Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель!

К несчастью для Румпельштильцхена, он еще не знал, с кем связался и поэтому от огненного шара, полетевшего в его сторону, увернуться смог не иначе, как чудом. — Ты что, окаянный, совсем рехнулся? — возмущенно воскликнула Эмма, невольно прижав другую руку к животу, где швы вновь заныли от ее резкого движения. — Тебе не говорили, что подкрадываться к людям, как и врываться в чужие спальни, не очень-то прилично? А вдруг я тут в неглиже щеголяла?!.. Румпельштильцхен от такой наглости даже открыл рот. На него напали и обругали в его же доме за то, что он вошел в свою же спальню! Ну, технически он вообще не спал, но не это главное! Он обиженно фыркнул. — Вообще-то, милочка, это мой замок, и моя спальня, — проворчал колдун, поправляя рукава своей рубашки. Эмма фыркнула и откинула падающую ей на лицо прядь волос. — Ты еще обидься! Когда Румпельштильцхен и впрямь сложил руки на груди, насупившись, и слегка от нее отвернулся, Эмма на это закатила глаза. — Какой же ты ребенок… — Невежливо кого-либо оскорблять, не назвавшись перед этим, — проворчал Румпельштильцхен, краем глаза поглядывая на наглую девицу. А то, что она именно таковая, он все больше стал убеждаться. Хотя, его заинтриговал тот факт, что она столь хорошо колдует. И не удивительно. За последние столетия всех более или менее стоящих колдуний здесь, обучил он, а эту белокурую бестию он видит впервые. Почему-то он был уверен, что она родом из Заколдованного леса, но если это так, то почему он ни разу ее не видел?.. Тут блондинка нахмурилась. Эмма была в растерянности, что ему ответить. Назвать фальшивое имя?.. Так он скорее всего поймет, что это ложь. А назвать настоящее она не сможет в любом случае, ведь тот узнать его должен именно от ее родителей… Так что же делать?. Румпельштильцхен, заметив заминку блондинки, подозрительно прищурился. — Только не вздумай мне врать, дорогуша, — угрожающе сказал он, резко подойдя к ней и указав ей в лицо пальцем. Но Эмма не та кого просто испугать. Она лишь подняла бровь и выразительно посмотрела на указующий перст. — А то что? — вскинув подбородок, протянула она. Вообще-то глупо собачиться с единственным кто мог ей помочь, но Эмма терпеть не могла, когда ей начинали указывать или угрожать. Когда подобное все же происходило, у нее на глаза словно падала пелена, а мозг терял связь с ее ртом. Колдун резко скривился и схватив ее за шею, прижал к стене. — А то, — зловеще прошипел он. — Я вырву тебе сердце. Румпельштильцхен не знал, что им двигало в этот момент. Внезапная отчаянная потребность узнать настоящее имя его златокудрой находки или… желание напугать ее, чтобы она сбежала туда, где он ее не найдет, и перестала тревожить его черную душу. Когда он спас ее от падения и от ее последующих слов, он с большим трудом смог уйти от нее. Им овладела тревога, что его золотая птичка опять куда-то упорхнет. Но все же он ушел и почувствовал, как в нем стала закипать бессильная ярость и злость: на эту девчонку, которая одним своим присутствием что-то пробудила в нем, а своим касанием растревожила его сердце, но так же он злился на себя. Что ему в прошлом было мало боли?.. Так почему же за три сотни лет он так и не научился на своих ошибках?.. Он отчаянно не хотел думать и пытаться понять, что за чувства стали давать ростки в его темной душе. Не надо ему этой боли, особенно сейчас, когда он был столь близок к тому, чтобы найти сына. Именно поэтому он возможно попытался ее запугать. Но эта странная особа оказалась не из робкого десятка. — Да, попробуй, — язвительно сказала Эмма, сохраняя спокойное выражение лица. Она почему-то была уверена, что настоящей боли он ей не причинит. К тому же, даже если бы колдун попытался все же вырвать ей сердце, то сильно бы удивился. Прямо как Кора. — А ты смелая, — насмешливо сказал колдун и, скривившись, добавил: — Или глупая. Не смотря на свой дар к ясновидению, он, как и прибытие этой занозы и ее огненный шар, не смог вовремя предвидеть колено, стремительно летящее ему в пах. Он застонал от боли и выпустил тонкую шею из своей хватки. Подобного с ним уже давненько не было. Никто в здравом уме бы не посмел его ударить в столь… уязвимое место, но эта золотоволосая ведьма явно здравомыслием не страдала. Когда колдун со стоном упал на колени, Эмма самодовольно ухмыльнулась. Ишь ты, пугать ее вздумал!.. Она довольно ласково для той, кто только что ударила мужчину в его достоинство, обхватила его голову и елейным голосом сказала:  — Не вздумай меня больше пугать, Румпельштильцхен. Пуганая я уже. А если и впрямь хочешь знать кто я, то нам придется заключить сделку. Ты ведь это любишь? Колдун зло фыркнул и схватил ее за запястья. Он медленно встал и прошипел ей в лицо:  — Да чего ради, я должен с тобой хоть что-то обсуждать, ты… наглая, невыносимая, дерзкая девица?! Под конец тон его голоса возрос на несколько октав, а его необычные глаза лихорадочно заблестели. Эмма лишь улыбнулась. — Да потому, златокожий ты мой, что тебе лю-бо-пы-тно, — соблазнительно протянула она и наклонилась ближе к его лицу. Эмма с мстительным удовольствием заметила, как он вздрогнул, почувствовав ее дыхание на своих губах. Колдун, тем временем подавив неуместные реакции своего организма, с неудовольствием понял, что самоуверенная леди была права. Ему было жутко любопытно: кто она такая? К тому же, его не оставляло предчувствие, что она очень важна. Наконец, он выпустил ее руки и фыркнув, недовольно сказал: — Ладно. И каковы же условия, вредная ты женщина? Блондинка просияла. — Да очень просты. Я — имя тебе свое не скажу в любом случае, ты и сам его, когда придет время, узнаешь, но вот кое-что, что может тебя заинтересовать, сказать могу, а взамен ты поможешь мне вернуться домой. Вот так. — «Да очень просты», — высоким издевательским голосом передразнил ее он и закатив глаза, добавил: — Так не пойдет, дорогуша. Эмма нахмурилась. — Ты сам не понимаешь, о чем просишь. Но чтобы немного внести ясность, я дам тебе подсказку, — раздраженно сказала она и выдохнула ему в губы: — Я из будущего. Глаза Румпельштильцхена широко распахнулись и он неверяще прошептал: — Невозможно. Ты врешь. Он не верил ни единому ее слову. Такой магии не существует, он бы знал. — Я не вру, — неожиданно мягко сказала Эмма. — Я правда из будущего. Одна чокнутая ведьма создала заклятие, которое так и не смогла использовать сама, зато я оказалась в ненужном месте в ненужное время. Я вообще поражена, как она смогла его придумать… Но, даже тупицам бывает везет. Румпельштильцхен поджал губы. Он видел, что девушка искренне верит в то, что говорит. К тому же, трудно было забыть то количество магии, которое висело в воздухе, когда он ее нашел. Но все же… — Даже если ты не врешь, как ты ожидаешь, что тебе, — сказал он, и театрально взмахнув руками, показал на себя, а потом продолжил: — могу помочь я? Эта область магии не в моей компетенции. Даже у меня есть пределы. Не то, чтобы ему нравилось это признавать, но это было так. Путешествия во времени — не его конек, да и вообще ничей. Эмма поджала губы. Она и без него это знала, но все же должна была попытаться. Ее ждет Генри, а Эмма не могла вновь оставить своего мальчика. — Но возможно, ты знаешь что-то… Не знаю. Артефакт там или зелье, которое может мне помочь повторить то заклятие, из-за которого я здесь оказалась? — неуверенно спросила она. В ее прошлой жизни, как артефактору, ей встречались подобные штуки. Этакие зашифрованные носители, которыми пользовались волшебники и волшебницы, которые что-то изобрели и не желали этим ни с кем делиться. Параноики, короче. Типы, наподобие Грюма, которые не хотели оставлять записей или заметок. Состряпали ритуальчик или заклятие, сами им воспользовались, а все упоминания, кроме своей памяти и таких вот сохранялок, уничтожили. Капнули своей кровушки или четко представили в голове и вуаля! Румпельштильцхен задумчиво прищурился. Что-то подобное ему кажется встречалось, но вот вспомнить он не мог… — Ну предположим, что я знаю где взять подобный артефакт, но… Эмма скривилась. Ну куда же без знаменитого и могучего «но». — …что такого ты мне можешь сообщить, чтобы я тебе помог? — ехидно спросил он, драматично пошевелив пальцами. «Нда… Кажисть в нем издох великий актер…» — весело подумала Эмма, заметив, как он театрален. Одни взмахи руками чего стоили. Потом она вновь вернула внимание к его словам и помрачнела. Ей придется что-то ему сказать — это факт, но вот что?.. Эмма ведь не хотела одним неосторожным словом переписать прошлое. Она тяжко вздохнула и решила начать выдавать информацию маленькими порциями. — Сначала мы должны заключить сделку, — твердо сказала Эмма. — Ты и сам должен понимать, что мое нахождение здесь — ошибка и каждое мое слово может изменить… да все. Колдун постучал себя по подбородку, а потом насмешливо спросил: — И что же такого в будущем может быть, что я мог бы побоятся изменить? Эмма сердито рыкнула. «Вот неугомонный!..» — Бей, — сквозь зубы выдавила она, прекрасно осознавая, что упоминание о сыне — единственное, что может его удовлетворить. — Ты ведь не хочешь его потерять? Опять?.. Темный весь застыл. Казалось, он даже не дышал. — Бей… — еле слышно вымолвил он. Потом он дернулся и возбужденно спросил: — Так значит все-таки я найду его?.. Когда блондинка ничего не сказала, он подошел ближе к ней. — Ответь!.. — требовательно воскликнул Румпельштильцхен. Эмма только сочувственно посмотрела на него. — Ты же понимаешь, если я скажу, как раз этого может и не произойти?.. — тихо спросила она. Эмме искренне было жаль это ему говорить. Она видела, как его лицо на миг посветлело от новости, что однажды в будущем он все же найдет своего мальчика, но все же не могла сказать ему больше. Колдун нахмурился, а потом печально повесил голову. — Да… Я понимаю… — пробурчал он. К сожалению, он и впрямь понимал и не хотел рисковать возможностью вернуть сына, но это не значит, что червяк любопытства не грыз его нутро. Он еще раз вздохнул и решительно добавил: — Хорошо. Я согласен на сделку. Блондинка лишь с облегчением выдохнула, радуясь, что удалось таки уломать этого упрямца.