ладит с моей девушкой, чем я сам, – решил пошутить Джури, потому что молчать, оставаясь с Ледой вдвоем, было не слишком комфортно. – А с кем он не ладит? – в тон отозвался Леда. Толпа немного расступилась, и теперь у них получалось идти рядом, едва ли не соприкасаясь плечами. – Но что касается Асуми, если они приходят вместе, то вообще ни на минуту не расстаются. – Да? – хмыкнул в ответ Джури, пытаясь припомнить, прав ли Леда. С Сойком он общался все же не настолько часто, да и наблюдательным себя не мог назвать. – Да. Сойк свою девушку в одиночестве точно не оставит. Было ли в словах Леды двойное дно, Джури не мог сказать точно, но на мгновение ему показалось, что это подкол. Однако, когда он пристально посмотрел на Леду, тот с рассеянным видом вытягивал шею и пытался разглядеть что-то на другой стороне улицы. – Это не пиво, – сообщил он. – Что? – моргнул Джури. – Там не продают пиво, – терпеливо повторил Леда. – Сладости какие-то. Пойдем еще туда посмотрим. Видимо, говоря о девушке Сойка, Леда все же не собирался намекать на то, что свою Джури запросто оставил. "Да я же за пивом собрался! За пивом для всех", – уже мысленно возмущался он, хотя возражения предъявлять было вроде как не к чему, да и некому. Из-за толкотни вокруг, а также из-за нелепого отсутствия палаток с пивом, за которые взгляд Джури по пути от метро успел уцепить раз сто, не меньше, они потратили куда больше времени, чем планировали, прежде чем добрались до цели и смогли встать в очередь. – Ну хоть не так жарко теперь, – сказал Леда, снова сунув руки в карманы джинсов, а Джури, подняв голову, посмотрел вверх. Солнце еще не село, озаряя небо, из-за чего то казалось даже не голубым, а блеклым, полу-бесцветным. Однако в тени домов становилось и правда немного легче, и Джури уже во второй раз мысленно поблагодарил Момоко за идею с юкатами, все же в них было куда прохладнее... – Черт! – выругался Джури и даже добавил пару слов покрепче, а стоявшая перед ними женщина средних лет, обернувшись, смерила его недобрым взглядом. – Я деньги забыл, – уже чуть тише пояснил он Леде, который глядел на Джури сверху вниз с веселым недоумением. – Ты пошел за пивом без денег? – насмешливо уточнил Леда, склонив голову к плечу, и этот жест был настолько знаком Джури, почти до боли, что он поспешно уставился в землю. – Тупо вышло, – признался он. – Все эти сраные юкаты! У Момоко в сумочке осталось все: и деньги, и документы. – Ну это очень по-семейному, – демонстративно развел руками Леда, глядя при этом куда-то вверх. – У женщины весь бюджет и даже паспорт, чтобы никому не пришло в голову сбежать. – Очень смешно, сейчас со смеху помру, – сердито перебил Джури. – Давай выручай. Я надеюсь, твой кошелек при тебе. В ответ Леда сделал церемонный поклон, словно докладывал императору: – Пусть я и без юкаты, зато с пивом. К празднику подготовился куда лучше тебя, согласись. – Если б у тебя была юката, деньги ты мог бы засунуть разве что в трусы, – беззлобно отрезал Джури. В эту минуту он отчего-то чувствовал неловкость из-за своей несобранности и бестолковости. Вот Леда бы на его месте точно не попал бы в такую идиотскую ситуацию. И правда повезло, что он увязался следом. – Сейчас хочется пошутить про трусы, но, боюсь, нас выгонят из этой очереди, – прищурившись, Леда хитро поглядел на женщину, которая стояла перед ними и уже недовольно оборачивалась прежде. Пускай сейчас она ничего не делала, Джури на тонком уровне чувствовал исходящее от нее негодование на ругавшихся и непонятно что обсуждавших соседей по очереди. Подавив смешок, Джури, не зная, куда деть руки, скрестил их на груди и отвернулся, чтобы не смотреть на Леду вплоть до того момента, пока не пришло время выбирать пиво. Несколько банок, купленных с запасом, чтобы не ходить во второй раз, неожиданно легко поместились в небольшом рюкзаке Леды, который одной лямкой был переброшен через его плечо. Со стороны тот больше напоминал дизайнерскую сумку, не факт, что мужскую, и оттого Джури удивительно было обнаружить, что он оказался к тому же вместительным. Леда уже застегивал на рюкзаке молнию, а у Джури как в голове щелкнуло, и он почти застонал в голос. – Саву купить... – обреченно прижал ладонь ко лбу он, когда Леда поднял на него вопросительный взгляд. – Я совсем забыл. – А я не забыл, – невозмутимо заявил Леда и закинул заметно потяжелевший рюкзак на плечо. – Тогда почему не напомнил? – Было интересно, когда ты вспомнишь. Или посмотреть, как тебя убивают, если не вспомнишь... Ай! Через секунду Леда уже смеялся в голос, так что оборачивались проходившие мимо люди, а Джури для порядка еще пару раз заехал ему кулаком в плечо, несильно и дурачась, пускай Леда заслуживал получить вполне по-настоящему. – Да забыл я, я тоже забыл. Клянусь, – замахал руками Леда, отступая спиной, как будто в страхе, и тут же врезался в какого-то прохожего. – Это ж твоя девушка, а не моя. Я забыл через секунду после того, как услышал про эту саву. – Ты никогда ничего не забываешь, – ответил Джури и мысленно сделал пометку: а ведь и правда, у Леды была отменная память. И вполне могло оказаться, что шутка о том, как его убивают, не такая уж и шутка. – Ну давай еще раз очередь отстоим, хочешь? – миролюбиво предложил Леда. – Какая разница, где толкаться. – Тогда нас убьют уже за то, что мы пропали на полвечера. Нет уж, лучше пойдем к нашим. Людей все прибывало, и путь назад неожиданно занял даже больше времени, чем к палатке с пивом. Их оттеснили в какой-то боковой переулок, из которого выбраться получилось не сразу, а потом, когда они вернулись в общий поток, Джури уже сам, плюнув на все условности, вцепился в локоть Леды, чтобы хотя бы не разделиться случайно еще и с ним. По ощущениям не меньше часа прошло, когда они наконец добрались до того самого перекрестка, где перед этим расстались с друзьями, но, когда вышли к нужному месту, никого знакомого не обнаружили. – Ну отлично, и где они? – спросил Джури, вертя по сторонам головой, и даже приподнялся на цыпочки, но никого не увидел. – Понятия не имею, но здесь их точно нет, – Леда тоже оглядывался, правда, с куда меньшим энтузиазмом. – Давай звони, а то у меня от этих юкат разноцветных уже глаза болят. Вот тут Джури растерялся по-настоящему. Он не знал, что было написано на его лице, но Леда, который взглянул на него мельком, сначала нахмурился, а потом закатил глаза. – Да ну ладно! Только не говори, что ты и телефон свой оставил. – Ты видишь у меня карманы? – уже всерьез возмутился Джури. – Где я, по-твоему, должен его прятать? Шутить, как перед этим, Леда не стал, однако свой мобильный доставать тоже не спешил. – Тогда у меня плохие новости, Джури, – медленно произнес он. – Мой телефон разрядился целиком и полностью, еще пока я к вам ехал. Несколько секунд они стояли и смотрели друг на друга. Пока лицо Леды оставалось спокойным и равнодушным, Джури часто моргал, пытаясь найти решение на редкость дурацкой проблемы. Два взрослых человека остались в многотысячной толпе без связи, тогда как их друзья потерялись неведомо где. – Надо их поискать, – единственное, что смог предложить Джури. – Поискать? – хотя Леда говорил без выражения, скепсис был написан у него на лбу. – Они говорили, куда собираются пойти? – А куда здесь можно пойти? Где место найдут, там и пристроятся. – Ясно. А где тогда искать? Леда был абсолютно и безусловно прав – прав, как всегда, чтоб ему пусто стало, и Джури почувствовал, что из-за понимания его правоты возвращается еще незабытое раздражение. – Хорошо, – скрестил руки на груди он. – У тебя есть идеи получше? На размышления Леде понадобилась секунда, после чего он пожал плечами и вдруг улыбнулся: – Для начала предлагаю выпить пива. Чего оно там греется? Он полез в свой рюкзак и протянул одну из банок Джури, а тот, стиснув гладкую металлическую поверхность и почувствовав на пальцах влагу конденсата, вдруг поймал себя на неожиданном понимании: он не расстроен, совершенно. Они собирались погулять с Момоко, девушки запланировали двойное свидание, куда по простоте своей Сойк додумался позвать Леду, которого, как пить дать, встретил случайно и пригласил просто так. Даже в присутствии бывшего вечер обещал стать отличным – веселым и праздничным. И все же почему-то Джури было совсем не жаль, что все пошло наперекосяк. – Думаю, мы можем сделать только одно, – решив подумать о своих неуместных эмоциях позже, торопливо предложил Джури. – Попробовать пойти в общем потоке и при этом внимательно смотреть по сторонам. – Да не вопрос, – легко согласился Леда, который одним глотком приговорил чуть ли не полбанки сразу, и Джури последовал его примеру: пиво здорово спасало от жары. – Только я сегодня без линз и хорошо вижу одного тебя. Все остальное – пятна юкат. – Ищи тогда знакомые пятна, – логично предложил Джури. Уже через десять минут безрезультатных попыток разглядеть хоть кого-то в толпе Джури понял, что это бессмысленно. Он уже не помнил, когда в последний раз видел такое столпотворение. Несколько раз им с Ледой снова приходилось придерживать друг друга за руки, чтобы не потеряться, и когда в какой-то момент Леда дернул его сильнее обычного в сторону, Джури растерялся и чуть не упал, если б еще было куда падать, когда с каждой стороны подпирали люди. – Это бесполезно, – объявил Леда, оттащив Джури к стене ближайшего дома, и, чтобы не орать, говорил теперь в самое его ухо. – Да, похоже на то, – был вынужден признать Джури и немного отодвинулся в сторону, чувствуя неловкость. – Мы их можем не заметить, даже если они пройдут в трех шагах от нас. – Вот же, – кивнул Леда, на лбу у которого выступила испарина, и недовольным взглядом смерил происходящее вокруг. – Поэтому теперь я вижу два варианта. Первый – мы сейчас расходимся и едем по домам... – Отпадает, – хмуро перебил Джури. – Куда мне ехать? Ключи от квартиры у Момоко. Джури не хотелось говорить Леде, как тот его выручает одним своим присутствием, да тот и так должен был уже догадаться. Даже проездной на метро лежал в сумочке его девушки. Останься Джури в толпе совсем один, без Леды, ситуация вышла бы крайне несмешная. – Тогда остается только второй вариант, – на этот раз Леда острить не стал, возможно, устав иронизировать над недальновидным Джури, бездумно отдавшим все свое добро Момоко. – Мы остаемся на празднике – раз уж пришли, пьем свое пиво – раз уж мы его купили – и пытаемся получить удовольствие. Сойк в таких делах ничего не решает, поэтому вопрос: ты не знаешь, девушки ваши собирались смотреть фейерверки до конца? – Не знаю, – мотнул головой Джури. – Но думаю, что до конца, Момоко очень любит ханаби. – Тогда мы просто пораньше подойдем к выходу метро, и когда все закончится, постараемся высмотреть их в толпе. Не сразу Джури понял, что Леда говорит о планах на вечер как о чем-то уже решенном и определенном. И от этого его накрыло чувством дежавю – так ведь всегда было, Леда всю жизнь легко и смело принимал решения, а Джури редко когда спорил и еще реже жалел о своей сговорчивости, потому что идеи Леды – будь то планы на выходные или аранжировка новой песни – в большинстве случаев оказывались весьма достойными. – Хорошо, давай так попробуем, – сдался Джури, хотя его согласие уже и не требовалось. – И дай мне еще одно пиво. Понимающе кивнув, Леда полез в рюкзак, и Джури на мгновение почудилось, что тот едва заметно улыбается. Не сговариваясь, они двинулись вглубь улицы, надеясь по ходу найти хоть какое-то свободное место. Людей заметно прибыло, и Джури еще раз согласился с собой и с Ледой: искать кого-то в такой толпе было бы бессмысленно, к тому же сумерки уже сгущались, превращая разноцветные пятна девичьих юкат в темные круги перед глазами. Фонари зажглись желтым светом, который пока что был приглушен, возможно, специально для того, чтобы можно было лучше рассмотреть фейерверки. Джури сегодня не надел часы и посмотреть время не мог, но по его ощущениям было уже часов семь – вот-вот должно было начаться самое главное, и хотелось поскорее занять себе место, чтобы насладиться зрелищем, а не ходьбой в толпе. Леда указал куда-то в сторону, и, проследив за его взглядом, Джури увидел небольшой, только что освободившийся порожек какого-то закрытого магазинчика. По счастливой случайности туда пока никто не встал, и Джури уже предвкушал, как он рассядется прямо на бордюре у цветочной клумбы – не стоять же им два часа кряду. – Отсюда не будет видно запуски, – прокомментировал Леда, стоило им опуститься на разгоряченную за день плитку. – Да ладно, зато видно небо. Смотри, Скайтри в каком-то тумане, – Джури уселся поудобнее, отмечая, что для полного счастья ему не хватает только спинки. Леда рядом с ним снял с плеча рюкзак, в котором брякнули банки прохладного пива, которого они взяли слишком много, как на мгновение показалось Джури. Он не жаловался на свои способности к распитию алкоголя, к тому же день был жарким, и именно холодное пиво было последним, что заставляло Джури расслабиться и забыть о том, что они потеряли свою компанию и теперь сидели на отшибе в ожидании начала представления. Если бы еще вчера кто-то сказал Джури, что он будет сидеть вплотную к Леде, прижиматься своим бедром к его бедру, но при этом не чувствовать ни малейшего дискомфорта – более того, не желать отстраниться, он бы только посмеялся. И что повлияло на него в большей мере: несколько неожиданно приятных часов в компании бывшего лидера или несколько банок пива, Джури затруднялся ответить. – Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Джури, просто чтобы не молчать. На Леду он при этом не смотрел и только болтал пиво в уже почти пустой банке. – Концерты с BABYMETAL отъездил, со вторника, можно сказать, официально в отпуске, – Леда сам усмехнулся своим словам, и Джури понимающе кивнул: знал он, какие у Леды отпуска. – Да, я слышал, что ты у них на саппорте. Сойк как раз недавно рассказывал, какой там огромный тур. – А Сойк не рассказывал, что у него тоже скоро концерты? – Концерты? – удивился Джури и поглядел на Леду. – Какие? Нет, он не говорил. – Ну не совсем его концерты, – чуть наморщил нос Леда. – Это Кихиро его к себе позвал. Кеничи заболел, а у их группы как раз тур. Вот Сойк на замене временно. – Понятно, – кивнул Джури. – Нет, об этом он как-то не упоминал. – Можем сходить, посмотреть, – вдруг предложил Леда так прямо и просто, будто для них было в порядке вещей вот так выбираться куда-то вместе, и Джури, хоть и очень удивился, все же сдержался и не уставился на него во все глаза. – Почему бы и нет, – нейтрально отозвался он, улыбаясь, но на Леду по-прежнему не глядя. – Давай ближе к концертам договоримся. Отчего-то Джури не верилось, что они пойдут туда. Этот вечер, в чем-то заурядный, но в чем-то совершенно непохожий на все остальные, казался ему особенным, выпавшим из реальности. Сегодня могло происходить то, что завтра будет невозможно. Потому что Леда остался таким, каким и был, а Джури изменился, стал совсем другим и живет иной жизнью, которая с жизнью Леды пересекается лишь точечно и крайне редко. Пускай уже давно нельзя было сказать, что между ним и Ледой идет война – да и можно ли было говорить о подобном хоть когда-то? – но сейчас Джури чувствовал себя, как солдат на фронте, когда в канун Рождества воюющие стороны на один вечер достали белые флаги. – А ты чем занимаешься? – спросил Леда, и Джури, вынырнув из мыслей, только отмахнулся. – Да все тем же, ничего нового. – Я сейчас о музыке, – пояснил Леда, и голос его зазвучал неожиданно серьезно. – Тоже ничего, – покачал головой Джури. – Пока в раздумьях. Он уже открыл было рот, чтобы заговорить о своем сольнике, о том, что он уже выпустил свои песни и отыграл концерты в их поддержку, но, вспомнив, что с Ледой тот альбом они так и не обсуждали, поспешно умолк – не хотелось касаться этой темы и сейчас. Мало ли что наговорит ему бывший лидер? Джури не был уверен, что отзыв его будет положительным, как и знал, что не в настроении сегодня слушать критику. "Да и вообще не факт, что Леда послушал альбом", – подытожил мысленно Джури, а вслух, чтобы сменить тему, произнес: – В прошлом году мы на ханаби в Токио так и не сходили. Именно из-за толпы – устаешь от этого всего. Но постепенно забывается, как тебе ноги оттаптывали, и вот мы снова здесь, – Джури развел руками, будто показывая, что им на голову свалилось. – А не в Токио? – спросил Леда, зацепившись только за одну фразу. – В Тояме были. Мы с Момоко как раз вместе съездили. Подозреваю, после этого она и решила, что нам позарез нужны юкаты. В Тояме было куда спокойнее. – Даже так, – задумчиво ухмыльнулся Леда, и Джури не понял, к чему относилась эта фраза. И с запозданием в пару секунд пришла мысль: уж не к тому ли, что он пригласил девушку в родной город и, разумеется, познакомил с родителями? Джури вдруг осознал, как прозвучали его слова. Впрочем, даже если и так, какое Леде дело до его жизни? – Не поверишь, но я недавно тоже Тояму вспоминал, – вдруг заявил Леда и поднял свою банку вверх, как будто собирался сказать тост. – Зачем ты ее вспоминал? – хмыкнул Джури. – Вспомнилось, как после какого-то тура мы рванули на выходные к морю. Ты клялся, что еще можно купаться, но встретили нас только таблички, что купальный сезон закрыт. – Можно подумать, тогда не ты первый полез в воду. Джури сердито надулся, а Леда рассмеялся, признавая: да, он был первым, кто уверенно проигнорировал предупреждающие щиты на пляже и отправился купаться. Леда же был тем, кто после, стоя на белом песке в луже воды, самозабвенно врал в глаза охраннику, что они просто гуляют и никто не купается и не нарушает спокойствие отдыхающих. Стоило охраннику отойти на десяток метров, как вся компания упала со смеху, а громче всех, кажется, смеялся снова Леда. На миг Джури подумалось, что тогда, в далеком две тысячи восьмом, в самом начале их общего пути с DELUHI в целом и лично с Ледой, они все были другими. Джури был полон энтузиазма, Агги еще не успел наточить зуб на Леду, Сойк мог похвастать большим количеством свободного времени, нежели сейчас, когда он жил с Асуми, а Леда был куда менее серьезным. "Нам было по двадцать лет", – следом подумалось Джури, но он отмахнулся: возраст – всего лишь цифры, и они не мешали Леде еще тогда совмещать в себе уверенного лидера и вчерашнего подростка, который мог позволить себе нарушать глупые правила. – А помнишь, ночью мы все напились и пошли купаться опять? Агги утопил бутылку виски или что мы там пили… Потемневшее буквально за несколько минут и уже почти черное небо озарила вспышка красного цвета, и Джури с Ледой синхронно подняли вверх головы, следя, как огни расползаются, обнимая своими всплесками Скайтри, утопающую в черноте неба. Люди вокруг смеялись, кричали, кто-то хлопал в ладоши, и Джури невольно придвинулся ближе к Леде, чтобы расслышать его ответ. – Такое забудешь. Агги тогда чуть весь планктон алкоголем не отравил, – Леда хмыкнул, припоминая события давно минувшего дня. – Точно! Мы ведь приехали как раз в сезон планктона! – Джури хлопнул себя по колену, отчего Леда повернул к нему голову. – И плавали среди светящихся огней, прямо как в моем детстве. Джури замолчал, чтобы сделать глоток пива, пока над головой расцветали новые залпы, теперь взлетающие друг за другом. Он любил фейерверки: небо, усеянное звездами разных цветов, как будто сразу становилось ближе, атмосфера веселья расслабляла и хотелось гулять всю ночь напролет, поддавшись настроению. – Весело было, – закончил мысль он, а Леда, покачав головой, возразил: – Полночи доставать из трусов планктон было не слишком весело. – Ну я же предлагал купаться без них? Они рассмеялись, и Джури почувствовал странный укол ностальгии. В ту поездку в Тояму они успели сделать многое, что напоминало ему о детстве: и купаться ночью в теплом, светящемся планктоном море, и весь день кататься на велосипедах по городу, объехав его почти целиком, и даже есть арбуз на траве в парке. Они были в Тояме всего пару дней, но отдохнули на целую вечность. И Джури даже познакомил друзей со своими родителями, которые накормили всех таким вкусным ужином, каких Джури не хватало сейчас. Это было счастливое время, когда никто из них не думал о том, что скоро в группе начнутся проблемы. Пиво закончилось, и Леда, который словно прочитал мысли Джури, протянул ему новую банку, одним глотком допивая свое. Июльская жара все еще ощущалась в воздухе, и отдаленно пахло дождем и электричеством – как всегда пахнет перед грозой, которую, впрочем, ничто не сулило. Джури так погрузился в воспоминания, что даже не заметил, как кончилась одна часть залпов и началась следующая, паутиной расчерчивающая небо. Больше всего он любил музыкальный ханаби, но попасть на такой в Токио ему еще ни разу не удалось, зато в Тояме он смотрел такие каждый год с берега реки, прямо рядом с пушками и многочисленными палатками с едой… – Я вроде бы тебе еще ни разу не говорил, – начал Джури, поймав себя на мысли, что хочет нарушить повисшее между ними молчание. Леда развернулся вполоборота, заглядывая Джури в лицо, которое подсвечивалось красными огнями, то и дело взмывавшими в воздух и таявшими в огромном небе. – Я ведь обязан тебе тем, что ты взял меня в группу. Если бы не ты, сидел бы я до сих пор в Тояме. Леда замер, ничего не говоря, и Джури терпеливо ждал ответа. Мысль пришла быстрее, чем он успел ее обдумать и правильно сформулировать, но ему показалось, что Леда все понял. За годы совместной работы он так и не поблагодарил его за то, что в тот далекий вечер он услышал голос Джури и мгновенно разглядел в нем вокалиста. Кто знает, может, Джури разочаровался бы в музыке гораздо быстрее, продолжи он свои попытки играть на гитаре, даже не подозревая, что может так хорошо петь. Атмосфера летнего праздника и выпитое пиво подстегивали впервые признаться в этом Леде, который все еще сидел и молча смотрел в небо. Джури не знал и даже не думал о том, значит ли это признание что-то для его бывшего коллеги – он просто находился в моменте и здесь и сейчас хотел сказать спасибо. – Если бы не ты, мы бы все сидели по дешевым клубам, – наконец ответил Леда, но на Джури не смотрел, наблюдая за тем, как медленно опускаются и исчезают огни фейерверка. Почему-то не хотелось спрашивать, что именно он имеет в виду. Джури только кивнул, принимая его слова, и тоже перевел взгляд на небо, в которое взлетали десятки разноцветных залпов одновременно. Больше они не разговаривали, молча смотрели на разные по своей форме и цветам взмывающие в небо залпы, пока вокруг смеялись и кричали незнакомые люди, которых Джури не замечал. Медленно потягивая пиво – он знал, что в заметно полегчавшем рюкзаке Леды больше не осталось ни одной банки – Джури вспоминал, как несколько лет назад никак не мог ответить себе на вопрос: почему у него не получается с благодарностью вспомнить все хорошее, что у него было с Ледой и с их единственной группой. Только теперь он начинал осознавать: презрение, почти ненависть к Леде на том этапе жизни были своего рода защитным механизмом, чтобы не сойти с ума от потери. Ненавидеть в принципе проще, чем пытаться принять и понять. И вот настал тот момент, когда они оба смогли поблагодарить друг друга, признаться вслух, а не только самим себе, что многое сложилось бы иначе, если бы однажды они не встретились. Мысли о том, что выздоровление вместо ожидаемого равнодушия возвращает Джури чувства, которых он больше не хотел бы испытывать, он настойчиво гнал прочь. Когда в стороне от Джури вдруг громко и нетрезво рассмеялась какая-то проходившая мимо компания, он вздрогнул и как из транса вышел. Небо еще расчерчивали отблески все новых салютов, и Джури потянулся рукой к карману, которого у него не было, чтобы достать телефон, который он тоже забыл. Сколько сейчас времени вообще? Они просидели так не меньше часа, а может, даже дольше, и теперь поток людей начал медленно ползти в сторону станции из глубины переплетений улочек, полных таких же веселых наблюдателей. – Мне кажется, нам пора, – обратился он к Леде, который сидел с отрешенным лицом, глядя на Скайтри. – Что? – повернул тот голову, и Джури увидел, что взгляд у него совершенно пустой: наверное, такой же, как был у Джури минутой ранее. – Похоже, это уже почти конец. Если мы хотим встретить наших у станции, надо поторопиться. Сейчас толпа опять наберется. В ответ Леда только кивнул, и Джури вскользь отметил, что ветер треплет его и без того взлохмаченные волосы. Только тут с запозданием он ощутил, как же сильно похолодало – не настолько, чтобы мерзнуть в юкате, но все равно существенно. – Сейчас под дождь попадем, – опередил его мысли Леда, поднимаясь на ноги. От долгого сидения в одной позе все тело затекло, и Джури невольно потянулся как спросонья. И правда: несмотря на шум вокруг, иногда откуда-то издалека доносились раскаты грома, перемешивавшиеся со звуком залпов оставшихся фейерверков. Видимо, синоптики все же не ошиблись с прогнозом в этот раз, и обещанный ими ливень планировал принести с собой еще и грозу, начинавшуюся с поднявшегося ветра. – В твоем бездонном рюкзаке не найдется зонта? – спросил Джури. – В моем бездонном рюкзаке теперь только пустые банки от пива. – Не похоже на тебя, такая непредусмотрительность, – весело улыбнулся он. – Ну-ну, кто бы говорил, – на миг ему почудилось, что Леда сейчас или похлопает его по плечу, или как-то иначе прикоснется – у того даже рука как будто дрогнула, но то ли Джури и правда показалось, то ли Леда сдержал себя. Им не повезло, и дойти до станции они не успели. Передвигаться в толпе было все так же непросто, а когда с неба без предупреждения хлынул отнюдь не по-летнему холодный крупный дождь, человеческий муравейник вокруг ожил, зашевелился и потек в сторону метро, сталкиваясь вмиг раскрывшимися тут и там зонтами. "Ничего не получится", – понял Джури еще задолго до того, как они добрались до станции Асакуса. Следом пришла мысль, что идея найти тут своих друзей была изначально призрачной: не факт, что те воспользуются тем же входом, откуда они с Момоко вышли. Не факт, что они вообще не дошли до следующей станции. Что ему теперь делать, Джури слабо представлял. – Ждать не имеет смысла, – безапелляционно заявил Леда, обернувшись через плечо. Он шел впереди, и Джури сосредоточил все свое внимание на его затылке, чтобы не потерять в толпе еще и его. – Вижу, – буркнул Джури под нос. Дождь заливал ему за ворот юкаты, и становилось зябко. Леда в своих джинсах явно еще не мерз, и Джури снова пожалел, что все же не настоял на том, чтобы пойти в обычной одежде. Какой толк, что он весь день проходил в юкате, а Момоко даже не было рядом? – Что? – Я говорю, что согласен, – громче повторил Джури, и Леда снова обернулся к нему, немного замедляя шаг и отходя в сторону, чтобы никому не мешать. – И что ты собираешься делать? Они как раз добрались до цели и остановились сбоку от входа на станцию. Людской поток был слишком плотным, чтобы разглядеть юкату Момоко или, тем паче, куда более неприметные наряды Сойка и Асуми, которые Джури и не запомнил, даже на расстоянии нескольких метров. – Не знаю, – честно ответил Джури. – Попробую все же подождать их тут. А ты можешь ехать, и так достаточно со мной провозился сегодня. – Ну да, конечно, – нахмурился Леда, который уже весь был мокрым, как и Джури, и вдруг предложил: – Поехали ко мне? – К тебе? Никому в жизни Джури не признался бы, что в этот момент его сильно и болезненно кольнуло воспоминанием. "Поехали ко мне", – светловолосый и куда более юный Леда стоял перед ним на пороге какого-то откровенно паршивенького клуба и хитро улыбался. На нем была белая футболка со слишком широким вырезом, а на шее – необычная стильная подвеска, по виду напоминавшая ловца снов. Джури тогда был здорово пьян, но именно этот момент запомнил ясно. Леду на тот момент он видел второй раз в жизни, но отказываться от приглашения не стал. – У тебя есть варианты получше? – кажется, Леда начинал сердиться. Усилившийся ветер лохматил его волосы, заставляя челку закрывать то одну, то другую сторону лица, что его явно раздражало. Люди вокруг тянулись ко входу в метро, и узкая лестница, ведущая к такой же узкой платформе, стремительно переполнялась, превращаясь в пробку. – Если хочешь, могу занять тебе денег на отель, но не знаю, поселят ли тебя – тут же сейчас все будет оккупировано парочками. Или, если хочешь, можешь поехать еще к кому-то, но давай хотя бы зайдем в метро. Нервно кивнув, Джури пошел вслед за Ледой, который заметно терял терпение, что и неудивительно: за десять минут они оба успели промокнуть насквозь, и ощущения эти не поднимали настроение. Поехать к Леде, оттуда позвонить Момоко, может, даже переночевать у него – или же занять у Леды на такси и отправиться домой, точно установив, что его девушка уже на месте, и в квартиру он попадет, а не будет в проклятой мокрой юкате сидеть под дверью. Мысли метались в голове Джури, пока он медленно шагал вслед за Ледой в толпе шумных и таких же мокрых людей. Если Момоко и приедет домой, то она точно окажется там не раньше, а то и сильно позже Джури: они попали на станцию в самом начале движения многокилометровой толпы, и если их друзья были где-то далеко, то до поезда они доберутся в лучшем случае через час. Как ни крути, а поехать к Леде было самым разумным решением. – Где ты живешь сейчас? – спросил он, тем самым давая согласие и принимая приглашение. – Там же я живу, – ответил Леда, не глядя на него. Джури кивнул и попытался вспомнить, когда в последний раз бывал у него в гостях. В две тысячи десятом, не позже точно, но как выглядел тот визит и что они тогда делали, Джури не мог теперь сказать. – Спасибо, – запоздало поблагодарил он, и Леда снова кивнул. Выражение лица у него было странное, как будто вмиг испортилось настроение и он уже сам был не рад, что позвал Джури к себе. – Я не буду оставаться, – посчитал нужным предупредить тот. – Позвоню Момоко, узнаю, где она, и поеду домой. – Как хочешь, – равнодушно ответил Леда. Ехать было достаточно далеко, с двумя пересадками, и молчание, такое уютное всего лишь час назад, начало снова тяготить. К тому же в вагоны набивалась уйма народу, и каждый раз они оказывались так тесно прижаты друг к другу, что Джури даже тяжело было дышать. Усталость целого дня, начавшегося для него слишком рано, ощутимо давила на плечи, и в какой-то момент Джури поймал себя на неуместном желании опустить голову на плечо Леды, который стоял прямо перед ним вплотную, и закрыть глаза. Даже в давке Леда нашел бы способ прибить его на месте – от этой мысли Джури улыбнулся. Не говоря уже о том, как неприлично будет выглядеть такая сцена. – Ну и чему ты так радуешься? – со вздохом поинтересовался Леда, не упустивший перемену в настроении Джури. – Да так, подумал тут кое о чем, – тряхнул головой он. – Боюсь представить. – Правильно, бойся, – уже шире улыбнулся ему Джури и, чтобы не продолжать этот разговор, предложил: – Ехать еще долго, может, расскажешь, как ты путешествовал по Европе? – Чего? – удивленно нахмурился Леда. – Ну, с BABYMETAL. У вас же был такой большой тур. Где тебе больше понравилось: в Америке или в Европе? Леда не мог не заметить, что этот внезапный разговор, который завел Джури, был начат исключительно чтобы отвлечь внимание, но спорить не стал, только негромко, тоже устало, как показалось Джури, вздохнул. – Ты думаешь, я видел что-то кроме самолетов, отелей и сцены? – спросил он, слабо улыбнувшись. – У меня все страны слились в одну, и, не поверишь, к финалу я мечтал только о том, как вернусь домой. – Не верю, – согласился Джури. – Чтобы ты мечтал о доме, стоя на огромных концертных площадках? Ты не заболел случайно? – Раньше просто не было настолько долгих туров, да и постоянная смена часовых поясов – это гроб, иногда мы спали по два-три часа в сутки. А еще после двадцатой площадки их плохо получается различать. – Но где-то же тебе должно было понравиться, – настаивал Джури, и Леда призадумался с таким мученическим видом, словно спрашивали его не о недавно отыгранных концертах, а о школьной программе по математике, которую он едва ли знал, даже когда еще учился. – В Монреале были очень вкусные стейки, – вдруг выдал он. – И жара сорок градусов. – И это все, что ты запомнил о Монреале? – Джури даже негромко рассмеялся. – Да. А во Франции стейки полный отстой. – Все с тобой понятно, – подытожил их непродуктивный разговор Джури, на что Леда только плечами пожал. Остаток пути они почти не разговаривали. ~ Уже на следующий день Джури поймет, что столь резкая перемена в настроении Леды была знаком, который он не должен был игнорировать. Ему следовало отказаться от поездки, развернуться и уйти куда угодно, но только не к Леде, и этот знак он так глупо не распознал. Однако еще позже к Джури придет осознание, что с интуицией у него все было в полном порядке: он просто хотел поехать к Леде, не желая признаваться в этом даже самому себе.