Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель!

Наконец им принесли еду, и они приступили к ужину. — Мммм, как вкусно, — протянула Эмма, с наслаждением жуя кусочек нежнейшей рыбы. Румпельштильцхен усмехнулся, делая глоток вина. — Такое чувство, что ты давно не ела, — подняв бровь, сказал он, заметив, с каким аппетитом и быстротой та ест. Эмма обиженно прищурилась. — Тебе еды жалко? Я так и знала, — фыркнула она, но продолжила уплетать ужин за обе щеки. Эмма и впрямь чувствовала себя такой голодной… Правда вино что-то ей не пошло и она предпочла пить сок. — Ну, по крайней мере, ты не стремишься накидаться в этот раз, — насмешливо сказал колдун, помня, как на балу она, один за другим закидывала в себя бокалы с алкоголем. — Заткнись или я кину в тебя этот багет, — поморщившись, сказала Эмма и указала вилкой на корзинку с хлебом. — Фу, как неприлично, — с усмешкой сказал Румпельштильцхен, зная, что эта женщина без труда выполнит свою угрозу. Чувство стыда вообще, кажется, ее редко посещало. — Боюсь представить, что будет, когда принесут десерт. — Не вставай между голодной женщиной и ее сладостями, — угрожающе сказала Эмма, ткнув в его сторону ножом. Колдун лишь засмеялся и умиротворяюще поднял руки. — Буду знать, — весело сказал он и ехидно добавил: — Не хотелось бы вновь получить коленом между ног или огненный шар в лицо. — Какие мы обидчивые, — саркастично сказала Эмма. — Было больно!.. — наигранно воскликнул Румпельштильцхен, хотя и не соврал. Ведь и впрямь было больно. И обидно. Блондинка томно закусила губу и хрипловато сказала: — Мне тебя утешить? — Я думал, ты — приличная девушка? — также сипло спросил он и наклонился вперед. — Так я собиралась просто извиниться, — невинно сказала Эмма, похлопав глазами. — И может испечь тебе пирог… «Вот негодница!..» — с весельем подумал Румпельштильцхен, качая головой, а вслух с притворной серьезностью сказал: — Только пирог? Боюсь этого будет недостаточно. Тут, как минимум, нужен торт. Большой. — Торт? Хмм, — протянула Эмма. — И не знала, что ты такой сладкоежка… — Уууу, ты представить себе не можешь, — с едва заметной улыбкой сказал он, и драматично оглядевшись, он шепотом добавил: — Ты не единственная, кто может убить за сладкое. — Да? Буду знать, — подмигнув ему, сказала блондинка и деловито добавила: — Кстати, какой торт ты хочешь в качестве компенсации за временно поврежденого твоего, кхм… «имущества»? Мужчина закатил глаза. — Неужто и впрямь торты умеешь стряпать? — скептически спросил он, хотя вспоминая ужин, которым она накормила его, Бейя и Генри, тогда в хижине, сомнения его поубавились. — Выбирай любой, — смело сказала Эмма и предупреждающе добавила: — Пока я добрая, а то я могу быстро передумать. В конце концов порешив, что с нее торт: трехслойный из шоколадного бисквита с шоколадным кремом, залитый шоколадом и шоколадной крошкой, который Эмма весьма метко для краткости наименовала «Шоколадной бомбой», они продолжили непринужденно болтать, пока не принесли десерт. — Кто тебя ранил? — тихо вдруг спросил Румпельштильцхен, смотря с каким наслаждением Эмма уплетала пирожное. После того, как память восстановилась, его не переставал мучить этот вопрос. Едва воспоминания о их встрече, настоящей первой встрече, вернулись, он с ужасом понял, что она могла стать последней. Ведь там было столько крови… Не нужно быть гением, чтобы понять, что кто-то напал на Эмму буквально сразу после того, как она исчезла из его рук. И этого кого-то он страстно хотел наказать… Эмма замерла, так и не донеся кусочек пирожного до рта. Вот уж о чем она говорить не хотела, особенно сейчас, так это о той жизни и ее призраках. Но она с бессильем понимала, что сейчас не отвертеться. Румпельштильцхен, как акула учуявшая кровь, теперь не отвяжится, пока она все не расскажет. Блондинка опустила вилку на тарелку и с тяжким вздохом посмотрела на колдуна. — А я могу промолчать? — безнадежно спросила она, сцепив руки перед собой. — Нет, — твердо сказал Румпельштильцхен, во чтобы то не стало решивший узнать правду и устранить угрозу, если таковая все еще имеется. — Ну, примерно так я и думала, — иронично промолвила Эмма и пару минут подумав, еле слышно сказала: — Скажем так: на меня напал призрак прошлого. Очень далекого и уже почти не моего прошлого. — Из той, другой жизни? — пристально смотря на нее, спросил колдун, все еще не способный забыть их разговор около закусочной. Это для Эммы прошло уже немало времени, а для него всего ничего, поэтому ее сумбурная наполненная болью и страданиями исповедь, до сих пор, была свежа в его голове. — Нда, — утомлено сказала Эмма, внезапно почувствовав, как на нее навалилась усталость и адское желание свернуться калачиком в своей кровати. Радость и наслаждение от свидания, при упоминании о прошлом, улетучились, а горечь и боль вернулись, как и в тот вечер, когда она попала в прошлое. — Ты все еще в опасности? — тут же спросил колдун. — Нет, — ответила Эмма и поморщилась. — То есть, я не знаю. Уизел ведь мог и не исчезнуть, а просто оставить Арчи и летать тут кучкой злобной энергии в поисках новой тушки. — «Не знаешь»? — подняв бровь, спросил Румпельштильцхен и невольно напрягся. Ему не нравилось, что по городу может бродит неведомая опасность. Опасность, которая уже едва не стоила блондинке жизни. — Нет, — проворчала Эмма и передернула плечами. Ей отчего-то вдруг стало зябко. Аппетит у нее окончательно пропал и ей захотелось уйти. — Эмма… — тихо выдохнул колдун, видя, что девушка окончательно поникла и загрустила. Он не хотел портить их вечер, но не мог ничего с собой поделать: беспокойство за несносную блондинку было сильнее. Та была безрассудна и лишена какого-либо чувства самосохранения. Казалось, Генри был единственным, кто мог ее немного попридержать, но все же и этого было мало. — Свидание было чудесно, и я тебе благодарна за него, — искренне сказала Эмма, но закусив губу и опустив глаза, она тихо закончила: — Но я хочу уйти. Румпельштильцхен приоткрыл рот, но закрыв его, лишь вздохнул. Ему было грустно от того, что он все испортил, но не хотел еще больше усугублять ситуацию. Он молча встал и обойдя стол, остановился перед Эммой, протягивая ей руку, чтобы помочь встать. — Спасибо, — тихо сказала она и вложив свою ладонь в его руку, Эмма встала. Они молча вышли на улицу, где Румпельштильцхен накинул блондинке на плечи свое пальто и еле слышно сказал: — Мне жаль, что я тебя расстроил… И наш вечер так закончился. Эмма вздохнула и посмотрела на него. — Ты тут не причем. Я не соврала, когда сказала, что вечер был прекрасен. Просто, реальная жизнь как всегда ворвалась в самый неподходящий момент и напомнила, что у меня куча проблем… Колдун с сожалением посмотрел на девушку и притянул к себе. Эмма тут же прижалась к мужчине и прикрыв глаза, тихо сказала: — Отведи меня в хижину. Это, кажется, единственное место, где я сейчас могу чувствовать себя в безопасности. Румпельштильцхен поцеловал ее в макушку, после чего они растворились в бордовой дымке.