Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель!

С родителями Эмма так толком и не помирилась. Если честно, впервые ощутив движения малыша, ее сначала накрыла эйфория, которая быстро выветрилась, а на ее место пришла резкая усталость от недавней «битвы», и она просто свалилась без сознания. Когда она пришла в себя, то оглядевшись, поняла, что, во-первых, лежит вновь в спальне Румпеля, а во-вторых, свернувшись в калачик, у нее под боком дрых Генри, как ни странно в пижаме и в обнимку со своей бесценной книжкой, которую он перестал таскать с собой еще до Неверленда. Эмма ласково улыбнулась и провела свободной рукой по вихрастой макушке. Мальчик что-то заворчал, но не проснулся. — Устал, бедняжка… Он вам сказки несколько часов читал, — тихо сказал Румпельштильцхен, стоявший в дверях комнаты, прислонившись к косяку, сложив руки на груди. Он так испугался, когда она потеряла сознание!.. У него до сих пор руки подрагивали, если честно. Но слава богу, все обошлось и приехавшие парамедики сказали, что это всего лишь переутомление, и поставив ей пару уколов, они уехали. Прекрасных же он просто перенес в их квартиру. У него не было времени или желания с ними беседовать. Они и так, скорее всего, уже утром вновь придут. После этого, не прошло и часа, как в дверь раздался звонок, но к счастью, это оказался лишь Генри, с решительным выражением лица. Он явно собирался спорить и даже если нужно, пробиваться к матери с боем, но колдун лишь закатил глаза, узнав это выражение на мордахе мальчика и впустив его в дом, спокойно спросил: ел ли этот «воин» или голодным примчался. Не ел, как выяснилось. Поэтому пришлось кормить бойца, но только после того, как тот лично убедился, что его мать никто не съел. Это было самое долгое время, которое Румпельштильцхен провел с внуком. Боже, он и раньше знал, но в те мгновения, казалось, что он вновь вернулся в далекое прошлое и перед ним был еще молодой Бей, а не Генри. К его удивлению, они довольно быстро нашли общий язык. К вечеру Эмма так и не проснулась, а Генри наотрез отказался уходить. В общем-то колдун его и не выгонял, только наколдовал ему пижаму и отправил в гостевую ванну. Он же не садист, и не собирался укладывать собственного внука на уличном коврике, чумазого и в верхней одежде!.. Но до гостевой спальни, в отличии от ванной, мальчик так и не добрел, а уснул рядом с матерью, прямо во время чтения той, а точнее — ее животу, сказки. — Сколько времени? — хрипло спросила Эмма, продолжая ласково гладить сына по волосам. — И как давно?.. — Весь день, — ответил Румпельштильцхен, сразу поняв, о чем спрашивала блондинка. Он оттолкнулся от косяка и тихо подошел к кровати. — Ты почти полсуток пробыла без сознания, милочка. Эмма поморщилась. — Не называй меня так. Это, и «дорогуша», заставляет меня рефлекторно желать съездить тебе, как минимум, по зубам, — проворчала она, на что колдун негромко засмеялся и присел рядом с ней. — Даже боюсь спросить, что ты желаешь, как максимум сделать в таком случае, — дразняще сказал Темный, и застонав, наклонился вперед. Он на миг прислонился лбом к ее животу, а потом взял подушку и лег ей под другой бок. На него вдруг накатила такая усталость!.. — Правильно делаешь, — весело сказала Эмма и участливо добавила: — Смотрю, Генри не единственный, кто успел притомиться, а? Румпельштильцхен тихо фыркнул и обнял ее поперек живота. — Ты явно поставила себе цель, чтобы я окончательно поседел, дерзкая девчонка, — пробурчал он, уткнувшись носом ей в бок и покрепче прижав ее к себе. — Еще и спрашивает, устал ли я… Ха. Я уже не молод, а ты меня так пугаешь… Бессовестная. Эмма закатила глаза и улыбнулась, слушая ворчание Темного. Она подняла вторую руку и зарылась пальцами в его волосы. — Не ворчи, — ласково сказала она. — Я же не специально, — тут она сжала его волосы и немного сердитым голосом добавила: — И вообще, ты не думай, что я забыла, что произошло, хитрый ты черт. Вот зачем ты проболтался моим родителям про ребенка, а? Румпельштильцхен поморщился и прикрыл глаза. Знал же ведь, что Эмма этого не одобрит, и вот! Второй акт наказания за длинный язык сейчас начнется. — Может утром об этом поговорим? Я устал, весь испереживался… — жалобно пробормотал он и зашипел от боли. Эмма сильнее сжала пальцы в его волосах, но только на миг. — Скажи: зачем, а об остальном, так и быть, утром поговорим, — милостиво сказала она. Если честно, Эмма уже не так сильно злилась, как утром, но это не значит, что она спустит колдуну эту выходку с рук. Тот — натура увлеченная, может еще чего отчудить, если подумает, что она это приняла. Нет, Эмма знает, что он не подарок и скорее всего еще не раз «поразит» ее своими выходками, да и пилить его, как Белль, и читать нотации, она не собиралась, но все же полностью закрывать глаза, на все это она не собиралась. Колдун, тем временем, пробурчал, что-то неразборчивое в ткань одеяла, которым Эмма была укрыта. — Что? — с тихим смешком спросила она, уже в который раз поражаясь, как в этом мужчине умудрялся уживаться прожженный интриган, манипулятор, убийца и ранимый, но в тоже время, немного капризный ребенок. Ее вредная бука, со склонностями маньяка. Невыносимая, но родная. И ее. — Я говорю: «Я просто хотел, чтобы все знали, что ты носишь моего ребенка». И мне не стыдно за это, — буркнул колдун. Он слегка приподнял голову и сквозь упавшую ему на глаза челку робко на нее посмотрел. — А… а тебе? Если честно, колдун с замиранием сердца ждал ее ответа, но ждать долго не пришлось. Эмма просто ему улыбнулась, отведя прядь волос с его лица, и нежно сказала: — Нет, конечно, чертенок ты мой кареглазый. Ничего мне не стыдно, ни то, что я с тобой, ни за нашего, пусть и неожиданного, но уже любимого мальчика, который скоро появится на свет. Ты, Генри и наш сын — это все, что мне нужно, и если мои родители или еще кто — против, то это исключительно их проблема, — тут она тихо хихикнула и добавила: — Ну, еще и Нил. Этот балбес как бы комплектом идет, вместе с тобой и Генри, — Эмма улыбнулась и, коснувшись его щеки и макушки все еще спящего Генри, любяще добавила: — Мои кареглазые и очаровательные мальчики. Темный улыбнулся и игриво спросил: — Мне стоит начинать ревновать к Бейю? Вообще-то, он был уверен, что именно этого ему делать и не придется, но не мог упустить шанса подразнить Эмму. — Нет, — со смешком ответила блондинка и с притворным сочувствием добавила: — Но вот придумывать, как сказать ему, что у него будет младший брат, которого ему родит мать его собственного первенца, будешь ты. Как и рассказывать ему. Нил — это не мои родители, так просто, ради мимолетной прихоти, ему не ляпнешь. Нет, ты конечно можешь, но… Румпельштильцхен застонал и вновь свернулся у нее под боком. — Чую, сломанный нос мне все же обеспечен, — фыркнул он и обреченно добавил: — А ведь мы только более или менее помирились… Эмма закатила глаза на его драматичность. — Не хнычь, страдалец, — укоризненно сказала она. — Я уже не раз ему говорила, что между нами ничего быть не может и все в прошлом. К тому же, Нил с Руби вроде сошелся, так что о ревности и речи быть не может. Так что соберись и не ворчи. В конце концов, ты — мужчина или где? Колдун вздохнул. — Хорошо, я поговорю с Бейем, — сказал он и ехидно добавил: — Как уж тут отказаться? Особенно после такого подбадривания и вдохновения с твоей стороны. Женщина слегка хлопнула его по голове, а потом вновь стала гладить его по макушке. — Спи уже, ты вроде устал, — проворчала Эмма и сама прикрыла глаза. Все-таки, несмотря на отключку, она все еще чувствовала себя уставшей, а Темный, хоть и поворчал, но тоже быстро затих, наслаждаясь ее неторопливой лаской.