Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель!

Рассвет Румпельштильцхен встретил все на том же крыльце. Как только Эмма ушла, он вернулся в дом и кратко пересказал, что произошло, отчего мальчишки в миг разволновались. Кое-как он их успокоил и отправил спать в запасную спальню. Те поворчали, но ушли в комнату, взяв с него обещание, что он их разбудит, как только Эмма объявится. Он заверил мальчиков, что именно это и сделает, хотя сначала сам должен был поговорить с блондинкой. Румпельштильцхен все еще не мог подавить странное чувство беспокойства за Спасительницу. Но с чего бы это?… Он не раз ее подставлял без всякого чувства стыда, как и обманывал, или использовал в своих целях… Так почему теперь он уже битый час сидел на ступеньках хижины и, все больше погружался в панику и беспокойство за эту несносную блондинку, напряженно всматриваясь в лес перед собой, каждые пять секунд при этом поглядывая на наручные часы? Этого он понять не мог. Или не хотел. Он был немного напуган тем, что если начнет копаться в себе, то найдет что-то такое, что ему не понравится. Найдет то, что может порушить его и без того хрупкое равновесие, которого ему столь недоставало. Когда небо уже порозовело, а первые лучи солнца стали пробиваться сквозь деревья, он был уже весь как на иголках. Его правая нога стала нервно постукивать по ступеньке, а костяшки на руках, которые он сцепил в замок, побелели от того, как сильно он стиснул пальцы. Наконец, неподалеку от него появилась знакомая дымка, и перед ним появилась Эмма. Жутко уставшая и, судя по всему, не в духе. Опять. — О… — как-то заторможенно выдохнула она и слегка покачиваясь, подошла ближе. — Не спится, что ли? — Я выспался, — прищурившись, сказал он. — Благодаря вам, кстати. — А мы снова на «вы»? — ехидно сказала Эмма, потом устало вздохнула и воткнула в землю, прямо около его ног, кинжал. Да не просто кинжал, а его кинжал. — Держи свою «прелесть». Я, как и обещала, добыла его к полудню, — и посмотрев в сторону едва вставшего солнца, довольно добавила: — И даже раньше. Румпельштильцхен тем временем сглотнул, внезапно ставшей вязкой слюной, и протянул дрожащую руку вперед. Он схватил рукоять и, вытащив кинжал из земли, посмотрел на лезвие, по которому вилась вязь его имени. У него не было сомнений, что Спасительница вернет его кинжал, больно та была упряма и ничего на полпути не бросала, но все же он был поражен. Приятно поражен. Он прикрыл глаза, ощутив прилив сил и вдохнув внезапно куда более сладкий глоток воздуха, воздуха, который на вкус был как свобода, после чего посмотрел на тяжко опустившуюся рядом с ним блондинку. — Спасибо, — искренне поблагодарил он, а потом немного нахмурился и спросил: — Зелена?.. — Больше не проблема, — отмахнулась Эмма, утомленно потирая лицо. Но Румпельштильцхен только сильнее нахмурился. — Ты убила ее? — требовательно спросил он, почему-то не желая мириться, что Спасительница могла кого-то убить, даже Зелену, чью шею он хотел свернуть лично. Эмма закатила глаза. — Ну, даже если бы я ее и убила… Тебе-то что?.. — вредно пробурчала она. — Первый раз, что ли? Колдун стиснул зубы. — Так значит вам не в первой?.. — А твой сын, как по-твоему, жив остался? — зло сказала Эмма, и разведя руками, ехидно добавила: — Ангелы, думал, спустились? Случилось чудо? Или сама судьба вдруг решила одарить тебя благословением и не отнимать у тебя твое единственное дитя?.. Мужчина вздрогнул. Он не дурак и прекрасно понимал, что всякая магия требует цены, но он не знал, когда заключал сделку с блондинкой, что та и впрямь сможет заплатить подобной «валютой» под названием чужая жизнь. Честно говоря, он не особо-то и верил, пока не увидел живого сына, что у нее вообще что-то получится, не верил, что Спасительница реально сможет выполнить условия их уговора. Но теперь, зная, что Эмма Свон именно это и сделала, отчего-то ему было горько и грустно, хотя он и был благодарен за то, что его сын жил. Эмма тяжело вздохнула и повесила голову, скрывая за своими волосами свое лицо. — Не бери в голову, — устало сказала она. — Никого это не волнует, и тебя не должно… — Думаешь, меня не волнут цена, которую тебе пришлось заплатить? — стиснув челюсть, спросил он. Блондинка горько усмехнулась и уверенно ответила: — Нет. Тебя не волнует. Я вообще удивлена, что мы еще разговариваем. Я думала, едва ты схватишь свой бесценный кинжал, тут же свалишь к своей Белке. Колдун поджал губы. — Вижу, Белль не очень-то нравится вашей, своеобразной отныне, персоне. Могу я поинтересоваться, почему? — Нет, — повторила Эмма, саркастично ухмыльнувшись. — Не можешь. Ибо я боюсь, каблук твоей принцесски сильнее вопьется в твой хребет, если от моих слов ты вдруг задергаешься и станешь больше ценить собственное достоинство. Румпельштильцхен рыкнул от явного оскорбления, что его, что Белль, но прежде, чем успел ответить, дверь за его спиной распахнулась и оттуда выскочил растрепанный Генри. — Мама! — радостно воскликнул он и крепко обнял, поднявшуюся блондинку. — Мммм, привет, малыш, — нежно сказала она, и поцеловав мальчика в макушку, обняла его в ответ. Вот уж кого за последнее время она была рада видеть всегда, так это своего сына, свою единственную радость. Генри немного отодвинулся и спросил: — Как бабушка? Как?.. — Все нормально, — напряженно ответила Эмма, не желая сейчас говорить о своих родителях. — Пропажу я вернула, а Зелена больше не причинит никому вреда. Мальчик взволнованно посмотрел на мать, испуганный ее холодным тоном и тем, как она говорила о ведьме, но заметив ее уставший в остальном вид, промолчал, только еще крепче прижавшись к ней. — Где твой отец? — спросила она, понимая, что Нила поблизости не наблюдается. — Он спит еще, — сказал ребенок, наконец отпустив родительницу. — Мне его разбудить? — Нет, — хмуро сказала Эмма и, слегка повернув голову в сторону все еще разозленного колдуна, холодно добавила: — Я думаю, ты и сам со своим отпрыском разберешься, — и вновь вернув внимание к Генри, уже мягче закончила: — А мы пока вернемся в гостиницу. Твоя старая мама очень устала… Генри неохотно согласился. Его мама и впрямь выглядела очень уставшей. А с отцом он может и попозже еще пообщаться. — Хорошо, мам… — Мисс Свон… — внезапно угрожающе протянул за спиной блондинки Румпельштильцхен, но Эмма только завела одну из рук за спину, и показав ему всем известный оскорбительный жест, а потом исчезла вместе с сыном. Колдун зло фыркнул, сильнее стиснув хватку на рукояти кинжала и резко встав, вдруг ударил кулаком в деревянную стену. А потом еще пару раз. «Ну, что за невыносимая женщина!.. Взбаламутила все и исчезла…» Его настолько переполнили разнообразные эмоции, что он даже не сразу понял, что разбил руку в кровь. «Убил бы…» — бессильно подумал он, прислонившись головой к стене, о которую только что разбивал кулаки, прекрасно осознавая, что несмотря на свою последнюю мысль, этого он никогда, как раз, и не сделает.